Кандидатская диссертация

В июне 1966 года я задолго до окончания срока обучения в аспирантуре защитил свою кандидатскую диссертацию на ученом совете ХИГМАВТ. Моя диссертация имела довольно длинное название «Исследование преобразователей «напряжение-код» с обратной связью, использующих в качестве сравнивающих устройств регенеративные компараторы».

Однако это длинное название очень четко отражало ее содержание. Диссертация являлась продолжением моей инженерной работы в Конструкторском бюро электроприборостроения. Основным результатом исследований была разработка теории так называемых «балансных диодно-регенеративных компараторов на основе блокинг-генератора» (это мудреное название хорошо понимают специалисты в области радиоэлектроники).

Увеличить >>>

Титульный лист автореферата моей кандидатской диссертации

Одна из глав диссертации была посвящена «исследованию оптимальных алгоритмов функционирования цифровых вольтметров с учетом свойств реальных компараторов». Эта глава стала затем началом моей докторской диссертации, которую я защитил спустя 6 лет. В указанной выше фразе уже прослеживались начала «принципа асимметрии измерения», который стал главным методологическим принципом разработанной мною «алгоритмической теории измерения». В перечне моих публикаций по теме диссертации значилось 7 научных работ, причем большинство из них было опубликовано в достаточно солидных научных журналах и сборниках (таких, как «Вопросы радиоэлектроники», «Приборы и устройства автоматики и телемеханики» и др.).

Назначение на должность декана факультета вычислительной техники

В связи с переименованием ХИГМАВТ в ХИРЭ его ректором был назначен Всеволод Георгиевич Новиков. Хотя он имел далекое отношение к радиоэлектронике (он был кандидатом экономических наук), но это не смущало тех, кто его назначал. Дело в том, что его основным достоинством была причастность к высшим партийным кругам. На должность ректора ХИРЭ его переводили с должности зав. оборонным отделом Харьковского обкома партии. Это была обычная партийная практика смещения кадров с высокой партийной работы на должности ректоров или директоров научно-исследовательских институтов.

Новый ректор ХИРЭ начал свою деятельность с выдвижения молодых кадров на руководящие должности. Одним из них стал я. Совершенно неожиданно для меня и для всех моих коллег я был назначен на должность декана созданного незадолго до этого факультета вычислительной техники. Анализируя причины такого назначения (было много и других кандидатур), я пришел к выводу, что одной из них была моя успешная инженерная работа в КБЭ, которое наш ректор лично курировал в бытность работы зав. оборонным отделом обкома, и, видимо, он консультировался с руководством КБЭ по поводу моей кандидатуры.

Как я стал членом КПСС?

Кроме молодости (этот недостаток, как известно, с годами проходит), моим существенным недостатком с точки зрения деканской должности было то, что я не был членом КПСС. Тогда такую высокую должность доверяли только членам КПСС. Однако решение этой проблемы для нового ректора не составляло особого труда. Хотя приток интеллигенции в ряды КПСС в тот период был весьма ограничен, по инициативе ректора райком партии выделил под меня специальную разнарядку, и мне не оставалось ничего другого, как написать заявление о вступлении в ряды КПСС, хотя особого желания писать такое заявление я не испытывал.

Однако при вступлении в члены КПСС не обошлось без инцидентов. Где-то еще от моего деда мне передалось неприятие «великого коммунистического эксперимента», которому под мощным натиском большевиков были подвергнуты многострадальные народы Российской империи после совершенного большевиками в 1917 г. антиконституционного переворота, названного позже «Великой Октябрьской Революцией». Мое внутреннее нежелание быть членом КПСС, по-видимому, почувствовали члены райкомовской комиссии, состоявшей из старейших партийных работников. И эта комиссия, к ужасу нашего ректора и секретаря парткома, не рекомендовала райкому принимать меня в члены КПСС в силу моей «слабой политической подготовки»! Хотя инцидент замяли и меня все же (хотя и «со скрипом») все же приняли в члены КПСС, но этот случай стал причиной устойчивого настороженного отношения ко мне со стороны секретаря парткома, который затем очень тщательно «отслеживал» всю мою деятельность. На партийных собраниях меня особенно смешила традиционная процедура петь в конце собрания «Интернационал». На одном из собраний секретарь парткома заметил, что я не пел партийный гимн, и на следующий день со мной был проведен серьезный «воспитательный» разговор на эту тему. В не такие уж далекие времена за такой «проступок» я мог бы быть исключен из партии и отправлен «на Соловки».

В целом, по крайней мере, на начальном этапе я успешно справлялся с деканскими делами и считался одним из перспективных деканов. Вместе с моими помощниками по деканату мы однажды были командированы в лучшие вузы Москвы и Ленинграда, где тщательно изучили планы и программы подготовки специалистов по вычислительной технике. В «День Радио» 7 мая 1968 года (это, кстати, мой день рождения) Харьковское телевидение пригласило меня как «перспективного декана» выступить в одной из телевизионных передач.

Увеличить >>>

Выступление по Харьковскому телевидению 7-го мая 1968 г.

Начало работы над докторской диссертацией

Однако на определенном этапе работа декана меня начала тяготить. Это была чисто административная должность, не имеющая никакого отношения к науке. А моя голова бурлила в этот период все новыми и новыми научными идеями.

Моя кандидатская диссертация привлекла внимание многих известных специалистов в этой области, в частности, профессоров Гитиса Эммануила Исааковича (Московский авиационный институт) и Смолова Владимира Борисовича (Ленинградский электротехнический институт), Кондалева Андрея Ивановича (Институт кибернетики Академии наук Украины), которые считались признанными советскими лидерами в этой области. Я установил тесные научные контакты с Всесоюзным научно-исследовательским институтом электроизмерительных приборов (ВНИИЭП, г. Ленинград), который в тот период являлся ведущей научной организацией страны в области цифровых измерений. Более того, ВНИИЭП обеспечил финансовую поддержку моих исследований в области алгоритмов аналого-цифрового преобразования, и я заключил с этим знаменитым институтом свою первую хоздоговорную тему.

По инициативе профессора Гитиса Э.И. меня включили в группу молодых ученых, которые ежегодно читали лекции по преобразовательной технике для инженеров города Тбилиси. В период этих лекций я познакомился со многими крупными специалистами в области преобразовательной техники. Одним из них был Женя Чернявский, который впоследствии защитил докторскую диссертацию и возглавил кафедру информационно-измерительной техники Ленинградского электротехнического института. Таким образом, период после защиты кандидатской диссертации характеризовался для меня весьма активной научной деятельностью.

Увеличить >>>

В это время относительно спокойную обстановку в нашей теперь уже «кандидатской» среде буквально взорвал Юрий Стоян. Спустя два года после защиты кандидатской диссертации он совершенно неожиданно для всех нас блестяще защитил докторскую диссертацию. Всех учеников Александра Андреевича Волкова это подстегнуло, и все мы начали думать над докторскими диссертациями. Наш любимый «шеф» всячески поощрял наши честолюбивые устремления, и я (вместе с Анатолием Евдокимовым, Алексеем Ефимовым и другими «волковскими» кандидатами наук) принял решение интенсифицировать свою деятельность в направлении докторской диссертации.

В этот период я уже начал подготовку научных кадров по линии аспирантуры. Моим первым кандидатом наук, подготовленным мною в ХИРЭ, стал Николай Алипов, талантливый выпускник факультета вычислительной техники. Позже Алипов защитил докторскую диссертацию и возглавил одну из кафедр ХИРЭ. В этот же период под моим руководством защитили кандидатские диссертации Николай Какурин и Владимир Гусятин. Я был научным консультантом у Владимира Удовиченко и Анатолия Сушко, который позже также защитил докторскую диссертацию. К сожалению, эта моя активная научная деятельность все больше вступала в противоречие с работой декана факультета. Я умудрился «завалить» некоторые деканатские дела и в 1970 году меня с треском освободили от этой должности к моему большому удовлетворению.

Но моя радость была преждевременной. Я еще не знал тогда, что после освобождения с административной должности я перешел в разряд «малоперспективных». Через некоторое время по реакции ректора и особенно секретаря парткома я почувствовал, что вряд ли получу «благословение» от ректората и парткома для защиты своей докторской диссертации, которая к тому моменту находилась в стадии завершения. И я начал искать варианты ухода из Харьковского института радиоэлектроники.

Мой интерес к числам Фибоначчи

К этому моменту относится и возникновение моего интереса к числам Фибоначчи и золотому сечению. В этот же период логика поиска «оптимальных алгоритмов аналого-цифрового преобразования» вывела меня на так называемые «числа Фибоначчи», то есть числовую последовательность 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, …, в которой каждый член равен сумме двух предыдущих. На полках харьковских магазинов я обнаружил небольшую брошюру «Числа Фибоначчи», написанную ленинградским математиком Н.Н. Воробьевым. Эта брошюра меня потрясла, и я понял, что я приобщился к какой-то фундаментальной математической идее, к одной из «великих тайн Мироздания». Углубляясь в эту тему, я обнаружил удивительные проявления чисел Фибоначчи в природе и искусстве. Я узнал, что числа Фибоначчи тесно связаны с «золотым сечением» — знаменитым иррациональным числом, которое было «эстетическим каноном» искусства Древней Греции и эпохи Возрождения. В 1974 г. я встретился в Ленинграде с автором брошюры «Числа Фибоначчи» Н.Н. Воробьевым, рассказал ему о своих научных результатах в этой области и он подарил мне брошюру «Числа Фибоначчи» с дарственной надписью «Глубокоуважаемому Алексею Петровичу Стахову с фибоначчистским приветом». Сейчас, когда я пишу эту книгу, Николая Николаевича Воробьева уже нет в живых. Но информация об этом выдающемся математике осталась и в виде его замечательной брошюры, а лично для меня – в виде этой дарственной надписи. И мое сердце наполняется гордостью, что я лично знал этого выдающегося математика современности. И можно только удивляться гениальной научной интуиции проф. Воробьева, который первым среди современных математиков (задолго до книг американского математика проф. Хоггата, создателя Фибоначчи-ассоциации и английского математика проф. Вайды) опубликовал брошюру, которая стала научным бестселлером 20-го столетия и настольным пособием для огромного количества энтузиастов, которые именно с помощью брошюры Н.Н. Воробьева приобщались к «фибоначчиевому миру».

Увеличить >>>

Брошюра Н.Н. Воробьева «Числа Фибоначчи», подаренная мне автором в 1974 г.