По книге В.Ф. Генинг, Г.Б. Зданович, В.В. Генинг «Синташта»
Синташта. История открытия.
Еще в прошлом веке при изучении древнейшего населения Евразии была поставлена проблема происхождения индоиранских народов. Во времена, когда они составляли одну общность, самоназвание их было «арья», отсюда в науке и появился термин «арийские народы». Первоначально ученые предполагали, что индоевропейцы вообще обитали на востоке — в Азии, однако уже в XIX в. было бесспорно доказано, что индоиранцы мигрировали с севера на территории современных Индии, Пакистана, Ирана, Афганистана и Средней Азии сравнительно поздно — не ранее второй половины II тыс. до н. э. Эти данные были получены при анализе уникальных произведений древнеиндийской литературы — Ригведы и Махабхараты, а также священной книги зороастрийской религии древних иранцев — Авесты. Так появилась гипотеза о том, что предки индоиранских народов обитали в древности где-то в Европе, может быть, в степях между Дунаем и Волгой или еще восточнее — вплоть до Урала, откуда они в отдаленные времена и двинулись на восток и юг, достигнув регионов, где их обитание зафиксировано письменными источниками.
В последние годы вновь возродился интерес к происхождению индоевропейских народов, причем некоторые ученые считают прародиной их, а следовательно и индоиранцев, Малую Азию1
. Такова в самых общих чертах проблема происхождения индоиранцев, или так называемая «арийская проблема». До недавнего времени эти вопросы были в науке почти исключительно монополией лингвистов и историков, поскольку базировались, в основном, на фактах языкового родства, установленного лингвистами, и данных письменных источников. Исторические свидетельства об индоиранских племенах в Передней Азии были получены также в конце XIX в., когда началось интенсивное изучение богатых собраний клинописных текстов. Наиболее многочисленные свидетельства письменных источников об арийских племенах относятся по последним исследованиям ко времени конца II — начала I тыс. до н. э.
Археологические источники фиксируют индоиранцев на востоке значительно позднее, уже в I тыс. до н. э. Если принять гипотезу об обитании ариев в Евразийских степях до их миграции на юг, которую авторы настоящего — исследования разделяют в общих чертах, то следует обратить особое внимание на археологические памятники степей III-II тыс. до н. э. К сожалению, до недавнего времени, несмотря на крупномасштабные полевые археологические исследования, проводимые на обширных территориях степной полосы Евразии, получить какие-либо более или менее значительные комплексы, которые можно с уверенностью увязать с индоиранцами, все же не удавалось.
Пожалуй, в этом нет ничего необычного. Переселение древних ариев на юг не представляло собой акт единовременного нашествия. Исторические источники свидетельствуют о длительности процесса инфильтрации арийских племен в среду местного населения. Аналогичным образом, по-видимому, шло и освоение других территорий. Продвигаясь на юг, арийские племена должны были из степей пройти через периферию ранних ближневосточных цивилизаций, имевших высокоразвитую культуру и социальную организацию. Это в равной мере относится к Средней Азии, к Кавказу и к Балканам. Во всех случаях у преимущественно первобытных скотоводческих арийских племен при соприкосновении или взаимоассимиляции с земледельческим населением, имевшим более развитое ремесленное производство, совершенно естественно трансформировался весь облик культуры и тот предметный мир, который в конечном итоге фиксируется в археологии.
Конец II — начало I тыс. до н. э. на просторах Евразийских степей и близлежащих территориях отмечен такими существенными изменениями в культуре, которые даже в областях, где как будто бы не происходили значительные передвижки древнего населения, не позволяют традиционными методами фиксировать достаточно убедительно преемственность в развитии археологических комплексов. И, несомненно, гораздо сложнее проследить этот процесс там, где происходили массовые перемещения населения.
Поэтому, когда предпринимаются попытки подойти к решению арийской проблемы на базе археологических материалов, в частности, определить тот круг памятников, который можно было бы уверенно соотнести с ранними индоиранцами времени существования арийского диалектного единства, трудно ожидать положительных результатов от прямого сопоставления археологических комплексов степной полосы Евразии, с одной стороны, и Индии, Ирана и Средней Азии — с другой. Для такого сравнения необходимы и обширные материалы, и, что еще важнее, все звенья длинной цепи, связывающие памятники на всем пути движения ариев на юг. Подобные идеальные ситуации в археологии пока еще крайне редки.
Поэтому большинство исследователей обращаются к поискам в археологических материалах степей таких элементов культуры, которые можно было бы с той или иной степенью достоверности идентифицировать со сведениями письменных источников о социально-экономической структуре, религии и быте ранних индоиранцев. Эти усилия оказываются достаточно плодотворными и в общем, по-видимому, совершенно верно очерчивают область расселения древних ариев и тот круг памятников, который может быть с ними соотнесен. Однако в этих работах, как правило, анализировались лишь остатки отдельных элементов опредмеченных явлений прошлого, выявить которые в археологических материалах удается, лишь привлекая чрезвычайно обширный круг памятников различных эпох — от энеолита до раннего железного века, и различных археологических культур от Дуная и до Алтая2. Слабой стороной подобного метода является то, что исследуемые остатки предметного мира отнюдь не являются массовыми и всеобщими в привлекаемых для анализа памятниках, а скорее, наоборот — это явления единичные, чрезвычайно редкие,
рассеянные как во времени, так и в пространстве многих памятников и археологических культур. И здесь следует отметить, что данные явления характеризуют широкую систему социокультурных связей индоиранцев, поэтому привлекаемые конкретные археологические материалы все же не являются сильными аргументами в этнической интерпретации археологических культур или памятников на предмет их идентификации с конкретными группами индоиранцев. Такие факты в силу их единичности могут быть объяснены как заимствования, культурная диффузия и т. д. Поэтому более надежными выглядят отождествления в пределах узкой системы: когда письменные источники обнаруживают массовые параллели с археологическими в пределах памятника или отдельной археологической культуры. При этом устанавливаются взаимосвязи, достаточно строго ограниченные во времени и пространстве. Но именно такого сравнения до недавнего времени и не удавалось произвести.
В начале 70-х годов на Южном Урале был открыт Синташтинский комплекс и начато изучение его памятников, в которых большинство элементов оказалось возможным сопоставить и объяснить, опираясь на основные источники, характеризующие культуру ранних ариев — Ригведу и Авесту3, что дает возможность вплотную подойти к изучению ранних периодов развития социальной и этнической структуры, системы религиозных представлений общества индоиранцев эпохи ариев.
Дальнейшие поиски в 70-80 годы привели к открытию целой серии памятников подобного же типа (поселения Аркаим, Устье и ряд других, могильники Утевский, Потаповский, Большекараганский и др.) В русле этих исследований наибольшее значение в настоящее время имеет Синташтинский комплекс памятников, включающий укрепленное поселение, связанные с ним грунтовые и курганные могильники и храмовое сооружение. Главная ценность его определяется тем, что впервые появилась возможность провести социо-историческое исследование одной низовой социальной ячейки общества, причем достаточно ранней. Можно сказать, что в данном комплексе археологии улыбнулся тот счастливый случай, когда были получены сведения о взаимосвязанных поселениях, могильнике и святилище одной древней общины. Датируется этот комплекс по находкам дисковидных псалий микенского типа, медных наконечников копий с несомкнутой втулкой, каменных черешковых наконечников стрел, пастовых бородавчатых бусин и других вещей временем в пределах второй четверти II тыс. до н. э.4Комплекс Синташта впервые предоставляет возможность всестороннего изучения общества ариев, опираясь на реальные и достаточно прочно документированные археологические факты. Полученные материалы трудно переоценить в плане решения важнейших проблем истории индоевропейского мира в целом.
Остановимся кратко на истории изучения памятников комплекса Синташты. Раскопки их связаны со строительством водохранилища на реке Синташте между поселками Мирный и Рымникский в Брединском районе Челябинской области. Исследования проводились первоначально Уральской археологической экспедицией (УАЗ) Уральского государственного университета под руководством начальника экспедиции В. Ф. Генинга. В долине реки было зафиксировано множество памятников разного времени от мезолита до средневековья.5С 1968 по 1972 г. раскопки велись на памятниках каменного века, а также на поселениях и курганах эпохи бронзы.6 В 1971 г. Л. Н. Корякова заложила несколько траншей на впадинах вокруг большого кургана, который местное население называет «Шишка» (в дальнейшем этот памятник обозначен как Синташтинский большой курган-святилище (с аббревиатурой СБ).
В 1972 г. начались исследования группы памятников эпохи бронзы на левом берегу р. Синташта в 3 км к востоку от пос. Рымникский. В дальнейшем эта группа получила название «Синташтинский комплекс». Первый раскоп на Рымникском поселении был заложен в его прибрежной части, где Т. Н. Чебакова вскрыла жилище алакульского времени. Ею был обнаружен более ранний культурный слой, предшествующий алакульскому. В ходе дальнейших исследований ранний слой получил самостоятельное значение и выделен как Синташтинское укрепленное поселение (СП).
В том же 1972 г. В. И. Стефанов раскопал малый курган (в дальнейшем CIII), расположенный в 250-300 м к северо-северо-западу от Синташтинского большого кургана.
Под руководством В. Ф. Генинга была исследована центральная часть СБ и еще два кургана, не относящихся ко времени Синташтинского комплекса. У южной полы кургана СБ был открыт большой грунтовый могильник (в дальнейшем СМ).7В 1973 г. Л. И. Ашихминой были продолжены исследования большого фунтового могильника, где она вскрыла три могилы Синташтинского времени (№ 1-3), давшие материалы, аналогичные памятнику CIII. В это же время Т. Н. Чебаковой были продолжены раскопки алакульских жилищ на СП. Здесь вскрыта площадь около 800 кв. м и вновь выявлены остатки Синташтинского культурного слоя, нарушенные алакульскими жилищами.8
В 1974 г. под руководством В. Ф. Генинга был полностью исследован большой грунтовой могильник (СМ), содержащий 40 погребений.9 Полученные материалы позволили датировать могильник XVII-XVI вв. до н. э.10 В том же сезоне, при участии экспедиции Воронежского государственного университета (руководитель А. Д. Пряхин), был заложен раскоп площадью свыше 800 кв. м в южной части поселения. Здесь исследованы остатки жилищ Синташтинского времени, сильно поврежденные более поздним алакульским жилищем.11
В 1975 г. раскопки СМ были продолжены под руководством В. Ф. Генинга отрядом Челябинского педагогического института (начальник Н. Б. Виноградов). С целью обнаружения новых грунтовых захоронений вокруг раскопа 1974 г. была дополнительно вскрыта площадь шириной до 50-100 м. Однако поиски не принесли никаких результатов. Тогда раскопки были перенесены на курган IV, который в ходе исследования был определен как малый грунтовой могильник (в дальнейшем СП). Он располагался в 350-400 м к ССЗ от СБ и в 80-100 м к западу от CIII. Могильник СИ содержал 10 погребений, давших материалы, аналогичные материалам могильника СМ.12
В 1975-1976 гг. Челябинский отряд УАЗ под руководством Т. Н. Чебаковой продолжал исследования СП. Раскопы были заложены в северо-восточной части поселения на хорошо заметные жилищные впадины. Наряду с жилищами эпохи поздней бронзы здесь вскрыты фрагменты хозяйственных и жилых сооружений Синташтинского времени.13 Кроме того, в 1976 г. Т. Н. Чебакова вскрыла южную полу кургана СБ, где были расчищены периферийные деревянные конструкции в насыпи.
После этого в исследовании Синташтинского комплекса памятников наступил перерыв.
С 1983 г. исследования СП были продолжены Урало-Казахстанской археологической экспедицией (УКАЗ) Челябинского государственного университета под руководством Г.Б. Здановича и В. В. Генинга. Первоначально заложен раскоп в южной части поселения, примыкавший к раскопу УАЗ 1974 г. Здесь исследованы остатки оборонительных укреплений СП — рва, стен и южных ворот, а также доисследованы фрагменты жилищ, частично вскрытых раскопками 1974 г.14
В следующем году продолжались исследования оборонительных сооружений в юго-восточной части СП и начаты раскопки кургана VI (в дальнейшем CI). На памятнике CI была снята курганная насыпь и исследованы надмогильные конструкции. В 1985 г. раскопки были завершены. В результате работ на CI вскрыто 16 погребений трех стратиграфических горизонтов, отразивших сложную картину соотношения курганных и грунтовых захоронений.
На СП были вскрыты все южные участки памятника, где исследованы остатки оборонительных сооружений и жилища, примыкавшие к ним. Выявлена круговая планировка поселения, кольцевая и радиальная улицы, разделявшие поселок на кварталы. В 1986 г. исследования СП были завершены. Полностью раскопана северная половина поселения, включая оборонительные конструкции, ворота и жилища.
Таким образом, за девять полевых сезонов 1972-1976, 1983- 1986 гг. был полностью исследован Синташтинский комплекс памятников, включавший укрепленное поселение (СП), большой грунтовой могильник (СМ), комплекс грунтовых и подкурганных захоронений (CI), малый грунтовой могильник (СП), малый курган (CIII) и большой курган-святилище (СБ).
* * *
Синташтинский культурный комплекс расположен на р. Синташта — левом притоке Тобола в зоне типчаково-ковыльных степей. С точки зрения физико-географического районирования — это Урало-Тобольская провинция Зауральского пенеплена.15 В районе поселков Рымникский — Мирный типичный степной ландшафт. Когда-то р. Синташта, протекающая в широтном направлении с запада на восток, свободно блуждала по широкой долине, делая огромные петли и оставляя старые русла. В настоящее время эти русла превращены во второстепенные рукава и озерные старицы, которые соединяются с рекой только во время весеннего половодья. Левый берег, на котором расположены поселение и могильники, имеет холмисто-увалистый рельеф, изрезанный балками. В 1-2 км к северу вдоль речной долины тянутся массивы гранитов, характерные для Урало-Тобольского водораздела. Отдельные участки массива покрыты изреженными борками и березняком. Площадка поселения занимает мыс высотой 317 м относительно уровня мирового океана.* Современный урез воды в реке относительно высоты жилой площадки колеблется от 2 до 3,5 м. Площадка представляет собой конус выноса глин, основные пласты которых залегают в прогибе гранитного увала к северу от памятника. Большой курган-святилище (СБ) и прилегающий к его южной поле грунтовой могильник (СМ) расположены в 100- 150 м к ССЗ от укрепленного поселения на склоне берегового всхолмления, сложенного из глин и мергелей на высотных отметках 319-321 м. Далее к ССЗ от кургана-святилища на этом же всхолмлении на высоте 324-326 м находилось еще три могильника (CI, СП, CIII).
* * *
По своей многоплановости и полноте исследованности Синташтинский комплекс памятников... уникален.
(Генинг В.Ф. и др. Синташта: Археолог. Памятники арийских племен Урал.- Казахст. Степей: В 2-х ч. Ч.1 / В.Ф. Генинг, Г.Б. Зданович, В.В. Генинг; Урал. Отд-ние Рос. Акад. Наук, Челяб. Гос. Ун-т. — Челябинск: Юж.-Урал. Кн.изд-во, 1992, с.6-15)
1. Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы.- Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1984. С. 1328.
2. Кузьмина Е. Е. Напершие со всадниками из Дагестана//СА, 1973, № 2; Ее же. Колесный транспорт и проблема этнической и социальной истории древнего населения южнорусских степей// ВДИ, 1974, № 4; Ее же. Распространение коневодства и культа коня у ираноязычных племен Средней Азии и других народов Старого Света// Историко-культурное наследие народов Средней Азии.- М.: Наука, 1976; Ее же. Скифское искусство как отражение мировоззрения одной из групп индоиранцев// Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии.- М.: Наука, 1976; Ее же. О семантике изображений на Чертомлыцкой вазе// СА, 1976, № 3; Хазанов А. М., Шкурко А. И. Социальные и религиозные основы скифского искусства// Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии.- М.: Наука, 1976; Литвинский Б. А. Канпойско-сарматский фарн.- Душанбе, 1968; Лелеков Л. А. Отражение некоторых мифологических воззрений в архитектуре восточноиранских народов -в первой половине I тысячелетия до н. э.// История и культура народов Средней Азии.- М.: Наука, 1976; Ковалевская В. Б. Конь и всадник.- М.: Наука, 1977; Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен.- М.: Наука, 1977; Его же. Модель мира скифской культуры.- М.: Наука, 1985 и другие.
3. Генинг В. Ф. Могильник Синташта и проблема ранних индоиранских племен// СА, 1977, № 4.
4. Генинг В. Ф. Хронологические комплексы XVI в. до н. э. (по материалам Синташтинского могильника)// Новейшие открытия советских археологов (тезисы докладов конференции). Ч. I.- Киев: Наукова думка, 1975. С. 94-95.
5. Генинг В. Ф., Морев Е. И., Чебакова Т.Н. Исследования андроновских памятников в Южном Зауралье// АО-1968.- M.: Наука, 1969. С. 151.
6. Генинг В. Ф., Гусенцова Т М., Корякова Л. Н., Морев Е. И., Чебакова Т. Н. Исследования в Челябинской области//АО-1969.- М.: Наука, 1970. С. 140-141; Гусенцова Т. М., Морев Е.И., Петрин В. Т., Чебакова Т. Н., Чемякин Ю.П. Исследования в Челябинской облати// АО-1970.- М.: Наука, 1971. С. 155; Гусенцова Т.М., Кернер В.Ф., Стефанов В.И. Исследования в Челябинской области//АО-1971. — М.: Наука, 1972. С. 204.
7. Алексашенко Н. А., Генинг В. Ф., Гусенцова Т. М., Стефанов В. И., Чеба-кова Т. Н. Работы в зоне Брединского водохранилища// АО-1972.- М.: Наука, 1973, С. 153.
8. Ашихмина Л. И., Петрин В. Т., Чебакова Т. Н., Стефанов В. И. Исследования в Брединском районе Челябинской области// АО-1973.- М.: Наука, 1974. С. 132- 133.
9. Генинг В. Ф., Ашихмина Л. И. Могильник эпохи бронзы на р. Синташта// АО-1974.- М.: Наука, 1975. С. 144.
10. Генинг В. Ф. Хронологические комплексы XVI в. до н. э. (по материалам Синташтинского могильника)// Новейшие открытия советских археологов (тезисы докладов конференции). Ч. I.- Киев: Наукова думка, 1975. С. 94-95.
11. Генинг В. Ф., Пряхин А. Д. Синташтинское поселение// АО-1974.- М.: Наука, 1975. С. 147.
12. Генинг В. Ф., Виноградов Н. Б. Новый могильник середины II тыс. до н. э. на р. Синташта// АО-1975.- М.: Наука, 1976. С. 168.
13. Чебакова Т.Н. Новые постройки Рымникского поселения// АО-1975.- М.: Наука, 1976. С. 204-205.
14. Зданович Г. Б., Генинг В. В. Оборонительные сооружения поселения Синташта // АО-1983.- М.: Наука, 1985. С. 147-148.
15. Прокаев Т. В. Физико-географическое районирование.- М.: Просвещение, 1983
*). Система высот — Балтийская
По книге В.Ф. Генинг, Г.Б. Зданович, В.В. Генинг «Синташта» Синташта. История открытия. // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.10224, 11.02.2003
[Обсуждение на форуме «Наука»]
