Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Институт Праславянской Цивилизации - История Праславян

Петр Золин
Войны Хольмгардии с Атилой
Oб авторе

Стоит напоминать и напоминать лютым противникам многотысячелетней истории Отечества хотя бы содержание книги академика Г.В.Вернадского «Древняя Русь» (http://familii-v2.narod.ru/rushist/hist/ver1.htm; и другие сайты). Такая реальная Древняя Русь наш историко-образовательный официоз не устраивает. Они вгоняют и вгоняют в головы миллионов россиян с ранних лет неомасонские шаблоны космополитизма. Но ведь книги Вернадского, Рыбакова, Седова и близких им исследователей показывают всю несостоятельность средневековой «древнерусскости». Нашей истории – многие тысячи лет, пусть даже ее начала и относят к «предистории».


Предисловие

Введение

I. Предыстория

1. Подход к проблеме происхождения русского народа

2. Историографические замечания

3. Палеолит

4. Период неолита

5. Медный и бронзовый века

II. Киммерийская и скифская эра (1000-200 гг. до н.э.)

1. Переход от бронзового к железному веку

2. Киммерийцы и скифы в Южной Руси

3. Греческие колонии на северном побережье Черного моря

4. Северные соседи скифов

5. Восточные соседи скифов

6. Взгляд на политическую историю Скифии

III. Сармато-готская эпоха (200 г. до н.э.-370 г. н.э.)

1. Выводы главы. Источники и ссылки

2. Центральная Евразия в эпоху сарматов

3. Сарматы в Южной Руси

4. Боспорское царство и греческие города на северном побережье Черного моря

5. Наследство иранской эпохи в русской истории

6. Западные и северные соседи сарматов

7. Восточные славяне в сарматский период

8. Некоторые данные о славянской цивилизации в сарматской период

9. Готы на Украине

IV. Гунно-антский период (370-558 гг. н.э.)

1. Предварительные замечания

2. Гуннское вторжение и гото-антская война

3. Великое переселение и западная экспансия аланов

4. Гуннская империя на Дунае

5. Последние годы правления Аттилы

6. Регион Азова, Таврида и Северный Кавказ в четвертом и первой половине пятого века

7. Падение империи гуннов

8. Анты от конца четвертого до середины шестого века

9. Византия, анты и булгары в первой четверти шестого века

10. Политика Юстиниана I по отношению к антам и булгарам

V. Аваро-антский период (558-650 гг.)

1. Предварительные замечания

2. Вторжение аваров и появление тюрков

3. Византия, авары и анты в правление Маврикия

4. Аваро-славянские отношения

5. Таврида и Северный Кавказ в шестом веке

6. Авары, славяне и Византия в первой четверти седьмого века

7. Великая Булгария, авары и славяне во второй четверти седьмого века

8. Истоки Хазарского государства и падение Великой Булгарии

VI. Хазаро-булгарский период (650-737 гг.)

1. Предварительные замечания

2. Хазарский каганат

3. Волжские булгары

4. Литовцы и финны в Северной Руси

5. Угры и асы в Южной Руси

6. Дунайские булгары, анто-славяне и Византия, 650-701 гг.

7. Булгары, хазары и Византия, 701-739 гг.

8. Асы и русь в Азовском регионе

VII. Скандинавы и русский каганат (737-839 гг.)

1. Предварительные замечания

2. Скандинавы в Северной и Центральной Руси

3. Скандинавы, асы и русь в Азовском регионе

4. Варяжско-русская проблема

5. Первый русский каганат

6. Хазарское государство во второй половине восьмого и в начале девятого столетия

7. Византия и булгары, франки и авары, 739-805 гг.

8. Византия и булгары в период правления хана Крума

9. Политика булгар при хане Омортаге, 814-831 гг.

10. Политический кризис в Северном Причерноморье, 831-839 гг.

VIII. Образование Киевской Руси (839-878 гг.)

1. Русские племена в девятом веке

2. Распространение хазарского и мадьярского контроля над южно-русскими племенами

3. Рюрик и варяжско-русское правление в Новгороде

4. Русь в Приднепровье и Причерноморье

5. Миссия Константина Философа в Хазарии и первое обращение Руси

6. Миссия Константина и Мефодия в Паннонии и зарождение славянской письменности

7. Обращение Дунайских болгар

8. Киев в 870-х и взятие его Олегом

9. Заключительные замечания

Приложения

Хронологическая таблица

Сокращения

Литература
Сссылки к дополнительным материалам



Более полутора тысяч лет назад селения Приильменья, как и всей будущей средневековой Руси, вошли в могучую державу Остроготию Яромира-Германариха (Золин. Русь до Руси. Вып. 1, с. 30—34). Тогда на территории Новгородской области было не менее 23 (или 40) городищ раннего железного века. Несколько из этих городищ «доживают до древнерусского времени» (Новгородский исторический сборник, 1 (11), с. 30). К той поре относятся археологические культуры «длинных курганов» и подоснов «первых сопок»,- а именно сопки с 8 века и определят ядро территории Новгородской Руси.

В средние века Новгород иногда будут: называть в источниках Острогардом, что отмечал и патриарх славяноведения Любор Нидерле; Важное место в городе занимал Готский двор (примерно на его месте встала: гостиница «Россия»). Берестяные грамоты нередко, доносят до нас готские имена типа — Азгут, Асаф, Готил и другие. Готы в III— Y вв. выходили на запад Европы именно с территории Руси, «росо-моны» (русские, люди) – составляли знать остроготов.

Археологи «большого Новгорода» (Хольмгарда у скандинавов) III— VI вв. н. э. пока не нашли. Вероятнее всего, «большого» тогда и не было. А считались городами те «городища», которые частью давно известны исследователям. Русские.источники о той. поре тоже почти ничего не говорят. Но еще в начале нашего века историк и филолог А. И Веселовский с учениками перевел caгу с Тидреке Бернском (список XIII в.). И вокруг нее и ныне вспыхивают споры ученых. Дело в том, что сага доказывает существование Руси и Новгорода примерно с IV в. н. э.

Если русские летописцы Х — ХП вв. (в списках XIII—XV вв.) что-то рассказывают о событиях IV—VIII вв.,(Кий, авары-обры и т. п.), то чаще всего это историками и будет доказано. Если иноземные источники «затронут честь Руси» раннего средневековья, вероятнее всего, их данные проигнорируют или исказят. Это касается и саги «О Тидреке Бернском», первые записи которой делались ближе к Дунаю еще в XI в. (вариант XIII в. переведен А. Н. Веселовским в 1906 г.).

Одна из бед саги в том, что в ней одновременно действуют гунн Аттила (380? — 453) и король остроготов Теодорих (454—526), которых факты в реальной истории явно разлучают. Но никто окончательно не доказал, что в честь Аттилы у гуннов не был назван еще один князь (имя Аттила ныне активно используют венгры и другие народы). И тем самым сага в общих чертах отражает события того периода времени не хуже русских летописей. Это и проследим на ряде эпизодов.


Перед этим обратим внимание на представление, к примеру, В.В.Седова о периоде (http://lib.crimea.ua/avt.lan/student/book5/part1/p1_8.html).

Это раздел «Славяне в Юго-Восточной Прибалтике» его известной книги «Славяне в раннем средневековье». По доминирующим представлениям, в V-VI вв. – во времена Аттилы и Теодориха — земли Юго-Восточной Прибалтики были заселены различными балтскими племенами. Регион Мазурских озер, бассейны рек Преголя, Минии и нижнего Немана принадлежали западным балтам, древности которых восходят к единой культуре западнобалтских курганов раннего железного века [со ссылкой как на абсолютные научные результаты: OKulicz L. Kultura Kurganow zachodniobaltyjskich we wczesnej epoce zaiaza. Wroclaw; Warszawa; Krakow, 1970; Jaskanis J., OKulicz J; Kultura zachodniobattyjska // Prahistoria ziem Polskich. T. V. Wroclaw, 1981]. Она характеризуется господством обряда кремации умерших на стороне с последующим захоронением остатков трупосожжения в грунтовых могильниках под каменными кладками. Но кто абсолютно доказал, что этого не могли делать соседние к этой культуре славяне ?!

В начале эпохи средневековья на основе западнобалтской культуры складывается несколько культурных групп [вновь абсолютизация: Engcl С., La Baume W. Kulturen und Volker der FrUhzeit im Preussenlande. Konigsberg, 1937. S. 174-183; OKulicz J. Pradzieje zicm Pruskich od poznego paleolitu do VII w. n.e. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1973. S. 471-495; Jaskanis J. Obrzadek pogrzcbowy zachodnich baltow u schylKu starozytnosci (I-V w. n.c.). Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1974.], отражающих, нужно полагать, процесс становления племен, хорошо известных по письменным источникам. Здесь тоже некоторый шаблон – для унижения «варваров», нецивильных (внеримских) этносов, их упорно называют «племенами», тогда как эти «племена» со времен Великой Скифии создавали мощные державы, наносившие поражения общепризнанным державам античного мира – Аккаду и Ассирии, Египту и Мидии, а затем и Великой Персии.

На побережье Балтийского моря от Ногаты на западе и несколько не достигая устья Немана на востоке уже в первой половине I тыс. н.э. выделяется и в раннем средневековье самостоятельно развивается культура пруссов (самбийско-натангская группа). Но давно в истоках этнонима «пруссов» указывают «борусков» времен Птолемея. Из пруссов нередко вели Рюрика. Прусская община Великого Новгорода прекрасно владела славянским языком, писала на нем.

Между Мазурскими озерами и средним течением Немана (Хроноса древности) с V в. получает распространение судавская культура, восходящая также к культуре западнобалтских курганов. Это — культура ятвягов (судинов), известная преимущественно по курганам, сложенным из камней и содержащих трупоположения. В западной части Мазурского Поозерья до V в. включительно существовала богачевская культура, что якобы создали — западные балты — галинды, упоминаемые Птолемеем. По материальной культуре они близки пруссам, но испытали заметное влияние со стороны позднеиндоевропейской вельбарской культуры.

Присутствие славянского этнического компонента в Мазурском Поозерье устанавливаемое по некоторым находкам, сопоставимым с материалами антской (пеньковской) культуры, и особенно по пальчатым фибулам славянских типов. Славянские пальчатые фибулы Мазурского Поозерья были описаны в работах Й.Вернера. Г.Кюн в большой статье, специально посвященной пальчатым фибулам Прусско-Мазурского региона, не соглашаясь Й.Вернером, относит все выделенные им типы к группе мазурогерманских [II]. Однако типологический анализ мазурских пальчатых фибул, выполненный этим исследователем, дает возможность распределить семь типов фибул на две группы. Первую группу образуют фибулы типов I (назван Г.Кюном банатским), II (киевский), III (румынский) и VII (пастырский). Все эти находки обнаруживают многочисленные аналогии в землях, принадлежащих антам (ареал пеньковской культуры). Или в освоении которых активное участие приняло антское население (области ипотешти-кындештской культуры и аваро-славянский регион Среднего Подунавья). Они отсутствуют в собственно германских памятниках.

В результате к середине 6 века (на момент активизации походов славян на юг) можно представить такую картину заселения Северо-Запада России и соседних земель, с которыми связаны события, представленные сагой «О Титрике Бернском».

Находки славянских пальчатых фибул на территории Литвы и Латвии – по оценке В.В.Седова, явное свидетельство проникновения славян в этот регион в VI-VII вв. Картография находок показывает, что славяне осели, прежде всего, среди куршского населения и пришли в соприкосновение с ливами. Показателем этой миграции являются также серьезные деструктивные изменения, которые именно в это время наблюдаются в культуре куршей и которые никак не могут быть объяснены внутренним эволюционным развитием. Во второй половине VI или на рубеже VI и VII столетий (точная дата Седовым не установлена) могильники с каменными венцами, характерные для куршского региона, прекращают функционировать и обычай обозначать могилы венцами из камней полностью исчезает.

Могильники последующего времени возникают на новых местах. Генетическая связь их с могильниками I-VI вв. вызывала серьезные сомнения. Однако, судя по последним изысканиям И.Вирсе (Озере), ряд особенностей погребального ритуала, свойственных могильникам первой половины I тыс. н.э., прослеживается и в некрополях VII- IX вв. [26], свидетельствуя о том, что куршское население в основной своей массе не покинуло свои земли. Оно только испытало какие-то сильные потрясения, заставившие оставить старые могильники (и, по всей вероятности, синхронные им поселения, которые остаются пока неизученными). Хронологически это событие совпадает с появлением в куршском регионе славянских пальчатых фибул. Нужно полагать, что миграция славян в земли Юго-Восточной Прибалтики и культурная трансформация в куршском регионе — взаимосвязанные явления. Вскоре традиционный для куршей обряд трупосожжения начинает вытесняться новым ритуалом — кремацией умерших. Эта обрядность сначала появляется в северных районах обитания куршей (в бассейне Венты и смежных землях).

Увеличить >>>

Рис. Юго-Восточная Прибалтика в VI-VII вв.
а — места находок пальчатых фибул антских типов; б - находок фибул германских типов; в — ареал западномазурской культурной группы; г - суковско-дзедзицкой культуры; д - ареалы западнобалтских племен (П - пруссов, К - куршей со скальвами, Я - ятвягов); е - летто-литовских племен; ж — днепровских балтов;
з
- культуры псковских длинных курганов 4 – 6 вв.: 1 — Добре; 2 — Шелиги; 3 - Тумяны; 4 - Бартельсдорф; 5 — Келары; 6 — Ландскрон; 7 — Косево; 8 - Шефельдорф;
9 -
Мингфен; 10 - Лехлескен; 11 - Ваплиц; 12 - Выска; 13 - Леберсхоф; 14 - Линкунай; 15 - Штрейтлаукен; 16 - Варвес Стрики; 17 - Боки: 18 - Микольцы; 19 - Ягала


О расселении и проживании славян в западных районах Латвии и Литвы свидетельствуют и топонимические материалы. Уже К.Буга рассматривал гидроним Вента (в бассейне этой реки, как показано ниже, зафиксированы славяне-венды) как славянский по происхождению (произволен от лексемы «вяча-вящий», отсюда Вячеслав). Все попытки объяснить происхождение этого водного названия на балтском языковом материале оказались безуспешными. К выводу о славянском начале гидронима Вента независимо пришел немецкий лингвист В.П.Шмид. Это заключение было поддержано О.Н.Трубачевым. Этот гидроним не одинок в Юго-Восточной Прибалтике (Вента — мыс под Клайпедой, Вентас Рагас — в низовьях Немана, Вентос и Вентина — северо-западнее Клайпеды, Вентин — лес под Елгавой, Вентос Перкасса — в Шауляйской р-не, Вентис — в Мазурии). Интересно, что все эти географические названия сконцентрированы в том регионе, где, судя по археологическим данным, в VI-VII вв. и расселилось славянское население.

К.Буга считал, что не только гидроним Вента, но и целый ряд других гидронимов свидетельствуют о вторжении в летто-литовские земли в V-VI вв. славянского населения (еще в условиях праславянского языкового состояния).

Значительная масса географических названий Латвии, связанных со славянским языковым материалом, сосредоточена в ее восточных районах, что вполне объяснимо. Начиная с эпохи Древней Руси в Латгалии наблюдается культурное влияние со стороны восточных славян и инфильтрация последних в эти земли, что нашло отражение в материалах археологии и этнографии, а в недавнее время (XIX в.) зафиксировано переписями населения. Вместе с тем, немалое число славянских топонимов известно и в Курземе. Славянское проникновение регион в историческое время со стороны Руси-России этого региона не достигало, что заставляет относить куршские топонимы славянского происхождения к более ранним периодам истории Юго-Восточной Прибалтики. Подобная картина наблюдается и в Литве. Географическая номенклатура славянского происхождения многочисленна в ее юго-восточной части, где контакты со славянами были интенсивными и фиксируются по другим историческим данным. Но, вместе с тем, гидронимы, этимологизируемые из славянских языков, встречены и в древнем куршском регионе [31], не затронутом славянским влиянием в историческое время. Опять-таки объяснить это возможно лишь при допущении каких-то ранних встреч славян с местным балтским населением.

Письменные памятники начала II тысячелетия н.э. указывают на проживание в западных регионах Латвии какой-то небольшой этнической группы, кажется, не принадлежащей ни к прибалтийско-финской, ни к балтской общностям. Анализ текста «Хроники Ливонии» Генриха Латвийского вполне определенно свидетельствует, что упоминаемые в ней венды (венеды) были уже одним из этносов средневековой Прибалтики, подобно ливам, куршам, латгалам, эстам, литовцам, тевтонам и другим.

Как сообщает «Хроника Ливонии», венды жили в Куронии (Курляндии) в бассейне реки Венды (в средневековых памятниках письменности — Wenda, Winda, Venda, Vende; современная Вента), откуда были изгнаны куршами. Какое-то время (еще до основания Риги) венды проживали на Древней Горе (Mons Antiqus), но и оттуда были вытеснены теми же куршами. Многие из них при этом были убиты, остальные бежали к латгалам и расселились среди них. В 1206 г. орденский священник Даниил из области Торейда (современная Турайда), где находился замок одного из старейшин ливов Дабрелы, направился с миссионерской целью к вендам. Он был принят ими доброжелательно и окрестил их. «Хроника Ливонии» не сообщает каких-либо координат расселения вендов в это время. Э.Пабст высказал предположение, что они жили в регионе средневекового Арраша (ныне Арайши) недалеко от Вендена, современного Цесиса [34].

Под 1209 и 1210 годами Генрих Латвийский упоминает Венден — старый замок вендов, где вместе с ними проживали братья-рыцари. В 1209 г. магистр рыцарей Бертольд совершил военный поход в Унгавнию (историческая область эстов вокруг городов Оденпэ — ныне Отепя и Дорпата — Тарту), в котором также участвовали латгалы и венды. В 1210 г. войско эстов осаждало замок вендов (Castorum Wendorum), который вместе с вендами защищали и немецкие рыцари. В 1218 г. в Ливонию вторгалось войско новгородцев и псковичей, которое осаждало замок вендов. «Хроника» сообщает, что венды, защищая крепость, бились целый день, а затем их поддержали рыцари, и замок не был взят. В 1221 г. новгородцы повторили поход в Ливонию и снова подступили к Вендену, который защищали братья-рыцари со своими вендами, но не смогли его взять. В 1224 г. где-то вблизи от старого замка вендов крестоносцами был основан и укреплен новый город Венден. В следующем году Ливонию посетил римский легат Вильгельм, приглашенный рижским епископом Альбертом. Он побывал в Вендене и его окрестностях, где, как пишет Генрих Латвийский, было «множество вендов и латгалов, которые уже прочно освоили христианскую веру». Вполне очевидно, что название города Венден производно от этнонима венды. Эсты называли его Веннолинн, что в переводе означает «город вендов». Местоположение старого замка вендов неизвестно, некоторые исследователи отождествляют его с городищем Риекстукалнс в Цесисе. То есть вендов-венедов из их исконных античных земель времен Тацита и Птолемея вытесняют.

А напомним хотя бы Тацита. 1 век нашей эры:

«Что касается правого побережья Свебского моря (Восточной Прибалтики), то здесь им омываются земли, на которых живут племена эстиев (пока индоевропейцев), обычаи и облик которых такие же, как у свебов, а язык — ближе к британскому.

Эстии поклоняются праматери богов и как отличительный знак своего культа носят на себе изображения вепрей; они им заменяют оружие и оберегают чтящих богиню даже в гуще врагов. Меч у них — редкость; употребляют же они чаще всего дреколье. Хлеба и другие плоды земные выращивают они усерднее, чем принято у германцев с присущей им нерадивостью. Больше того, они обшаривают и море и на берегу, и на отмелях единственные из всех собирают янтарь, который сами они называют глезом (янтарь, а название связывают со славянским «глаз»).

Но вопросом о природе его и как он возникает, они, будучи варварами, не задавались и ничего об этом не знают; ведь он долгое время лежал вместе со всем, что выбрасывает море, пока ему не дала имени страсть к роскоши. У них самих он никак не используется; собирают они его в естественном виде, доставляют нашим купцам таким же необработанным и, к своему изумлению, получают за него цену. Однако нетрудно понять, что это — древесный сок, потому что в янтаре очень часто просвечивают некоторые ползающие по земле или крылатые существа; завязнув в жидкости, они впоследствии оказались заключенными в ней, превратившейся в твердое вещество. Таким образом, я склонен предполагать, что на островах и на землях Запада находятся дубравы и рощи, подобные тем сокровенным лесам на Востоке, где сочатся благовония и бальзамы; из произрастающих в них деревьев соседние лучи солнца выжимают обильный сок, и он стекает в ближайшее море и силою бурь выносится на противолежащие берега.

При поднесении к янтарю, ради познания его свойств, огня он вспыхивает как факел, вслед за чем расплавляется, словно смола или камедь.

К свионам примыкают племена ситонов. Во всем схожие со свионами, они отличаются от них только тем, что над ними властвует женщина: вот до чего пали ситоны, не говоря уже об утрате свободы, даже в претерпеваемом ими порабощении.

46. Здесь конец Свебии. Отнести ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, право, не знаю, хотя певкины, которых некоторые называют бастарнами, речью, образом жизни, оседлостью и жилищами повторяют германцев. Неопрятность у всех, праздность и косность среди знати. Из-за смешанных браков их облик становится все безобразнее, и они приобретают черты сарматов. Венеды (праславяне между Черным морем и Балтикой) переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой; все это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне.

У феннов — поразительная дикость, жалкое убожество; у них (это очень и справедливо не нравится апологетам финно-угоризма) нет ни оборонительного оружия, ни лошадей, ни постоянного крова над годовой; их пища — трава, одежда — шкуры, ложе — земля; все свои упования они возлагают на стрелы, на которые, из-за недостатка в железе, насаживают костяной наконечник. Та же охота доставляет пропитание как мужчинам, так и женщинам; ведь они повсюду сопровождают своих мужей и притязают на свою долю добычи.

И у малых детей нет другого убежища от дикого зверя и непогоды, кроме кое-как сплетенного из ветвей и доставляющего им укрытие шалаша; сюда же возвращаются фенны зрелого возраста, здесь же пристанище престарелых. Но они считают это более счастливым уделом, чем изнурять себя работою в поле и трудиться над постройкой домов и неустанно думать, переходя от надежды к отчаянью, о своем и чужом имуществе: беспечные по отношению к людям, беспечные по отношению к божествам, они достигли самого трудного — не испытывать нужды даже в желаниях. Все прочее уже баснословно: у геллузиев и оксионов головы и лица будто бы человеческие, туловища и конечности как у зверей; и так как ничего более достоверного я не знаю, пусть это останется нерешенным и мною.


Выверено по изданию: Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах.

Т.1. Анналы. Малые произведения. Л., Наука, 1969. http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/tacit.htm

Простим Тациту эти свидетельства, но они наукой признаются.

Большинство исследователей, основываясь на сходстве этнонима венды с названием венеды, известным по письменным источникам I тыс. н.э., склонны видеть в вендах Генриха Латвийского славян. Венедами германцы и прибалтийские финны назвали и отчасти именуют и поныне своих соседей — славян. Однако ответить на вопрос, когда и каким образом группа венедов-славян оказалась в Курляндии, историки не могли. Высказывались предположения о том, что это была часть балтийских славян, которые в древности будто бы заселяли более широкие пространства побережья Балтийского моря. Н.Н.Харузин считал, что о проживании славян в Курляндии говорят и некоторые географические названия. В 50-х годах XX в. Д.К.Зеленин, тщательно рассмотрев исторические, лингвистические и топонимические данные, утверждал, что венды «Хроники Ливонии» были ветвью западных славян, заселявшей бассейн реки Венты. Последняя, по его мнению, получила название от этого этнонима. Топонимы, производные от основы «вене», фиксируемые на территории Латвии, говорят о более широком расселении славян в отдаленной древности. Исследователь допускал, что в латышском языке имеются следы воздействия западных славян. Понятно, что такие прославянские (прорусские) изыскания Д.К.Зеленина не встретили поддержки со стороны языковедов. Запад есть запад…

В те же годы М. В. Битовым в антропологическом строении современного населения западных районов Латвии, в том числе среди проживавшего в бассейне Венты в окрестностях Вентспилса, выявлен был комплекс признаков, указывающий на участие в генезисе этих жителей компонента со средиземноморской примесью. Сопоставление средиземноморских элементов, присутствующих в антропологическом строении населения Курземе, с такими же особенностями славянского населения X-XII вв. Мекленбурга и Польского Поморья выявляет их значительное сходство. Это стало существенным аргументом в пользу раннего проживания славян в бассейне Венты и славянской атрибуции исторических вендов. Это наблюдение антрополога было использовано рядом исследователей для утверждения славянской атрибуции вендов Ливонии. Однако параллельно с мнением о славянской принадлежности вендов – понятно — развивалась мысль об их иной этнической атрибуции. Так, А.Биленштейн еще в конце XIX в. полагал, что вендами звалась группа латышского населения, проживавшая в регионе реки Венты. На почве племенной вражды с куршами, которые в то время еще рассматривались как западно-финское племя, венды и вынуждены были переселиться в низовья Даугавы и далее на Гаую.

Русские вон из прибалтийской истории ! И согласно Я.Эндзелину, венды «Хроники Ливонии» были… куршами. Довольно распространенной является и гипотеза о прибалтийско-финском начале ливонских вендов. Еще в середине XIX в. А.Шегрен причислял их к ливам. Латышские археологи Э.Штурме и Э.Шноре в 30-х годах XX в. обратили внимание на наличие в нижнем течении Венты погребальных памятников XI- XII вв., близких ливским, что стало одним из аргументов в пользу этой гипотезы. Высказывалась и догадка, что венды — это водь, будто бы переселившаяся из Новгородской земли [Laakman H. Zur Geschichte Heinrichs von Lettland und seiner Zeit // Beitrage zur Kunde Estlands. Bd. XVIII. H. 2. Reval, 1933. S. 98 ].

В поисках археологических следов проживания славян-вендов нельзя не обратить внимание на распространение во всех трех регионах их локализации — в Северной Курземе, на нижней Даугаве в окрестностях Даугмале и на Гауе в районе Вендена и Турайды — чуждой местному населению курганной обрядности (см.:рис.). Основными погребальными памятниками придаугавских и гауяских ливов, так же как и латгалов, являются грунтовые могильники. А появление среди них курганных захоронений не находило какого-либо объяснения.

Эти курганы (отчасти напоминающие позднеантичные «курганы кривичей») представляют собой полусферические песчаные насыпи высотой 0,5-1,5 м и диаметрами основания от 5 до 12м. Вокруг насыпей обычно прослеживаются ровики с перемычками. Курганы образуют могильники, насчитывающие от нескольких десятков до 270 насыпей. Расположены курганы скученно, нередко примыкая друг к другу. Они, как и могильники в целом, «абсолютно идентичны славянским курганным памятникам, распространенным как на Русской равнине, так и в западнославянском ареале» (В.В.Седов).

Около пятой части исследованных к концу ХХ века гауяских курганов содержат захоронения по обряду трупосожжения, совершенного на стороне. Они во всех деталях обрядности сопоставимы со славянскими. В других курганах бассейнов Гауи и нижней Даугавы содержались трупоположения на уровне древней почвы или в прямоугольных грунтовых ямах глубиной до 0,5 м. Как правило, в каждом кургане имелось одно захоронение, изредка встречались и парные трупоположения. Под курганными насыпями фиксировались подошвенные прослойки серого песка с включениями угольков. Совершенно очевидно, что по своему строению и обрядности эти курганы тождественны славянским.

Э. Штурме, обобщая материалы по песчаным курганам Северной Курземе, насчитывал 16 могильников и отмечал, что они датируются более ранним временем, чем аналогичные курганы на Гауе. Раскопки в окрестностях Сабиле показали, что курземские курганы относятся к последним векам I тыс. н.э.; а с начала XI в. песчаные курганы в Северной Курземе уже не сооружались. Но скорее всего, во второй четверти XI в. такие «славянские курганы» стали сооружаться в регионе нижней Даугавы и на Гауе (рис. Этнокультурная ситуация…). Но сам Э.Штурме связывал и гауяские, и курземские песчаные насыпи с ливами.

По оценке В.В.Седова, каких-либо серьезных оснований для отнесения песчаных курганов Северной Курземе к памятникам куршей или ливов в распоряжении исследователей просто нет. Они явно оставлены каким-то третьим этносом, проживавшим в этой местности до начала XI в. Таковым, как свидетельствует и «Хроника Ливонии», были венды. Интересно, что местное население еще в XIX в. называло эти курганные могильники «krievu kapi», то есть «русскими могилами». Становится понятным и исчезновение в начале XI в. в Северной Курземе курганной обрядности, и синхронное появление курганов в нижнем течении Даугавы и на Гауе. Венды были изгнаны куршами из прежних мест своего обитания (расселение здесь в XI-XII вв. куршей – возможно — документируется археологией) и, поселившись на Даугаве и Гауе, перенесли сюда обычай сооружения курганных насыпей.

Рис. Этнокультурная ситуация в Юго-Восточной Прибалтике в последних столетиях I тысячелетия н.э. а - могильники с песчаными курганами (вероятно, преимущественно венды-славян?); б - каменные могильники с оградками (преимущественно, курземских ливов?); в — каменные могильники (преимущественно, эстов?); г — каменные курганы (преимущественно, ливов?); д - грунтовые могильники (преимущественно, гауяских и даугавских ливов?); е - ареал (преимущественно, куршей?); ж - регионы преимущественно – вероятно — других балтских племен (1 — земгалов; 2 - латгалов и селов; 3 - скальвов; 4 - жемайтов; 5 - аукштайтов; 6 – литвы? или смешанного населения, связанного одной территориальной культурой)



Регион Курземе, где известны песчаные курганы, вплотную соприкасается с землями курземских ливов, поэтому влияние культуры последних на вендов представляется закономерным. Переселились венды опять-таки в области, заселенные ливами. Поэтому встречаемость в курганах нижней Даугавы и Гауи ливского вещевого материала представляется вполне оправданной.

Песчаные курганы всех трех регионов локализации исторических вендов принадлежат явно этому этносу. Конечно, возникает вопрос, каким образом венды, в течение веков якобы жившие изолированно от основного славянского мира, смогли воспринять курганный обряд погребения. Ответить на этот вопрос В.В.Седову было затруднительно. Он высказывал предположение, что венды Курземе имели контакты с балтийскими славянами. Указания на это имеются: в керамических материалах и некоторых элементах домостроительства отдельных памятников куршского ареала археологами отмечены славянские особенности, датируемые последними столетиями I тыс. н.э. [ZulKus V., Klimka L. Lietuvos pajuria zemes vi-duramziais. Vilnius, 1989. P. 44-56; ZulKus V. Palanga als Kurischer Handelplatz an der ostseektlste in 9.-12. Jahrhundert // Vakaru, baitu, istorija ir Kultura. N I. Klaipeda, 1992. S. 46-65; Жулкус В.В. Особенности домостроительства Литовского Поморья в XI-XVII вв. // КСИА. Вып. 190. 1987. С. 31-38.; и др].


Вернемся к сообщениям саги. Начнем с конунга (князя) Вилькина.

«Был конунг по имени Вилькин (Вильцин и т. п.), славный победами и храбростью. Силою и опустошением он овладел страной, что называлась страной вилькинов, а теперь зовется... и всем царством шведского конунга... (Вилькин, верно, пришел с Руси?).

После того как конунг Вилькин некоторое время правил этим царством, он снарядил свое войско и пошел с несчетным множеством рыцарей и других военных людей на Пулиналанд, что находится рядом с царством конунга Гертнита, и были у него там многие великие битвы.

Тогда вышел против него Гертнит-конунг, правивший в то время Русциаландом (варягами-русами) и Аустррикией и большей частью Греции и Венгрии, почти все восточное царство было под властью его и его брата Гиддира.

Было у них много больших битв. Конунг Вилькин всегда побеждал русских, опустошил Пулиналанд и все царство до моря, а после повел свое войско на Русь и завладел там многими большими городами, Смоленском и Палтиской (Полоцком), и не прежде остановился, как въехал в Гольмград (Хольмгард, Новгород), что был главным над городами конунга Гертнита.

Там была большая битва, и Гертнит обратился в бегство. Там пал брат его Гирдир и большое войско русских, множество людей было полонено и содержалось для выкупа. Конунг Вилькин добыл там так много золота и серебра и разных драгоценностей, что никогда еще не доставалась ему такая победа с тех пор, как он впервые стал воевать.

Некоторое время спустя конунги согласились на том, что конунг Гертнит удержит за собою свое царство и станет платить конунгу Вилькину дань со всей своей земли. После того войско вилькинов осталось на Руси, а конунг отправился восвояси в страну Вилькинланд» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. первая. М., 1986, с. 576, 577).

Традиционные русские летописи относят эпизод сбора дани с Новгорода (Хольмгарда) и округи к 859 г. Археологи убедительных следов указанных городов даже на VIII в. пока не выявили. А здесь — примерно начало VI в. Но в одной Новгородской области – напомним — известно до 40 городищ «железного века», первых веков нашей эры (несколько из них доживают до «древнерусского времени»). Находки V—VI вв. подтверждают связи Северной Руси с центром Европы и более дальней округой (История и культура древнерусского города. М,: МГУ, 1989, с. 12—17).

Трудно сказать, где именно находились тогда города, подвластные Гертниту. Но исключить их вероятность – как сравнительно небольших укреплений – все труднее. Гертнита иногда связывают с Ортнитом (Одоакром, убитым Теодорихом в Равенне). Однако это вполне мог быть и самостоятельный русский князь типа Бравлина. А как мы чтим в отечественной истории Вилькина и Гертнита?!

Вади (Вадим). Сага на V в или начало VI в. упоминает: «Еще рассказывают, что однажды конунг Вилькин отправился со своей ратью на восток, и пристал он у одной своей земли в Русиланде, а когда его суда стояли у берега, он вышел и пошел в лес один-одиношенек, и не было с ним ни одного человека. Там он встретил красивую женщину, к которой у него явилось желание, и он был с нею. Было то не что иное, как то, что зовется морскою женою (русалкой): в море она чудовище, а на земле кажется женщиной» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 577, 578).

Вскоре он вернулся к своим людям и кораблям. С попутным ветром вышли в море, где женщина попыталась остановить корабль конунга за корму. Конунг упросил ее отпустить судно, обещая радушно встретить русалку в своей стране. Через полгода он приютил ее в своем доме. Она родила мальчика, получившего имя Вади. И ушла, оставив сына отцу — «никто не знает, что с ней потом сталось».

Мальчик вырос великаном — «пошел в род матери, не походя на других людей: он был тяжел в обращении и потому нелюбим». Конунг все же выделил ему 12 селений в Свитъоде. Но не лучше оказался и младший сын, Нордиан — «рослый мужчина, красивее и сильнее всех людей, суровый, жестокий, жадный до богатства и неразумный в сравнении с прежними его родными». Потому и «его слава не была столь велика, как слава его отца», от которого он принял власть (вскоре русский князь Гертнит подчинил Нордиана).

Этот фрагмент саги показывает одну из форм продолжения традиций амазонок на Руси в форме «русалий» (сожительства летом в лесу с первым встречным мужчиной). По сказаниям о происхождении скифов, от полудевы-полузмеи появилось в Скифии потомство Геракла. От степных ведьм и злых духов якобы произошли гунны.

Вади (Вадим, Ведун-колдун) — имя больше русское, чем скандинавское. Вади становится символом одной из черт отдельных групп русов — угрюмости, нелюдимости (правда, подобное можно обнаружить и у других народов). Позже, имя Вадим связывают с новгородцем, которого убил Рюрик (вероятно, в борьбе за власть).

Важно и то, что опустошенный войнами Русилаид не балует русалок (наследниц амазонок?) своими мужиками. Да и мужчины вынуждены искать супруг в лесах. На это позже иногда намекали арабские и другие свидетельства.

Смерть Вилькина. «Заболел конунг Вилькин и перед смертью отдал власть и царство сыну своему Нордиану. Захватил тот власть и правление над всею страною вилькинов. Как услышал о том конунг Гертнит в Русиланде, заговорил и велел своим людям слушать себя, кто сможет внять его речи:

«Хвала господу, что я дождался на престоле того, что услышал весть о смерти конунга Вилькина; и, вот я клянусь, что хотя бы я прожил три человеческих века, нкогда не буду платить вилькиновым людям отныне и впредь, ибо теперь снято с моей выи ярмо, возложенное на нее могучим конунгом Вилькином. Да услышат люди мой наказ, да узнают все русские люди мои слова: чтобы всякий человек в моем царстве, способный сидеть на коне и держать щит либо в состоянии сражаться и владеть мечом, взял свое оружие и коня, снарядился и явился ко мне. Теперь мы отомстим за себя людям Вилькина, ибо смерть Вилькина-конунга разорвала мирный договор русских с людьми Вилькина, а мы сдержим наши клятвы, данные Вилькину-конунгу» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 578, 579).

Вероятнее всего, событие могло произойти в 470—520 годах. Археологические, лингвистические и эпические факты не противоречат этому. «Курганы Инглингов» в Скандинавии обычно относят к V—VI вв. Вполне вероятно, в одном из них лег и Вилькин. После 550 г. в курганах почти исчезают золото, другие яркие предметы. Начинается сравнительно скромный «вендельский период» (550—800 гг.), предшествующий варяжским завоеваниям {Лебедев. Эпоха викингов..., с. 37).

«Варварские правды» и другие акты середины I тыс. н. э. доказывают, что «мирный договор русских с людьми Вилькина» вполне мог быть. Тем более — известны договоры Аттилы и его сыновей с империей. Нарождавшаяся средневековая Русь тяготилась данью, искала славу на юге, но помнила и об обиде на севере. Столкновение неизбежно должно было произойти. Русь концентрировала силы, в т. ч. и 40 «новгородских городищ», для мощного удара по Скандинавии.

Победа Гертнита. Чуть позже 530 г. (или более чем на полвека раньше, если речь о временах Аттилы) — после смерти Вилькина — «Гертнит-конунг собрался в поход из Гольмгарда и направился к северу по пути к земле вилькинов, а за ним быстро двинулось непобедимое войско, всадники и пехота.

Придя в землю вилькинов, он стал жечь и убивать людей и грабить, опустошая всю страну острием и мечом, пока не встретил конунга Нордиана с его войском. Тут произошла великая продолжительная битва и падало множество людей с обеих сторон. Пало больше людей Вилькина, ибо у конунга Нордиана войско было меньше: многие вожди остались сидеть дома и не пришли к нему на помощь» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с.579).

Нордиан обратился в бегство. Гертнит три дня его преследовал. Побежденный упал ему в ноги — «отдавая себя и свое царство в его власть и прося себе милости за свое царство». Нордиан был оставлен правителем в Свитьорде, но на условиях выплаты дани и признания верховной — власти Холмгарда, соблюдения клятвы и договоров «по совести». Русь вновь правила Скандинавией?

«В таком состоянии царство Гертнита-конунга находилось долгое время. У него было два сына от жены, старший звался Озантрикс, младший Вальдемар, а третий сын, которого он имел от своей наложницы, назывался Ильей: был он муж мирный и приветливый» (c. 580).

Византийцы в начале VI в. знали «царя гуннов» Горду, которому поручили контролировать низовья Дона и Керченский пролив. Прокопий рассказывал об Илъдигесе, активном участнике событий к середине VI в со стороны славян (Ильдигес занял важный тост при императоре, византийским войском в ту пору иногда командовали и славяне). Противоборствам части скандинавов и словено-русов не противоречат и археологические находки.

К сожалению, должного обследования Приильменья и округи на предмет существования здесь крепости («городков» ?) Гертнита пока не проведено. Но если допустить, что Хольмгард — «скопление поселений, исчезающих во время паводков» (такая версия известна), то выход из научных трудностей есть. Гертнит (Горда?) мог иметь у Ильменя перевалочную базу. Правда, Горда был в 527 г. убит в Приазовье за насильственное распространение христианства.

Смерть Гертнита. «Состарился конунг Гертнит, стал маломощным и посадил сына своего Озантрикса правителем и дал ему все царства вилькиновых людей и царский титул. Долгое время правил тем царством Озантрикс, а его подконунгом был Нордиан. Немного времени спустя посадил Гертнит сына своего правителем в Греции, того, что назывался Ильей, и дал ему достоинства ярла. Был он великий властитель и сильный витязь. Если речь идет о У веке, то тогда реальной властью в Византии стали аланы Аспары и их окружение. И эпическая память как-то могла отразить это образом Ильи – сына Гертнита (Горды, Грода ?).

Заболел конунг Гертнит и созвал главнейших правителей и мудрейших мужей, устроил все свое царство и сказал, как, по его мнению, должно держать его по его смерти. Тут он дал титул конунга своему сыну Вальдимару и посадил его конунгом над всей Русью и Польшей и всей восточной половиной своего царства. Немного спустя конунг Гертнит скончался в великой чести, и его сыновья долгое время правили царством» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 5RO, 581).

Сага не говорит, что Гертнит умер и похоронен именно в Хольмгарде. Он вполне мог быть похоронен в Скандинавии по новому обряду — «ингумация в ладье» (VI—XI вв.: Лебедев. Эпоха викингов..., с. 38— 47). «Ладья» (это слово у славян заимствовали скандинавы) вполне могла показывать, что это погребение пришлого для данного места князя. Гертнит, как и герои других саг, «великой чести» вполне заслужил. Конечно, он мог лечь в курган или сопку и на Руси — уточнять это со временем смогут археологи. К примеру, исследуя Шум-гору у Луги.

«Царь гуннов» Горда в 528 г. погибает, так как, приняв христианство, стал уничтожать языческие статуи. Волхвы провозгласили царем Муагериса, его брата (Дорогами тысячелетий. М., 1987, с. 223). В ту пору некоторое время «правит гуннами» и Боа-рикс, вдова княля Болаха (Валаха). Смерть видного «северного царя» (имеющего в разных источниках созвучное имя: Гертнит — Горда) отмечена сагой и византийскими источниками. Она подтверждается русскими источниками XV — XVIII вв., в т. ч. Иоакимовской летописью, указывающей Владимира (Вальдемара) с братьями примерно на V—VI вв. н. э. в числе наследников Вандала.

Ода Милиаса. «У конунга Озантрикса была жена по имени Юлиана. Ее отец был Ирон (Ирнек, сын Аттилы? — П. 3.), конунг Скротана или Миттана, что ныне зовется Англией или Шотландией. У Озант-рикса-конунга и Юлианы была дочь — звали ее Бертой Приветливой. Юлиана умерла, и это оплакивал всякий ребенок.

Милиасом звался конунг, царствовавший в то время над страной гуннов, могущественнейший и надменнейший между всеми конунгами. У него была дочь Ода, красивейшая из всех женщин. Ее руки просили могущественнейшие правители, конунги и ярлы» (Откуда есть пошла Русская земля, кн. I, с. 582).

После смерти Нордиана Озантрикс посадил царствовать его сына, Аспильяна, которому служили могучие богатыри Видольф Миттумстанги, Эдгейр и Авентрод (имевшие огромные железные палицу и секиру). Озантрикс явно правил Русью и направил Милиасу шесть рыцарей с письмом. Он просил Оду себе в жены, но вместе с ней «большие кошели, полные золота и серебра и других драгоценностей». Взамен обещалась дружба и родственный союз, иначе — многочисленная рать. Война состоялась, «наши победили». Ода родила князю Руси красавицу Эрку (созвучие имени Эрнака).

Милиас — известное индоевропейское имя, тогда чаще используемое южанами, например, армянами. Од (Ода) — имя или часть имени, чаще близкое уже северянам. Милиас (вариант: «воинственный») мог быть женат на северянке, от родственников которой Озантрикс, верно, и узнал об Оде.

Указанная на VI в. н. э система родственных связей явно была традиционной, ибо женами-блондинками славились еще фараоны и другие древние властители, а браки знати северных народов имели место задолго до нашей эры. Англо-саксы – под напором масс с Востока — в ту пору уже проникали на запад, так что «Ирон конунг» в реальности мог иметь созвучное имя (Ирнек, Эрнак — сын Аттилы). Никто не мешал тому «конунгу» выдать дочь за русского князя. На севере долгое время – до Владимира Святославовича? — не было возможности содержать большие гаремы, так что под влиянием разных факторов складывалось подобие единобрачия даже у знати (возможно, у знати — и в первую очередь).

Мечты народа... Между Аттилой и Озантриксом после свадьбы Эрки (она родила сыновей Эрна и Ортвина; у Аттилы известны Ирник и Денгизих) продолжалась распря великая.

«У конунга Озантрикса с годами стал другой нрав, чем в молодости. Он стал так жестоко править, что народ его царства едва переносил то ярмо, которое он взвалил на шею каждому. Он полагался на обширность своего царства и на многочисленность народа и был в отношении дани к своим подданным тем суровее, чем, больше ее ему приносили. Вел он также торговлю со всеми, с богатым и небогатым, людьми из кэвоей дружины, крестьянином и заезжим купцом. Хотя он и давал своим рыцарям лены и жалованье, но при этом сам хотел оставаться правителем, чтобы иметь над ними верховную власть» {Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 599).

Царь Руси и округи получал очень много — но всегда «казалось, будто все это уходило в пропасть. И всегда там голодали и плохо пили». Эту беду авторы саг отметили в XI—XIII вв., но знают ее и историки средневековой Руси. «Каждые двенадцать месяцев бывал великий, непомерный побор, и все привыкли к этому, ибо у него вечно были распри и войны всюду...».

После войн подати и тяготы народа усиливались, беспредельно грабили людей и родичи «конунга»: «все они были обучены насилию по одной книге». Было спокойно, когда Озантрикс грабил «вне страны». «Все надеялись, что он когда-нибудь выедет из царства на добычу и не вернется; все были довольны его задержками, и все страшились его возвращения» (там же).

Так как Озантрикс обитал ближе к центру Европы и туда стягивал богатства Руси десятилетиями, это может быть одним из объяснений сравнительной археологической бедности страны с VI века. Лишь отдельные богатейшие клады на Руси показывают, что люди с достатком и в ту пору среди русских были. Но Озантрикс, Аттила и им подобные слишком многое в Европу вывезли, затем арабы и тюрки постарались. Да и в последние века три грабеж России не прекращался. И не думают словено-русы о догме науки: нет следов богатств народа — не было у него государственности...

Аттила и Блед. Аттила(380? — 453) и Блед — цари Гуннии, контролировавшей в ту пору земли от Урала до Галлии и от Балтики до Понта и Каспия. Братья правили совместно с 434 г., но в 445 г. Блед был Аттилой убит. Германцы запомнили Аттилу под именем Этцель, венгры используют и ныне личное имя Аттила. Всего у Аттилы было около 70 детей (у скифского царя Скилура во 2 в. до н.э. число детей оценивалось до 80 – одних сыновей)..

Имя Аттилы — индоевропейское, типа Ахилл, Скил, Скил-ур, Вавило, Гудила и подобных, во многом связанных с Великой Скифией. Походами 443 и 447 гг. Аттила добился от Рима уплаты огромной ежегодной дани. Он продолжал как бы натиск готов и вандалов на Галлию. Восточные народы в битве 451 г. на Каталаунских полях потерпели поражение от западных, которые в истоке сами имели начала в Великой Скифии. Но уже в 452 г. Аттила вновь ведет Великую Скифь на Рим. Подошел к городу очень близко, но брать не стал — ограничился выкупом.

Император Константин в X в., по византийской традиции, считал Аттилу царем, «василевсом аваров» (обров — русских летописей). Василевс – титул ранних скифских царей-императоров (затем василевсами именовались и императоры Византии, как бы продолжавшие традиции преимущественно индоевропейской Скифии). И указывал, что целью восточного царя был разгром Запада и франков. Этот царь, «явился, разорил и погубил все Франгии, то все франки в ужасе перед василевсом Аттилой начали спасаться бегством...» (Константин, 1991, с. 107). Понятно, что когда-то на давление восточных народов франки вынуждены были ответить. Это и произошло при Карле Великом с VIII в. н. э.

А. Г. Кузьмин считает это имя – Аттила — кельтской формой индоевропейского «отец», «батила» — да и самого героя фризом. Но пили на похоронах Аттилы славянский «мед», а само пиршество называлось славянским «страва» (по свидетельствам Приска). Т. Шор (Лондон, 1906) не исключает роль гуннов-фризов в формировании англо-саксов. Но ранее «гунны» все же обитали ближе к Уралу (Дорогами тысячелетий, 1987, с. 121—125; работы Л.Н.Гумилева).

Позже и русские нередко предстают в источниках как «гунны». А пример гуннов был заразительным для западных королей. «После ухода Аттилы, многие годы спустя, подобным образом явился король Пипин, который правил тогда Папией и прочими королевствами...» (Константин, с. 107). Франки шли на восток, по пути, проторенному гуннами-аварами на Запад.

Аттила, сын Озида. «Озидом звался конунг, царствовавший во Фрисландии (с фризами затем нередко связывают и Рюрика). Он был могущественным и великим властителем, равно над землями и над движимой собственностью. У него было два сына. Старшего звали Ортнит, а младшего Аттила. С раннего возраста он был рослым и сильным, хороший наездник, щедрый, мудрый и.честолюбивый и во всех отношениях достойный витязь. Когда ему было двенадцать лет °от роду, Озид поставил его вождем над всеми вождями. Конунг Аттила часто делал набеги со своим войском на царство конунга Милиаса...» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 588).

Столица Мелиаса (Милиаса) была в Вальтерборге. Столица Аттилы — «зовется Суза, а теперь Сузак.(Судак)», иногда указывалась ближе к Испании. Фризскую версию, происхождения Аттилы и части гуннов ныне поддерживает группа ученых, в т. ч. и А. Г. Кузьмин. Т. Шор – напомним — еще в 1906 г. не исключал роль гуннов в формировании англо-саксов. У реального Аттилы V в. был брат Блед (Влад), убитый по воле Аттилы или даже им самим. Сага дает несколько иную версию, приближая ее к событиям VI в. Реальным отцом Аттилы признавался Мундзук (Маджак арабских сказаний о славянах-валианах, волыни ?).

После смерти Милиаса власть над огромным царством перешла Озантриксу, руки дочери которого Эрки и просил Аттила. Отказ был таким — «его отец Озид был незначительным конунгом, и род его не так знатен, какими были русские люди, наши родичи» (с. 591). Аттила начал громить вилькинов вплоть до Балтики, в его войсках отличался Родольф. Именно Родольф разными путями и добился свадьбы Аттилы и Эрки.

Войны гуннов и вильцинов в V—VI вв. н. э. — вполне допустимая реальность, при этом каждая сторона имела в своем составе словено-русов (противостояние разных групп в одном народе — многовековая беда не только русских; например, немцы и евреи тоже давно подобное являют). Сводить все к переплетению разных эпох и «типовым формулам» эпоса не стоит (Древнейшие государства на территории СССР. 1987. М., 1989, с. 268—273; Русь до Руси, I, с. 33—34.).

Поход Вальдемара. «После недолгого пребывания дома конунг Аттила получил известие, что Вальдемар, конунг Гольмгардский (Новгородский), брат Озантрикса-конунга, пришел в землю гуннов и проводит опустошение с огромным войском. И вот однажды, когда Тидрек-конунг стоял на самой высокой башне и смотрел далеко по Гуналанду (Паннонии?), он видит сильный дым и большое пламя далеко по стране» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I. с. 610).

Тидрек поднял Аттилу на войну против Владимира (считают, что это разные временные уровни: середина V в., конец V в., конец X в.— князья встретиться не могли). Но – вероятно – Вальдемаров (Владимиров, Баламберов и т.п.) в истории было все же много. Вальдемар успел захватить один богатый город (в нем пленил и связал Родольфа), «перебил сто сот человек и сжег сто сот сел», пятнадцать замков и городов, «захватил много добра и людей». Аналогичный рейд совершил по Русской земле затем Аттила, нанеся «великий урон».

Как известно, Владимир Святославович «бежал за море» в 977 г., а вернулся с варягами и вернул себе власть в Новгороде в 980 г. Он является популярным героем скандинавских саг именно под именем Валъдемар. Но поздние русские источники (Иоакимовская летопись и др.) знают какого-то Владимира и на V—VI вв.; нашей эры, девятым в его династии был в конце VIII в. Бравлин (Буревой: Золин. Русь до Руси. Вып. I, с. 47).

Эта эпическая традиция имеет некоторые археологические и лингвистические подтверждения, отражается в ряде иноземных источников. Конечно, необходимы более тщательные научные проработки. Но никто не может отрицать тот факт, что в скандинавских сагах на державу самого Аттилы смог совершить поход «гольмгардский» (новгородский) конунг-князь Вальдемар (Владимир). И нанес очень ощутимый удар, захватив «много добра и людей». Участие словено-русов в походах против Византии в VI в. подтверждает вероятность подобных событий и в V в.. хотя — вполне вероятно, что речь в саге все же больше идет о периоде около 530 г. (см.: Сто сел, IV, с. 211 — 212).

Битва на Руси. На время около 530 г. сага сообщала: «Едет конунг Аттила со своим войском. Собрал он по всему царству герцогов и графов, рыцарей и всякого рода воинов. И когда он приготовился, то поехал в Русскую землю и собрался мстить за себя. И как только он вступил в царство Вилькинланда и Руциланд. опустошал и сжигал все, где проходил, и наносил им великий урон. Конунг Вальдемар узнал о том, что учинил Аттила-конунг, собрал к себе людей по всему своему государству и послал против него. Они встретились в земле вилькинов, и было там у Вальлемара гораздо больше войска» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 510, 557).

Иордан в середине VI в. относил сражения с Валамиром (Владимиром ?), братом Тиудимера и Видемира, к периоду после смерти первого Аттилы, когда король гепидов Ардарих убил старшего сына Аттилы Эллака, — а в битвах с остроготами (росо-монами) терпели поражение другие сыновья «великого гунна»:

«Остро-готы жили в Паннонии (округа Венгрии) под властью короля Валамира и его братьев, Тиудимера и Видемира... И вот случилось, что сыновья Аттилы пошли против готов, как против бежавших из-под их господства... Они напали на одного Валамира, тогда как другие братья ничего не подозревали. Но он хотя и встретил их с малыми силами, долго изнурял их и разбил настолько, что от врагов едва осталась небольшая часть; обращенные в бегство, они направились в те области Скифии, по которым протекают воды реки Данапра; на своем языке гунны называют его Вар» (Иордан, с. 557).

Владимира V—VI вв. помнит и русский эпос (Иоакимовская летопись), так что какие-то сражения «в земле вилькинов» могли происходить в ту пору. Войска выступали под стягами-знаменами. Аттиле частью помог Тидрек Бернский, король остроготов (восточных готов), но гунны потеряли около 500 рыцарей и бежали. Бернский пленил своего тезку — Тидрека, сына Вальдемара. Действительно, в ту пору известно несколько Теодорихов (Тидреков). Но русский «конунг» запер остатки войск Бернского в замке, где осажденные вынуждены были съесть своих коней.

После осады. В осажденном замке Бернский мечтал, как бы пробиться через русское войско. Его родич Ульфрад ночью на коне смог въехать в лагерь русских. И поджег шатер Вальдемара, затем убивает 10 русских рыцарей. Этот родич вновь привел на восток и войска Аттилы.

«Когда сторожевые Вальдемара, конунга Гольмгардского, узнали, что непобедимое войско пришло в Русскую землю, они поспешно удалились и донесли конунгу. Тогда конунг Вальдемар велит трубить в свои рога и приказывает всем своим людям вооружиться, сесть на коней и отступать» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 613).

Фактически отдавалась часть территории нынешней Польши и Прибалтика. Тидрек из замка сделал налет и убил около 200 русских. Аттила узнал, что в замке скрывалось почти 500 человек, съевших 500 коней (лишь семь коней у осажденных осталось).. Бернский подарил сына Вальдемара Аттиле, подарок был оценен «дороже груды красного золота». После этого Тидрек Бернский попал к лекарям, а Тидрек Гольмгардский брошен в темницу, хотя и «он также был очень изранен» (с. 614)....

Новгородский летописец в 1204 г. помнил, что именно в Берне жил «поганый злый Дедрик »(Тидрек, Теодорих; Иордан, с. 550), Выходит., мог быть еще «непоганый и незлой» — свой. Сага называет его — Тидрек, сын конунга Вальдемара, «конунга Гольмгардского» (Хольмгардского; Новгородского). Королева Эрка добилась, что этого «русского» (родича) ей отдали на излечение. Но когда сын Вальдемара попытался вернуться на Русь домой, его в лесу у Пулиналанда (Польши) догнал и убил Тидрек Бернский (с. 614—620).

Если такое убийство произошло реально, то у новгородцев были дополнительные причины считать Бернского «поганым злым Дедриком». Ведь этот «злой» привез голову своего тезки и бросил к ногам царицы Эрки (Ярки), которая была русских кровей. Красавица расплакалась, а рядом с Тидреком «шесть рыцарей были в добром веселии» (Иордан, с. 620).

Набег Аттилы. Когда Эрке лечила родича, а Бернский зализывал раны, «конунг гуннов» решил мстить. «Пробыв дома полгода, конунг Аттила пожелал поехать на войну. И вот велит он трубить во все рога и шлет приказ повсюду, куда только простиралась его держава, чтобы шли к нему все, кто хочет оказать ему помощь и отваживается сражаться. Аттила снарядился со всем своим войском, и было у него войска не меньше 800 рыцарей и несметная сила других людей...

Аттила идет со своим войском дальними путями по населенным и пустым местам, пока не достиг Пулиналанда и Руциланда. Здесь он воюет, и поджигает, и опустошает землю конунга Вальдемара» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 614, 615).

Набег Аттилы оказывается одним из многочисленных эпизодов набегов «юго-запада» (округи Нижнего Подунавья) на Русь. Арабы с VIII в., на основе ранних сказаний, подтверждали, что славяне на Руси часто строят крепости:

« (Даже) несколько человек объединяются, чтобы строить крепости (укрепления), так как венгры (угры, часть гуннов-хунгарей) на них постоянно совершают нападения и грабят их. Венгры приходят, а славяне запираются в эти укрепления, которые построили. Зимой большей частью они находятся в замках и крепостях, а летом в лесах» (Сто новгородских сел. Вып. 2, с. 259).

Констатации таких фактов появляются задолго до Владимира Святославовича, поэтому «конунг Аттила» (символ славы элиты угро-финнов) торил многовековую традицию или, вероятнее всего, продолжал ее.

Такие набеги приводили к тому, что скрывать реальные богатства на Руси можно было только глубоко и тайно в земле (редкие клады это и показывают). Терпеливый и трудолюбивый народ грабили свои и чужие, измывались над ним чудовищно и многократно. Грабители свято хранили имена своих властителей, но вычеркивали из истории имена русских героев. Кому в мире нужна реальная история этой «загаженной Руси»?!

Но даже редкие «проговорки» иноземных источников о «Руси до Руси» для нас очень ценны. Они отчасти придают реальную жизнь прахам, скрываемым в тысячах отечественных археологических памятников.

Бегство Аттилы. Смерть сына Вальдемара совпала с новым походом западного «конунга». «...Он сжег большие бурги и замки в царстве конунга Вальдемара. Когда конунг Вальдемар узнал, что на его царство напали, посылает он приказ по всей земле, чтобы все сошлись к нему, кто может владеть щитом и имеет отвагу сражаться. И когда конунг Вальдемар снарядился, чтобы идти против конунга Аттилы, было у него не меньше народу, как десять тысяч рыцарей, и много другого войска. Пошел он, пока не встретил конунга Аттилу, и была там великая битва, когда оба эти конунга сошлись. Бились они долгое время с огромной храбрость и мужеством» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 621).

Аттила ехал первым и держал свое знамя. Люди Тидрека держали знамя Тидрека. Храбро сражались враги, но — по данным саги — не уступали и наши. «Конунг Вальдемар смело идет вперед и побуждает русских и велит трубить в рога. Поднимается тогда великая сеча и шум от возбуждения и натиска русских, и пало много из войска гуннов. Дело дошло До того, что конунг Аттила бежал со всем своим войском, а до того он потерял не меньше десяти сот своих людей» (с. 621).

«Сотня» и «тысяча» как формы организации и счета войска упоминаются в летописях при описании первых походов «русов» (как и скифов с античных времен). 866 (860) г. — 200 кораблей на Царьград (обычно по 40 человек на корабль). 907 г. — 2000 кораблей. 941 г. — 10000 кораблей. Потеря «десяти сот» (тысячи) — привычная потеря в локальных сражениях начального средневековья. Столько же в той битве с Аттилой потеряли и «русские», но они разгромили и войска Гильдебранда из приближенных Тидрека.

«Случилось так, что против них вышел один греческий ярл (или ярл города Герсека) конунга Вальдемара и так сильно ударил Гильдебранда своим копьем, что Гильдебранд упал с коня на землю» (с. 624). И вскоре тоже бежал. Участие греков, как индоевропейцев, в войнах на стороне скифов-русов фиксируется еще со времен Иалмена, героя Трои. «Путь из варяг в греки», стоит подробнее знать, приводил на Русь не только варягов.

Жалобы Гильдебранта. Дома Гильдебранд сетовал покрытому ранами Тидреку: «Я рад, что вижу тебя живым, но был бы еще более рад, если бы ты стал здоровым и способным к ратному делу».

Тидрек спросил, что нового было во время похода на Русь.

«Есть о чем порассказать — отвечал соратник. — Часто ты говорил, что конунг Атилла очень храбр, добрый витязь, отважный в сражениях. Но мне кажется, что не должен он быть ни бойцом, ни храбрецом, скорее, сдается мне, величайшим псом. Ибо, когда мы пришли на Русь, выступил против нас конунг Вальдемар, и когда мы приготовились к битве, вышли против нас русские и дрались храбро, и в ходе упорнейшей битвы, когда мы должны были дружно идти вперед, тогда обратился в бегство этот сквернейший пес Аттила-конунг со всем войском гуннов и дал пасть стягу своего знамени.

Тогда вспомнил и я, как доверяли мне там, где были Омлунги и со мной маркграф Родингейр. Выехал я три раза против войска русских, и в это время пало не менее тысячи мужей. Тогда выступил против меня один ярл конунга Вальдемара, храбро наехал на меня и изо всей силы ударил меня, так что я свалился с коня на землю...» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн I, с. 624).

Поражение и позор Руси взволновали Тидрека. Он наметил через полгода стать здоровым: «И недолго будут хвалиться русские, что у них больше удачи, чем у гуннов или Омлунгов (династия Тидрека)» (с. 625).

Сага доказывает, что русские «дрались очень храбро» и одерживали внушительные победы. При этом, чаще всего, они громили врагов на территории самой Руси (как скифы в Скифии уничтожали войска Кира или Дария 1) — защищали родную землю, уничтожали захватчиков. Такая традиция шла еще со времен Рамсеса II и Дария, полчища которых были отброшены сколотами-скифами.

Подобные Гильдебранду жалобы звучали от Руси на Западе, Юге и Востоке тысячи лет. Но кто звал Гильдебранда и его ватагу на Русь?! Не жажда ли грабить и жечь вела к нам наших соседей?! И неизбежно возникала многотысячелетняя месть наших пращуров.

Осада Полоцка. Тидрек уговорил Аттилу начать тотальную войну против Руси. Аттила собрал не менее 10 тысяч рыцарей. Затем потребовал, «чтобы пришли к нему все, которым исполнилось 20 лет и более. И когда он выехал из гуннской земли, у него было 20 тысяч рыцарей и много другого войска.

Идет он с этим войском на Русь и на Польшу и сжигает бурги и замки всюду, где он проходит. И пришел конунг Аттила со всем своим войском к городу, который зовется Полоцком (Палтескиа; созвучный топоним есть и в Эстонии). Город этот так укреплен, что они не знают, как его взять. Была там крепкая каменная стена, большие башни и широкие и глубокие рвы, а в городе было большое войско для его защиты, и те, кто охранял город, мало боялись войска конунга Аттилы» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 625).

Вместе с десятками тысяч рыцарей город окружили бродяги и скоморохи (скоморохи известны при дворе реального Аттилы). За много дней осаждающие и осажденные несли большие потери. В дело пошли стенобитные машины, которыми двигали не менее 300 человек (стенобитные машины использовались скифами со времен походов в Азию около 26 веков назад). Три месяца не давали результата, поэтому Тидрек повел свое войско в дальние края Руси, а конунг Аттила продолжил осаду (он взял город через несколько дней после ухода Тидрека).

Полоцк известен по летописям с 862 г. как центр полочан, но сами полочане считаются выходцами из дунайско-днепровских славян (наряду с полянами, древлянами, дреговичами)».

«Те же славяне» построили и Новгород, о чем многие летописи сообщают еще до упоминания «пути из варяг в греки», хождений Андрея и появления Кия с братьями. Конечно, «крепкой каменной стены» в Полоцке ожидать в V—VI вв. шансов почти нет (мизерный можно оставить археологам), но деревянное укрепление на Полоте вполне могло быть.

Записи саги XI—XIII вв. использовали близкие им образы для большего впечатления от победы Аттилы, хотя и взятие деревянной крепости требовало больших усилий. Штурм мог произойти в VI в., могла почти все деятельные силы Руси были брошены на юг. Начиналось новое освоение славянами (как некогда пеласгами) Греции и Малой Азии. Отток на север произойдет лишь с конца VIII в.

Битва под Смоленском. От Полоцка Тидрек пошел по Руси, «опустошая все на пути, убивая много людей, разрушая много замков и бугров и причиняя великое зло. Вот он пришел к городу, который зовется Смоленском (Смаланд), и обложил этот город своим войском, и были v него большие битвы с горожанами. Через шесть дней пришел туда конунг Вальдемар с русским войском, и было у него не менее 40 тысяч войска (у Олега при походе на Царьград было 80 тысяч, 2 тысячи кораблей: П.З.). Тут велит конунг Тидрек трубить во все рога...» (Откуда есть пошла Русская земля. Кн. I, с. 627).

В битве Вальдемар сразил знаменосца Тидрека, но Тидрек нанес смертельный удар «русскому конунгу». После взятия Полоцка подоспел и Аттила. Брат Вальдемара «ярл Ирон» {Ирнек, сын Аттилы?) вынужден был сдать город — «снял ярл свою обувь, сложил все свои доспехи, и таким образом все «начальники русские, босые и без оружия вышли из города, показывая этим, что они побеждены» (с. 628).

Власть принял Аттила, но он посадил своим воеводой на Руси «ярла Ирона» — брата Владимира — «управлять тем царством, судить по земному закону и платить дани конунгу Аттиле и давать ему подати, когда ему понадобится» (с. 628). Ирнек, Эрнак – но сын Аттилы – действительно, правил Восточной Европой с середины У века, когда начиналось реальное средневековье.

Да и распространение власти Остроготского королевства Теодориха вплоть до Руси теоретически отрицать нельзя, ибо некоторые вещи Подунавья V—VI вв. (фибулы, монеты и т. п.) встречаются и на территории Северной Руси (с. 621 — 623; и др.). На то намекают данные Иордана, Прокопия, скандинавский и русский эпос.

Тщательно существование Руси в эпоху Аттилы и Теодориха (их близких соратников) пока не проработано, но исследования с каждым годом создают необходимый фундамент доказательств. Сага фактически показывает, что Хольмгардия (Приильменье) при «походе Тидрека» непосредственно захвачена не была.

Эту суверенную территорию четко определили культуры длинных курганов (времен Аттилы и Теодориха), а затем — сопок, которую пытаются начинать с VIII в., хотя в сопках встречаются предметы VI в. (Лебедев. Эпоха викингов..., с. 202; и др.). Браслеты, пряжки и застежки. Да и те фибулы, (которые могли носить на своих плащах дети и внуки «героев Вальдсмара»... Стоически молчит о том «официозное средневеиоведение».

Полоцко-Смоленский регион имел реальные культурные связи с начала средневековья, начиная с тушемлинско-банцеровской культуры, которая оставила немало раннесредневековых укреплений. Эти связи аналогичны связям культур псковских длинных курганов и культуры новгородских сопок (Седов. /lib.crimea.ua/avt.lan/t/book5/…p1_10.html#3)

Увеличить >>>

Рис. Распространение новгородских сопок и длинных курганов смоленско-полоцкого типа
а -
могильники с сопками; б - могильники со смоленско-полоцкими длинными курганами.
Ареалы: в — псковских длинных курганов; г - тушемлинско-банцеровской культуры; д - мощинской культуры; е - вятичей (VIII в.); ж - роменскои культуры


Конкретную дату ранних захоронений в псковских длинных курганах дают В-образные рифленые пряжки. Познакомившись с одной из таких находок, происходящей из погребения в длинном кургане в Полибино на верхней Ловати, Й.Вернер отметил, что ближайшие аналогии ей находятся в среднеевропейских материалах. В частности, подобные пряжки имеются среди инвентарей могильника Притцир (Мекленбург), наиболее поздние захоронения которого относятся к первой половине V в. Учитывая отдаленность полибинской находки от Среднеевропейского ареала, Й.Вернер датировал ее второй половиной V в. Этого типа В-образные пряжки происходят из курганных могильников Линдора и Рысна-Сааре II на западном побережье Псковского озера, а также из районов Мсты и Мологи. Самая восточная находка В-образной пряжки в Новгородской земле встречена в кургане 6 могильника Усть-Белая IV на р. Кабоже. А.Н.Башенькин датирует этот курган второй половиной V в. (его радиоуглеродная дата 490±30). И.А.Бажан и С.Ю.Каргапольцев, специально занимавшиеся хронологией В-образных пряжек с рифлением, склонны ограничить время их бытования в культуре псковских длинных курганов первой-третьей четвертями V в. Это времена Аттилы и Теодориха.

И еще вспомним 512 год.

Около того года в Швеции вновь, появились герулы, прошедшие историческую школу века три у Дона и западнее. Скандинавию и острова Балтики покрывают десятки богатых кладов, в сумме включающие сотни -золотых монет, «ранние вещи дунайско-фракийского круга» (Лебедев..Эпоха викингов...,, с.. 30—31,). Руна на одном из медальонов сообщала: «Вигар, герул, сделал этот оберег». Знать будущих варягов в ту пору начинают хоронить в «великих курганах» чуть севернее нынешнего Стокгольма (с. 33, 35).

Конечно, не стоит ожидать от эпического произведения – средневековой саги – абсолютной исторической достоверности, которой и признанные исторические источники зачастую не достигают. Но зерна исторической истины в саге «О Тидреке Бернском» (списки с 13 века), безусловно, есть. И они требуют большего внимания к эпохе культуры длинных курганов на Новгородской земле. Той эпохе, которая начиналась после 350 г. походами короля Скифии и Германии Яромира (Германариха, Эрмерика) на земли венедов-праславян.

Тогда, еще до натиска гуннов Баламбера, в державу Германариха и его росо-монов вошли тхиуды (чудь), васи (весь), меренс, морденс… Это в поздней античности, по свидетельствам алана Иордана менее чем через два века после событий. А многие русские летописи относят появление языческой державы «русь, чюдь и вси языци» к первому послепотопному времени. То есть к 4 тыс. до н.э., с которым связывают начало господства скифов в Европе и Азии позднеантичные римские историки Помпей Трог, Юстин, Павел Оросий.


Калкаман Турсунович Жумагулова — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории древнего мира и средних веков зарубежных стран Казахского государственного национального университета им. Аль-Фараби – отчасти прав, что с историей гуннов в Европе IV-V веков – возможно — начинается история Евразии, евразийства (хотя истоки все же на десятки тысячелетий глубже). Помимо войн и переселений она являет собой и пример многогранного взаимодействия Востока и Запада, синтеза традиций и культур, которые имели многочисленные последствия, повлиявшие, в свою очередь, на становление качественно новой цивилизации и общественных отношений. Это и определяет выбор темы изложения, в центре внимания которой находятся, прежде всего, события, связанные с международными отношениями в Европе в середине V в. в связи с противостоянием и войнами между гуннской державой, с одной стороны, и двумя Римскими империями, с другой. При воссоздании событий и фактов того периода в качестве источников обычно используются, прежде всего, сочинения позднеантичных и раннесредневековых авторов (хроники, истории, папская переписка и др.), которые по большей части представлены на латинском языке, а также данные археологии, этнологии, лингвистики и других смежных научных дисциплин. Западная Скифия перед натиском Аттилы может быть представлена двумя основанными культурами (см. карту-схему)
Увеличить >>>

Условные обозначения


Карта выполнена А. Родионовым в 2002 г. на основе комплексных электронных атласов Мира «Наша Земля» (ArcAtlas: Our Earth) и ArcWorld при помощи настольных геоинформационных систем фирмы ESRI. http://gumilevica.kulichki.net/maps/heu107.html


В 395-397 г.г. полиэтничные гунны (если судить по языку, археологическим слудам и т.п.) вторглись в Сирию, Каппадокию и Месопотамию, в 408 г. — во Фракию, в 415 г. — в Иллирию, к 420 г. они обосновались в Паннонии (бывш. римской провинции, занимавшей зап. часть терр. совр. Венгрии, сев. часть совр. Югославии и вост. часть совр. Австрии), с которой нередко связывают происхождение языка и культуры самых ранних славян.

Наибольшего территориального расширения и наибольшей мощи гуннская держава достигла при сыне кагана Мундзука Аттиле (род. ок. 395 г., ум. в 453 г.), правившего с 434 по 453 годы. Греческие и римские источники свидетельствуют, что Аттила происходил из царского рода, который на протяжении поколений правил гуннами. С кончиной в 434 г. Ругилы (Руа) гуннов возглавили два его племянника Аттила и Бледа, сыновья его брата Мундзука (по некоторым свидетельствам Аттила и Бледа не были родными братьями, а двоюродными).

В 435-436 г.г. гунны, возглавляемые Аттилой, присоединили к себе королевство бургундов между Майном и Рейном, подвластное Риму. Событие позднее легло в основу сюжета «Песнь о Нибелунгах» — известного эпического произведения Германии, находящегося в кругу таких творений, как поэмы Гомера и «Песнь о Роланде», «Слово о полку Игореве». Здесь и в других произведениях германского эпоса и скандинавских саг Аттила (Этцель, Атли) выступает как спаситель народов от ига Римской империи. Выдающийся византийский хронист, историк и дипломат V в. грек Приск Панийский, участвовавший в 448 г. в византийском посольстве к царю гуннов, в своей «Византийской истории», сохранившейся во фрагментах, характеризует Аттилу как крупного государственного деятеля, совершающего великие деяния, мудрого правителя, искусного дипломата и справедливого судью.

В 40-50-х годах V в. Аттила приобрел столь великую славу могучего правителя, что к нему за помощью обращались короли и вожди других «варварских» народов. При дворе Аттилы были послы ряда западных и восточных государств.

В цепи надвигавшегося конфликта между гуннами и Западно-Римской империей следует отметить и ситуацию, связанную с борьбой за трон у рипуарских франков. Последние поселились на территории Северной Галлии. После смерти короля франков разразилась борьба между его сыновьями: старший сын тяготел к Аттиле, младший — к римскому полководцу Аэцию. Еще раньше, согласно галльской хронике, когда в 448 г. римские войска подавили в Галлии народное движение багаудов, король гуннов предоставил убежище одному из активных участников восстания известному медику Евдоксию.

И подготовка к войне против Запада обнаруживает своеобразное «юридическое обоснование». Возможно, с этой целью Аттила хотел использовать обращение к нему за помощью в 450 г. попавшей в опалу Гонории — сестры римского императора Валентиниана III, которая предлагала ему и свою руку, прося освободить её от тирании царственного брата. Нетрудно догадаться, что Валентиниан III и его полководец Аэций, настроенные против гуннов, не желали видеть Гонорию даже в качестве формальной соправительницы. Что касается Аттилы, то в борьбе с Римской империей он хотел через, так сказать, «псевдоневесту» Гонорию получить возможность оказывать влияние на правящую верхушку в Риме.

Накопив и сконцентрировав полиэтничные силы, правитель гуннов организовал поход на Западную Европу, ставивший целью расширение территорий своей державы. Современник той бурной эпохи хронист Проспер Тиро (уроженец Аквитании, был некоторое время секретарем папы римского Льва I), называя этот поход Аттилы главным событием того времени, писал, «что, как только он переправился через Рейн, многочисленные галльские города охватил страх. И решили быстро наши: римляне и готы объединенными войсками встретить дерзкого врага. Тут проявил себя патриций (скиф) Аэций, который смог спешно собрать рассеянные повсюду силы и противопоставить врагу». (Prosper Tiro. Epitoma de Chronicon, 1364. — Monum. Germ. Hist. T. IX, Chr. Min., Vol. I, 1892, р. 481).

К числу важнейших свидетельств той эпохи относятся архивы и материалы папской переписки, которые, к сожалению, до сих пор не стали предметом должного анализа, это касается и историографии советского периода. А между тем, эти уникальные по своей сути источники позволяют реконструировать сложные перипетии международных отношений того времени. Так, в письме императору Восточно-Римской империи Маркиану в 451 г. папа Лев I дал ясно понять, что согласие двух христианских римских императоров Запада и Востока смогло бы противостоять еретическим поползновениям и нашествиям варваров. В свою очередь и император Западно-Римской империи Валентиниан III, действуя энергично, отправил посольства к своим федератам и подданным на территории, в том числе и Галлии (древ. назв. Франции), и Испании, с требованием бороться вместе против гуннов.

Борьба с гуннами объединила Римскую империю и Вестготское королевство, которым удалось увлечь за собой другие союзы кельтских и отдельных германских племен. Были забыты прежние противоречия и борьба. Объединенное войско Рима, Вестготского королевства на территории Галлии и Испании и других союзов племен Запада возглавил патриций Флавий Аэций. Последний в свое время в период борьбы за власть в Риме бежал к гуннам, получил их поддержку и, вернувшись в 433 г. с гуннским войском в Италию, снова занял высшие должности в государстве и получил командование вооруженными силами империи. В связи с пребыванием Аэция в стране гуннов интересно отметить, что он здесь встречался с молодым Аттилой, своим будущим противником. За время своего заложничества Аэций имел возможность близко узнать гуннов и, — что было для него особенно существенно в дальнейшем, — изучить их военную организацию и способы ведения войны. Известно, что Аэций в ряде случаев пользовался гуннскими наемными отрядами и прекрасно умел командовать ими.

Политическое положение Аттилы к этому времени заметно ухудшалось. Восточно-Римская империя, отказываясь теперь от ранее уплачиваемой дани, готовилась к военным действиям. Однако король гуннов с присущим ему упорством оставался непреклонным. И фронт его противников на западе начинался от Константинополя через Рим до Вестготского и Франкского королевств, а также других политических и племенных образований в Галлии.

Завоевательный пыл гуннов обратился на Запад и в начале 451 г. Аттила предпринял свой поход. Борясь за гегемонию в Европе, он стремился завладеть богатыми землями королевств бургундов, вестготов и франков в Галлии. Вместе с гуннами шли некоторые подвластные и союзные им германские племена.

Переправившись через Рейн, войско Аттилы направилось к Триру и далее двумя колоннами — на северо-восток Галлии. Нависшая опасность, тем более, что в Европе хорошо помнили о первых гуннских вторжениях, — быстро объединила западные народы и племена на территории Галлии и Испании и соседних областей — вестготов, бургундов, франков, саксов и др. Как полагал готский хронист VI в. Иордан, для которого, кстати сказать, Аттила, прежде всего могущественный враг, несущий «опустошение мира» и гибель народам Европы, — войско Аттилы насчитывало полмиллиона человек (cuius exercitus quingentorum milium esse numero ferebatur). / Jordanes. Getica,182/. Численность войска гуннов перед походом в Галлию — полмиллиона человек — считают, преувеличена им. Чаще определяют, что армия Аттилы могла составлять самое большее от 100 тыс. до 120 тыс. человек. Силы его противников насчитывали примерно столько же.
Увеличить >>>

http://gumilevica.kulichki.net/maps/he201.gif

В апреле 451 г. после двухдневной осады пал Мец. В огне пылали затем Тонгерен, Шпейер, Реймс. Сильная паника охватила и Париж. Жители древней Лютеции хотели уже бежать. Легенда приписывает спасение города необычайно храброму поведению некоей женщины — св. Геновеи (Женевьевы), которая впоследствии стала известна как покровительница Парижа. Из «Жития св. Геновеи» известно, что она уговорила своих соотечественников не уходить из города и оставаться, прося бога о помощи.

Аттила не дошел до Парижа, с левого фланга гунны подступили к Орлеану, начав его штурм. Следует заметить, что Орлеан был хорошо защищен каменными мостами через Луару и высокими крепостными башнями. К осажденным вовремя подоспело римское войско и силы Вестготского королевства. Это осложнило захват города. Не исключено, что Аттила, усомнившись в быстром его захвате, снял осаду. Возможно, король Скифии и Германии искал для сражения более удобное открытое место...

Местом решающего (генерального) сражения стали Каталаунские поля в Шампани. Эта местность берет свое начало – по оценке Калкамана Турсуновича Жумагулова — по названию кельтского племени Catuvellauner, равнина между Труа (Тгоуез) и совр. Шалон-сюр-Марн (Chalons-sur-Marne). Но есть версия, что название связано с гето-аланами (ката-аланами), которые взяли округу под свой контроль с начала 5 века – за полвека до Аттилы.

Сражение на Каталаунских полях относят к числу крупнейших битв и наряду с Каннами (216 г. до н. э.) во времена Ганнибала и Ватерлоо (1815 г.) в период Наполеона относится к знаменитым битвам европейской истории. Кроме гуннов-скифов в войске Аттилы были подвластные ему племена — гепиды, ругии, герулы, остготы, скиры, часть франков и другие. Под знаменами происходившего тоже из Скифии полководца Аэция сражались вестготы, франки, бургунды, саксы, аланы, жители Арморики — северо-западной области Галлии. Это потому и «Битва народов», что она привлекла выходцев из нескольких десятков народов Евразии, включая и часть населения земель будущей Северо-Западной Руси.

Битва началась, как определяет Калкаман Турсунович Жумагулов, в 20-х числах июня 451 г. Перед сражением Аттила приказал через гадателей вопросить о будущем. «Они, вглядываясь по своему обычаю то во внутренности животных, то в какие-то жилки на обскобленных костях, объявляют, что гуннам грозит беда. Небольшим утешением в этом предсказании было лишь то, что верховный вождь противной стороны должен был пасть и смертью своей омрачить торжество покинутой им победы. Аттила, обеспокоенный подобным предсказанием, считал, что следует хотя бы ценой собственной погибели стремиться убить Аэция, который как раз стоял на пути его — Аттилы — движения. Будучи замечательно изобретательным, в военных делах, он начинает битву около девятого часа дня, причем с трепетом, рассчитывая, что, если дело его обернется плохо, наступающая ночь выручит его».

Теодерих, вестготский король, командовал левым крылом; Аэций, хорошо знавший гуннов, — правым, в середине находились аланы и др. На противоположной стороне в центре занял позиции сам Аттила с гуннами, составлявшими ядро всего войска, вассалы же были поставлены на флангах. С переменным успехом шла борьба за господствующую высоту. Аэцию, хорошо знавшему тактику боя степняков, казалось, в очередной раз удалось отбить новую атаку наступающих гуннов. Такого с Аттилой не бывало, и он решил вовремя укрепить свое войско речами: «Итак, быстрые и легкие, нападаем на врага, ибо всегда отважен тот, кто наносит удар. Презрите эти собравшиеся здесь разноязычные племена: признак страха — защищаться союзными силами. Смотрите! Вот уже до вашего натиска поражены враги ужасом. Пусть воспрянет дух ваш, пусть вскипит свойственная вам ярость! Теперь, гунны, употребите ваше разумение, примените ваше оружие!.»..

Ззажженные этими словами все устремились в бой. Аттила сам руководил битвой. В одно мгновение все смешалось. Боевые кличи, блеск сабель и пыль, которая поднялась за ринувшимися всадниками. Сходятся врукопашную: битва — лютая, переменная, зверская, упорная. Как писал раннесредневековый историк Иордан, «о подобном бое никогда до сих пор не рассказывала никакая древность, хотя она и повествует о таких деяниях, величественнее каковых нет ничего, что можно было бы наблюдать в жизни, если только не быть самому свидетелем этого самого чуда. Если верить старикам, то ручей на упомянутом поле, протекавший в низких берегах, сильно разлился от крови и ран убитых».

Гуннские всадники практически с рождения были приучены к верховой езде, по замечанию позднеантичных авторов Аммиана Марцеллина, Апполинария Сидония и др., они сидели в своих седлах словно прибитые.О седле и конском снаряжении в целом западный мир до столкновения с гуннами и не знал. Фрагменты деревянных седел гуннского периода, отделанных золотыми и серебряными украшениями, найдены археологами в районах Алтая и Минусинской котловины, Кенкольском могильнике (Тянь-Шань), у оз. Бурабай (Боровое), на Нижней Волге (Бородаевка), Мелитополе (Украина), Венгрии. В запасе у гуннского всадника обычно были 2-3 боевых коня, которых они меняли по надобности. Как отмечали хронисты, гунны были самыми яростными воителями, что издали они, сражаются метательными копьями, а врукопашную рубятся, очертя голову, мечами, и сами, уклоняясь от ударов кинжалов, набрасывают на врагов крепко свитые арканы. Исключительное место в вооружении гуннов занимал лук со стрелами, в использовании которого они достигли высокого совершенства. Луки особой ассиметричной формы, сделанные из эластичного дерева, к которому прикреплялись пластинки рога, сухожилия, костяные накладки, — поражали цель на расстоянии 100 м, в то время как противник мог самое большее достигать 50-60 м.

По свидетельству Иордана, на следующий день на рассвете [римляне] увидели, что поля загромождены трупами и что гунны не осмеливаются показаться; тогда они решили, что победа на их стороне, зная, что Аттила станет избегать войны лишь в том случае, если действительно будет уязвлен тяжелым поражением. Однако он не делал ничего такого, что соответствовало бы повержению в прах и униженности: наоборот, он бряцал оружием, трубил в трубы, угрожал набегом. Вестготы же после гибели своего короля жаждали мести. Однако, Аэций посоветовал молодому Торисмунду, сыну Теодериха, возвращаться, опасаясь, что гунны при отходе могут искать его королевство. Аттила же, заметив уход готов, долго еще оставался в лагере, предполагая со стороны противника хитрость. Однако и правитель гуннов решил не продолжать борьбу, а возвращаться в Паннонию — центр гуннской державы. В схватке с объединенным войском Европы решил он сделать передышку и манёвр... И войско медленно поворачивалось к Рейну. Через Тюрингию и Венгрию Аттила вернулся с войском в Паннонию. Реконструкция событий галльского похода Аттилы связана с сочинениями римских, византийских и раннесредневековых авторов. Последние в своей общей характеристике гуннов допускали ряд преувеличений, наделив их традиционными чертами так называемых диких варваров.

Натиск гуннов на разные земли был настолько бурным, что внимание Аммиана Марцеллина, Орозия, Приска, Иордана и др. хронистов IV-VI веков не останавливалось на «академическом» интересе, откуда явилось это грозное объединение племен. Авторы западных хроник относились к гуннам порой резко враждебно, вследствие чего историк не может на основе только их сведений реконструировать объективную картину реальности. Данные современных археологических раскопок и междисциплинарных изысканий свидетельствуют о достаточно высоком уровне развития ремесел, торговли, военного искусства и других сторон общественного развития гуннского общества.

Как писал Проспер Тиро, в Каталаунской битве все же «ни одна из сторон не одержала победу. Число павших было безмерным». Гуннская держава на Западе не могла не привлекать к себе внимания. По оценке И. Г. Гердера, царь гуннов Аттила подобно метеору промелькнул на небе Европы. При нем могущество гуннов достигло своего устрашающего величия... Он был справедлив, очень добр к своим подданным, недоверчив к врагам, горд перед гордыми римлянами; с войском повернул на Запад, стремительно пролетел через всю Германию, перешел Рейн, разрушил половину Галлии — все трепетало перед ним, пока, наконец, западные народы не собрали войско и не выступили против него.

«Аттила, — продолжал Гердер, — поступил тактически мудро, стянул свои войска в Каталаунскую долину, где путь к отступлению был всегда открыт; против него выступили римляне, готы, леты, арморики, бреоны, бургунды, саксы, аланы, франки. Он сам руководил сражением. Битва была кровопролитной, царь вестготов пал на поле брани; погибли бесчисленные воины, и исход битвы решили незначительные моменты. Аттила перешел Рейн в обратном направлении, никто не преследовал его..». (Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977, с. 516-517).

В оценке рассматриваемой крупнейшей битвы ряд западных ученых новейшего времени, черпая сведения у хронистов раннего средневековья, использует их зачастую некритически. По трактовке бельгийского историка А. Пиренн, Аттила, пройдя Рейн весной 451 г., опустошает все до Луары. «С помощью германцев остановил его Аэций вблизи Труа. Франки, бургунды, вестготы и др. оказались хорошими союзниками; военное искусство римлян и германская храбрость решили здесь все... Смерть Аттилы в 453 г. повлекла за собой развал его державы и спасла тем самым Запад» (Мир после Аттилы на карте).
Увеличить >>>

Традиции западной историографии в оценке истории гуннов во многом повлияли и на русскую, советскую историографию, в том числе и постсоветскую литературу. В общих обзорах касательно гуннов отмечалось, что «в битве на Каталаунских полях (при Мауриаке, близ Труа) Аттила потерпел поражение и отступил, потеряв значительную часть добычи..».. В новейших обобщающих изданиях и учебниках повторяется то же самое. На Каталаунских полях произошла битва, «в которой гунны впервые после воцарения Аттилы были разбиты». «В решающем сражении на Каталаунских полях (близи Труа в Шампани) римский полководец Аэций, бывший когда-то заложником у гуннов и не раз, водивший в бой гуннские отряды, с помощью вестготов, франков и бур-гундов разбил войско Аттилы. Это сражение по праву считается одним из важнейших в мировой истории, поскольку на Каталаунских полях в известной мере решалась судьба не только римского владычества в Галлии, но и всей западной цивилизации». (История Европы. Т.2., М., 1992, с. 218; История средних веков. Т. 1. М., МГУ, 1997, с. 85).

Отправив небольшой отряд против Восточной империи, Аттила с основными силами повел наступление на Италию. При этом он, возможно, рассчитывал на уничтожение армии Аэция, ставшего ненавистным ему особенно после Каталаунской битвы, пока Византия придет на помощь Западу. Быть может, король полагал, что как только конное войско гуннов минует реку По, — Аэций запросит о мире. Не исключено, что Аттила ожидал и то, что Валентиниан III поспешит пожертвовать своим полководцем, в намерении спасти трон. В такой же мере, думается, что и сама гуннская аристократия, и орды подталкивали своего кагана на организацию похода в целях захвата новой добычи. Как бы там ни было, нам необходимо объективно воссоздать события итальянского похода. Тут нельзя не сказать, что, даже такие знаменитые ученые Европы, как Т. Моммзен или Э. А. Томпсон, в оценке этих событий, прежде всего, хотели показать, каким неискусным политиком был военачальник Аэций. Другие также в итальянском походе видели своего рода единоборство между римским полководцем, с одной стороны, и «кровожадным варваром», с другой.

Проспер Тиро, очевидец войны гуннов в Северной Италии, в своих писаниях, доведенных до 455 г., отмечал, что итальянский поход Аттилы начался в 452 г. из Паннонии, а «после войны в Галлии Аттила решил идти из Паннонии в Италию. Тогда же наглый полководец Аэций, который не проявил себя должным образом в условиях надвигавшейся войны, — даже не сделал ничего для того, чтобы предотвратить проход гуннов через Альпийские ущелья. Пожалуй, он был занят только одной надеждой — бежать из Италии вместе с императором. Но поскольку это в высшей степени могло обернуться позором, — чувство стыда боролось со страхом».

Поход этот привел ко второй, после Каталаунской, европейской войне гуннов. В этом предприятии особое место заняла оборона Аквилеи, значительного города, занимавшего 9-е место в империи. Через Приска и Иордана, известно о времени осады и подробностях обороны Аквилеи, и она очень важна для понимания ряда ключевых моментов итальянской кампании. Осада Аквилеи явилась тяжелым предприятием, эта крепость с давних пор надежно прикрывала Италию с северо-востока. До сих пор никому не удавалось взять её. Во время осады однажды Аттила, проходя возле стен, раздумывал, распустить ли лагерь или же еще задержаться; вдруг он обратил внимание, что белоснежные птицы, а именно аисты, которые устраивают гнезда на верхушках домов, тащат птенцов из города и, противно своим привычкам, уносят их куда-то за поля. А так как был Аттила очень проницателен и пытлив, то и представил своим следующее соображение: «Посмотрите, — сказал он, — на этих птиц: предвидя будущее, они покидают город, которому грозит гибель; они бегут с укреплений, которые падут, так как опасность нависла над ними. Это не пустая примета, нельзя счесть её неверной, в предчувствии событий, в страхе перед грядущим меняют они свои привычки». Что же дальше? Этим снова воспламенил он души своих на завоевание Аквилеи. Построив осадные машины и применяя всякого рода метательные орудия, они немедля врываются в город. Подобные осады крепостей скифами известны с античных времен.

Одним из важнейших источников по реконструкции событий итальянского похода, которые, к сожалению, до сих пор не нашли отражения в литературе, являются документы и материалы папской переписки. Прежде всего, это касается писем папы Льва I, которые существенно могут прояснить и хронологию событий. Так, 22 мая 452 г. он написал подробные письма императору Восточно-Римской империи Маркиану, императрице Пульхерии, а также патриарху Анатолию и епископу Юлиану, в которых высказывался по поводу проведенного в 451 г. собора в Халкидоне. В этих письмах папы еще нет упоминаний о том, что Италия подверглась нашествию гуннов. Внимательно читая письма Льва I, в частности, от 10 марта 453 г., Калкаман Турсунович Жумагулов нашел сведения о событиях гуннской войны 452 г. (Patrologia Latina. Ed. J.-P. Migne, Paris, 1865, Т. 54, р. 991-1010).

В собраниях редких письменных памятников, собранных в фондах знаменитой библиотеки известного во всей Европе Геттингенского университета им. Георга Августа, им обнаружен любопытный источник, который, на первый взгляд, не связан с историей гуннов в Италии. Это новелла Валентиниана III от 29 июня 452 г. («De suaris, boaris et pecuaris»), касающаяся буквально «погонщиков свиней, коров, овец и коз». Во вводной её части император хвалит патриция Аэция, который в условиях военных замешательств, беспорядков и неурядиц находит время, чтобы думать о том, как снабжать мясом священный город. Речь в данном случае, бесспорно, идет о нашествии гуннов в конце июня 452 г., т.к. других вторжений извне не было.

Если пристальнее всмотреться в историю взятия непокорной Аквилеи, то вряд ли можно доверять Иордану и Павлу Диакону (лангобардскому хронисту VIII в.) о полном его уничтожении. Более того, спустя немного времени после вторжения гуннов, город снова стал епископской резиденцией, о чем мы узнаем из писем папы Льва I. Значение христианской общины возрастало по мере дальнейшего возвращения беженцев. К середине VI в. Аквилея была восстановлена; и только нашествие в 568 г. лангобардов — восточных германцев привело город к полному разрушению и падению. После Аквилеи почти вся Северная Италия, весь полуостров были открыты Аттиле. Как трактовал Иордан, «еще более дерзкие после этого и все еще не пресыщенные кровью римлян, гунны вакхически неистовствуют по остальным венетским городам. Опустошают они также Медиолан, главный город Лигурии, некогда столицу; равным образом разметывают Тицин, истребляя с яростью и близлежащие окрестности, наконец, разрушают, чуть ли не всю Италию».

Гуннские войска захватили такие города, как Конкордия, Альтин, Патавий /ныне Падуя/, Вицетия /ныне Виченца/, Верона, Бриксия /ныне Брешия/, Бергамо, Милан, Тицин /ныне Павия/. При этом разрушениям подверглись и города, которые оказывали сопротивление; некоторые из них предпочли сдаться, не выдерживая наступления гуннов. Такие крупные города, как Милан и Тицин, после взятия их не подверглись большим разрушениям. Столь большими крепости в округе будущих Полоцка и Смоленска, понятно, не были. Поэтому их могли покорить и небольшие отряды Аттилы, посланные за данью на Северо-Запад будущей Руси. Тактика была понятна – с уничтоженного полностью нечего получать.

Аттила в 452 г. расположил свою резиденцию в императорском дворце Милана. Рассказывают, что когда он только вошел туда, — его взгляд удивленно остановился на изображении на стене, где восседали на золотом троне оба императора: Восточно-Римской и Западно-Римской империй, а у их ног находились скифы. Здесь скифы (Skythen) — это гунны (Hunni), так часто называли их позднеантичные, раннесредневековые и византийские авторы. Как говорят, Аттила приказал изменить изображение так, что теперь на троне сидел он, а оба римских императора сыпали к его ногам золото из мешка.

После того как вся Северная Италия была взята гуннами, их путь в Рим был недолог. Все более очевидным становилось, что империя не располагала силой, способной остановить натиск грозных завоевателей, и Аттила был близок к мировому господству. Держава, состоящая из 4-х частей, — на северных рубежах простиралась от так называемой Скифии (царства гуннов) до Германии (Scythica et Germanica regna); на юге данниками Аттилы являлись обе Римские империи (Восточно-Римская и Западно-Римская) /это подтверждается в погребальных песнопениях после смерти Аттилы/. Держава Аттилы по своей территории и влиянию охватывала тем самым почти все 4 части света: с востока на запад и с севера на юг, что можно было бы отразить наглядно следующей схемой:

Большое созвучие сюжеты погребального песнопения по поводу смерти Аттилы обнаруживают с тюркскими традициями и они, заметим, несомненно, связаны с древней историей гуннов в Центральной Азии. И в орхоно-енисейской рунической письменности, в частности в надписи в честь Кюль-Тегина, повествуется, что восточно-тюркский каган имеет в своих владениях народы, которые располагались в четырех частях света: («турт булун»). На казахском языке это означает четыре части света (восток, запад, север, юг). Тем самым мы находим очевидные параллели между указанными свидетельствами о гуннах и Аттиле и восточно-тюркских каганах, отложившихся в источниках. Империя гуннов простиралась с востока на запад — от Алтая, Средней Азии и Кавказа до Дуная и Рейна.

«Когда возникло у Аттилы намерение идти в Рим, — сообщают хроники, — приближенные его отвлекли его от этого, однако не потому, что заботились о городе, коего были врагами, но потому что имели перед глазами пример Алариха, некогда короля везеготов, и боялись за судьбу своего короля, ибо тот после взятия Рима жил недолго и вскоре удалился от дел человеческих».

Гунны не могли оставаться долго в Милане, где не хватало провианта и корма для лошадей, который приходилось добывать порой и из-под руин. И, как писал испанский хронист V в. Идаций, все решила в конечном счете болезнь, посланная гуннам свыше (...divinitus partim famae partim morbo quodam plagis caelestibus feriuntur...). Проспер Тиро, зная хорошо об эпидемии, свирепствовавшей среди гуннов, тем не менее, настаивает, что заслуга спасения Италии, в конечном счете, принадлежит папе римскому. И, действительно, Северная Италия стала для гуннов, как примерно полвека назад для вестготов Алариха «regio funesta Getis», так сказать, «страной смерти готов», где разразилась эпидемия. По свидетельствам хрониста Клавдия Клавдиана, тогда «свирепствовала эпидемия от испорченной пищи и летней жары».

Положение, в котором находился Аттила, можно сравнить с 447 г., когда он стоял у стен Константинополя — столицы Восточно-Римской империи. И тогда была там эпидемия, но она не коснулась основной массы его войска. Гунны в войне с Византией одерживали победу за победой. Они захватили и Фракию. Как писал Каллиник, автор того времени, «народ гуннов, который был во Фракии, был таким всесильным, что завоевал свыше 100 городов и создал угрозу самому Константинополю (с середины следующего века ужас на империю наводили «гунны, славяне и анты»). Войска Восточно-Римской империи потерпели поражение в Херсонесе и других местах. Император Феодосии II срочно запросил мира, послав одного из сенаторов во главе посольства к Аттиле и обещая принять все его условия. И они были приняты безоговорочно. Византия обязалась выплатить гуннам 6000 пудов золота единовременно и ежегодно выплачивать дань в размере 2100 пудов золота.

Во главе победоносного войска нередко находился сам Аттила. В этом трудном для Западно-Римской империи положении Валентиниан III бездействовал в Равенне, тревожно следя за тем, что произойдет дальше. Что касается Аэция, то он также был в замешательстве. Армия Рима не могла далее противостоять натиску гуннов, она была парализована их успехами в Северной Италии. В конце концов, решено было использовать вполне апробированный восточными ромейцами прием: делегирование посольства к Аттиле. Его возглавил сам папа Лев I, прозванный позднее Великим. Проспер Тиро писал: «... и сильные разрушения ряда провинций, сопровождавшиеся жестокостью и алчностью врага, оставляли только одну надежду на то, что власть, сенат и римский народ ничего лучшего не найдут, как просить через посольство о мире. Эта задача была возложена на эксконсула Авина и экспрефекта Тригеция и блаженного папу Льва, возлагавшего все надежды на бога. Все посольство было принято с уважением, король был особенно доволен присутствием высшего главы церкви, что отказался от дальнейшего ведения войны, обещая соблюдать мир и вернуться обратно по ту сторону Дуная».

Встреча состоялась на Амбулейском поле в среднем течении р. Минций (ныне Минчо). На первый взгляд представляется парадоксальной встреча этих двух личностей. С одной стороны, Аттила — государь, стоявший во главе гуннской империи, грозный завоеватель; человек, глубоко вобравший в себя языческие представления своего народа. Имя его еще раз всколыхнуло язычество Востока и Севера Европы в пору начала распространения христианства, (религия значительной части гуннов заключалась в почитании небесного духа, которого называли Тенгри-ханом). С другой стороны, это папа римский Лев I — глава христианской церковной иерархии. Анализируя редкие источники, имеющиеся в книгохранилищах и фондах Европы, историк реконструировал описание той миссии к Аттиле, которая, кстати говоря, объективно подняла высоко авторитет папы как личности, оказавшей влияние на повелителя народов Востока и Запада в столь грозный для Римской империи час. И если Аттила, стоявший у стен Рима, остановился перед папой, то этого нельзя сказать о другом историческом персонаже того времени Гейзерихе, короле вандалов. Тремя годами позже, в 455 году тому же Льву I не удалось удержать его. Вандалы (которых сами германцы упорно относили к славянам округи Польши, где закрепилась в именах Ванда и т.п.) опустошили и разрушили Рим, до нитки обобрали его население; отсюда и понятие «вандализм» — массовое уничтожение культурных и материальных ценностей, зверства и бессмысленная жестокость. После 14-дневного разграбления Рима Гейзерих со своими войсками ушел из города, вывозя оттуда и тысячи пленных ремесленников.

Позднее в средние века в писаниях украшали легендами встречу папы, которого изображали святым, с правителем гуннской державы, которого прозвали «flagellum dei» — т.е. дословно в переводе с латыни «Бич Божий». Здесь стоит нам остановить внимание на этом прозвище, поскольку оно до сих пор, на протяжении веков при упоминании имени короля королей Аттилы, часто приводится вслед за легендами в тех или иных изданиях как часть его «визитной карточки». Прозвище «flagellum dei», и это необходимо подчеркнуть, наконец, являлось, так сказать, «церковным воплощением образа Аттилы». Так, согласно легенде о Лупе на вопрос галльского епископа Лупа из Труа «кто там?» отвечает, якобы, Аттила: «Я Бич Божий» («flagellum dei »), на что епископ: «А я божий слуга, который ожидает удары бича своего господина».

В легенде о Льве писалось, о «почтенном старце», который «стоял рядом с папой и угрожал королю Аттиле обнаженным мечом». «Здесь святые апостолы Петр и Павел были рядом с папой, перед которыми содрогнулся Аттила и вернулся назад». К началу позднего средневековья эта тематика послужила благодатным сюжетом и для живописи. Так, в церковном духе появляются и полотна, где изображается героизированный образ папы Льва, остановившего у стен Рима Аттилу. Есть и другие легенды, в которых святые Анниан из Орлеана, Геновея из Парижа, Иоанн из Равенны — это носители веры и божьего порядка, рядом с которыми король гуннов изображается как «олицетворение мира зла». Иными словами, в легендах представлен образ Аттилы с точки зрения латинской церковной традиции. Здесь с позиций христианской идеологии изображен портрет «Бича Божьего», «безбожника Аттилы», антихриста.

Латинская историография противопоставила язычнику и «разрушителю» Аттиле христианскую Римскую империю, защитником которой в хрониках и выступает патриций скиф Аэций. Как мы видели, именно под начало этого полководца встали в час испытаний во время вторжения гуннов в Галлию в 451 г., забыв о прежних противоречиях и конфликтах, принявшие уже христианство (хотя и не ортодоксальное, а в форме арианства) вестготы, бургунды, франки и другие германские народы, не говоря уже о галло-романском и испано-романском населении, которое давно исповедывало христианство. Тем самым мы установили время появления прозвища «Бич Божий» и действительный его первоначальный смысл, который заключался, прежде всего, в религиозной конфронтации христианства с язычеством. А это уже имеет совершенно иной оттенок в образе Аттилы, который до сих пор продолжает представляться при словах «Бич Божий» как воплощение злого, кровожадного и жестокого тирана.

Как специалист в области европейской истории, Калкаман Турсунович Жумагулова отметил, что впервые выражение «flagellum dei» употребил по отношению к королю готов Алариху и готам, разрушившим Рим еще в 410 г., один из «отцов церкви» Аврелий Августин (354-430 г.г.). Падение «вечного города» произвело огромное впечатление на современников, многим казалось, что приближается «конец света». Августин отразил это событие в произведении «De civitate dei» («О граде Божием»), где показал свое враждебное отношение к варварам-готам и их королю.

Читая папскую переписку тех лет, историк нашел письмо от 512 или 513 г., которое адресовали епископы восточных районов к папе Симмаху. Из его содержания ясно, что Лев I говорил с Аттилой и об освобождении пленных, которые были захвачены гуннами. После встречи на Амбулейском поле начинается подъем авторитета церкви. Возвращаясь вновь к встрече на Амбулейском поле, К. Т. Жумагулова вспоминает факт из новой истории Европы XIX в., когда после битвы в Сольферино в 1859 г. Наполеон III пригласил австрийского императора Франца Иосифа I к переговорам, которые проходили в 5 км от того исторического места, где 1400 лет назад была миссия Льва I к Аттиле. На экскурсиях до сих пор говорит о встрече здесь короля гуннов с папой.

Ряд причин побуждали Аттилу возвращаться назад в Паннонию (земли отчасти Венгрии и Румынии). Не хватало провианта, разразилась страшная эпидемия. Кроме того, до Аттилы доходили известия и о том, что император Византии Маркиан послал войска за Дунай, для нанесения удара в спину Аттиле. Тем самым гунны вели войну на два фронта — с двумя Римскими империями и их союзниками. По возвращении в Паннонию правитель гуннской державы занялся подготовкой нового похода, но уже против Восточно-Римской империи. Как свидетельствуют хроники, «Аттила вернулся на свои становища и, как бы тяготясь бездействием и трудно перенося прекращение войны, направил послов к Маркиану, императору Восточной империи, заявляя о намерении ограбить провинции, потому что ему вовсе не платят дани, обещанной покойным императором Феодосией». Последние месяцы своей жизни властитель гуннской державы провел в подготовке похода на Восток. Но новой войне с Византийской империей не суждено было случиться. Весной 453 г. Аттила умер.

В погребальном песнопении гунны якобы так поминали дела и подвиги своего правителя (источник в публикации К. Т. Жумагулова не указан):

Великий король гуннов Аттила,

рожденный от отца своего Мундзука,

господин сильнейших племен.

Ты, который с неслыханным дотоле могуществом

(5) один овладел скифским и германским королевствами,

который захватом городов поверг в ужас

обе империи римского мира,

и, дабы не было отдано и остальное на разграбление,

умилостивленный молениями принял ежегодную дань.

(10) И со счастливым исходом совершив все это,

скончался не от вражеской раны, не от коварства своих,

но в радости и веселии, когда племя пребывало целым и невредимым,

без чувства боли

кто же примет это за кончину,

(15) когда никто не почитает её подлежащей отмщению?

Аттила и его время оставили неизгладимый след в истории, который сохранился не только в исторических сочинениях, хрониках и эпических творениях. Достаточно сказать, что в восемнадцати произведениях германского героического эпоса отражены великие деяния гуннов и их короля, среди которых особое место занимает «Песнь о Нибелунгах». Имя Аттилы (Этцеля) со средних веков сохраняется и в топонимике Германии, несмотря на некоторые лингвистические изменения с течением времени. Например, названия в сельском округе «Hetzelistal» («Hetzelinstall»), буквально «долина Этцеля» в местечке Оффенбург, «Hetzelhof»(«Etzelshof»), «Atzelhof»(«двор Этцеля») у Гейдельберга, Atzelbach («источник Этцеля») у Оттенхёфена, «Atzenweiler» («хутор Этцеля») в Лимпахе, «Attlisberg»(«гора Атли») у Св. Блазиена и др. О местах пребывания (пути) гуннов в Европе свидетельствуют и такие наименования, как Unkel (Hunkel, Hunkele, Hunkale), означавший «путь гуннов» через Рейн; «Hunsbruk» (Гунсбрук) буквально «мост гуннов» через Маас вблизи Маастриха; Hennegau /Gau der Hunnen / (Геннегау) «округ гуннов» в Бельгии и др. Имя «Attila» (Аттила) и сейчас является одним из распространенных имен у тюркоязычных народов (казахское -Eдiл) и отдельных народов Восточной Европы, например, венгров. Граница между греческой и турецкой общинами в Республике Кипр образно называется «линией Аттилы». Но тогда Аттила – гарант взаимосвязей разноязычных этносов, достижения ими согласия и мира.

Европейские войны 451-452 годов свидетельствуют, в целом, о военной мощи полиэтничной гуннской державы. Западно-Римская империя летом 451 г. объединила почти весь Запад против гуннов, — то через несколько месяцев она не смогла противостоять их вторжению в самое сердце империи, в округу Рима. И то, что властитель огромной гуннской державы, данниками которой были обе Римские империи, остановился перед капитулирующим городом Римом, внимая просьбам посольства во главе с папой, — говорит о мудрости Аттилы. Он прекратил буйство своего войска, отказываясь, по существу, от бессмысленных разрушений и жертв. Здесь Аттила выгодно отличался от короля вандалов Гейзериха или — вестготов Алариха, хотя позже в церковных легендах, а вслед за ними в разного рода изданиях его окрестили «Бичом Божьим».

Гуннские походы середины V в., отчасти отраженные и археологией Северо-Запада России, объективно расшатали Западно-Римскую империю, приближая её падение. Это эпохальное событие в истории Европы произойдет очень скоро, т.е. в 476 г., когда последний западно-римский император Ромул Августул будет смещен предводителем наемников Одоакром — сыном Эдеко (Эдикон), который в свое время занимал высокое положение при Аттиле. После смерти Аттилы держава гуннов на Западе распалась при его сыновьях. Часть гуннов оставалась севернее нижнего Дуная. Большая их часть ушла в Причерноморье и далее на восток по направлению к Волге, Уралу и Аральскому морю, т.е. в восточные пределы огромной гуннской империи. Здешние гунны продолжают свои походы в соседние страны. Так, гунны-эфталиты после успешной борьбы с Сасанидами в конце V в. подчинили себе Гандхару. Их вожди Торамана и Михиракула в первой четверти VI в. овладели державой Гуптов в Индии. Армянские хроники повествуют, например, о северокавказских владениях гуннов даже VII в.

Гуннская держава, имея авангард в Центре Европы, и в Средней Азии способствовал объединению племен и сложению таких народностей, как казахи, киргизы, туркмены и др. О наследии гуннов можно судить хотя бы по тем известным мировой науке археологическим находкам, которые раскопаны за последние десятилетия на территории современных центрально-азиатских государств, а также России, Украины, Румынии, Венгрии, Австрии, Германии, Бельгии, Франции. Они, бесспорно, свидетельствуют не только о самобытной материальной культуре, ремеслах, торговле, военном искусстве гуннов, но и о взаимодействии и синтезе традиций и устоев Востока и Запада во всемирно-историческом процессе.( http://www.nklibrary.freenet.kz/elib/collect/statyii/gunny_europe.htm)

Сведения Калкамана Турсуновича Жумагулова существенно дополняют картины войн времен Аттилы, отдельные отряды которого вполне могли доходить и до небольших крепостей земель Восточной Прибалтики (Хольмгардии у скандинавов). И у подтверждений реальности таких походов все больше шансов и перспектив.

В какой-то степени копией могущества северной державы гуннов через века на юге стал арабский халифат, в становлении которого славяне и их союзники сыграли немалую роль.

Увеличить >>>


Петр Золин, Войны Хольмгардии с Атилой // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.13455, 20.06.2006

[Обсуждение на форуме «Праславянская Цивилизация»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru