История виноделия и винолюбия населения земель от Кавказа севернее, как и во многих регионах планеты, уходит в глубины прошлого до эпохи палеолита. В данном случае, обратим внимание на сюжеты «развитой античности» Великой Скифии. Это период 7 – 5 веков до нашей эры. И на знакомство с археологическими под­тверж­дени­ями этому, что отражает Интернет, не хватит и нескольких человеческих жизней.

Опьянения массагетов

После покорения вавилонян около 530 г. до н.э. персидский император Кир, которого славит Ветхий Завет, почему-то задумал подчинить именно массагетов (в начале средних веков Прокопий считал славян продолжателями их традиций). В начале средних веков византийцы признавали продолжателями традиций этого народа славян. Массагеты составляли многочисленное и храброе племя. Жили большинством на востоке по направлению к восходу солнца за рекой Араксом (или Ра – Волгой) напротив исседонов. Во времена Геродота их считают также скифским племенем.. И по рассказам, Араке был больше Истра (Дуная); другие же, напротив, говорили иначе. По легендам, все скифы в глубокой древности происходили из округи Аракса.

На Араксе указывали много островов величиной с Лесбос. На островах жили люди, летом питающиеся разными кореньями, выкапываемыми из земли. В летнюю же пору они собирают спелые плоды с деревьев и затем сохраняют их про запас. Там указывали и деревья, приносящие особого рода плоды. Собравшись толпой в одно место, массагеты зажигали костер и затем усаживались вокруг и бросали эти плоды в огонь. От запаха сжигаемого люди приходили в состояние опьянения, подобно тому как эллины пьянеют от вина. Чем больше плодов люди бросали в огонь, тем сильнее их охватывало опьянение; пока наконец они не вскакивали, пускались в пляс и начинали петь песни. Существует много версий о дурманящих плодах, но пока наука «костерный дурман» жителей округи Аракса окончательно не разгадала. А «дурь», к сожалению или счастью, у массагетов была. Тысячи лет назад. Возможно, со времен исходного зороастризма.

Уже 27 – 25 веков назад Скифия умело пользовалась Кавказским хребтом — самой обширной и высокой, по тогдашним представлениям, из всех горных цепей. Много разных племен обитало на Кавказе, большинство которых якобы тоже питалось дикими древесными плодами. Там указывались и деревья с удивительными листьями. Из этих-то листьев изготовляли краску, растирая их и смешав с водой, и затем наносили узоры на свою одежду. Узоры эти не смывались, а стирались только вместе с шерстяной [материей, на которую их наносили], как будто бы они были вотканы в материю с самого начала.

Сосуды для винопития, которые использовались в округе Скифии почти 25 веков назад.

Капкан хлебосольства

С запада Кавказ граничит с Каспийским морем, а на востоке по направлению к восходу солнца к нему примыкала безграничная необозримая равнина. Значительную часть этой огромной равнины и занимали массагеты, на которых Кир задумал идти войной. На дурь, верно, надеялся.

Много было у Кира весьма важных побудительных причин для этого похода. Прежде всего, он мнил себя сверхчеловеком, а затем — уверовал в счастье, которое сопутствовало ему во всех войнах. Ведь ни один народ, на который ополчался Кир, не мог избежать своей горькой участи.

Царицей массагетов была супруга покойного царя. Звали ее Томирис. К ней-то Кир отправил послов под предлогом сватовства, желая будто бы сделать ее своей женой. Но Томирис поняла, что Кир сватается не к ней, а домогается царства массагетов, и отказала ему.

Тогда Кир, так как ему не удалось хитростью добиться цели, открыто пошел на массагетов войной. Для переправы войска царь приказал построить понтонные мосты через реку [Араке], а на судах, из которых состояли мосты, воздвигнуть башни.

Пока войско Кира было занято этими работами, Томирис велела через глашатая сказать Киру:

«Царь мидян! Отступись от своего намерения. Ведь ты не можешь знать заранее, пойдет ли тебе на благо или нет сооружение этих мостов. Оставь это, царствуй над своей державой и не завидуй тому, что мы властвуем над нашей. Но ты, конечно, не захочешь последовать этому совету, а предпочтешь действовать как угодно, но не сохранять мир. Если же ты страстно желаешь напасть на массагетов, то прекрати работы по строительству моста через реку. Переходи спокойно в нашу страну, так как мы отойдем от реки на расстояние трехдневного пути. А если ты предпочитаешь допустить нас в свою землю, то поступи так же».

После этого Кир призвал к себе персидских вельмож на совещание, изложил им дело и спросил совета, как ему поступить. Все единогласно сошлись на том, что следует ожидать Томирис с ее войсками здесь на этой земле.

Присутствующий на совещании лидиец Крез не одобрил, однако, это решение. Он высказал свое возражение в таких словах: «Царь! Я уже раньше (после того как Зевс предал меня в твои руки) обещал тебе сколь возможно отвращать всякую беду, грозящую твоему дому. Мои столь тяжкие страдания послужили мне наукой. Если ты мнишь себя бессмертным и во главе бессмертного войска, то мое мнение, пожалуй, тебе бесполезно. Если же ты признаешь, что ты только человек и царствуешь над такими же смертными людьми, то пойми прежде всего вот что: существует круговорот человеческих дел, который не допускает, чтобы одни и те же люди всегда были счастливы.

Так вот, в настоящем деле я держусь другого мнения, противоположного мнению твоих вельмож. Ведь если ты допустишь врагов в нашу собственную землю, то вот какая грозит нам опасность: потерпев поражение, ты погубишь всю свою державу. Ведь совершенно ясно, что, одолев тебя, массагеты не побегут в свою сторону, но вторгнутся в твои владения. В случае же победы над врагом твой успех, думаю, будет вовсе не так велик, как если бы ты победил массагетов в их стране и стал преследовать бегущих.

Я хочу сравнить твои преимущества и их: ведь, разбив неприятеля, ты сможешь прямым путем вторгнуться во владения Томирис. Да и, кроме того, Киру, сыну Камбиса, было бы постыдно и нестерпимо подчиниться женщине и позволить ей вторгнуться в твою страну. Так вот, по-моему, нам следует перейти реку и затем проникнуть в глубь страны, насколько враги отступят, а затем попытаться одолеть их, поступив вот как.

Как я узнал, массагетам совершенно незнакома роскошь персидского образа жизни и недоступны ее великие наслаждения. Поэтому-то нужно, думается мне, устроить в нашем стане обильное угощение для этих людей, зарезав множество баранов, и сверх того выставить огромное количество сосудов цельного (крепленого) вина и всевозможных яств. Приготовив все это, с остальным войском, кроме самой ничтожной части, снова отступить к реке. Ведь если я не обманываюсь [в своем суждении], то враги при виде такого обилия яств набросятся на них и нам представится возможность совершить великие подвиги».

Так мнения советников разошлись. Кир же отверг первое мнение и принял совет Креза.

Царь велел объявить Томирис, чтобы она отступила, так как он намерен переправиться в ее владения. И царица отступила [с войском], верная своему прежнему обещанию. Тогда Кир вверил Креза своему сыну Камбису, которого он назначил своим наследником. При этом царь настоятельно внушал сыну почитать Креза и покровительствовать ему (в случае неудачи переправы и похода в страну массагетов). С таким поручением Кир отпустил Камбиса и Креза и отправил их в Персию, а сам с войском начал переправу через реку.

После переправы через Араке уже на земле массагетов ночью Кир увидел вот какой сон. Царю представилось, что он видит старшего из сыновей Гистаспа с крыльями на плечах, осеняющим одним крылом Азию, а другим Европу. Самым старшим из сыновей Гистаспа, сына Арсама, из рода Ахеменидов был Дарий, в то время еще юноша около двадцати лет (юноша оставался в Персии как негодный еще по молодости лет к военной службе).

Пробудившись, Кир стал размышлять о смысле сновидения. Царь решил, что сон имеет важное значение. Он велел затем позвать Гистаспа и без свидетелей сказал ему: «Гистасп! Сын твой уличен в кознях против меня и моей державы. Мне это точно известно, и я скажу тебе откуда. Боги пекутся обо мне и заранее открывают мне грозящую беду. И вот теперь прошлой ночью я видел во сне старшего из твоих сыновей с крыльями на плечах, причем одним крылом он осенял Азию, а другим Европу. Во всяком случае из моего сновидения совершенно ясно, что твой сын посягает на мою жизнь. Поэтому возвращайся как можно скорее в Персию и позаботься представить твоего сына к ответу, после того как я покорю эту страну и возвращусь домой».

Кир говорил так, полагая, что Дарий имеет против него злой умысел. Однако божество этим сновидением желало лишь открыть, что царь примет смерть здесь, в стране массагетов, а его царство перейдет к Дарию. Гистасп же отвечал царю такими словами: «Царь! Лучше бы не родиться тому персу, который посягнет на твою жизнь! А если есть такой, то да погибнет он и как можно скорее! Ведь это ты из рабов сделал персов свободными и из данников другим народам — владыками всех. А если сновидение возвестило тебе, что сын мой замышляет мятеж, то я отдаю его в твои руки: поступай с ним как тебе угодно!». Такой ответ дал царю Гистасп. Затем он, переправившись через Аракс, возвратился в Персию, чтобы [в угоду Киру] схватить и держать сына под стражей. А Кир между тем проник с войском за Араке на один дневной переход и затем поступил по совету Креза.

Оставив на месте только слабосильных воинов, сам царь с лучшей частью войска снова отступил к Араксу. Тогда третья часть войска массагетов напала на оставленных Киром воинов и, несмотря на храброе сопротивление, перебила их. [После победы], увидев выставленные в стане персов яства, массагеты уселись пировать. Затем они наелись досыта, напились вина и улеглись спать. Тогда пришли персы, перебили большую часть врагов, а еще больше захватили в плен. В числе пленников был и сын царицы Томирис, предводитель массагетов, по имени Спаргапис (возможно, был назван в честь первого известного в то время реального скифского царя Спаргапифа, прапрадеда сына Томирис).

Царица Томирис, узнав об участи своего войска и сына, велела отправить вестника к Киру с такими словами: «Кровожадный Кир! Не кичись этим своим подвигом. Плодом виноградной лозы, которая и вас также лишает рассудка, когда вино бросается в голову и когда вы, персы, [напившись], начинаете извергать потоки недостойных речей,— вот этим-то зельем ты коварно и одолел моего сына, а не силой оружия в честном бою. Так вот, послушайся теперь моего доброго совета: выдай моего сына и уходи подобру-поздорову из моей земли, после того как тебе нагло удалось погубить третью часть войска массагетов. Если же ты этого не сделаешь, то клянусь тебе богом солнца (Митрой), владыкой массагетов, я действительно напою тебя кровью, как бы ты ни был ненасытен».

Кир, однако, не обратил никакого внимания на слова глашатая.

А сын царицы Томирис Спаргапис, когда хмель вышел у него из головы и он понял свое бедственное положение, попросил Кира освободить егоот оков. Лишь только царевич был освобожден и мог владеть своими руками, он умертвил себя. Так он скончался. Вот и горькое похмелье.

Расплата Кира

Томирис же, узнав, что Кир не внял ее совету, со всем своим войском напала на персов. Эта битва в 529 г. до н.э., как считал Геродот, была самой жестокой из всех битв между варварами. Сначала войска, стоя друг против друга, издали стреляли из луков. Затем, исчерпав запас стрел, они бросились врукопашную с кинжалами и копьями. Долго бились противники, и никто не желал отступать. Наконец массагеты одолели. Почти все персидское войско пало на поле битвы, погиб и сам Кир. Царствовал же он полных 29 лет.

Томирис наполнила винный мех человеческой кровью и затем велела отыскать среди павших персов тело Кира. Когда труп Кира нашли, царица велела всунуть его голову в мех. Затем, как бы издеваясь над покойным, она произнесла: «Ты все же погубил меня, хотя я осталась в живых и одолела тебя в битве, так как хитростью захватил моего сына. Поэтому-то вот теперь я, как и грозила тебе, напою тебя кровью». Из многих рассказов о кончине Кира этот Геродоту казался наиболее достоверным.

Массагеты носили одежду, подобную скифской, и вели похожий образ жизни, который затем связывали и со славянами. Сражались они на конях и в пешем строю (и так и этак). Луки, копья и боевые секиры были их оружием. Из золота и меди у них изготовлялись многие вещи. Металлические части копий, стрел и боевых секир делались из меди и бронзы, а головные уборы, пояса и перевязи украшали золотом.

Так же и коням они надевают медные панцири, как нагрудники (этих фаларей с изображением Беллерофонта, поражающего змея, найдено на землях России немало). Уздечки, удила и нащечники инкрустировали золотом. Железа и серебра у них во времена Геродота почти не было обиходе, так как этих металлов не встречалось в этой стране. Зато золота и меди там оказывалось в изобилии.

Об обычаях массагетов говорили следующее. Каждый из них берет в жены одну женщину, но живут они с этими женщинами сообща. И рассказы эллинов о [подобном] обычае скифов относили скорее к массагетам. Когда массагет почувствует влечение к какой-нибудь женщине, то вешает свой колчан на ее кибитке и затем спокойно общается с этой женщиной. [Никакого] предела для жизни человека они не устанавливают. Но если кто у них доживет до глубокой старости, то все родственники собираются и закалывают старика в жертву, а мясо варят вместе с мясом других жертвенных животных и поедают. Так умереть — для них величайшее блаженство.

Скончавшегося же от какого-нибудь недуга они не поедали, но предавали земле. При этом считается несчастьем, что покойника по его возрасту нельзя принести в жертву. Хлеба массагеты не сеяли, но жили скотоводством и рыбной ловлей (в реке Араке отмечалось чрезвычайное обилие рыбы), а также пили молоко. Единственный бог, которого они почитали, это — солнце (Митра). Солнцу они приносили в жертву коней, полагая смысл этого жертвоприношения в том, что самому быстрому богу нужно приносить в жертву самое быстрое существо на свете.

После кончины Кира царство наследовал Камбис, сын Кира и Кассанданы, дочери Фарнаспа, скончавшейся уже раньше. Кир не только сам глубоко скорбел о покойной супруге, но и всем подданным своим повелел объявить траур. Сыном этой женщины и Кира а был Камбис. Камбис уже считал ионян и эолийцев своими наследственными подданными. Поэтому, собираясь в египетский поход, он взял с собой среди прочих народностей также и этих эллинов.

Египтяне же до царствования Псамметиха считали себя древнейшим народом на свете. Когда Псамметих вступил на престол, он стал собирать сведения о том, какие люди самые древние. С тех пор египтяне полагают, что фригийцы еще древнее их самих, а сами они древнее всех остальных народов.

Псамметих, однако, собирая сведения, не нашел способа разрешить вопрос: какие же люди древнейшие на свете? Поэтому он придумал вот что. Царь велел отдать двоих новорожденных младенцев (от простых родителей) пастуху на воспитание среди стада [коз]. По приказу царя никто не должен был произносить в их присутствии ни одного слова. Младенцев поместили в отдельной пустой хижине, куда в определенное время пастух приводил коз и, напоив детей молоком, делал все прочее, что необходимо. Так поступал Псамметих и отдавал такие приказания, желая услышать, какое первое слово сорвется с уст младенцев после невнятного детского лепета.

Повеление царя было исполнено. Так пастух действовал по приказу царя в течение двух лет.

Однажды, когда он открыл дверь и вошел в хижину, оба младенца пали к его ногам и, протягивая ручонки, произносили слово «бекос» («пекарь» или «бяка»). Пастух сначала молча выслушал это слово. Когда затем при посещении младенцев для ухода за ними ему всякий раз приходилось слышать это слово, он сообщил об этом царю; а тот повелел привести младенцев пред свои царские очи. Когда же сам Псамметих также услышал это слово, то велел расспросить, какой народ и что именно называет словом «бекос», и узнал, что так они называли хлеб. Вероятное участие фригийцев в этногенезе скифов и праславян отмечают археологи и другие историки. Правда, «бякой» у россиян ныне считается все заметно отличное от хлеба. Неудачные выпечки и напитки.

Скифское винолюбие

По мнению Геродота, седьмая (после Истра-Дуная) скифская река — Герр вытекала из Борисфена (Днепра) в том месте, до которого течение Борисфена было известно. А истоки Днепра в округе гор Рип (ныне часть Валдайской возвышенности) были и тогда известны. По названию неизвестной пока реки местность именовалась Герр.

Герр была западной границей между землями кочевых и царских скифов, обычаи последних античные авторы обычно и описывали. потом впадает в Гипакирис. Восьмая река — Танаис (Дон) якобы брала начало сверху, из большого озера, и впадала в еще большее озеро под названием Меотида (Азовское море, оно и отделяло царских скифов от савроматов).

Трава, растущая в Скифской земле, из всех известных тогда трав больше всего вызывала разлитие желчи у скота. Но в целом, все важнейшие средства для жизни легко доступны скифам, включая и вино.

Вино сопровождало у скифов извечное почитание богов. Возможно, 30 – 40 веков назад.

Скифы почитали прежде всего—Гестию (Весту), затем Зевса и Гею (Гея у них считается супругой Зевса). После них—Аполлона и Афродиту Небесную, Геракла и Ареса.

Этих богов признавали все скифы, а так называемые царские скифы приносили жертвы еще и Посейдону (мореплавание того требовало). На скифском языке Гестия называлась Табити («тапити» печь,очаг), Зевс — Папей (Папий, производное от «папы»), Гея — Апи (пчела), Аполлон — Гой-то-сир, Афродита Небесная — Аргимпаса, Посейдон — Фагимасад. Эти индоевропейские имена имеют множество трактовок, но доминирующие индоиранские пояснения не могут быть признаны единственно верными.

У скифов, отлично от городов Приазовья, не в обычае воздвигать кумиры, алтари и храмы разным богам кроме Ареса.

Аресу же совершали жертвоприношения следующим образом, В каждой скифской области по округам были воздвигнуты такие святилища Аресу: горы хвороста нагромождены одна на другую на пространстве длиной и шириной почти в 3 стадии, в высоту же меньше.

Наверху устроена четырехугольная площадка; три стороны ее отвесны, а с четвертой есть доступ. От непогоды сооружение постоянно оседало, и потому приходится ежегодно наваливать сюда по полтораста возов хвороста.

На каждом таком холме был водружен древний железный меч.

Это и являлся кумир Ареса. Мечу ежегодно приносили в жертву коней и рогатый скот, и даже еще больше, чем прочим богам.

Из каждой сотни пленников обрекают в жертву и одного человека, но не тем способом, как скот, а по иному обряду. Головы пленников сначала окропляют вином, и жертвы закалываются над сосудом.

Так что вином отмечали уход обреченного в иной мир.

Обряды жертвоприношений всем иным богам и на всех празднествах у скифов были, по сути, одинаковы и совершаются вот так: жертвенное животное ставили со связанными передними ногами. Приносящий жертву, стоя сзади, тянул за конец веревки и затем повергал жертву на землю. Во время падения животного жрец взывал к богу, которому приносит жертву. Затем набрасывали петлю на шею животного и поворотом палки, всунутой в петлю, душили его. При этом огня не возжигали и не начинали посвящения или возлияния. Умели с выпивкой не торопиться.

Увеличить >>>

После того как жертва была задушена, обдирали шкуру и приступали к варке мяса. Так как в приазовской Скифии уже тогда было чрезвычайно мало леса, то для варки мяса скифы придумали вот что. Ободрав шкуру жертвенного животного, они очищали кости от мяса и затем бросали в железные или медные котлы местного изготовления (если котлы оказывались под рукой). Котлы эти были очень похожи на лесбосские (греческие) сосуды для смешения вина, но только оказывались гораздо большими. Варили и вино готовили для больших семей, что на юге в традициях и ныне.

Заложив мясо в котлы, поджигали кости и на них производили варку. Если не было котла, все мясо клали в желудки животных, подливали воды и под бурдюком поджигают кости. Кости отлично горели, а в желудках свободно кипело очищенное от костей мясо. Таким образом, жертвенные животные как бы сами себя варили. Когда мясо было готово, то приносящий жертву посвящал божеству часть трапезы, бросал обильную пищу перед собой на землю. В жертву приносили также и других домашних животных, в особенности коней.

Царские скифы свиней в жертву не приносили и вообще не хотели разводить этих животных в своей стране. Хотя многие другие жители Скифии свиноводством занимались, видя в том немалую пользу.

По рассказам древних, когда скиф убивал первого врага, то пил его кровь (буквально был кровопийцей). Головы всех убитых в бою скифские воины приносили царю. Только принесший голову врага получал свою долю добычи, а иначе — нет. Жуткие подробности есть у Геродота.

В частности, с головами врагов (но не всех, а только самых лютых) они поступали так. Сначала отпиливали черепа до бровей и вычищали. Бедняк обтягивал череп только снаружи сыромятной воловьей кожей и в таком виде пользовался чашей для пиров. Богатые же люди сперва обтягивали череп снаружи сыромятной кожей, а затем еще покрывали внутри позолотой и употребляли вместо чаши. Так скифы поступали даже с черепами своих родственников (если поссорятся с ними и когда перед судом царя один одержит верх над другим). При посещении уважаемых гостей хозяин выставлял такие черепа и напоминает гостям, что эти родственники были его врагами и что он их одолел. Такой поступок у скифов считается доблестным деянием.

Обычай дожил до времен средневековой Руси. Царь болгар Крум и его славянские князья в 811 г. пили из чаши, сделанной из черепа византийского императора Никифора. Царя печенегов Куря велел сделать такую чашу из черепа побежденного Святослава в 972 г. уже нашей эры Подобное можно было встретить и у других народов.

Раз в год каждый скифский правитель в своем округе (погусе, номе) приготовлял большой сосуд для смешения вина. Из этого сосуда пили только те, кто убил врага. Те же, кому не довелось за год убить врага, не могли пить вина из этого сосуда, а должны сидеть в стороне, как опозоренные. Для скифов это оказывалось постыднее всего. Напротив, всем тем, кто умертвил много врагов, подносили по два кубка, и те выпивали их разом.

Эта традиция у низовий Дона существовала 25 веков назад. Она сохранилась и до русских княжеских пиров. Отразилась и в русских былинах.

У скифов было много волхвов-предсказателей. Гадали они с помощью множества ивовых прутьев следующим образом. Приносили огромные связки прутьев и клали на землю. Затем развязывали пучки и каждый прут один за другим раскладывали в ряд — затем изрекали предсказания. Гадатели вновь и вновь собирали прутья по одному и опять складывали (пасьянс из прутьев). Этот способ гадания у них был унаследован от предков. Подобный обряд был затем известен и в Древнем Риме.

Славились «энареи» — женоподобные мужчины, говорившие, что искусство гадания даровано им Афродитой. Гадали они при помощи липовой мочалы. Мочалу эту разрезали на три части и полоски наматывали вокруг пальцев, а затем вновь распускали и при этом произносили предсказания (типа нынешних – на какую букву, брюнетка или блондин).

Когда царя скифов поражал недуг, он велел приводить к себе троих наиболее уважаемых предсказателей. Они и гадали. Обычно предсказание изрекали приблизительно в таком роде: кто-то из жителей (называя его по имени) принес-де ложную клятву богами царского очага (если скифы желали принести особо священную клятву, то обычно торжественно клялись богами царского очага, прежде всего Табити).

Обвиненного в ложной клятве тотчас хватали и приводили к царю. Предсказатели уличали его в том, что именно он ложно поклялся богами царского очага и что из-за этого-де царь занемог. Обвиняемый с негодованием отрицал вину, как и любой на его месте. Если он продолжал отпираться, то царь велел призвать еще предсказателей в двойном числе. Если и они после гадания признают вину оговоренного, то этому человеку сразу же отрубали голову, а его имущество по жребию достается первым прорицателям. Напротив, в случае оправдания обвиняемого вторыми прорицателями вызывают все новых и новых прорицателей.

Если же большинство волхвов все-таки вынесет оправдательный приговор, то первых прорицателей самих присуждают к смерти. Род казни прорицателей был следующий. На запряженный быками воз наваливают доверху хвороста. Прорицателей со связанными ногами и скрученными за спиной руками запихивали в кучу хвороста. Хворост поджигали, затем пугали и погоняли быков. Нередко вместе с прорицателями в огне гибли также и быки. Но все же, когда дышло обгорало, быкам иногда удавалось спастись, получив ожоги. Упомянутым способом прорицателей сжигали и за другие проступки, называя их лжепророками. Царь не щадил даже и детей казненных — всех сыновей казнил, дочерям же не причинял зла.

Клятвы о дружбе и похороны

Все договоры о дружбе, освященные клятвой, у скифов совершались так. В большую глиняную чашу наливали вино, смешанное с кровью участников договора (для этого делали укол шилом на коже или маленький надрез ножом). Затем в чашу погружали меч, стрелы, секиру и копье. После этого обряда произносили длинные заклинания, а затем как сами участники договора, так и наиболее уважаемые из присутствующих пили из чаши-чана.

Эта скифская традиция тоже позже имела немало аналогов.

Гробницы царей скифов находились в Геррах (до которых Борисфен был еще судоходен). Когда у скифов умирал царь, то там вырывали большую четырехугольную яму. Приготовив яму, тело поднимали на телегу, покрывали воском (занимались пчеловодством); потом разрезали желудок покойного; очищают его и наполняют толченым кипером, благовониями, семенами селерея и аниса. Анисовые напитки долго славились на наших землях.

Забальзамированное тело возили на телеге по большой округе. Жители каждой области, куда привозили тело царя, при этом поступали так же, как и царские скифы. Они отрезали кусок своего уха, обстригали в кружок волосы на голове, делали кругом надрез на руке, расцарапывали лоб и нос и прокалывали левую руку стрелами. Подобное отмечалось и погребальных обрядах средневековых славян.

Затем покойника везли на повозке в другую область его царства. Сопровождали тело те, к кому оно было привезено раньше. После объезда всех областей процессия снова прибывала в Герры к племенам, живущим в самых отдаленных пределах страны, и к царским могилам. Там тело на соломенных подстилках опускали в могилу, по обеим сторонам втыкали в землю копья, а сверху настилают доски и покрывают их камышовыми циновками. В остальном обширном пространстве могилы погребали одну из наложниц царя, предварительно задушив ее (подобное было в обрядах средневековых русов),

а также виночерпия, повара, конюха, телохранителя, вестника, коней, первенцев всяких других домашних животных, а также клали золотые чаши (серебряных и медных сосудов скифы для этого вовсе не употребляли). После этого, все вместе насыпали над могилой большой холм (средневековые новгородцы обходились сравнительно небольшими сопками), причем старалисмь сделать его как можно выше.

Увеличить >>>

Виды сосудов на землях Скифии около 4 тысяч лет назад

Спустя год они завершали погребальный обряд: из остальных слуг покойного царя выбирали самых усердных (все они из коренных скифы: ведь всякий, кому царь приказывал, должен был ему служить; купленных же за деньги рабов у царя не было).

Во имя царя умерщвлялось 50 человек из слуг удушением (а также 50 самых красивых коней), извлекали из трупов внутренности, чрево очищали и наполняли отрубями, а затем зашивали. Потом на двух деревянных стойках укрепляли половину колесного обода выпуклостью вниз, а другую половину — на двух других столбах. Таким образом вколачивалось много деревянных стоек и ободьев; затем, проткнув лошадей толстыми кольями во всю длину туловища до самой шеи, поднимали на ободья. На передних ободьях держались головы лошадей, а задние подпирают животы у бедер. Передние и задние ноги коней свешивались вниз, не доставая до земли. Потом коням надевали уздечки с удилами, натягивали уздечки и привязывали их к колышкам. Всех 50 умерщвленных юношей сажали на коней следующим образом: в тело каждого втыкали вдоль спинного хребта прямой кол до самой шеи. Торчащий из тела нижний конец кола вставляли в отверстие, просверленное в другом коле, проткнутом сквозь туловище коня. Поставив вокруг могилы таких всадников, скифы уходили. Так скифы погребали своих царей и формировали их дружину. Жутко. Но было, как доказывают археологи и этнографы.

Когда же умирали все прочие скифы, то ближайшие родственники клали тело на повозку и возили по всей округе к друзьям. Все друзья принимали процессию и устраивали сопровождающим угощение, причем подносили и покойнику отведать тех же яств, что и остальным. Простых людей возили таким образом по округе сорок дней, а затем предавали погребению (отсюда пошли и христианские «сороковины»).

После похорон скифы очищали себя следующим образом: сперва умащали и затем промывают голову, а тело [очищали паровой баней], поступая так: устанавливали три жерди, верхними концами наклоненные друг к другу, и обтягивали их затем шерстяным войлоком; потом стягивали войлок как можно плотнее и бросали в чан, поставленный посреди палатки, раскаленные докрасна камни. Подобные камни упоминаются при посещении апостолом Андреем земель славян у Ильменя, в арабских описаниях быта славян и т.д.

В Скифской земле произрастала конопля — растение, очень похожее на лен, но гораздо толще и крупнее. Этим конопля значительно превосходила лен. Ее там разводили для тканей, но встречалась и дикорастущая конопля. Фракийцы тоже изготовляли из конопли одежды, настолько похожие на льняные, что человек, не особенно хорошо разбиравшийся, даже не отличал — льняные ли они или из конопли. А кто никогда не видел конопляной ткани, тот принимал ее за льняную.

Но, к сожалению, скифы использовали коноплю и как ритуальный наркотик. Взяв конопляное семя, скифы подлезали под войлочную палатку и затем бросали семена на раскаленные камни. От этого поднимался такой сильный дым и пар, что никакая эллинская паровая баня не могла сравнится с такой баней. Наслаждаясь ею, скифы громко вопили от удовольствия. Это парение служило им вместо бани, так как водой они вовсе якобы не мылись.

Скифские женщины растирали на шероховатом камне куски кипариса, кедра и ладана, подливая воды. Затем полученным от растирания тестом обмазывали все свое тело и лицо. От этого тело приобретало приятный запах, а когда на следующий день смывали намазанный слой, оно становится даже чистым и блестит. Как можно смывать без воды мазь, Геродот так и не уточнил.

Купалия Анахарсиса

Скифы, как и другие народы, упорно избегали чужеземных обычаев, притом они сторонились не только обычаев прочих народов, но особенно эллинских. Это ясно показала судьба Анахарсиса и потом царя Скила. Анахарсис повидал много стран и выказал там свою великую мудрость. На обратном пути в скифские пределы ему пришлось, плывя через Геллеспонт, пристать к Кизику.

Кизикенцы в это время как раз торжественно справляли праздник Матери Богов (Кибелы, Купалы). Анахарсис дал богине обет-клятву: если он возвратится домой здравым и невредимым, то принесет ей жертву по обряду, какой он видел именно у кизикенцев, и учредит в ее честь всенощное празднество. Понятно, «летнюю купалию».

Анахарсис сделал немало высказываний, важных для истории экономической мысли. Его условно можно отнести к первым маржиналистам. Он – в частности — сказал, что виноградная лоза приносит три кисти: первую – удовольствия, вторую – опьянения, третью – отвращения, что соответствует представлениям о предельной полезности продуктов.На вопрос как можно не сделаться пьяницей, он сказал: «если иметь перед глазами безобразия пьяных».

Оскорбленный юношей на пиршестве, сказал – «Юноша, если ты в молодости не переносишь вина, то в старости будешь пить воду».Вернувшись в Скифию, Анахарсис тайно отправился в так называемую Гилею (эта местность лежала у ристалища Ахилла, голубоглазого царя Скифии, и вся была покрыта густым лесом разной породы деревьев).

Анахарсис отправился туда и совершил полностью обряд празднества, как ему пришлось видеть в Кизике. При этом Анахарсис навесил на себя маленькие изображения богини и бил в тимпаны. Явно следовал и культу Мистис и Диониса.

Какой-то скиф подглядел за совершением этих обрядов и донес царю Савлию. Царь сам прибыл на место и, как только увидел, что Анахарсис справляет этот преступный для скифской морали праздник, убил его стрелой из лука.

И во времена Геродота скифы на вопрос об Анахарсисе отвечали, что не знают (и знать не хотят) его, и это потому, что он побывал в Элладе и перенял чужеземные обычаи. Гибель Анахарсиса относят примерно к 545 г. до н.э.

Анахарсис, как Геродот узнал от Тимна, опекуна престолонаследника Ариапифа, был дядей по отцу скифского царя Иданфирса, сыном Гнура (Хряка), внуком Лика и правнуком Спагапифа.

Если Анахарсис действительно происходил из этого царского дома, то умертвил его родной брат. Ведь Иданфирс был сыном Савлия, а Савлий и был убийцей Анахарсиса.

Был о скифском знахаре у пелопоннесцев и другой рассказ. Анахарсиса якобы отправил в Элладу скифский царь в ученье к эллинам.

По возвращении на родину Анахарсис сказал царю, что все эллины, кроме лакедемонян (спартанцев), стараются все узнать и стать мудрыми. Однако только с лакедемонянами можно вести разумную беседу.

Рассказ этот, впрочем, по мнению Геродота — вздорная выдумка самих эллинов; во всяком случае Анахарсис погиб, как рассказано выше.

Так несчастливо окончил свою жизнь человек за то, что принял чужеземные обычаи и общался с эллинами. И выпивками не увлекался.

Вакханалии Скила

Много лет спустя Скилу, сыну Ариапифа, пришлось испытать подобную же участь. Со временем у Ариапифа, царя скифов, кроме других детей, был еще сын Скил. Он родился от матери-истриянки (у низовий Дуная), а вовсе не от скифской женщины. Мать научила его говорить и писать по-эллински. Впоследствии через некоторое время Ариапифа коварно умертвил Спаргапиф, царя агафирсов, и престол по наследству перешел к Скилу вместе с одной из жен покойного отца, по имени Опия. Это была скифская женщина, от Ариапифа у нее был сын Орик.

Царствуя над скифами, Скил вовсе не любил образа жизни этого народа. В силу полученного им воспитания царь был гораздо более склонен к эллинским обычаям и поступал, например, так.

Когда царю приходилось вступать с войском в пределы города борисфенитов (эти борисфениты сами себя называют милетянами, Березань у низовий Борисфена-Днепра), он оставлял свиту перед городскими воротами, а сам один входил в город и приказывал запирать городские ворота. Затем Скил снимал свое скифское платье и облачался в эллинскую одежду.

В этом наряде царь ходил по рыночной площади без телохранителей и других спутников (ворота же охранялись, чтобы никто из скифов не увидел царя в таком наряде). Царь же не только придерживался эллинских обычаев, но даже совершал жертвоприношения по обрядам эллинов. Месяц или даже больше он оставался в городе, а затем вновь надевал скифскую одежду и покидал город.

Такие посещения повторялись неоднократно, и Скил даже построил себе дом в Борисфене и поселил там жену, местную уроженку. Печальная участь, однако, была суждена царю. Он пожелал принять посвящение в тайнства Диониса Вакха.

И вот, когда предстояло приступить к таинствам, явилось великое знамение. Был у царя в городе борисфенитов большой роскошный дворец, обнесенный стеною. Кругом стояли беломраморные_сфинксы и грифоны. На этот-то дворец бог обрушил свой перун (молнию), и все прекрасные хоромы погибли. Тем не менее, Скил совершил обряд посвящения.

Скифы осуждали эллинов за вакхические исступления, хотя сами винопитием увлекались. По словам скифов, не могло существовать божество, которое делает людей безумными.

Когда царь, наконец, принял посвящение в таинства Вакха, какой-то борисфенит, обращаясь к скифам, насмешливо заметил: «Вот вы, скифы, смеетесь над нами за то, что мы совершаем служение Вакху и нас охватывает в это время божественное исступление. А теперь и ваш царь охвачен этим богом: он не только свершает таинства Вакха, но и безумствует, как одержимый божеством. Если вы не верите, то идите за мной и я вам покажу это!».

Скифские бояре последовали за борисфенитом. Он тайно провел их на городскую стену и посадил на башню. При виде Скила, проходившего мимо с толпой вакхантов в вакхическом исступлении, скифы пришли в страшное негодование. Спустившись с башни, они рассказали затем всему войску о виденном.

После этого по возвращении Скила домой скифы подняли против него восстание и провозгласили царем Октамасада, сына дочери Терея. Когда Скил узнал о восстании и о причине его, то бежал во Фракию. Октамасад же, услышав об этом, выступил походом на фракийцев.

На Истре его встретили фракийцы. Войска готовились уже вступить в сражение, когда Ситалк послал к Октамасаду сказать следующее: «Зачем нам нападать друг на друга: ведь ты сын моей сестры, у тебя в руках мой брат. Отдай мне его, а я выдам тебе твоего Скила, но не будем подвергать взаимной опасности наши войска!». Это предложение Ситалк велел передать через глашатая. Так как у Октамасада действительно нашел убежище брат Ситалка, Октамасад принял предложение и выдал Ситалку своего дядю по матери, а взамен получил брата Скила. Ситалк принял своего брата и удалился с войском, а Октамасад велел тут же отрубить голову Скилу.

События относят примерно к 460 г. до н.э.

Так крепко скифы держались своих обычаев и такой суровой каре они подвергали тех, кто заимствовал чужие.

Дом – полная и великая чаша

Численность населения у скифов Геродот не мог определить точно, так как получил об этом весьма различные сведения. Действительно, согласно одним сообщениям, скифы были очень многочисленны, а по другим— коренных скифов, собственно говоря, оказывалось очень мало. Местные жители, однако, указывали между реками Борисфеном (Днепром) и Гипанисом (Бугом или Кубанью) местность под названием Эксампей (Эко, сам пей ! – славянизм, более понятных созвучий нет). Там был источник горькой воды; вода эта текла в Гипанис и делала воду этой реки негодной для питья.

В этой местности стоял огромный медный сосуд величиной, пожалуй, в шесть раз больше сосуда для смешения вина, который Павсаний велел посвятить богам и поставить у входа из проливов в Понт (Черное море). Котел-чаша свободно вмещает 600 амфор, а толщина этого скифского сосуда была шесть пальцев.

По словам местных жителей, сделан он был из наконечников стрел. Один скифский царь, по имени Ариант, пожелал около 650 г. до н.э. узнать численность скифов. Приказал для этого всем скифам принести по одному наконечнику стрелы и каждому, кто не послушается, грозил смертью.

Тогда скифы принесли такое множество наконечников, что царь решил воздвигнуть из них себе памятник: он повелел изготовить из наконечников этот медный сосуд и выставить в Эксампее.

Ученые подсчитали, что наконечники стрел царю принесли от 6 до 13 млн. человек. А в скале у реки Тираса (Днестра) местные жители показывают якобы отпечаток ступни Геракла, похожий на след человеческой ноги длиной в 2 локтя. Таков этот след. Геракл признавался одним из родоначальников скифов.

Наливать и пить по-скифски

С умением скифов пить крепкое вино связан такой эпизод 491 г. до н.э.

Спартанский царь Клеомен, общаясь со скифами, научился пить неразбавленное вино и от этого впал в безумие. После вторжения Дария 1 в их страну скифы вознамерились отомстить царю. Они отправили в Спарту послов и заключили союз с лакедемонянами.

При этом было решено, что сами скифы сделают попытку вторгнуться в Мидию вдоль течения реки Фасиса (Риони), в то время как спартанцы из Эфеса направятся внутрь [персидской] страны на соединение со скифами.

Клеомен же, когда скифы прибыли [в Спарту] для переговоров, слишком часто общался со скифами; общаясь же с ними больше, чем подобало, он научился у них пить неразбавленное вино.

От этого-то, как думают, спартанский царь и впал в безумие. С тех пор спартанцы, когда хотят выпить слишком хмельного вина, говорили: «Наливай по-скифски».

Так рассказывают спартанцы о Клеомене. Этот эпизод был почти общеизвестен в античности, затем неоднократно обыгрывался в русской литературе, включая и произведения А.С.Пушкина.

Юбилеи Диониса в Гелоне

Одним из интересных народов античной Скифии были будины, контролировавшие земли между Средними Днепром и Доном.

Геродот указывал, что будины—большое и многочисленное племя; у всех их светло-голубые глаза и рыжие волосы. В их земле находился деревянный город под названием Гелон. Каждая сторона городской стены была длиной в 30 стадий. Городская стена строилась высокая и вся деревянная. Из дерева были построены также дома и святилища. Там находились и святилища эллинских богов со статуями, алтарями и храмовыми зданиями из дерева, сооруженными по эллинскому образцу. Каждые три года будины справляли празднество в честь Диониса и приходили в вакхическое исступление. Отмечали праздник в Гелоне. Трехлетние юбилеи античности сродни пятилетним юбилеям наших времен. И отмечались эти юбилеи 27 – 25 веков назад.

Жители Гелона издревле были эллинами. После изгнания из торговых поселений Причерноморья они осели среди будинов. Говорили они частью на скифском языке, а частично на эллинском. Однако у будинов был другой язык, чем у гелонов, образом жизни они также отличались. Будины—коренные жители страны—считались кочевниками. Это—единственная народность в Скифии, которая питалась сосновыми шишками (допускают – кедровыми орехами).

Гелоны же, напротив, занимались земледелием, садоводством и ели хлеб. По внешнему виду и цвету кожи они вовсе не походили на будинов. Впрочем, эллины и будинов звали гелонами, хотя и неправильно.

Вся земля будинов была покрыта густыми лесами разной породы. Среди лесной чащи указывалось огромное озеро, окруженное болотами и зарослями тростника. В этом озере ловили выдру, бобров и других зверей с четырехугольной мордой (лосей ?). Мехом этих зверей будины оторачивали свои шубы, а яички бобров применяли как лечебное средство против болезней матки. Среди регионов, где ищут подобное озеро будинов, фигурирует и Приильменье.

Увеличить >>>

Украшения женщин Скифии 4 – 5 тысяч лет назад

Пиры Замолксиса

Скиф-фракиец Салмоксис (Замолксис), получивший образование у самого Пифагора, велел устроить обеденный покой для мужчин, куда приглашал на угощение знатнейших горожан. При этом он доказывал друзьям, что ни сам он, ни они — его гости и даже их отдаленные потомки никогда не умрут, но перейдут в такую обитель, где их ожидает вечная жизнь и блаженство. Между тем, устраивая упомянутые угощения с такими речами, Салмоксис велел соорудить для себя подземный покой (скит). Когда этот покой был готов, Салмоксис исчез из среды фракийцев, спустился в подземелье и там жил три года. Фракийцы же страстно тосковали по нем и оплакивали как умершего. На четвертый год, однако, Салмоксис вновь явился фракийцам, и те, таким образом, уверовали в его учение. Замолксиса нередко включали в число скифских мудрецов.

Один ли Замолксис обитал в скиту или, как Орфей, скитался в поисках своей Эвридики, ныне никому неведомо. Но история скифского виноделия и винопития – абсолютная реальность. Амфор со следами импортного (да и местного) вина археологи находят все больше и больше.

Все эти события, связанные с историей отечественного виноделия, происходили около 25 и нередко более веков назад. И из этой объективной истории столь яркие страницы никому не вырвать. Особенно в условиях информационного общества.

А реконструкции археологами и антропологами облика «скифянок» как бы напоминают облик Ариадны, ставшей последней спутницей Диониса в земной жизни.

Скифский царь Атей около 340 г. до н.э. воевал с македонским царем Филиппом – отцом знаменитого Александра. Проиграл. Отдал по 20 тысяч юношей и женщин, добрых коней. И именно с тех пор начинает свои завоевания Александр Македонский. Многие древние источники утверждают, что выходцы из Скифии составляли заметную часть македонской армии. Правда, скифских наемников хватало и в войсках противников Александра.

Македонский увлекался винопитием. И доказывал, что именно он – сын бога виноделия Диониса. Македонская армия от Египта к Средней Азии, затем к Индии и Вавилону как бы повторяла путь Диониса, которому продолжали отмечать «трехлетние юбилеи» в скифских городах. Следов культа Диониса немало в Приазовье.

По одним данным, Македонский у Танаиса (Дона) побывал лично. По другим – посылал сюда послов. И без пиров переговоры не обходились. По эпосу, Македонский подтвердил право на владение землями от Каспия до Балтики славянский царей Асана (указывают на округу Азовского моря, Асгард и асов скандинавского эпоса), Великосана (Велицеград в эпосе?) и Авесхана (связывают с культом Авесты). Птолемей указывал священный «алтарь Александра» у гор Рип (в главе «Не питьем единым» о них подробнее).

Кому-то обилие фактов о связях Македонского со Скифией – смертельный удар их мировоззренческим позициям. В реальной истории – это реальные и славные для отечественной государственности страницы.

Ныне на Украине все более популярно имя скифского царя Скилура, правившего в округе Крыма почти 22 века назад. Греция тогда позиции в античном мире теряла. Рим еще империей не стал. Скилур явно был среди ведущих политиков мировой истории того времени.

Перед смертью пригласил десятки своих сыновей (иногда указывают около 80) и предложил сломать веник (или связку дротиков – небольших копий). И завещал всегда держаться вместе. Это как бы и завещание народам на землях Скифии Великой.

Царь чеканил свои монеты, на которые можно было приобрести и амфоры южного вина. Не так крепкого, но престижного и модного. Как и ныне.

Увеличить >>>

Увеличить >>>

Монеты скифского царя Скилура (словообразование типа Скила и Ахилла) в округе Крыма около 22 веков назад (увеличено)

И еще раз — за всеми справками порекомендуем обращаться к поисковым системам Интернета. По всем датам, именам и деталям упоминаемых событий. Хотя, конечно, можно вести историю отечественного виноделия от «веселия на Руси есть питии» средневековых времен князя Владимира или … Но это уже иная история.