Множественные разговоры о величии Гегеля слышатся от того, кто его не читал и не погружался. Так же как и Канта. Вообще с немецкой философией нас преследует интеллектуальный самообман, когда мы приходим в результате колоссальных умственных усилий от прочтения их текстов к ничтожному выводу. Есть трезвая русская поговорка по этому поводу: «гора родила мышь». Учитаться Кантом для того, что придти к антиномиям, вещи в себе, категорическому, но недоказанному, императиву – это какая-то ненормальная практика. Или вдохновиться наукоучением Фихте для того, чтобы прийти к банальной мистической интеллигибельности – стоили ли стараться и подменять науку этой самой интеллигибельностью? То же касается и Гегеля. То, что сегодня без улыбки невозможно воспринимать его Эстетику, это одно, но также и весь произвол, разлитый в якобы - «Науке Логике». Сами ключевые категории единичного, особенного и всеобщего, получаемые приёмами, достойными недобросовестного игрока, вызывают только досаду.

Пора «немецкий гений» поставить на место. Особенно в тех вопросах, которые стали чуть не массовой обыденностью.

Нас, тринитариев, исследующих глобальные вопросы, интересуют его работы по так называемой триаде, якобы ставшей основой мирового пирамидального системостроения.

2. Откуда тезис получает отрицательный знак

Наш генеральный вопрос таков: почему гегелевский синтетизм порождает несинтетическую монополию?

Формула синтетизма проста. Она озвучена. Красиво оформлена как синтез - единство и борьба противоположностей. Но иногда лучше озвученное изобразить, чтобы увидеть другую имманентную реальность.

Внешне всё замечательно: рост системы заключается в преодолении противоречия тезиса и антитезиса на более высоком уровне в синтезе.

Но зададим вопросы.

Какой знак получает Синтез? – Это важно для того, чтобы понять, в какой роли он выступает в дальнейшей противоположности. Мало кто это озвучивал, но вопрос существенный. Синтез явно положительная величина, иначе зачем?

Но откуда? На каком основании?

Сама формула синтезирования исключает получение отрицательного знака и поэтому исключает дальнейшую роль антитезиса.

Тогда какой он получает?

Если - положительный, то куда девается отрицательная часть?

Если же снимается (+ -) то, как может из этого синтеза появиться тезис, если его место уже занято? Получается, синтез нужно искусственно препарировать: убрать у него отрицательную часть, чтобы затем создать чистую негативную величину вовне.

Если же получается и положительный, и отрицательный, то как создаётся следующее противостояние, если синтез заряжен двояко? Получается, один знак произвольно удаляется, причём явно отрицательный.

Напомним, что синтез в массовом, бытовом сознании представляется как место объединения положительного и отрицательного, то есть целым. Но, как видим, последующая операция однозначной поляризация синтеза при превращении в тезис нас обманывает.

Это никак не может стать органическим системостроением. Оно неимманентно и нелогично, искусственно от начала и до конца. Произвольное выхолащивание синтеза для превращения его в чистый тезис – первый шаг от слома Целого к выделению Моно.

Важнейшее доказательство, что гегелевский «синтез» не триадичен, а монополен - вопрос о знаке тезиса. На какой основании невинный тезис вдруг называется антитезисом? Для себя же он тезис. Ведь никакая величина не может и не хочет жить в отрицательности – для уничтожения. Это значит, что отрицательный знак ей придется извне. Это значит, что «синтез» не получается путём противоречия, а уже существующий «синтез» организует это противопоставления для своего самоутверждения. И это уже никакой не синтез. Никакой триадичности.

3. Синтез не целое

Можно ли представить синтез как целое? Сложилось в обыденных интерпретациях, что синтез есть преодоление частичности тезиса и антитезиса. Поэтому он есть единое целое частей.

Это, несомненно, гегелевский подлог. Отрицание частей есть их отбрасывание, либо превращение в постоянно негативную величину. Такого в целом быть не может.

Это первое.

Абстрактный синтез, не дающий предметного разрешения противопоставления и противоречия, не более чем беспредметный пасс.

Это второе.

Следует приложить все усилия к выбраковке представления, будто гегелевский синтез даёт целое.

4. Откуда берётся антитезис для нового синтеза

Как для синтеза привлекается антитезис? Любой антитезис, поняв, что его будут препарировать и уничтожать, не пойдёт ни на какие ложные синтезы.

Как привлекать к синтезу антитезис?

Получается, только насилием. Причем только извне, причем только при наличии верховной власти, способной заставить антитезис войти в синтез, где он будет уничтожен.

Получается, за гегелевским модельным синтезом уже стоит некий готовый «синтез», который выполняет роль заказчика.

Насилие над атитезисом предполагает, что система строится не снизу, как это объявляет Гегель, а сверху. А если так, то вопрос – что строится система. Целое или Мономодель – остаётся на подозрении.

Итак, почему антитезис соглашается на атитетичность. Если напомнить, что за синтетической схемой стоят люди, народы, бытие, то было бы интересно спросить: кто давал согласие на принятие негативного статуса для синтеза?

Вывод прост: никто не принимает антитетического статуса, он произвольно придаётся. О научной, имманентной результативности такого подхода говорить не приходится.

А если учесть, что о гегелевской схеме говорят как о триаде, то следует оговориться: триада – устойчива и порождающа во всех частях одноврменно. Если из триады выскакивает, выбрасывается части в пользу Одной части – о какой триадичности можно говорить?

Если отсутствует порождающее начало, а превалирует паразитарное (отщепление рабочего момента у антитезиса и отбрасывание негативного), то перед нами монопольный паразитизм, не имеющий отношения к порождающей целостности.

Вывод: Необходимо отбраковать любые иллюзии относительно триадичности гегелевской схемы.

5. Куда деваются снятые величины

Каждый предыдущий рождает каждый последующий уровень сложности. И делает это в противоречиях. Но куда девается предыдущий уровень – отбрасывается или же остаётся?

В анализе Гегеля исследователи избегают простых, но нужных вопросов. Как и сам Гегель. К примеру, а противопоставление и противоречия формируются по горизонтали или вертикали?

Ясно, что начинаем с горизонтального противопоставления. А когда процесс снятия заканчивается, что получаем? По Гегелю, в акте снятия противоположностей создаётся синтез, который получает новую противоположность и идёт дальше. Но возникает вопрос, куда уходят снятые величины, куда они деваются? Если отбрасываются, то куда?

Если они не идут вверх, то они идут вниз, в шлак, то есть исчезают. Тогда как Гегель умудряется заявлять о Всеобщем, если он теряет всё предыдущее, всю сумму единичного и особенного?

Вариант: когда есть высший синтез – Вершина Государства, то они становятся в подчинённом положении. Но с каким знаком?

Очевидно, если высший синтез с положительным, то остальные с отрицательным. Получается противопоставление не противоположностей десно-лево, а противопоставление верх-низ. Это любопытно, поскольку непонятно, как горизонтальное противостояние оборачивается вертикальным?

Может быть, Гегелю это противопоставление, данное ему, спрятал?

6. Негативное снятие

Поскольку знак синтеза не доказывается, то не исключает себя негативное снятие – это видимо, когда побеждает не положительный тезис, а негативный антитезис. Это Гегель вообще не рассматривает.

Однако уже г. Адорно успешно перевернул якобы-триаду Гегеля, доказав, что негативная диалектика вполне существует. Почему Гегель её не увидел? Это уже к добросовестности Гегеля, и, впрочем, к тому, что красивое определение негативной диалектики точнее назвать деградацией или декадансом.

7. Почему противопоставление тезиса и антитезиса горизонтальны

Еще раз. По инерции мы изображаем противопоставление по горизонтали. Почему? Почему не по вертикали? Почему положительный синтез не приобретает антитезис внизу, а рядом?

Понятно, что с разрешением такого противостояния возникнут трудности, но, тем не менее, почему? Неужели противостояние создаётся искусственно?

Манипулятивность гегелевского синтетизма подчеркнул своим произволом Маркс. Как известно, он не только именно перевернул противоположности, но и поменял знаки! Это называлось гегелевскую диалектику «поставить с головы на ноги» -

- придя к негативному троцкизму путем отрицания отрицания – то есть превращения всех тезисов в антитезисы!

Причем эта схема перманентного отрицания всего всем дает возможность перманентного уничтожения другого отрицательного как сверху, так и снизу – более того, с хорошей перспективой взаимоуничтожения.

8. Откуда равенство тезиса и антитезиса

Как подогнать равные по силе тезис и антитезис, чтобы противостояние было состоятельным? Мы изобразили противоположности равными прямоугольниками. Увы, мы до сей поры подыгрываем Гегелю. Получились объёмы, равные по величине. Именно равенство объёмов позволяет говорить об их противостоянии. Но это явно модельное видение процесса. В реальности эти объёмы другие, неравные! А получить равные весьма проблематично.

Возникает вопрос: а получится ли при неравенстве противоположение? Разве более сильное, крупное не поглотит более слабое, малое? Зачем ему заниматься противостоянием, проще поглотить, говоря философски, снять в себе.

Но. Можно ли тогда поглощение назвать синтезом? Тогда как, по-гегелевски, назвать поглощение? Если «снятие в себе» – тогда это Логика Монополии, а не Логика Триады.

А ведь это в имманентном процессе более явная акция, чем синтез единства и борьбы противоположностей. Все апории показывают, что о системостроении говорить в данном случае не приходится. Налицо выполняемый заказ на введение в заблуждение, чтобы спрятать поглощения под видом синтеза.

Сталкиваются – соразмерные силы с разными знаками. Если одна из сил меньше – то она просто поглощается большей. Без столкновений. Тогда нет никакого синтеза.

9. Взаимоистребление тезиса и антитезиса без синтеза

Условно называемые Алая и Белая Розы – две ветви Плантагенетов – Йорки и Ланкастеры - в Англии 15 века вели битву за верховенство, но пришли они к фактическому взаимоуничтожению и воцарению Тюдоров. То есть пришли к взаимоуничтожению, что привело к падению и той, и другой силы. Вопрос: а почему борьба противоречий не может привести к взаимному истреблению тезиса и антитезиса – что вообще может не привести к появлению синтеза.

Не обойтись без вопроса о количестве тезисов в ряду. Так как синтез возможен, если количество противоположностей в точности упорядочено, что тогда делать, если возникают «лишние» тезисы, дающие «ненужные» противоположности, куда они деваются? Как синтез работает с лишними тезисами?

«Нужное» количество частей противоположностей, не «затемняющих», не затрудняющих синтез, вызывает сомнения в научности этих противоположностей. Как и в гегелевской логике.

К сожалению, именно анализ имитационной триадичности Гегеля наводит на мысль о крайней ненаучности того заказа, который он исполнял.

11. Трагический синтез

Вообще кому нужен Синтез? Тезису, Антитезису? Зачем? Вот есть Тезис, он живет сам по себе. И есть другой Тезис, который живет тоже сам по себе. Зачем им вообще соотноситься? Кому это нужно? Ясно, что только Некоему-Назвавшемуся-Синтезом.

Это значит, что именно этот «синтез» превращает предметы в тезисы, наполняет их равным объёмом и сталкивает. Получается, если противопоставление необходимо для синтеза, то оно может быть создано только искусственно: путём подгонки объёма одного тезиса и другого тезиса.

Но тогда нужно просто покончить с имитациями в рамках триадичности, а сформировать Логику Иерархической Монополии, не претендующей на Логику Целого, что есть, впрочем, другая история.