Глава 3 ПЛЕН И РАБСТВО ИНДЕКСА ЦИТИРОВАНИЯ

Дискуссии, которые часто разгораются вокруг моих материалов, говорят о том, что мы на верном пути. Если оппоненты нервничают, значит их задели за живое. Главное «живое» в случае наукоучения - какие критерии научности вы предлагаете, если аннулируется статус априорного мнения, а значит гипотезы.

Так вот есть один очень простой критерий причастности к науке кандидата - отказ от индекса цитирования. Одновременно введение обратного индекса: чем больше утверждающего цитирования, тем меньше научности. Если ученый находится в плену чужих работ – то о какой его научности можно говорить?

Сразу могу сказать, что я не против учёного как продолжателя традиций школы – но тогда чётко и нужно определять: диссертация написана в рамках такой-то школы на основании традиции такого-то учителя. Это нормально.

Мы ведем речь о цитатном всесобирательстве, о том, что чужое выдается за своё, а согласие с позицией цитируемого за научное действие. Второе – и главное, что не приемлет наукоучение: цитата – это лжедоказательство, скрытое за авторитетом и гипнозом массового повтора, – то есть имея априорный статус и пытаясь скрыться за авторитетом, она разрешает совершенно ненаучный шаг – получение ненаучного априори под видом доказанного апостриори.

2. Ложное признание

Уничтожение отечественной науки идёт. Это факт. Но есть сферы, где официальные ученые сами участвуют в этом процессе, принимая разрушительные правила. А значит они сами способствуют крушению науки. Тогда есть смысл принять суровый выбор: либо наука, либо оплачиваемая должность. Право выбора есть. Первый шаг этого выбора – личный отказ от плена и рабства индекса цитирования, навязанный нашей науке извне.

Напомним, что индекс цитирования – количественный способ утверждения научного статуса работы, который сегодня введен в академическую среду и привязан к зарубежным источникам – как персонально-авторским, так и медийным носителям информации. Количество цитат, упоминаний в источниках и работах определяют научность. Логика в этом такая: чем более цитируют, упоминают, тем больший это имеет интерес, а интерес и есть доказательство убедительности.

Насколько примитивна, эта логика, понятно и неискушенному: глупостей в истории процитировано больше, чем истин. Нам же ясно одно: любая цитата из любого контекста бессмысленна, она имеет смысл только внутри Учения. Это значит «цитировать» сначала нужно целое, учение, а потом части. Любой другой вариант путь эклектики, которая к науке не имеет отношения. То есть сам статус цитаты изначально сомнителен. Это в быту можно цитировать декартово «мыслю - значит существую», но в науке это не более чем пустая фраза. Это значит весь цитатный мир – не более чем мир пустого ложного фразёрства.

Но фразерство не выживет без своей магии. А магия заключается в круговой поруке по формуле басни: ты цитируешь меня, раз я цитирую тебя. Заметим, о качестве цитаты речи не идёт. Возникает эффект кругового признания. Круговая порука формирует что-то вроде заговора, который был заклеймен ещё во времена оные, что вошло в народную мудрость как презрение к авгурам (римским гадателям), которые по взаимному согласию морочили головы людям. В русской традиции это тоже известно: «кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Наука превращается в мантровую среду религиозного типа. И когда сто авторитетных авторитетно процитирует глупость, то остальным останется только её признать и повторить, особенно когда это уже пойдёт в массы как общепризнанное мнение ученых.

Интересов науки в этом заговоре нет. А об этом и речь.

3. Выйти из рабства цитирования

Остановимся на двух сторонах этого процесса: 1. необходимость цитировать указанного автора 2. стремление самому попасть в реестр «цитатных» авторов.

1. Негласная дисциплина цитирования была введена ещё с советских времён стандартами цитирования, когда первая глава диссертации была фактически посвящена цитатам на тему и в тему, и первым требованием был предъявить список цитирования, причем количеством не менее двухсот. И дело часто доходит до абсурда: работа начинает превращаться полностью в цитаты и комментарии к ним.

Первый шок в этом смысле я испытал на кафедре в 1990 году, когда на кафедре ЛГПИ обсуждалась диссертация, полностью состоящая из цитат и комментариям, который просто переводи в свои слова другую часть оригинала. Я выступил с возмущением. Увы, аспирант «превысил» полномочия. Мою диссертацию через два года рубили уже топором, где главный аргумент ненаучности было малое количество цитатного материал – список состоял всего из 120 источников: «вы сбились с курса», «это плохо изученный вопрос».

Сегодня советская дисциплина цитирования – мягкое поучение по сравнению с нынешними временами. Общение с официальными академиками и докторами наук приводит в ужас: ученые – рабы цитирования и публицирования. И кругом одно: индекс. Не применение наработанных знаний на практике – а индекс!

Тогда чего же жаловаться на попрание Академии Наук, если она давно стала тотализатором цитирования? И это в условиях, когда противостояния в науке и идеологии стало фактом: ведь пустить ученую мысль, как белку в колесо, в ложный круг ложного цитирования, замкнуть научную мысль на культивацию сорняка – довольно понятный ход конкурента, с учетом того, что вся цитируемая резидентура за рубежом.

Так вот первый признак настоящей науки и настоящего ученого: отказ от рабства цитирования уход от цитатного норманизма. Мы вводим свой критерий: участие в ИНДЕКСНОМ РАБОВЛАДЕНИИ ЛИШАЕТ ВАС СТАТУСА УЧЁНОГО, а ваши работ переводятся в разряд плагиата, а ученый статус становится фикцией, который аннулируется с этого момента.

4. ЦИТАТЕЛЬ

Но если с рабством цитирования более менее понятно, то что плохого в том, чтобы попасть в реестр цитируемых, известных, влиятельных и популярных авторов? Несмотря на то, что ситуация по мотивам сложнее, ответы тоже лежат на поверхности. Дело в том, что опубликоваться и стать заметным можно только если ты занёс в свой текст цитатную проходную квоту – то есть отцитировал номенклатурных авторов в номенклатурных же журналах и сайтах.

Что происходит в этот момент? Ты перестаешь быть оригинальным учёным, даже если в тексте есть мысль. Она уже не твоя, она уже просто отблеск цитателей. То есть стать известным можно только в этой ЦИТАТЕЛИ. А допуск - не научное знание, а лояльность в виде цитирования. То же рабство, только в профиль.

Выйти из Цитатели – значит вернуться в Науку. А если остался – значит аннулировал все свои научные статусы в пользу номенклатурных.

Так будет честнее.

5. Платить за интеллектуальную ренту

А как же интеллектуальная традиция, которая вроде так и передается цитатным образом? Платите из своей интеллектуальной ренты. Заработали при помощи знаний Платона – платите из личного кармана.

К примеру, когда порядок установится я лично (или после смерти мой фонд) буду платить от своего рентного дохода (по предварительным расчётам) 1. Платону за «Парменид» (27% от 100% - полной рентной стоимости) 2. Афанасию Александрийскому (34% от 100%) 3. Иоанну Дамаскину (30% от 100%) 4. Фихте (14% от 100%) 5. Шеллингу (12% от 100%) 6. Гегелю (9% от 100%).

Открыт вопрос о платежах за негативное влияние, которое преодолевалось, рождая положительные знания. Это вопрос по Марксу.

Если вы не готовы платить из своего кармана своему учителю (учителям) - значит вы сами уже отказываетесь от профессионального статуса ученого: вы отказываетесь создавать свою научную интеллектуальную ренту, а значит вопрос решен: вы – не ученый, вы просто комментатор, сидящий на цитатном приводе.

Тринитарное Наукоучение разделяет ученых и комментаторов, формируя дисциплину – комментатор учения, который дальше лекционной школьной или институтской стойки подняться не сможет. Никаких диссертаций, конференций, научных сборников и проч. Комментатор. Это, кстати, не позорно. Футбольный же комментатор – не позорно, несмотря на то, что голов не забивает. Напротив, есть даже звёзды, вроде Синявского. Зато встанёт все на свои места.