Проблема вычленения сект в исламе
1. Справедливый упрёк

Нас упрекнули, что мы в рамках сектологии не отразили ислам, поэтому создается впечатление, что христианство в сектах погрязло, а ислам остался незамутненным, при этом именно ислам сейчас на слуху, и как формировать отношение к нему совершенно непонятно. Обостряет ситуацию то, что проблема уже имеет глобальный характер, принята всеми государствами на официальном уровне в формуле борьбы с исламским терроризмом. Вопрос, который всех волнует, имеет ли отношение сам ислам к терроризму или его испортили исламские сектанты, сделав террорным?

Мы попробуем проблемы сектантских течений в исламе перевести на наш язык, чтобы было всем понятна проблематика, которая практически не отличается от сектантской проблематики в христианстве. Для этого обратимся к русскоязычному Джемалю.

2. Почему я не стал учеником Джемаля?

В 1993 году мы встретились на некоей конференции и три часа прогуливались по Москве под монолог Джемаля. Уже тогда он выглядел весомо и респектабельно, внешне убедительно и завлекательно. Он раскрывал секреты мировой политики, прочно делая ислам самым активным борцом за справедливость против мирового диктата США. Слушать его было интересно. Это потом мне стало понятно, что очень многие тайны и концепты не имели отношения к реальности, они им просто выдумывались. Но всё равно было увлекательно. И сейчас, когда я слушаю его выступления в сетях, я просто улыбаюсь от удовольствия: вот, мол, как умеет загнуть!

Он сейчас популярнее многих выступающих, к нему тянутся, поэтому и хорош вопрос: а почему тогда я не стал его учеником, к чему вёлся его разговор в контексте его самого успешного ученика Дугина.

Я задал один вопрос: Г.Д! На скольких точках может стоять мир? – Он подумал. – Я сразу дал наводящий вопрос: может ли мир стоять на одной точке? Ведь если у него одно начало, одна власть, то эта пирамида, если её перевернуть, должна стоять на одной точке, чтобы мир поместить в себе, как кувшине. Но на Одной Точке перевернутая пирамида стоять не будет: она упадёт и рассыплется.

- А зачем её переворачивать? – спросил он резонно.

- Чтобы проверить прочность принципа монизма. Она стоять не будет, но – говорю - есть единственная фигура, которая как раз на одной точке будет стоять на любой поверхности и не только будет стоять, но и удержит свою внутреннюю структуру, более того, если пирамида не сможет дать динамику - в том числе и в обычном порядке, - то Шар как раз может, сохраняя принцип Одного даже в динамике – Шар может двигаться на многих точках – сохраняя принцип Одной точки!

По его задумчивости и тяжёлому взгляду я понял, что его придётся оставить в этом затруднении. Напоследок я сказал: Шар структурируется не только Одним, а Тремя – Одним, Многим и Единым. А как это происходит, готов вам помочь понять.

Он не ожидал такого поворота разговора, и мы расстались. Мне стало совершенно неинтересно, потому что он уже на тот момент утерял свойства учёного, став простым пропагандистом, которому задумываться вредно.

3. Джемаль всё разъясняет

Я вспомнил этот эпизод, поскольку для русского читателя он наиболее понятный разъяснитель основных противоречий в исламе, и который совершенно ничего не скрывает, называя вещи своими именами.

Надо начать с того, что он суннит, потому что шиизм портит чистый силам. Чем? Тем, что он, взяв Али в помощники, начал формировать иерархию толкователей Корана, которые затем превратились в учителей, а зачем и в иерархию, которая стоит между человеком и Аллахом.

Если говорить проще, то шииты создали своебразных Отцов Ислама, замутив чистый источник толкованиями.

Такая же ситуация в христианстве. По понятной для нас классификации сунниты – это протестанты, не признающие иерархию шиитских учителей, аятолл (читающих аяты, стихи), но протестанты, которые как раз шли напрямую от Корана. То есть назвать сектантами суннитов вроде как странно – наоборот, сектантами являются как раз шииты.

Что из этого проистекает?

Шииты – «государственники», потому что учительская иерархия совпадает с политической. Именно поэтому Джемаль пропагандирует чистый ислам, который для уничтожения шиизма должен стать исламом политическим, поскольку вера и политика изначально одно и то же.

Из этого следует:

1. Государственность вообще не по Корану. Что правда. Поэтому сунниты ненавистники любой формы государства как препятствия на пути к Аллаху. Поэтому для них война со всеми формами и видами государства – это норма. А шииты, которые восприняли очень много от кастовости авестийства, как раз «государственники». А значит враги «чистого» ислама.

2. Существуют только два фигуранта – абсолютный Верх и абсолютный низ, Аллах и его, подлежащий службе и борьбе за благоволение Аллаха подданный - раб и воин.

Именно здесь – в деле доказательства верности и кроется тонкость.

Если священники-учителя в шиизме требуют знать учение и преданность к Аллаху трактуется как восхождение путём увеличения знания и понимания (понимать, чему ты молишься, чтобы приблизиться к Аллаху), то в суннизме этого не то, что бы недостаточно, этого почти не нужно: нужна чистая вера, не замутненная толковательным учением (поскольку знания связаны с сомнениями и доказательной словесной казуистикой), но вера, которая должна быть доказана не словами, а личным делом, причём не простым, а угодным Аллаху. То есть покушать во имя Аллаха маловато будет и соблюдения ритуалов тоже. Это только прелюдия к истинному действию. А молитва – это не просто обращение, просьба, а взятое на себя обязательство.

Но как доказать веру, как реализовать обязательство? Ведь, грубо говоря, кто ты такой, чтобы верить в Высшее? Какое дело высшему до твоей веры – ты докажи это действием во имя. Вообще, как ничтожное может верить в Великое, если он не знает, Что это такое? Поэтому как проверить, верит он или нет, верит ли он в истинного или в свои иллюзии?

Христианские протестанты для решения этой проблемы сформировали теистическую прагматику: Бог с тем, кто добивается успеха своим трудом: то есть по положительным результатам личного труда можно судить о благоволении высшего Бога, который помогает тому, кто сам работает. Так и вера доказывается: я верую, что Бог мне помогает, потому что результаты доказывают это.

Но ислам – справедливо - считает это хитростью: подумаешь, поработал в поле, получил мешок пшеницы – и ты в благости? Что-то здесь не то. Особенно в версии банковского роста.

Но как веру доказать в исламе? Где те абсолютные параметры для абсолютных отношений? Ответ один: смерть. Только делая ставку на смерть, ты можешь получить истинную жизнь. То есть только ведя бой на грани жизни и смерти, можно доказывать свою приверженность к Аллаху, только стремясь к истине через порог жизни и смерти можно обрести чистоту верности к Аллаху и его райское благоволения с девственницами.

Вот вам и ваххабизм на основе военной логики: личное убийство неверного, то есть именно собственными руками (почему так много ножей), и есть доказательство преданности Аллаху. Другого не дано.

Поэтому вечная борьба до уничтожения всех государств и неверных, чтобы затем сформировать «военные общины», которые и будут религиозными и есть собственно суть «чистого ислама». Такая же логика, что и у «вечных революционеров» троцкизма. Вообще ваххабизм вполне можно назвать исламским троцкизмом.

4. Пантюркизм Джемаля

Понятно, что радикальные позиции Джемаль высказывает на «своих» каналах и для своих. Но антипутинская линия по полному неприятию политики укрепления государства проявляется даже и на российских средствах вещания. И тем страннее выглядит нарушение антигосударственной логики в деле почти слепой поддержки Турции и Эрдогана. Ведь если следовать логике, то самораспад государства Турции Джемаль должен поддержать обеими руками – одним государством меньше - сунизму лучше. Но этого нет.

Вообще мы мало говорили о том, что сектантское сознание привлекательно, потому что разрешает себе любые виражи и манёвры. Я с нескрываемым удовольствием посмотрел около четырех десятков роликов с Джемалем – от «закрытых» (при просмотре ста тысяч человек) до открытых, отдавая ему должное в невероятном мастерстве невиданного для меня, привыкшего к строгости и последовательности мысли, маневрирования. Вот вопрос с Турцией из этой серии. Тут ваххабизм забывается в пользу поддержки турецкого руководства и государства. При этом, когда ему задают вопрос, а ничего что Турция единственная из исламских стран пишет на … латинице? – он ничтоже сумняшеся порицает Ататюрка, создавшего светскую Турцию, между прочим, в те времена этим шагом спасшего Турцию от неминуемого окончательного уничтожения и распада.

Причём совершенно непонятно, чем принципиально отличается для ваххабита государственность Турции и государственность Саудовской Аравии, которые враждуют по понятным для себя, но безразличным для ваххабита причинам: что республиканская Турция, что монархическая Саудовская Аравия – одна беда и одна досада.

Но более непонятно, почему государственники Турции и Саудовской Аравии пестуют антигосударственные силы в мире? Думают, что до них не дойдёт? Полагают, что если своих экстремистов они отправят погибать в другие места, то они уйдут от ваххабитской раздачи?

Вообще разбираться с сектантскими нюансами было бы делом неблагодарным, если бы оно, особенно агрессивное, не подпитывалось бы извне. Оно давно бы пришло в упадок за ненадобностью. Но именно подпитанное ненужное становится агрессивным, чтобы доказывать свою нужность. И чем больше сект, тем больше ненужностей, которые готовы в свое оправдание никого не миловать и всё крушить. Критическая масса растёт.

Это лишний раз подтверждает, что эпоха глобального «исцеления сектантства» не за горами.