Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Институт Тринитаризма - Публикации

С.Н. Магнитов
Тринитарный символизм

Oб авторе

Глава 1. Эстетическая конкуренция

1. Победить новым статусом

Эстетика – одна из отраслей, где прежде чем ответить на вопрос «как?» нужно ответить на вопрос «зачем?» Зачем существует красивое (прекрасное) и наука о нём - эстетика? Прежде вопроса, как производить красивое и что оно такое есть, нужно ответить на вопрос, зачем оно необходимо?

Этот вопрос законен, потому что производство, создание красивого весьма затратный процесс, поэтому прежде чем браться за это, пускаться в далёкий путь за жар-птицей, нужно знать, зачем она нужна и стоит ли в неё вкладывать много сил? И в этом случае нет смысла впадать в гипноз от необязательных эстетствующих фраз, вроде фразы Достоевского «Красота спасёт мир». Хотя бы потому что история знает огромное количество случаев участия красоты в разрушениях и насилии (ведь кто-то украшал воинов племени коконов, Спарты, Рима, Персии, Пруссии и проч. - яркими цветами, блескучими латами, стильными боевыми формами). Хотя бы потому что одна форма красоты всегда до смерти конкурировала и конкурирует с другой формой красоты (ведь превратили в пепел великолепную Вавилонскую башню, изысканные ценители всех видов прекрасного османские завоеватели сожгли бесконечное количество византийских икон, художник (!) Гитлер превратил в руины Екатерининский дворец).

Получается, что мы имеем массу форм красоты, взаимоисключающих друг друга. И более того, воюющих друг с другом! Когда художник Николай Рерих негодовал по поводу варварства войны, губящей культуру, он забывал, видимо, что воюют именно культуры, её представители (в мундирах!)! Или отказать Германии в культурности? А ведь мало кто вспоминает, что все войны ведутся как раз под культрегерским соусом: мол, именно мы несём культуру в малокультурные страны!

Ни одна из эстетических школ не вставал вопрос об эстетической конкуренции в её «горячих» формах. И сейчас это вуалируется. Нынешние туристы с одинаковым восторгом смотрят на Эрмитаж и Храм Спаса на Крови, не обращая внимания на ожесточённый эстетический спор (храм в бескомпромиссно русском стиле в центре воинственно «западного» города Санкт-Петербурга!), слушают «Лоэнгрин» и «Парсифаль» Вагнера вместе с 7 симфонией Шостаковича, что было немыслимо во время войны. То есть массы с одинаковым равнодушием не вникают в содержание форм красоты. Для них тайны Луксора так же неинтересны, как и тайны Кремля как древнего кромлеха.

Получается, дело не в красоте, красота не самостоятельна, а всего лишь оформление некоторого содержания, который имеет совсем другой, нежели эстетический смысл, а именно организационно-управленческий. Если бы этого не было, Александр Македонский не стал бы сжигать Персеполь, резиденцию персидского царя Дария, а османцы жечь иконы – знаки присутствия чужого бога.

Красота, в первую очередь, поле борьбы за содержательные приоритеты. И на этом поле надо Тринитарной доктрине нужно победить.

Однако чтобы стать победительной, нужно стать точной, то есть войти в пантеон точных наук. Иначе никакие результаты не будут признаны и узаконены и не выйдут за пределы частных эмоций.


2. Дискретные эстетики

Разные эстетики рождаются от недостатка её понимания. Либо от недостатка задачи, поставленной перед эстетиками. Буало, Ломоносов, возможно, создали бы более широкоформатную эстетику, но политический заказ сузил их возможности. Мы уважаем Буало и Ломоносова как эстетиков классицизма, но это не значит, что наше уважение оставит их эстетику вне критики и выбраковки. В отличие от орудий труда эстетики остаются до новейших дней. Все забыли о мотыгах, но читают Корнеля. Но надо напомнить, что эстетическое устаревает тоже.

Главный вопрос Тринитарной Эстетики – объединить в целом частные эстетики, предварительно сделал из них выжимку, поскольку нет безосновательных эстетик, есть потеря меры в их исполнении.

Каждая эстетическая школа рассматривает какой-то фрагмент, говоря на языке прагматики, производственного процесса и на этом формирует свои выводы. Это всё равно, что процесс производства и использования машин рассматривать по частям и говорить, что именно этот момент является сутью всего процесса. Вот эстетика проектирования машины. Вот эстетика сборки. Вот эстетика продажи. Вот эстетика вождения. Вот эстетика ощущений водителя. Вот эстетика финансиста, который вложил в прибыльное производство деньги. Всё имеет право на существование, но не по одиночке. Пока весь процесс не будет собран, они по частям будут бессмысленны. Сводить процесс изготовления машины, к примеру, только к сборке, странно и ошибочно. В эстетике же это происходит постоянно. Отсюда все перекосы и неприятности. Нет сомнения, что Байрон сильный поэт, но это не значит, что «Шильонский узник» вечный шедевр и романтизм – единственная эстетика.

Появление каждой новой дискретной эстетики печально ещё и тем, что новая эстетика начисто старается перечеркнуть предыдущую. Дух жестокого отрицания идёт изнутри каждой по отношению к остальным, причём, оставляя пепелище, каждая новая эстетика ставит под вопрос наличие Эстетики вообще. Ведь если отрицать раз за разом предыдущее, можно в конечном итоге остаться ни с чем. Почему мы должны отрицать жанр оды, если действительно есть победители и победы, которые не грех прославить? В конечном счёте, хотя бы жанр от классицизма остаётся? Ведь Пушкин выбрал для своего романтического отрицательского, пафосного сочинения «Вольность» именно жанр оды! Конечно, он бьет «тиранов мира» тем, чем их прославляли, с умыслом, но надо признать – хороший сочинили классицисты жанр, если в нём так красиво проявился романтический Пушкин.

Дискретные (отдельные) эстетики, их сменность поставили вопрос: а есть ли Эстетика вообще?

Поэтому выбраковка претензий дискретных фрагментарных эстетик – одна из задач Тринитарной Эстетики.

Поскольку есть разные парадигмы разделения, мы пойдем по порядку, как принято – исторически.

1. Сначала надо рассмотреть эстетики в хронологическом порядке – от эпохи к эпохе.

2. Выделить эстетическое зерно и осмыслить его место в целом.


3. Жреческая эстетика

Мы выделяем сначала дискретность эпох, родивших эстетики, исходящие от приоритетного заказчика, установки.

Первые шаги в применении эстетических форм связаны с управленческой деятельностью жрецов, что наводит на точное определение эстетики в рамках Тринитарного Символизма.

Поскольку исторически первой была эстетика культовая, которая требовала оформления культовых задач, формировали эстетические формы жрецы. Поэтому художники работали под их чутким руководством. У тех, разумеется, не было никаких эстетических задач, вроде облагораживания соплеменников. Была задача организовать и управлять с применением эстетических форм. Жрецы давно заметили привлекательную, искусительную силу красоты, поэтому поставили формы привлечения себе на службу. Красота обладала силой ненасильственного принуждения, поэтому была оформлением жреческой власти.

Тонкостью было уже то, что в жреческие времена жрецы были умнее современных эстетиков. Они не связывали эстетическое начало с началом красоты. Они вполне спокойно занимались созданием ужасных форм. То есть от задачи привлечения они не отнимали задачу наведения ужаса и страха – для воздействия. Жрец, который создавал голову медведя и водружал её на себя, открывал пасть зверю, обнажал клыки, наливал кровью глаза вовсе не для того, чтобы идти на выставку масок. Он становится действенной фигурой привлечения и ужаса одновременно: он собирал, впечатлял, направлял (управлял).

Это только подтверждает, что эстетики не было, а была прагматика искусства – то есть деловая, организационно-управленческая задача.

Уже на заре искусства прагматическое начало искусства было очевидным.

Задача эстетического производства дать некие организационно-управленческие формы.

Однако жреческая эстетика пыталась навязать искусству магические и диктаторские функции. Получив несвойственные функции, искусство в жреческом контексте деградировало и стало предметом конкурентных войн. Предметы искусства уничтожались, как воины противника на поле боя.

Второй причиной банкротства жреческой эстетики было практически одностороннее воздействие, поэтому искусства принимало примитивные формы, рассчитанные только на простейшие формы восприятия. Искусство не могло остаться на уровне красной тряпки для быка для масс.


4. Политическая эстетика

Сменившая эпоху жреческого приоритета в искусстве политическое искусство внесло новые задачи – прославления героев, правителей. Политизация искусства надолго породило эстетику, названную классицизмом. Поскольку классика происходит от слов «колосс», «колоссальный», а только потом связывалось с отточенностью и стерильностью форм, то можно сделать вывод о постоянной политической задаче, которая ставится перед искусством государством – прославление подвигов государства и его воителей. В этом смысле совершенно не отличается «Илиада» Гомера от фильма «Ленин в 18-м».

Переход от одной эстетической эпохи к другой виден на народном уровне. Переход от умных, тонких, сказок волхвов к топорно-воспевающим подвиги былинам хороший тому пример. Простоватый заказчик в лице политического деятеля, по сути, воина, князя, требовал большей «понятности«, неискушенности, помпезности, хвалебности, возвышенности. Что и было дано.

Что стало причиной крушений этой эстетики? Достаточно прочитать Ломоносова «Ода торжественная Екатерине Алексеевне на ея восшествие на престол июня 28 дня 1762 года», чтобы понять, крайнюю узость применения этой эстетики.

С учётом того, что искусство – производство символов и эстетического хлеба, то великое количество людей просто не могли добраться до царских салонов, чтобы его вкусить. Даже сейчас это сложно применить. Не по строю, а по смыслу, по подходу. По распространению, охвату искусства. Тогда что петь простым ремесленникам? Разве это им понятно?


Внемлите все пределы света

И ведайте, что может бог!

Воскресла нам Елисавета!

Ликует церковь и чертог.


Ея и бодрость и восход

Златой наукам век восставит

И от презрения избавит

Возлюбленный российский род.



Они обречены пользоваться «низким штилем».

Политическая эстетика отличалась от жреческой отсутствием познавательной интеллектуальной части и отсутствием задачи перевести эстетический факт в действие. Политическая эстетика – это эстетика после действия, когда уже все сделано и получен торжественный результат. Это эстетика славы и прославления.

Не обязательно, чтобы политическая эстетика формировалась только монаршими победителями. Она может быть представлена политической силой, которая накладывает свои требования на тему и смысловой крен. В этом смысле Ленин с его требованием партийности искусства, был вполне в русле политического искусства, несмотря на то, что «новое искусство» объявлялось социалистическом реализмом. Необходимость хоть как-то отличить свою эстетику заводило в тупик партийных эстетиков, поскольку так называемое новое искусство пролетариата ничем не отличалось от форм классицизма. Та же монументальность в архитектуре, музыке, тяга к классическим формам изображения, только с тою разницей, что вместо воина в доспехах изображался воин в каске. Та же установка – прославить: прославить подвиг героев ратного труда и героев тыла. Даже новые формы – вроде оратории – были в рамках классицизма. И конечно пожелание социального оптимизма было вполне в рамках основателей политического классицизма, того же Аристотеля, который советовал изображать героев лучше, чем они есть.

Влияние политической эстетики заканчивается очень просто: что петь, когда ты проиграл, когда твои воины, как заколотые бараны, лежат и гниют на поле боя? Когда высокий штиль неуместен после поражения?


5. Экономическая эстетика

Её можно было назвать плебейской, если бы каста торговцев не стала властью в новое время и если бы политики и бойцы не пошли на поклон к деньгам. Её можно было бы назвать буржуазной, но после марксистской эпохи простенькое слово «бюргер» (фактически городской – от слова «бург» - коммерсант и собственник) стало слишком уж негативным.

Но после поражения и дискредитации многих политических режимов и восхождения финансово-промышленного сословия с его локальным, отдельным интересом, эта эстетика стала фактом. Причём массовым.

Этот переход отметил Пушкин в «Скупом рыцаре» – воине, рыцаре, который стал менялой и ростовщиком. Где стать, где бесстрашный взор навстречу смерти? Увы, он обнимает дрожащими руками свои бочонки с золотом, пересыпает в руках блескучие монеты и гнетётся переживанием, что это богатство достанется недостойному сыну–повесе.

Это эстетика простенького вкуса. Как правило, лубок: банальный любовный роман, картины, заполненные рыбой и дичью. Это эстетика довольства, удовлетворения, увеселения, то есть, как верно говорили, революционеры, «мещанская». Забавно то, что самая презираемая эстетика в 19 веке, с лёгкой руки американцев в 20-м стала в мире доминирующей. Бесконечные пустые романы, водевили, шоу.

Экономическая эстетика впервые поставила искусству низкую задачу – кормить, удовлетворять эмоции. А удовлетворение трактовалось как увеселение, развлечение. Так родилась целая шоу-эстетика, в которой главным было не качество искусства, а чтобы оно продавалось и покупалось.

Подавляющее количество художников и теоретиков искусства презрительно отнеслись (и относятся) к этой эстетике, фактически унижающей искусство. Мы относимся проще и без ханжества. Во-первых, представлять, что эта эстетика нова, ошибочно. Что такое скоморохи, как ни обычное непристойное развлечение? А частушки? Туда же. Но они просто занимали своё место и не выходили за грань площадных игрищ.

Во-вторых, сегодня эта эстетика пошла во власть. В эстетическую, конечно. Что же, с ней воевать, сжигать бульварные романы и кухонные передники с надписью «I need you»? Пытаться уничтожить примитивные формы эстетики вообще, нет смысла.

Нужно говорить с заказчиком тем языком, которым он привык. Языком рынка: цены, качества, демпинга, брака, контрабанды, авторского права, собственности, купли-продажи, биржи, штрафных санкций. И всё встанет на свои места.

Что ж, пусть будут рынок. Пусть буржуа знает цену лубку и пусть он смотрит голливудские фильмы, которые будут на оформленном эстетическом рынке стоить пять копеек. Не нужно побеждать то, что проще поставить на место, оценив реальное качество и дав реальную цену.

Победить плебейское экономическое искусство может только рынок, который расставит всё по местам.


Продолжение следует.



С.Н. Магнитов, Тринитарный символизм // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.20912, 25.07.2015

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru