|
|
Зубов Василий Павлович (1900-1963)
|
| |
Василий Павлович Зубов принадлежит к ушедшему из современной отечественной науки типу ученого-энциклопедиста. Его имя хорошо известно историкам науки, архитектуры и искусства. В октябре (5-8) 2000 года состоялась международная конференция «Наука и искусство в культуре Средних веков и эпохи Возрождения», посвященная столетию со дня рождения В.П. Зубова. В организации и проведении этой конференции приняли участие Российская академия наук, Дом наук о человеке (Париж), Московский государственный университет, Международное общество Леона Баттиста Альберти и Московский архитектурный институт. Во всех докладах отмечался научный вклад В.П. Зубова в изучение творчества Л.Б. Альберти, Буридана, Орема и многих других ученых Средневековья и эпохи Возрождения. Конференция проходила в Москве и г. Александрове. Французские ученые выразили пожелание создать международный фонд В.П. Зубова.
Василий Павлович Зубов родился 1 августа (по новому стилю) 1900 г. в городе Александрове Владимирской губернии. Отец Василия — Павел Васильевич Зубов (1862-1921) — был термохимиком, нумизматом, скрипачом, председателем попечительства о бедных Рогожской части. Собранную им ценнейшую коллекцию русских и восточных монет, а также богатейшую библиотеку по нумизматике Павел Васильевич завещал в 1900 г. Историческому музею в Москве.
Мать Василия Павловича, Наталия Митрофановна, урожденная Грачева, была строгой воспитательницей своих четырех детей, хорошей пианисткой и поэтессой. С детства дети изучали иностранные языки и музыку. Занятия не прекращались и летом.
Зубовы жили в Москве, близ Таганской площади, в собственном особняке на Большой Алексеевской улице. В дружной и трудолюбивой семье Зубовых царила атмосфера христианской любви.
Летние месяцы Зубовы проводили в своей усадьбе Крутец, расположенной недалеко от города Александров. В Крутце у Зубовых было два дома — старый, построенный Бутурлиным, и новый. В комнатах старого дома было очень таинственно. Здесь находились шкафы со старинными книгами и большой бюст Петра I. Дом был построен на месте древнего монастыря, разрушенного до основания поляками в начале XVII столетия. Все это будило у детей интерес к истории. Сохранились детские фантастические сочинения Василия Павловича, оформленные в виде маленьких книжек, написанных по-русски, по-французски и по-немецки. В них причудливо переплетались события разных эпох — от времен Авраама, Гомера до Петра I и французской революции, непременным участником которых был «профессор Зубов» (так в шутку называл себя Вася в детстве).
В 1912 году, после домашнего обучения, Василий Зубов сдал экзамен в третий класс гимназии А.Е. Флёрова, которую окончил с золотой медалью в 1918 г. Особенно большое влияние на учащихся оказал преподаватель русского языка и литературы Владимир Михайлович Фишер, организовавший кружок, где гимназисты обсуждали различные литературные и исторические темы. Одноклассник В.П. Зубова А.А. Реформаторский вспоминает: «Мы ожесточенно разбирали все «за» и «против» Базарова и Писарева, а В.П. Зубов вызывал у нас трепет: он ниспроверг нигилизм точными цитатами из Канта и Гегеля... Он уже тогда знал многое такое, что нам и не снилось... был мудрым созерцателем, философом, историком».
В 1918 году Василий Зубов поступил в Московский университет, но уже в августе следующего года был мобилизован в Красную Армию. По состоянию здоровья (сильная близорукость) его освободили от строевой службы и определили писарем в 1-ю запасную артиллерийскую бригаду, располагавшуюся в Ходынских казармах. Ночевать разрешали дома. Направляясь со службы в Румянцевскую библиотеку, Василий неизменно заходил в собор Василия Блаженного, своего небесного покровителя. «На обратном пути — фантастический собор Василия Блаженного в мягкой ночи, среди снегов. Он пережил поляков, французов, — переживет и нас...»
В дневнике нет прямых упоминаний о нужде, голоде и о прочих житейских трудностях. Девятнадцатилетний юноша пишет о музыке, природе, храмах и прочитанных книгах, но между строк читается трагичность происходящих вокруг событий.
«Бунтующая метель. Мне всегда метель напоминала мятежную первую потенцию Шеллинга. Это — алкание без удовлетворения, движение без достижения (как революция!). Ветер вместе с тем напоминает метели, описанные в русской литературе не раз: от Пушкина до А. Белого. Метель — безумие, бунт темного. Поэтому-то она так тревожит слабую душу. Хаос вовне будит отзывы в хаосе внутри... В Румянцевской библиотеке спокойно, как в тихой бухте, куда не достигают бури. Вернулся, писал, лег в постель с лампадой. И сейчас шумит ветер. Уже в девять часов заблистали звезды».
«Дни солнечные. Ночью выпал снег... Помню слепого у дверей Казанского собора! Аллегорично! Это — я сам у дверей богопознания. Был в часовне Иверской Божией Матери... Все судьбы моей жизни незримо и таинственно предопределяются отсюда». «Был в малом зале Консерватории... Дебюсси, который меня привлек, был отменен. Но ujuille я слушал с удовольствием. Думалось: в музыке — наиболее оголенное обнаружение Абсолютного. В звуках божественная сущность обнаруживается прямо, без посредников (вспомним гармонию сфер). Все больше понимаю, что это время голодал по ритму: мало играл и совсем не читал стихов. А ритм для души, это тот же хлеб для тела.
16 апреля, четверг, 1920
«Вечеромъ на заседании памяти Лопатина, в круглом зале Университета... Был о. Павел Флоренский, к которому теперь отношусь как к священному авторитету, — с чувством почти таким, как относятся афонские иноки к своему старцу. Самый Университет показался чуждым, мертвым, в особенности студенты-философы. Что такое, как не нуль, философия, не выросшая из правильно воспитанного христианского сознания? И разве страна, оплевавшая собственную религию, может построить прочную философию, не восстановив эту религию ? Разве философия не яд — вне Церкви ?»
17 апреля, пятница, 1920
«Нарастает мистическая стихия, фанатическая приверженность к христианской Истине, ненависть ко всему нехристианскому, к тому, что не имеет Христа implicite...»
В мае 1920 года Василий Павлович Зубов был демобилизован и вскоре мог вернуться в Университет. Его сокурсники — Н.М. Гайденков, Р.В. Ольдекоп. А.А. Сабуров, А.В. Чичерин — «шутя, но не без серьезных оснований, называли себя последними русскими философами», поскольку весной 1921 г. философское отделение Московского университета было упразднено. Здесь он учился у таких крупных ученых как Г.И. Челпанов. Г.Г. Шпет, И.А. Ильин, П.Ф.Каптерев, С.Л. Франк, И.В. Попов. В 1922 г. Василий Павлович окончил университет, а в 1923 стал сотрудником Философского отделения Государственной Академии художественных наук (ГАХН).
В.П. Зубов оказался в среде выдающихся русских мыслителей начала XX века — Г.Г. Шпет, Г.И. Челпанов, А.Г. Габричевский, А.Ф. Лосев, А.С. Ахманов и многих других, что дало ему мощный стимул в работе над интересовавшими его темами по эстетике. В стенах ГАХН Зубов обрел друзей — А.Г. Габричевского и Ф.А. Петровского.
Несмотря на юные годы В.П. Зубов пришел в Академию уже сложившимся ученым. За семь лет работы в ГАХН (до ее упразднения в конце 1929 года) он сделал 15 докладов на заседаниях философского и социологического отделений по истории оптики, теории перспективы и учении о цвете, о русской и немецкой эстетике. Были написаны статьи для словаря русской художественной и философской терминологии. В последующие годы он сохранил интерес к этим вопросам, уделяя большое внимание изучению архитектурной терминологии.
В двадцатые годы В.П. Зубовым были написаны очерки по истории русской проповеди — св. Димитрий Ростовский, Митрополит Платон, Митрополит Филарет (Дроздов), Архиепископ Иннокентий. В этой рукописи ярко проявились философские, филологические и богословские знания автора. Сохранилась рукопись этих очерков, написанная ясным убористым почерком на 305 страницах общей тетради.
В 1927-1930 годах В.П. Зубов написал семейную хронику рода Зубовых и Полежаевых (три тетради общим объемом 752 страницы). Он использовал письма и документы, хранящиеся в его архиве, а также устные семейные предания. Хроника состоит из 25 глав, повествующих о жизни, труде и молитве русских людей разных сословий. «Помнится, я размышлял тогда, — писал Василий Павлович, — «Прадед пожертвовал деньги на просвещение язычников, хлеботорговец Волги знал верным чутьем истину, истинный путь России — то, что венец культуры русской: слава христианства и церкви православной».
После закрытия ГАХН (1929) научная деятельность В.П. Зубова продолжалась в различных учреждениях, занятия архитектурной теорией шли параллельно с изучением естественнонаучного наследия. При этом во всех своих исследованиях он неизменно опирался на метод, сложившийся в период пребывания в ГАХН, — на систематическую работ с первоисточниками в архивах и внимательное изучение обширной литературы изучаемого периода. Универсальность интересов В.П. Зубова, присущая ему энциклопедичность знаний нашли отражение в его синтетических исследованиях, в частности посвященных архитектурному творчеству мастеров прошлого.
В середине 1930-х годов В.П. Зубова приглашают в Академию архитектуры для работы над переводами трактатов архитекторов эпохи Возрождения и подготовки комментариев к ним. Здесь он сотрудничает (1935—1945) с А.Г. Габричевским, Ф.А. Петровским. И.В. Жолтовским, А.И. Бенедиктовым. В 1935 году в переводе В.П. Зубова опубликован трактат Альберти «Десять книг о зодчестве», а спустя два года (1937) вышел II том сочинений Альберти с комментариями и примечаниями Зубова, составившими большую часть объема книги.
Работа молодого ученого была высоко оценена как отечественными, так и зарубежными специалистами. В 1938 году последовало еще одно фундаментальное издание — «Комментарий Даниеле Барбаро к десяти книгам об архитектуре Витрувия», для которого В.П. Зубов выполнил перевод, написал вступительную статью и примечания. За диссертацию «Даниеле Барбаро и его комментарий к Витрувию» В.П. Зубову была присуждена ученая степень кандидата архитектуры.
Столь же полным и ценным были комментарии В.П. Зубова и его статьи в книге «Ч. Камерон. Термы римлян» (1939).
Много сделано В.П. Зубовым и в деле систематизации литературных источников по истории античной архитектуры. Совместно с Ф.А. Петровским им была опубликована хрестоматия: «Архитектура античного мира» (1940). Кроме того, В.П. Зубов написал несколько разделов для «Истории культуры» (выпущено всего лишь 200 сигнальных экземпляров).
В январе 1946 года состоялась защита докторской диссертации «Архитектурная теория Альберти», которая превратилась в научный триумф В.П. Зубова.
Историко-архитектурные исследования В.П. Зубова имели не только теоретическое, но и практическое значение. В 1940 г. его пригласили принять участие в работе по реставрации Троице-Сергиевой лавры. По настоянию А.В. Щусева (считавшего, что архивные документы, написанные на древнеславянском языке, могут быть разобраны только Зубовым) он занял должность секретаря Ученого совета реставрационных мастерских. Наиболее полно характеризуют этот период работы В.П. Зубова отзывы А.В. Щусева и И.В. Жолтовского (1942). «Это большая работа, выливающаяся в монографическое описание художественных памятников лавры, имеет вполне практическое значение ввиду ведущейся за последние годы реставрации... Ряд неизвестных чертежей и документов, найденных В.П. Зубовым, и основанные на них научные выводы, принесли большую пользу при составлении проектов реставраторов». В семейном архиве хранятся рукописи и машинописные статьи В.П. Зубова о Троице-Сергиевой лавре, которые могли бы составить обширную серию монографий по всем памятникам ансамбля.
Важное открытие было сделано В.П. Зубовым в связи с датировкой Духовекой церкви. Сопоставив известные историкам летописные сведения, В.П. Зубов сумел убедительно доказать ошибочность общепринятой датировки Духовекой церкви XVI веком. Он не только восстановил дату строительства памятника (1476 г.), подтвержденную археологическим, архитектурным и художественным анализом, но на основании найденных им архивных материалов помог реставраторам восстановить его утраченные элементы.
Большое значение В.П. Зубов придавал скрупулезному изучению письменных источников и архитектурной терминологии, полагая, что «создание исторического словаря архитектурной терминологии <...> одна из необходимых основ при разработке вопросов теории архитектуры, одно из средств проникнуть в ее философию».
Педагогическая деятельность Зубова мало известна. С 1938 г. он вел курс истории и теории архитектуры в Академии архитектуры. Вот что пишет об этом его друг и коллега А.Г. Габричевский: «... в качестве обязательного предмета [в Академии архитектуры] был введен анализ классических памятников, проводившийся под руководством одного архитектора и одного историка и в ближайшем контакте с кафедрой архитектурного проектирования, возглавлявшийся академиком Г.П. Гольцем. В.П.Зубов принял самое непосредственное и самое активное участие <...> глубоко отразившееся на всех этих работах и поднявшее их на должную высоту <...> [он] пользовался безграничной любовью подопечных и умел привить им научно-исследовательские навыки, то есть, прежде всего, добросовестность и внимательное отношение к самому памятнику и к письменным источникам».
Об эрудиции В.П. Зубова с восхищением вспоминал его бывший ученик — архитектор Л.С. Сумбадзе: «При встрече с ним поразила его человеческая простота, столь не соответствующая его монументальным трудам. Он <...> покорял слушателя своими познаниями, острым аналитическим умом, <...> о чем бы вы ни спросили, он необыкновенно быстро ориентировался и давал исчерпывающий ответ. Что касается перевода, то любой сложный текст на многих языках он читал по-русски прямо «с листа». Действительно, В.П. Зубова отличали блестящие лингвистические способности. Он в совершенстве владел французским и немецким — мыслил и писал на этих языках статьи и доклады для международных съездов историков науки; хорошо знал древнегреческий, латинский, церковнославянский, древнерусский, итальянский, английский языки.
К концу 40-х годов относятся фундаментальные исследования В.П. Зубова «Византийский архитектор (по данным литературных источников)» и «Архитектура Западного Средневековья (по данным литературных источников)», опубликованные в 2000 г. Эти труды и по сей день сохраняют ценность как памятник научной мысли. Остается только пожалеть, что читатели так поздно могли с ними ознакомиться.
С середины 40-х годов и до конца своей жизни научные интересы В.П. Зубова сосредотачиваются в основном на истории физико-математической мысли античной эпохи, Средневековья, Возрождения и XVI—XVII столетий. Это связано с его переходом (1945) в Институт истории естествознания Академии наук СССР, реорганизованный (1953) в Институт истории естествознания и техники. Здесь он написал и опубликовал монографии: «Историография естественных наук в России» (XVIII в. — первая половина XIX в.)» (1956), «Леонардо да Винчи» (1961), «Аристотель», «Развитие атомистических представлений до начала XIX века» (1965).
Научные интересы В.П. Зубова были удивительно разнообразны: культура Древней Руси и русское естествознание XIX века, Ломоносов и Гассенди, Древний Восток и Аристотель, математика, механика и физические идеи Средневековья и эпохи Возрождения, история китайской медицины и физические идеи древности. Переводы и публикации текстов средневековых авторов: Буридана, Орема, Брадвардина и многих других.
В 1956-1962-х годах В.П. Зубов участвовал в нескольких международных конгрессах и симпозиумах историков науки, проходивших в Париже, Флоренции, Пизе, Барселоне, Мадриде, Оксфорде и Итаке. Доклады его получили широкое признание. Его избирают членом различных комиссий Конгресса по истории науки и техники (1960). Тогда же ему был вручен диплом действительного члена Международной Академии историков науки.
Очень важное место в жизни В.П. Зубова занимала классическая музыка. Здесь можно привести отрывок из воспоминаний известного музыканта Генриха Густавовича Нейгауза. «Вероятно не все, знавшие Василия Павловича как замечательного ученого, знали его как музыканта, а он был им до мозга костей не только по своей одаренности, но и по неугасающему интересу, вечно живой любознательности, которые он проявлял до конца своих дней ко всему музыкальному. Он не только прекрасно читал с листа — качество, которым не обладают многие профессионалы. — но он любил и знал музыку, как это свойственно только человеку, «рожденному» в музыке... Он был живым свидетельством того, что человек, действительно одаренный, бывает одарен в самых разнообразных областях и может одинаково преуспевать в них. Я не сомневаюсь, что если бы Василий Павлович не отдал всего себя служению науке, а избрал бы музыку, он стал бы выдающимся музыкантом. Я иногда думал: как жаль, что у нас мало музыковедов, одаренных таким инстинктом, такой прозорливостью, таким знанием и любовью к музыке, какой обладал Василий Павлович... Помню, он однажды сыграл в кругу друзей труднейшую прекрасную пятиголосную cis-moll-ную прелюдию и фугу из Wohltemperiertes Clavier Баха, — сыграл прекрасно, как доступно только «специалисту». Мне, как старому педагогу, хорошо известно, что труднее всего бывает «научить ученика хорошему звуку» я не даром ставлю эти слова в кавычки), тут решает главным образом природа, одаренность, некое икс, которое или есть, или его нет... У Василия Павловича это икс было, все, что он играл, хорошо звучало. Для меня качество этого звучания было тесно связано с обаятельными душевными качествами Василия Павловича».
Василий Павлович Зубов скончался 8 апреля 1963 года (Страстной Понедельник). В этот день на международном конгрессе в Брюсселе читался его доклад «Солнце в научных трудах Леонардо да Винчи». Тему Солнца он пронес через всю свою жизнь, еще в 1919 году написав работу «Митра», посвященную мифологии Солнца. А вот запись в дневнике от 12 декабря того же года: «Шел сегодня пешком и, глядя на отблески солнца в снежинках белых полей, думал: ведь о нем, о непобедимом солнце, я пишу и читаю эти дни. А как трудно, почти невозможно представить его себе одушевленным, живым божеством. Солнце в религии всегда кажется каким-то иным, не физическим солнцем. Сегодня в солнечном свете какой-то неуловимый, почти незаметный весенний оттенок, хотя еще царствует хищный волк стужи».
До последнего времени научные труды В.П. Зубова были гораздо более известны за рубежом, чем на родине. В конце 1963 года его посмертно наградили медалью Дж. Сартона. Профессор Альбер Меню прислал вдове, Марианне Николаевне Зубовой, письмо, где говорилось: «Изумляет всегда одинаково высокое качество написанного им. Во всем, к чему бы ни приступал В.П. Зубов, он проявлял глубокое знание вопроса. Он ничего не писал без предварительной проверки и никогда не допускал, чтобы вероятное принимать за факты. Далее я позволю сказать Вам, мадам, что я усматриваю в жизни этого человека, столь яркой и плодотворной для науки, влияние и поддержку стойкой и благоразумной женщины, быть может, в общественной жизни отходившей на второй план, но всегда присутствовавшей, чтобы помогать мужу всегда, когда в этом возникала необходимость. Я вспоминаю большую любовь и нежность, с какими В.П. Зубов говорил нам о Вас и своих детях, и я видел во всем этом всю глубину его привязанности к семье...»
В марте 1970 года состоялось торжественное открытие мемориальной доски с надписью: «В этом доме жили и работали видные деятели русской науки и культуры Павел Васильевич и Василий Павлович Зубовы».
Опубликованные и упоминаемые в нашем издании работы Автора
- Рецензия на книгу М.Гика. Эстетика пропорций в природе и искусстве
- Рецензия на книгу Д.Хэмбиджа. Динамическая симметрия в архитектуре
 |