Итак, первое деление, которое мы сделали – это деление смычки: 1. заднеязычная группа 2. переднеязычная группа. Далее мы выявили, что заднеязычные смычки, дающие согласные несомненные рудименты животного мира – это самые древние звуки. Однако по сегодняшним временам избыток заднеязычной групп делает язык «диким», грубым и не особо рабочим. Преобладание заднеязычных, и даже горловых, гортанных, в частности, в монгольских диалектах приводит к тому, что они совершенно не переваривают цивилизационную стилистику, которая стремится к балансу заднеязычных и переднеязычных.

Да, заднеязычные оставляют за собой мощь и стиль боевого рыка, но сегодня они выглядит как группа неповоротливых звуков. К примеру, пение на заднеязычных напоминает катание в горле камней – мелодия практически невозможна либо фактически одна для множества ритмов. Если послушать татарские песни, то это просто одна песня – заднеязычная связка «р» с сонорными, тяготеющими к горловому, особенно «л», и горловому «у» фактически связывает другие звуки, не давая им проявляться и давать мелодию.

Вообще разговор о самом необычном звуке человеческой истории – «р» - разговор особый. Это звук-лидер: самый мощный, наступательный, звонкий, с переливами и вибрациями, выступающий обычно в связке с другим стихийно-животным «у». Несомненно, самый «животный» и самый «языческий». Против него велась борьба в христианском мире самая жестокая. Достаточно сказать, что этот звук уничтожен во французском, превратившийся в жалкую трель, в английском – среднеязычную исчезающую вибрацию, в немецком – заменён на опорный, тоже заднеязычный, «к». В китайско-японском изводе он вообще не вышел на артикулируемую версию, стал просто заднеязычным взрывом, что говорит о том, что, сменив дикий на боевой – они так и остались по сознанию и стилю боевиками.

«Р», как сказали бы романисты, силен и коварен. Если его оставить в горловой версии – как у наших булгар, то «р» становится тормозом для языка в целом – половина звуков (а по частотности «р» очень распространён), связанных с ним, «застревают» в горле. Если выхолостить, то из языка уйдёт мощь, что произошло в английском и французском с их избыточной сервильностью. Я не знаю пока как, но самый гениальный вариант «р» остался в русском: осталась и заднеязычная мощь, и стилистическая гибкость, вплоть до смягчения и легкого вибрирования в среднеязычном пространстве, способном перейти в переднеязычную версию. То есть в русском языке «р» остался во всех возможных проявлениях!

Действительно, если «р» оставить в горловом варианте, запретить переход в заднеязычную вибрацию, то «р» становится доминантой языка, что для современной языковой политики проблема. Иначе говоря, деление смычки, приводящей к согласным звукам, крайне сложная языковая политика. Если отставить охотничью и пастушескую традицию – то язык выпадет из современной языковой стилистики (как бы ни пытались носители поднять его престиж). Если ликвидировать его вовсе для цивильной сервильно-дипломатической стилистики – то язык станет слабым и бледным.

Поэтому борьба идет за баланс заднеязычных и переднеязычных звуков – в том числе за счет переноса заднеязычных звуков вперёд. Генерация переднеязычных звуков – несомненный признак усложнения, то есть развития, поскольку вступают в работу губы, чего животный мир не знает в силу неприятия артикуляционного усложнения. Причина на это есть: животный мир не говорит, он ест. Почти всегда. Поэтому артикуляционный аппарат настроен на поедание, а не на «говорение». Этим объясняется ограничение заднеязычными и гласными звуками – весь переднеязычный комплекс настроен на еду и её добывание. Если свин или кабан переднеязычную группу настроит на диалог и дискуссию – он просто умрет. В конце концов, животный мир настолько отработал заднеязычные тоны и вибрации, то можно из визга свинов вывести очень сложные звуковые композиции – причём с включением и грудных звуков! Во всяком случае получить высокочастотный (горлом!) режущий визг как отгоняющее оружие против множества врагов – это искусство. Напомним, что создатели рок-н-ролла взяли этот звук (в частности, Роберт Плант и «Цепплины» или Оззи Осборн в «Параноиде») на вооружение. А если задать тональность нескольким свинам, то получится интерференция звуков, выворачивающая нутро противника наизнанку. Послушать наложение гитарной визговой партии на визг солиста – получается невиданный эффект, парализующий, завораживающий нутро слушателя.

Итак, переднеязычная смычка, несомненно, является признаком «цивильности», поскольку позволяет делать главное - задействовать весь артикуляционный аппарат и его организационные возможности – например, не затрачивать усилия на гласный, а сделать его просто переходом от заднеязычного к переднеязычному пространству.

Пример: слово «гад».

3. Лингвогенетика как экспертная наука

Важность линговогенетики заключается в том, что ответить на вопрос, как и зачем формируются звуки, что их рождает и воспроизводит. Тем самым мы получаем серьёзное понимание о формировании этнического сознания – оно действительно фиксирует групповое сознание и формат жизни. Если нет нужды трансформировать «р» из горлового в переднеязычный сонорный, это значит группа осталась просто пастушеской по сознанию, даже если некоторые её представители ходят в тройках. Это ни хорошо, ни плохо, это просто констатация факта.

Также лингвогенетика нам говорит о возрасте, уровне, объеме работы этноса над своим языковым ресурсом. Если он тысячу лет не менялся – значит этнос просто не развивался и ничего не делал, замерев на уровне пещеры. Это объяснимо: языковая работа – одна из самых тяжелых, потому что она единственная является формой чисто коллективного труда. Никто не может в одиночку смастерить язык и его внедрить. Поэтому я совершенно не разделяю патетические воздыхания о равенстве и одинаковой красоте языков – ничего подобного: есть языки-уроды, как недоразвившиеся дети. Как бы я ни относился к английскому, он сделан лучше, чем, к примеру, венгерский, который никогда не станет мировым языком в силу наличия одного – гипертрофированного переднеязычного губного «улюлюкающее-блюющего» звука: есть неплохая, вполне конкурентная по инструменталу рок-группа «Омега», но которую, к примеру, из-за этого слушать невозможно. То, что венгры не убрали этот улюлюкающий звук, делает язык несомненным вторым или третьим по уровню качества языком.

Лингвогенетика нам позволяет уйти от лингвистической эгалитарщины: у языков есть разные качества и разные уровня проработки – и нечего это скрывать.

4. Формирование глухих

Все первичные звуки – звонкие, вышли из гласного потока воздуха и заднеязычных смычек. Второй этап – формирование переднеязычных смычек – формирование переднеязычных звонких.

А вот третий этап – формирование глухих знаменует, несомненно, высокий уровень лингвистического сознания, грубо говоря, выход этноса из леса, где разговор был только на «повышенных» и «взрывных» тонах». Первые признаки настоящих «цивильных» звуков – глухие.

То, что они производные от звонких, не меняет дела, потому что они крайне усложняют артикуляционную работу, привлекая с процессу звукообразования – зубы. Процесс звукоизвлечения меняется на звукообразование – более сложный и трудоёмкий процесс.

Многие сомневаются: ну чем отличается получение губного звонкого «б» от «п» - вроде наоборот – легче, затрат физических меньше. Но понаблюдайте: дать неограниченную волну воздуха на «б» проще, чем дать мерную для «п»: соизмерять, контролировать, соотносить всегда сложнее, чем просто дать «сырьевой» звук.

Более того, переднеязычные глухие начинают формировать стилистику всего языка, демонстрируя своеобразный культ сложности, которые одновременно является допуском к языку. Самый известный - это конечно, английский шипящий (по определению глухой) th, самый «змеиный» и, несомненно, самый сложный из мировых звуков. Конечно, он создан искусственно, потому что никакой дикий человек не будет стараться выводить комбинацию из кончика языка, переднего ряда верхних зубов для создания ничтожной щелочки, через который исходит шипение. Освоение его – целая история для миллионов, а для воина очень обидный звук. Ему он не нужен. Не знаю, как китайцы и японцы в своих дацанах отмаливают использование английского языка – но молится им не перемолиться: th – просто унижение для них, пропитанных взрывными бусидошными звуками. А для нас – изыск, тест на артикуляционные способности.

Конечно, творцы английского в минимизации и артикуляционном усложнении глухих чуть не переступили черту, за которой прячется маразм, но ясно, что создание нежного, рабочего количества глухих есть третий этап.

Если говорить об этих скрытых тестовых составах языков, то практика показала, что проще всего на все (!) языки мира переходят носители русского языкам, что говорит о полноценности и универсальности артикуляционного аппарата, продиктованного Русским Языком.