Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Институт Золотого Сечения -Дискуссии

Быстров М.В.
«Одухотворённая» физика находит общий язык с теологией
Oб авторе
«Для верующего Бог находится
в начале пути, а для физика – в конце»

М.Планк (1858-1947) – основатель
квантовой механики
и нобелевский лауреат (1918)
«Надейся на Господа всем сердцем
твоим, и не полагайся на разум твой.
Во всех путях твоих познавай Его,
и Он направит стези твои»

Кн. Притчей Соломоновых, 3:5,6

Два способа познания мира – научный и религиозный – физиологически обусловлены бинарным устройством нашего основного познающего аппарата – мозга. Если его правое полушарие схватывает целое и смысл, то левое занято разворачиванием частей и логическим оформлением мысли. Хорошо когда весь процесс идёт именно «справа налево», и данное нам интуитивно затем ясно и доступно выражается в словах или формулах.

На деле, однако, дисбаланс полушарий в отдельных головах привёл в итоге к общей дихотомии культуры и к двойственному мировосприятию. И чтобы вернуться к исконной гармонии мышления, могущей сблизить науку и теологию, нужно устранить «разруху в головах» и хотя бы объединить дедукцию с индукцией, разновидностью которой и является телеологическое, или целевое рассуждение и обоснование. А последнее, по большому счёту, ведёт к целостности, куда, собственно, устремляется и наука, пытаясь создать единую теорию.

Но сказав «создать», мы тут же вспоминаем вереницу «судьбоносных» теорем математической логики Гёделя(1931)-Тарского(1936)-Париса и Харрингтона(1979), навсегда развеявших мечту дедуктивного построения «теории всего». Иными словами, можно только субъективно представить себе такую полную теорию, существующую, вероятно, объективно, но, увы, до конца принципиально не эксплицируюмую.

Таким образом, адекватная картина мира открывается скорее в нашей субъективности, будучи опосредованной тогда в первую очередь красотой — как эстетическим выражением всё той же целостности. К сожалению, фатально проходя мимо прекрасного, подчеркнём – в общепринятом смысле, наука упускает реальный шанс прикоснуться и к целостному мировосприятию.

А между тем нам давно известен абсолютный инвариант красоты и гармонии, признаваемый большинством людей с уравновешенным взглядом на мир, но, тем не менее. полностью игнорируемый высокой наукой. Как же преодолеть столь вопиющее недоразумение? Оказывается, достаточно, с одной стороны, «дать визу» в науку категории целостности, а с другой, — по-новому посмотреть и на некоторые до конца неясные физические явления…

Чудесные превращения Золушки научного истеблишмента.

Не будет преувеличением сказать, что знаменитая «золотая», или Божественная пропорция (ЗП), разделила в глазах научного сообщества судьбу гонимой и трудолюбивой падчерицы. Почему же, несмотря на повсеместную распространённость «золотых» чисел и сопутствующей им логарифмической спирали в природе, академическая физика и ухом не ведёт по их поводу?

Такое равнодушие объясняется особым статусом ЗП: она никак и ни с чем не связывается в привычных уравнениях, а существует как бы сама по себе. Отдельные попытки соотнести её, скажем, с трансцендентными числами и е, а также с постоянной тонкой структуры выглядят искусственными и неубедительными. Откуда же взялась эта загадочная и вездесущая числовая «метрика»?

Один из самых универсальных умов начала прошлого века П.Флоренский назвал нашу пропорцию «априорным онтологическим законом природы» (ЗП!), а сейчас мы вправе уточнить – «законом всеобщей целостности». Прозрение наступает сразу, когда мы исходную «школьную» ЗП разворачиваем до бесконечности в обе стороны. В таком развёрнутом виде она описывает уже не двухчастное, а всеохватывающее целое, причём, — изящным фрактальным образом. Отдельные составляющие части и промежуточные целые меняются местами вдоль ряда, образуя единообразную взаимосвязь «всего со всеми и во всём».

К чьей же компетенции отнести подобную трансцендентную данность? Ясно, что она «не от мира сего», поскольку физика предпочитает, наоборот, конечное и всегда избавляется от расходимостей, заметая любую бесконечность «под ковёр». А что говорят откровения математической логики? По Тарскому, само понятие истинности формально невыразимо, а согласно выводам упомянутых выше двух последних логиков, истину нельзя установить, не прибегая к актуальной бесконечности. Но именно такую «абстракцию необозримости», да ещё онтологически обоснованную в целостности, мы и нашли!

Понимание истины как соответствия знания вещам, восходящее к древним мыслителям, естественно развить до осознания их целостной организации. Тогда моментом истины будет совпадение нашей мысли с родственной ей по духу организацией как таковой, или даже — с некой объективной мыслью, отождествляемой с этой самой организацией и вносящей её и полагающей в мире.

Укрепляет в сказанном фундаментальный принцип Кюри, гласящий, что всякая причина оставляет на следствии свой имманентный симметрийный (или числовой!) отпечаток. А принимая во внимание постулат Пастера и Реди «живое от живого», мы и должны прийти к активному и действующему началу, порождающему «золотую» пятикратную симметрию природы.

И действительно, математическая итерация ЗП, имитирующая и аппроксимирующая в нашем контексте рефлексию мысли, обнаруживает поразительное свойство «золотой» бесконечной пропорции – направленность, позволяющее окончательно соотнести её с деятельной мыслью или проявлением интенции сознания. С точки зрения теории информации, которая всегда передаётся, мы просто, идя в «обратном направлении», нашли её разумного источника и отправителя. Так произошёл решающий прорыв в осознании истоков единой вселенской организации, имеющей – как и положено – своего Организатора.

Библейские параллели.

Любуясь Своим творением по ходу создания мира, Бог пять раз повторяет, «что это хорошо», а в конце: «и вот, хорошо весьма» (Быт.1:31). Получается, именно в человеке целостный принцип был воплощён с максимальным эффектом, и «золоту» реально подчиняются не только наши внешние пропорции — что было известно и Леонардо да Винчи — но и вся внутренняя морфология, начиная с геометрии клеток крови.

Потому и мудрый Соломон не мог удержаться от слов восхищения таким совершенством: «Всё соделал Он прекрасным…» (Еккл.3:11). И хотя иногда настаивают и на другом переводе — что в наше сердце якобы вложена «вечность» (С.Трубецкой), а не «мир» (олам) — основной смысл всё же сохраняется: главный жизненный орган человека отражает полноту бытия. А систолу и диастолу сердца, соотносящихся точно в «золоте»(!), можно, вероятно, сопоставить (как вдох и выдох) с двойственным процессом «сворачивания» и «разворачивания» целостности мира, происходящим по линии целевой и действующей причины. Об этом подробнее изложено в предыдущей работе.

Вчитываясь в Писание снова и снова, мы не перестаём удивляться заложенной там мудрости. Обратим внимание на «энергетическую» сторону творения.

Уже в первый день творения Бог «включает» свет – как первостепенное условие жизни на земле. Любопытно, что соответствующее древнееврейское слово ор означает также и «солнце». Следовательно под «светом» Творец изначально имел в виду полихроматическое электромагнитное излучение нашего светила с длиной волны около микрона. В этом свете мы и созерцаем всю завораживающую красоту окружающего мира, а иногда – и многоцветную радугу, которую Бог положил «в облаке» в качестве завета между Собою и землёю, и «всякой душою живою» (Быт.9:12-17).

Ньютон первый понял, что цвет есть атрибут восприятия, для которого нужен наблюдатель, а сам свет окрашен не больше, чем радиоволны или рентгеновские лучи. Следовательно, вся красочная палитра мира рождается в нашем глазу – феноменальном по своей конструкции чуде творения, доставляющему нам радость жизни и эстетическое наслаждение. Но вот любопытная деталь: один из зрительных пигментов в колбочках – фотопсин – имеет спиральную конфигурацию, откликающуюся, очевидно, на изоморфное ей воздействие. И в том же духе «пространственного синхронизма» рассуждал, очевидно, и Ньютон, полагая, что преобразование электромагнитного излучения в цвета осуществляются путём избирательной вибрации нервных волокон.

Не забытыми оказались и остальные наши органы чувств, ибо любящий Создатель попустил нам также слышать и осязать Свою чудесную гармонию. Речь идёт о так называемом «фликере», который по распространённости едва ли уступает «золотой пропорции» и – как и она — не объяснён наукой. Он «сидит», в частности, в приятном и успокаивающем морском бризе (франц. brise – лёгкий ветерок), дующем днём с воды на берег, а ночью – в противоположную сторону. Логично тогда спросить: если это ласковое дуновение доставляет удовольствие, то не организовано ли оно сродни нам самим?

В отсутствие научного толкования, мы попробуем дать метафизическую версию, опираясь на Библию. А в самом её начале записано, что когда земля ещё была «безвидна и пуста», «Дух Божий носился над водою» (Быт.1:2). Продолжая, очевидно, действовать и сегодня, не упорядочивает ли Дух и воздушные потоки? Ведь даже этимология ветхозаветного руах включает, помимо «духа», ещё и такие обыденные и родственные значения как «ветер», «дуновение», «дыхание» и… «вихрь».

Новый взгляд на вездесущий «фликер».

По характерному гиперболическому фурье-спектру за обсуждаемым феноменом закрепилось и ещё одно название – «шум 1/f». Трудно перечесть все динамические системы, «вырабатывающие» подобные универсальные флуктуации. Но ещё труднее оказалось их интерпретировать. И на первых порах, когда 80 лет назад этот «розовый шум» объявился в электронике, одна за другой предлагались его физические модели. Но когда он вышел из стен лабораторий и «зашумел» во всей природе, у электронщиков явно опустились руки.

В самом деле, о каком едином физическом механизме вообще можно говорить, если одинаковые инфранизкочастотные флуктуации наблюдаются в самых различных биологических, физико-химических и прочих системах? Они зарегистрированы, например, в биениях сердца человека, шуме леса, журчании реки, пении птиц и музыке.

Рационально-аналитический ум просто не вмещает в себя такое многообразие и отступается от него. Но элементарный здравый смысл подсказывает, что единственно общее там – это гармоничная целостная организация. Но откуда она берётся? Пока была установлена лишь фрактальность – как 1/f-спектра, так и соответствующего временного процесса.

Нам удалось сделать ещё один немаловажный шаг. Было обращено внимание на то, что функция 1/, формально моделирующая «процесс 1/f», обладает замечательным свойством: она инвариантна не только по отношению к фурье-, но и к некоторым другим интегральным преобразованиям. Достаточно заглянуть в любой математический справочник. Эта уникальность обратной корневой зависимости была строго обоснована её вихревой «начинкой». Впрочем, – если вдуматься – ясно и так, что вихрь не меняется и одинаково представлен и в спектре, и во временной эволюции.

А если наш вихрь естественно следует логарифмичесой спирали, то почему бы ей же не приписать ещё и универсальный коэффициент роста, отвечающий единому размеренному «золотому» темпу и ритму всех мировых процессов? Приняв такое с лёгким сердцем, мы перестаём пугаться и расходимостей по обе стороны «1/-гиперболы». Теперь они оправданы тем, что апеллируют к трансцендентному управляющему «золотому» потоку. А он обретает логически замкнутую форму именно в бесконечности, поскольку не обрывается ни на минимальной, ни на максимальной составляющих, которые бы требовали своего обоснования, соответственно, в ещё более мелких частях или в следующем вышестоящем и большем целом.

В итоге мы приходим к единому и завершённому целому, обретающему самое главное – причину самого себя в самом себе. Трансцендентная «золотая» целостность становится самодостаточной и самообоснованной — почему и не проходили никакие попытки её обосновать. А всё дело в том, что физический «левополушарный» ум отыскивает, увы, лишь отдельные законы-связки и, оперируя ими, хотя и продвигается последовательными шажками дальше, но никак не схватывает скрытую сквозную связь, обнимающую всё и вся. Обуреваемый честолюбием, он подступается вновь и вновь к «единой теории всего», забывая о том, что она принципиально недостижима.

Но гармоничный взгляд на мир открывает его удивительную упорядоченность по «закону 1/f» — так всё живое и неживое славит Автора столь грандиозного плана. Увлечённо музицируя на любом инструменте или исполняя вокальную партию, мы бессознательно приобщаемся к единому «хору славословий». Как и Творец, создавая с любовью и с помощью Своего Духа все вещи, сохранил на них его «золотой» отпечаток, так и художник, отдаваясь беззаветно творческому процессу «по образу и подобию Божию», закладывает в свои шедевры всё тот же элегантный «дизайн». Они прекрасны в силу своей совершенной и наконец-то осознанной нами целостности. И тогда сразу проясняется значение слов гениального Флоренского из письма В.И.Вернадскому о «поразительной стойкости произведений искусства, проработанных духом»! Да эти шедевры нетленны именно потому, что входят в общий строй сотворённых вещей!

Замечательно, что изоморфизм «фликеру» мы находим и в статике – в лице целой плеяды однотипных законов: Ципфа-Парэто-Лотки и других, действующих в лингвистике, экономике, наукометрии и т.д., но – как и их динамический «сородич» — не понятых наукой. Так фактически торжествует структурно-функциональное единство природы. Например, статистика слов в любом литературном тексте подчиняется «гиперболе» Ципфа, а его художественное чтение – «фликеру». Может быть, наши вибрирующие голосовые связки тоже продуцируют вихревые колебания воздуха?…

Разнесённость по частоте «фликера» и слышимого содержания, будь то музыка или речь, подводит к представлению о двух видах речи: Божественной и человеческой (Боэций, Н.Кузанский, Я.Бёме и К.Г.Юнг). Существенно, что хотя эти два вида высказываний резко отличаются друг от друга, человек понимает обращённое к нему слово Бога. Августин в «Исповеди» указывает на то, что слова человеческие начинаются и кончаются во времени, следуя одно за другим. Слова же Божественные не имеют ни начала, ни конца. Они звучат вечно и все одновременно.

По-видимому, параллельность речи Божественной и последовательность человеческой отображаются в преобразовании Фурье, частотная и временная трансформанты которого соотносятся, соответственно, с правым и левым полушариями мозга. Непостижимым образом дополняя друг друга, наше ПП более склонно к сенсорным функциям, а ЛП – к моторным. Но осуществляя общее руководство над всем мозгом, именно правая половина, очевидно, и «одухотворяет» речь левой, приобщая её к целостности, каковая и заявляет о себе фликерным спектром. Мы воспринимаем ухом идею, музыкальную мысль и мелодию, а подсознательно – фундаментальную целостность произведения.

…«И исполнились все Духа Святого и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещавать» (Деян.2:4). Не шло ли это «говорение» от общей для всех языков, скрытой и неслышимой обычным ухом части? И не говорит ли Бог именно в этом диапазоне, вкладывая смысл фразы в её ритмико-интонационные (просодические) характеристики или, быть может, — говоря технически — в тонкую структуру спектра? А духовный человек схватывает всё сразу и мгновенно через своё развитое правое полушарие. Как бы там ни было, но если действительно «слово есть знаменуемая им реальность» (Флоренский), то и в нём должна бытийствовать единая «золотая» организация.

«Духовно-фликерные» ассоциации, оказывается, находятся и в Писании. Впечатляет то, как чрезвычайный посланник Бога Илия был утешен откровением силы и благодати Господа. В книге 3Цар.(19: 11 и 12) Бог разъясняет пророку, где Он является: «И вот, Господь пройдёт, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом; но не в ветре Господь. После ветра землетрясение; но не в землетрясении Господь. После землетрясения огонь; но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра » (!) А первый из трёх друзей-утешителей набожного Иова признаётся: «И дух прошёл надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, — но я не распознал вида его, — только облик был пред глазами моими; тихое веяние…» (Иов 4:15,16). Опять бриз!

Однако это безмятежное «веяние» сменяется бурей, в которой Бог явился тому же Иову, чтобы показать Своё совершенство и величие в создании и управлении вселенной и обличить безумие тех, кто порицает Его или спорит с Ним.

Так, чтобы усилить наставление, Бог приводит в соразмерное Его настрою движение послушных Ему воздушных масс. И едва ли здесь можно говорить только об аллегории, но скорее – и о метафизике. Ибо упомянутую выше нетривиальную этимологическую близость духа-дуновения можно дополнить предположением и о том, что податливая и непрерывная воздушная среда с лёгкостью «резонирует» с Духом. Да и слово «вихрь» в Ветхом Завете встречается в разных падежах 23 раза, наводя на мысль о неслучайности появления там этого универсального образования. А раз вихревое движение наблюдается повсеместно, да и физика обнаружила его в идеальной жидкости, в сверх-текучести и –проводимости, наделила им эфир и т.д., то не в праве ли мы, «идя назад», соотнести его с подобной же динамичной организацией как таковой, лежащей в основе мироустройства?

К единой картине через единое движение.

Действительно, в платонически ориентированной философии и теологии подобие обозначало сообразность низшего высшему и соотносилось с единым, а также с благом. Бесконечная фрактальная «золотая» пропорция и выступает конкретным коррелятом этого тотального онтологического подобия.

Но известно, что при распространении в вакууме все без исключения электромагнитные волны, независимо от их происхождения, тоже подобны друг другу и подчиняются одним и тем же законам. Нельзя ли и это подобие конкретизировать знакомым нам вихреобразным движением?

В самом деле — достаточно только непредвзято посмотреть на упомянутые волны. А вся история их осмысления сводится к отчаянным и мучительным попыткам связаться с некой средой. Потуги «оструктурить» пространство эфиром, начатые в древности, продолжаются и сегодня, не принося окончательного удовлетворения.

Вначале Фарадей с его оригинальным и чисто физическим умом стремился понять внутреннюю суть электромагнитных явлений как следствие натяжений и закручиваний в световом эфире, прочно вошедших в обиход физики как силовые линии. А Максвелл, следуя своему предшественнику и кумиру, попытался описать детальный эфирный механизм, но потерпев неудачу, обратился к механике и построил весьма общую математическую теорию электромагнитных явлений, происходящих, якобы, всё в том же эфире.

Вообще говоря, эфир навязчиво выплывает потому, что мы всегда рассматриваем любое явление в нашем материальном мире как событие-сосуществование, бытийствующее обязательно с чем-то «другим» (по Хайдеггеру). Но тогда альтернативная – «безэфирная» — точка зрения, вероятно, способна вывести нас из нашего мира. Сохраняя идею непрерывной среды для объяснения действия на расстоянии, нам достаточно положить, что простейшее описание свойств такой среды, которое мы можем дать, заключено целиком в дифференциальных уравнениях Максвелла. И тем не менее, как заявляет один из авторитетов, «мы не в состоянии дать удовлетворительной картины процессов, результатом которых являются векторы Е и Н или которые описываются этими векторами» (Г.Бейтмен).

Но почти «сакральные» уравнения Максвелла говорят сами за себя. И ключом к их расширительному пониманию служит объединительный мотив, снимающий дуализм электромагнетизма. Покажем, что именно за единым вихреподобным движением может стоять, в частности, и так называемая «перестановочная двойственность» (дуальность) электромагнитного поля, заключающаяся во взаимности двух его составляющих, разделение на которые, кстати говоря, иногда считают даже условным (!) МСЭ).

Максвелл решительно постулировал взаимность электрического и магнитного полей: изменение во времени одного из них порождает вихревое поле другого. Его осенила догадка ввести так называемые токи смещения – в том числе и в вакууме(!) – пропорциональные скорости изменения электрического поля, что позволило симметризовать уравнения и предсказать существование свободных (!) электромагнитных волн. А относительно таких волн мы уже вправе отвлечься от их источников. Каков же тогда будет их смысл?

Допустим, что вихрь поля (rotH или rotЕ) описывается «естественной кривой роста» — логарифмической спиралью, обладающей тем парадоксальным свойством, что изменяясь, она остаётся той же самой (Я.Бернулли). Тогда к пространственным производным, определяющим rot какого-либо поля, будут, казалось бы, «примешиваться» и временные частные производные, порождающие, в свою очередь, rot другого поля.

Возникающая сложная и взаимнообусловленная вихревая картина уже не «визуализируется» нашим воображением, поскольку, будучи «не от мира сего», она каким-то непостижимым образом связывает пространственные и временные изменения и «описывает» нечто, имеющее быть, но не поддающееся физической интерпретации. Мы попадаем в тот мир, где вместо уравнений действуют активные начала и агенты, представимые только через геометро-динамические образы.

И физическая мысль, устремляясь к предельным основаниям, тоже приходит к пространственно-временному четырёхмерию – но «снизу». Сегодня этому континууму возвращается ньютоновский статус абсолютного (А.Д.Александров), а основное положение общей теории относительности видится в «неоднородности пространства-времени», чья структура, будто бы, задаётся распределением и движением материальных масс, но она же определяет и… поле тяготения.

Что же первично? И не разрывается ли этот порочный круг, если за первопричину принять не массы, а именно геометро-динамическую «неоднородность» в указанном выше смысле? Мы просто «рокируем» ход мысли, который диктуется теперь не действующей, а целевой установкой. И если «акт познания – это встреча рационального искусства человека с универсальными методами действия самой природы» (М.Мамардашвили), то в идеале мы и должны «встретиться» с объективно-творческой и всё полагающей мыслью.

Заслуживает внимание и ещё одна тонко подмеченная импликация нашего «грузинского Сократа». По его мнению, всё то, что связывает вещь с её собственно физическим существованием, как бы «свёртывается» в некие тёмные понятия типа действия на расстоянии, мгновенность передачи взаимодействий и т.д. Все они были, по его выражению, «лишь квазифизическими экспликациями скрытых допущений системы мышления». С этими-то скрытыми допущениями собственного мышления и бился когда-то Ньютон, невольно обращаясь к теологии и только там находя ответы. Похоже, нечто подобное разыгралось потом и со «скрытыми параметрами» в квантовой механике…

Но вот неожиданный поворот: именно в той мере, в какой вещи лишены «душ», активного и живого внутреннего начала в себе, и могут быть поняты физически — «именно в этой мере условия понимания вещей максимально спиритуализированы», что проявляется в невозможности построения теории без допущения гипотетически мощного Интеллекта. Приобщаясь к нему, мы и постигаем истину. А в теологическом смысле это означает, что Божественный Логос инкарнирован в нашей природе.

Образно говоря, когда учёный правильно восходит к вершине мысли и наконец достигает её, он обнаруживает на ней Законодателя, который был там всегда и который заранее и навечно всё упорядочил. Вот, что, конечно, имел в виду Планк под словами, вынесенными в эпиграф.

Напротив, «карабкание» исключительно по структуре и упование не на смысл, а только на неё, обречено на фиаско. Характерна в этом отношении амбициозная теория суперструн. Как признаётся один из её разработчиков и автор мирового научного бестселлера «Элегантная Вселенная» (2004) Брайан Грин, «центральный организующий принцип теории нами всё ещё не найден». Поистине горькое разочарование – да ещё в конце титанических трудов! А всё потому, что сначала дедуктивно воздвигают грандиозную концепцию, а потом вдруг хватаются за голову в поисках базовой идеи – вместо того, чтобы, наоборот, исходить именно из неё.

Мы и подошли к той мысли, «консубстанциональной» энергийной мысли самого Творца, которая лежит в основе мироздания и порождает его целостную структуру. И вполне закономерно, что прозрение пришло из электромагнетизма – незыблемой цитадели физики, пронизывающей всю её до основания от микро- до макромасштабов.

Упомянутое выше свойство подобия электромагнитных волн позволяет распространить на весь их диапазон вихреобразную организацию, обнаруженную нами у инфранизкочастотного «фликера». Разумеется, речь идёт не о плоском, а о трёх- или более-мерном движении, увы, неподвластном нашему представлению. Но экспериментируя в своём привычном трёхмерии, мы обнаружили две его комплементарные компоненты, которые и обозначили через Е и Н. Да и Максвелл, размышляя над топологией векторных полей, установил, что они исчерпывающим образом разбиваются на потенциальные и вихревые. И он же использовал координатную форму записи уравнений, как и мы, впрочем, полтора века спустя, это делаем сейчас, радуясь разделению переменных. Такова психология и лейтмотив «разделяющего» аналитического стиля мышления.

Но вот В.И.Вернадский, резюмируя идеи Л.Пастера и П.Кюри, настаивает на том, что полярный вектор, характеризующий диссимметрию «пространства живого вещества», должен быть «энантиоморфным» (!). Такой вектор, очевидно, и задаёт определяющее сворачивающее или разворачивающее движение по некой пространственной кривой (гр. enantios – «находящиеся напротив»). А придав данной кривой вид легендарной «золотой» логарифмической спирали, мы делаем последний и решающий шаг, наделяя указанное движение смыслополагающей целостностью.

Гносеологический триумф излагаемого взгляда.

Автор предвидит, что проводимые рассуждения едва ли тронут и убедят рационалистический ум. Другое дело для него – потрясающий воображение «большой взрыв», которому, якобы, мы обязаны, в конечном счёте, своим появлением на свет. Но разве подобная, с позволения сказать, «модель» — не надругательство над здравым смыслом, отвергающим всякую креативность любого взрыва? Мы что-то не припомним, чтобы за четыре года сплошных разрывов последней войны ими что-то создалось. К тому же, грохнувший когда-то «большой взрыв» оставил бы после себя преимущественно радиальное движение, а мы наблюдаем чаще орбитальное, каковое и согласуется со всем сказанным.

Не стоит ли тогда принять обсуждаемый «сюжет», который — надо согласиться — выглядит ничуть не более предосудительным? И даже – более разумным, поскольку находит отклик у здравомыслящего читателя, не зацикленного на собственных безумных теоретических построениях и без обиняков допускающего наличие превосходящего его всеобъемлющего Разума. «Ибо всякий дом устрояется кем-либо; а устроивший всё есть Бог» (Евр.3:4).

Полагание в основу мира невидимой – обзовём её на время — «энантио-кинетики», формирующей целостность, снимает и многие неподдающиеся проблемы. Живи Пастер и сегодня, он безоговорочно принял бы вытекающее отсюда объяснение загадочной «левизны» в «материальных субстратах живого вещества». Основатель микробиологии, доказавший невозможность самозарождения жизни, долго мучился в поисках природы её хиральности, предполагая то некий период в истории Солнечной системы, когда она находилась в «левом пространстве», то вообще — сосуществование двух право-левых евклидовых пространств.

Но раз теперь нашёлся активный «диссимметричный деятель», нам ничего не остаётся как соотнести с ним и гомологичные ему наблюдаемые эффекты. К их числу принадлежит и нарушение закона сохранения чётности в слабых взаимодействиях (1957). Проявление здесь «невидимой руки хиральности», связано, по-видимому, с тем, что ей не находится достойного конкурента со стороны более сильного локального взаимодействия.

Таковы же, по сути, истоки демаркации и между косным и живым. Если структура в первом случае определяется симметрией кристаллической решётки данного соединения и взаимодействием между частицами, находящимися в её узлах (ионов, атомов или молекул), то во втором — она скорее задаётся «извне» и – что важно — управляется оттуда. Лабильность и фрактальность «живой материи» предопределяет её восприимчивость к изоморфному ей воздействию.

Так, выражаясь библейским языком, Бог и «живит» всё Им созданное (Неем.9:6) – с помощью Духа, которым Он творил, а потому им же с лёгкостью и поддерживает саму жизнь. И мы благодарны Творцу за этот неиссякаемый «экзистенц-минимум», вливающийся в каждую клетку нашего организма. А проявляя искреннюю любовь к Нему, мы достигаем и «максимума» — когда уже всё наше Я «резонирует» с Духом. О том же, но более сдержанно и туманно, говорит и экзистенциальная философия – как о сопричастности миру (К.Ясперс) или о глубинном общении с ним (Г.И.Батищев), о необходимости быть «в ладах с миром», любить и уважать его и т.д. Но достигают ли цели эти сентенции? И достаточно ли быть «биофилом» — беззаветно любить биосферу?

Полноценная любовь может быть только межличностной и взаимной. А идолатрия, как улица с одностороннем движением, – лишь жалкий суррогат её, обращена ли она к ноосфере или другим фетишам. Потому-то Бог-ревнитель и осуждает сурово всякое поползновение к бездушным истуканам, увещая: «…не оскверняйте себя идолами» (Иез.20:7 и 18), ибо «делающие идолов все ничтожны» (Ис.44:9).

Поклоняясь слепо неодушевлённому объекту, человек замыкается на нём, образуя «закрытую систему», абсолютно глухую к Источнику жизни. И наоборот, в практике исихазма происходит «антропологическое размыкание» и приятие «Божественных энергий» (С.С.Хоружий), наполняющих человека счастьем. И теперь, наконец, проливается свет на «механизм» этого феномена.

Глубинная метафизика его коренится в трансцендентной целостности, осознаваемой в личностном плане. Отталкиваясь от идеи Н.О.Лосского о «мире как органическом целом» и делая следующий логический шаг, мы естественно приходим к духовной Личности, только и могущей воплотить в себе в полной мере эту идеальную динамичную целостность и созидающей всё сущее. Воистину апофеоз принципа «живое от живого»!

«Бог есть дух» (Ин.4:24) и «Бог есть любовь» (1 Ин.4:8) – отблеск этих двух важнейших тезисов и несёт на себе развёрнутая «золотая пропорция». Замечательная и уникальная взаимодополнительность её составляющих взывает к объединению частей мира, что и оборачивается у нас первым «плодом Духа» – любовью (Гал.5:22). Она и есть чувство дополнения себя в другом и с другим. Всё разрозненное и раздельное призывается Духом к единству: сознательные существа — через любовь, а весь мир в целом – через физическое притяжение. Тем самым оправдываются и конгениальные слова Платона, что «любовь есть целостность и стремление к ней».

Имея своим вечным источником Дух, неистребимая «любовь никогда не перестаёт» (1Кор.13:8), ибо «можно всё расточить и растратить, но любви не отнять от души». Сухая же онтология без любви теряет многое, если не всё — словно подавая страждущему миропонимания холодный камень вместо тёплого хлеба (Лк.11:10,11).

Заключительные размышления.

Всю стратегию изложения, по большому счёту, можно свести к одному — переосмыслению известного и осознанию его с точки зрения нашего существования. Но такой подход предполагает выход за пределы науки в философию или придание ей совершенной нового – экзистенционального – облика. Физическая мысль в своём апогее как будто интуитивно и двигалась в этом русле, ища нечто общее и незыблемое, каковое не могло уже не быть чем-то духовным…

Неспроста Максвелл, подобно Фарадею и Ньютону, совмещал и неразрывно связывал свою математическую концепцию с искренними теологическими исканиями. Чего стоит, например, его представление о том, что энергия поля распределена в пространстве с определённой плотностью в каждом малом его объёме! Ведь отсюда рукой подать к универсальности этой энергии и осознанию её назначения. Закономерно поэтому, что Максвелл попробовал распространить свой формализм и на гравитацию, ассоциируя её также с «действием окружающей среды». А его смиренное признание в непонимании того, «каким образом среда может обладать такими свойствами», понимается теперь как следствие гипостазирования этой самой «среды» в виде пресловутого эфира или «реологического» вакуума.

«Максвеллизировать» ньютонову гравитацию попытался и Хевисайд, введя в неё некое поле, подобное магнитному; да и посейчас эта идефикс преследует многих — с тем же «успехом».

А виной тому – бессмысленность деятельности, ищущей объяснения «в плоскости материи» и не выходящей в «третье измерение», где и заключён, собственно, смысл. Удивительные эпистемологические параллели! «Векторы» нашей исследовательской мысли постоянно как бы «коллинеарны» порознь в левом и правом полушариях – взять хотя бы пару таких диад как «принцип дополнительности – любовь» и «синергетика – синергия». Но беря ещё одну связку «целостность – красота» и включая оба полушария, мы и прорываемся к истине.

Разумеется, надо отбросить абсурдную «самоорганизацию», поскольку её хоронит уже факт невозможности абиогенеза, доказанный Ф.Реди (XVII в.), Л.Пастером (XIX в.), а также выявленный в изощрённых опытах Фокса и Миллера (XX в.) – если их трактовать правильно. Но озвучил новый принцип в начале XIX в. немецкий натурфилософ Л.Окен: «Omne vivum e vivo» — «Всё живое происходит только от живого». Теперь уже и для вполне светского ума должно быть ясно, откуда зарождается жизнь.

Согласно Окену, природные вещи возникают вследствие «затвердения» Божественного мышления и света. Но ведь так и есть! Нам лишь надо вспомнить об одной из замечательнейших спекуляций по поводу интимного строения вещества – теории вихре-эфирных атомов У.Томсона (лорда Кельвина) и… заменить одиозный эфир на «чистое» движение, тождественное самой мысли. Такое интеллектуальное усилие, наверное, стоит того, чтобы сделать рывок и покончить, раз и навсегда, с противостоянием двух взглядов на мир!

В высшей степени любопытны результаты исследований Г.Гельмгольцем, У.Томсоном и Дж.Томсоном идеальной жидкости. Оказалось, что, с одной стороны, любое вихревое кольцо в ней неуничтожимо, а с другой, — мы не можем в такой умозрительной жидкости и создать вихревое движение. Из-за отсутствия вязкости там просто не за что «зацепиться»!

Если же допустим, что некая творческая сила всё же породила целый сонм вихрей в идеальной жидкости, то они и останутся там навсегда в виде вечных и бессмертных индивидуумов. Такие неразрушимые образования обладают – как показывает математический анализ – всеми свойствами атомов, а топологическое разнообразие первых вполне отвечает физико-химическому многообразию вторых. И более того – сплетение нескольких вихрей в один конгломерат может дать и молекулу и т.д. А недавно с вихревой позиции удалось объяснить и взаимодействие элементарных частиц.

Но здесь уж буквально не удержаться от архимедовского «эврика»! А богослов и учёный могут, наконец, обменяться рукопожатием. Теперь уже и любой неповреждённый ум принимает гипотезу «творения из ничего» — как сворачивание и локализацию энергийной мысли, порождающей первые «сгустки материи» по формуле Эйнштейна Е m/c. Понятным становится и происхождение постоянной Планка h, или кванта действия h/2, чья размерность момента количества движения теперь говорит сама за себя.

Таким образом, эвристический прорыв происходит, когда мы (а) переносим вихревое движение из идеальной жидкости в эквивалентный ей «континуум мысли» и – главное — (б) наделяем решающим смыслом это движение, полагая, что оно следует «золотой» логарифмической спирали. А загадочная «невозникаемость» и неуничтожимость идеальных вихрей понимается теперь как недремлющая мысль Творца в виде Духа, неусыпно поддерживающая бытие мира.

Настоящая метафизика проливает свет и на библейскую антропологию. Будучи буквально «соткана» из Духа и питаема им, наша архитектоника в идеале не подвержена тлению и запланирована на вечность (1Ин.2:25, 5:20; Ин.12:50; 17:3; Рим.6:23). Перестаёт смущать светский ум и акт воскресения человека – если положить, что вся его психосоматика запечатлена и хранится в памяти Творца.

О животворящей силе Духа можно судить и от обратного. Как мы помним, основные необходимые для жизни химические молекулы протоплазмы встречаются только в стерически левых формах. Оказалось, что «неестественные» – правые — белки и сахара появляются в организме в случаях болезни и, в частности, в раковых опухолях. Не следствие ли это отпадение от Духа в наш «век прогресса и прогрессивки»? И не расплачиваемся ли мы онкозаболеваниями за суету и стрессы, которые обрушиваются на нас как тяжёлое бремя цивилизации?

Получается, говоря техническим языком, что животворящий «фликер» тонет в деструктивном «белом шуме» и не доносит до нас потребную и благую «хиральность». Проявляя полное небрежение Источником жизни, рациональный ум занят больше собственными построениями и дальнейшим развитием хай-тека. Но так уж безвредны их плоды? И насколько далеко нам суждено зайти?

Мы начали с малого, но ошеломляющего открытия – электромагнетизма – когда на «границе разнородных веществ» в первом источнике тока освободили и – буквально! — «раскрутили» энергию. Нечто аналогичное произошло недавно и с контактом двух различных по химическому составу полупроводников. На основе образовавшейся гетероструктуры были созданы миниатюрные гетеролазеры, излучающие ту же электромагнитную — но только видимую — «первоэнергию» и сулящие захватывающие дух перспективы.

Но не время ли задуматься и о смысле всей нашей деятельности? Отрезвление приходит сразу, если учесть, что вся продукция рук наших – кроме шедевров искусства! – лишена «золотой» организации и, следовательно, диссонирует с первозданным ансамблем природы. А как прикажете поступать Творцу, когда Его творение подвергается столь вероломной обструкции? Только библейская эсхатология и стоящая с ней рядом сотериология дают здесь исчерпывающие ответы.

Поэтому резюме изложенного отнюдь не пессимистично. Выход из экологического тупика очевиден, и если не ограничиваться только постановкой заплат, то решение, естественно, находится не в нашей компетенции, поскольку дело касается всеобщей и трансцендентной целостности, неподвластной нашим усилиям и разуму.

Спрашивается: а может ли научное мышление – по крайней мере ради указанной озабоченности — перестроиться и включить в свой круг религиозную компоненту? Здравый смысл и всё вышесказанное убеждают, что не только может, но и должно. От подобного объединения выигрывают все, и если учёный даже не приходит к истинной и глубокой вере, то хотя бы начинает отдавать себе ясный отчёт о делах в своём ведомстве и о происходящих тревожных событиях вокруг.


Быстров М.В., «Одухотворённая» физика находит общий язык с теологией // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.14691, 15.01.2008

[Обсуждение на форуме «Наука»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru