|
|
Петр Золин
|
|
Академики Валентин Лаврентьевич Янин. Зализняк Андрей Анатольевич
http://www.nkj.ru:8080/10/0501/10501040.html
0136.jpg (16 КБ, MIME-тип: image/jpeg) http://ru.wikipedia.org/wiki/...%D0%B5:0136.jpg
С академиком В.Л.Яниным мне посчастливилось неоднократно разговаривать не только по телефону. А вот с А.А.Зализняком лично встретиться пока не удалось. Но две беседы (именно по телефону) были хотя бы в четверть часа. Разговор шел о том, почему А.А.Зализняк не учитывает индоевропейские обозначения многих топонимов Восточноевропейской равнины в античности при своих построениях исхода из индоевропейства праславянства и новгородских словен. Вразумительного ответа, к сожалению, не получил. Кроме намеков на то, что в любом случае последнее слово будет за «нами» – профессиональными лингвистами. Однако на любого профессионального лингвиста всегда найдется не менее профессионал со своей достаточно убедительной контр-версией.
Мне довелось обсуждать проблемы славянского глоттогенеза с академиком Олегом Николаевичем Трубачевым, докторами филологических наук Александрой Васильевной Суперанской, Сергеем Николаевичем Азбелевым и рядом других. Всем им благодарен за встречи и замечания. В итоге все же более солидарен с версией О.Н.Трубачева об исходе протославян в 3 тыс. до н.э. из округи Дуная. Очень кратко свою концепцию Олег Николаевич выразил – к примеру - так (сноски уточнять по публикации).
«Праколыбель" балтов (с ними нередко связывают начальных славян) не извечно находилась где-то в районе Верхнего Поднепровья или бассейна Немана [68], и вот почему. Уже довольно давно обратили внимание на связь балтийской ономастической номенклатуры с древней индоевропейской ономастикой Балкан. Эти изоглоссы особенно охватывают восточную - дако-фракийскую часть Балкан, но касаются в ряде случаев и западной - иллирийской части Балканского п-ова. Ср. фрак. Serme - литов. Sermas, названия рек, фрак. Kerses - др.-прусск. Kerse, названия лиц [69, с. 93, 100]; фрак. Edessa, название города, - балт. Ведоса, верхнеднепровский гидроним, фрак. Zaldapa - литов. Zeltupe и др. [70]. Из апеллативной лексики следует упомянуть близость рум. doina (автохтонный балканский элемент) - литов. daina "песня" [71]. Особенно важны для ранней датировки малоазиатско-фракийские соответствия балтийским именам, ср. выразительное фрак. Prousa, название города в Вифинии - балт. Prus-, этноним [72]. Малоазиатско-фракийско-балтийские соответствия могут быть умножены, причем за счет таких существенных, как Kaunos, город в Карии,- литов. Kaunas [10], Priene, город в Карии, - литов. Prienai, Sinope, город на берегу Черного моря, - литов. Sampe < *San-upe, название озера. Затронутые фракийские формы охватывают не только Троаду, Вифинию, но и Карию. Распространение фракийского элемента в западной и северной части Малой Азии относится к весьма раннему времени (вероятно, II тыс. до н. э.), поэтому можно согласиться с мнением относительно времени соответствующих территориальных контактов балтийских и фракийских племен - примерно III тыс. до н. э. [69, с. 100]. Нас не может не заинтересовать указание, что славянский в этих контактах не участвует [69, с. 100].
Раннюю близость ареала балтов к Балканам позволяют локализовать разыскания, установившие присутствие балтийских элементов к югу от Припяти, включая случаи, в которых даже трудно различить непосредственное участие балтийского или балкано-индоевропейского - гидронимы Церем, Церемский, Саремский < *serma- [75, c. 284]. Западнобалканские (иллирийские) элементы необходимо также учитывать (особенно в Прикарпатье, на верхнем Днестре), как и их связи с балтийским [75, c. 276 и сл.; 76].
Олег Николаевич Трубачев (1930 – 2002)
Когда появился праславянский язык?
Решить или во всяком случае поставить вопрос, когда появился праславянский язык, наиболее склонны были те лингвисты, которые связывали его появление с выделением из балто-славянского единства, приурочивая это событие к кануну новой эры или за несколько столетий до него (так - Лямпрехт, см. [33], а также Лер-Сплавинский, Фасмер). В настоящее время отмечается объективная тенденция углубления датировок истории древних индоевропейских диалектов, и это касается славянского как одного из индоевропейских диалектов. Однако вопрос сейчас не в том, что древняя история праславянского может измеряться масштабами II и III тыс. до н. э., а в том, что мы в принципе затрудняемся даже условно датировать "появление" или "выделение" праславянского или праславянских диалектов из индоевропейского именно ввиду собственных непрерывных индоевропейских истоков славянского. Последнее убеждение согласуется с указанием Мейе о том, что славянский - это индоевропейский язык архаического типа, словарь и грамматика которого не испытали потрясений в отличие, например, от греческого (словаря) [14, с. 14, 38, 395].
Славяне и Центральная Европа (балты не участвуют)
Для древнейшей поры, условно - эпохи упомянутых балто-балканских контактов, видимо, надо говорить о преимущественно западных связях славян, в отличие от балтов. Из них древнее других ориентация праславян на связи с праиталийскими племенами. Эти связи в лексике, семантике и словообразовании отражают несложное хозяйство и общие моменты условий жизни и среды обитания на стадии раннепраязыкового развития без признаков заметного превосходства партнера или четкого одностороннего заимствования. Ср. соответствия лат. hospes - слав. *gospodь, favere - *goveti (общество, обычаи), struere (*stroi-u-?) - *strojiti (домохозяйство), paludes - *pola voda (среда обитания) [11], po-mum "плод, фрукт" < *ро-emom "снятое, сорванное" - *роjьmо (русск. поймо "горсть; сколько колоса жнея забирает в одну руку", Даль), сельское хозяйство. В этих отношениях, как правило, не участвуют балты, собственные отношения которых к италийскому (латинскому) характеризуются такими признаками, как полигенез, совпадение явлений, т.е. отсутствие непосредственных контактов [88], несмотря на наличие отдельных (более поздних?) культурных заимствований вроде литов. auksas "золото", если из италийского *ausom [23, с. 8], так и не ставшего общебалтийским термином. Более позднему времени, видимо, эпохе развитой металлургии, принадлежат западные контакты праславян, охватывающие не только италийцев, но и германцев, обозначаемые понятием центрально-европейского культурного района [79, с. 331 и cл.]. Ср. праслав. *esteja (: герм.), *vygnь (: герм., кельт.), *gъrnъ (: итал.), *kladivo (: итал.), *mоltъ (: итал.). Эти фрагменты германо-славянских отношений, возможно, древнее (и сохранились хуже) тех более известных германо- славянских языковых отношений, которые представлены большим числом слов (германизмов в славянской лексике) и отражают эпоху после проведения германского передвижения согласных, а в плане этнической истории - симбиоз (тесное сосуществование) германцев и славян, принимаемый некоторыми учеными для пшеворской археологической культуры [80, c. 71, 74]. Но этому предшествовали другие контакты славян на других территориях. И здесь бы неплохо приводить славяно-доностратические соответствия (П.З.), которые могут принципиально менять картину всего глоттогенеза.
Славяне и иллирийцы
II тыс. до н. э. застает италиков на пути из Центральной Европы на юг (вот почему нам трудно согласиться с отождествлением италиков с носителями лужицкой культуры и с утверждением, что в XII в. до ы. э. именно италики с западными балтами генерировали праславян). В южном направлении двигаются около этого времени и иллирийцы, не сразу превратившиеся в "балканских" индоевропейцев. Я в основном принимаю теорию о древнем пребывании иллирийцев к югу от Балтийского моря [81, 82, с. 169] и считаю, что она еще может быть плодотворно использована [12]. Вполне возможно, что иллирийцы прошли через земли славян на юг, а славяне, в свою очередь, распространяясь на север, находили остатки иллирийцев или остатки их ономастики. Это дает нам право говорить об иллирийско-славянских отношениях. Иначе трудно объяснить несколько собственных имен: Doksy, местное название в Чехии, ср. Daksa, остров в Адриатическом море, и глоссу daksa thalassa. 'Epeirotai (Гесихий) [84] [13], Дукля, перевал в Карпатах, ср. Дукльа в Черногории, Doklea (Птолемей) [75, с. 282], наконец, гапакс ранней польской истории - Licicaviki, название, приписываемое славянскому племени, но объяснимое только как иллир. *Liccavici, ср. иллирийские личные имена Liccavus, Liccavius и местное название Lika в Югославии [84]. На основании названия местного ветра, дующего в Апулии, - Atabulus (Сенека), ср. иллир. *bul-, burion "жилье", сюда же 'Ataburia, (Zeus) 'Ataburios, реконструируется иллир. *ata-bulas, аналитический препозитивный аблатив "от/из дома", ср. параллельное слав., др.-русск. от рода Рускаго (Ипат. лет., л. 13), наряду с постпозитивной конструкцией аблатива и.-е. *ulkuo-at "от волка". Здесь представлена иллирийско-славянская изоглосса, ценная ввиду неизвестности иллирийской именной флексии [84].
Кентумные элементы в праславянском
Кроме ранних италийско-славянских связей, участия в общих инновациях центральноевропейского культурного района и других изоглоссах (например, иллирийско-славянских), именно в Центральной Европе праславянский язык обогатился рядом кентумных элементов лексики, носящих бесспорно культурный характер [86-87]. Ответственность за них несут, видимо, в значительной степени контакты с кельтами. Так, праслав. *korva, название домашнего животного, восходит, видимо, через стадию *karava [14] к форме, близкой кельт. car(a)vos "олень", исконнославянское слово ожидалось бы в форме *sorva, с правильным сатемным рефлексом и.-е. k' [4, с. 18-19], который в славянском есть в форме *sьrna, обозначающей дикое животное, что придает эпизоду с *korva культурное звучание. Праславянский передал, видимо, далее, свое *karava или *korva вместе с его акутовой интонацией балтийскому (литов. karve), в котором это слово выглядит тоже изолированно.
Балты на Янтарном пути
Что касается балтов, то их контакт с Центральной Европой или даже скорее - с ее излучениями, не первичен, он начинается, видимо, с того, впрочем, достаточно раннего времени, когда балты попали в зону Янтарного пути, в низовьях Вислы. Только условно можно датировать их обоснование здесь II тыс. до н. э., не раньше, но и едва ли позже, потому что этрусск. 'arimos "обезьяна" могло попасть в восточнобалтийский диалект (лтш. erms "обезьяна"), очевидно, до глубокой перестройки самого балтийского языкового ареала и до упадка Этрурии уже в I тыс. до н. э. Прибалтика всегда сохраняла значение периферии, но благодаря Янтарному пути по Висле двусторонние связи с Адриатикой и Северной Италией фрагментарно проявлялись и могут еще вскрываться сейчас. Любопытный пример - предлагаемое здесь новое прочтение лигурийского названия реки По в Северной Италии - Bodincus, которое приводит Плиний, сообщая также его апеллятивное значение: ... Ligurum quidem lingua amnem ipsum (scil. - Padum) Bodincum vocari, quod significet fundo carentem, cui argumento adest oppidum iuxta Industria vetusto nomine Bodincomagum, ubi praecipua altitudo incipit (C. Plinius Sec. Nat. hist. III, 16, ed. C. Mayhoff). Таким образом, Bodincus или Bodinco- значило по-лигурийски "fundo carens, бездонный" и может быть восстановлено по снятии вероятных кельтских (лепонтских) наслоений как *bo-dicno-/*bo-digno- < *bo-dugno- "бездонный, без дна", что довольно точно соответствует литов. be dugno "без дна", bedignis "бездна", также в гидронимии - Bedugne, Bedugnis и позволяет внести корректив в известную географию балт. be(z), слав. bez (и индо-иран. параллели).
По долине Вислы к балтам распространлись и изоглоссы древнеевропейской гидронимии, обрывающиеся к западу (- лакуна между Одером и Вислой). Краэ отмечает добалтийский характер древнеевропейской гидронимии [89], и, я думаю, этот тезис сохраняет свое значение, имея в виду не столько додиалектный, сколько наддиалектный статус этой гидронимии (выработка различными контактирующими индоевропейскими диалектами общего гидронимического фонда). В. П. Шмид плодотворно расширил понятие "древнеевропейской" гидронимии до объема индоевропейской, но он допускает явное преувеличение, стремясь в своих последних работах утвердить идею ее центра в балтийском и даже выдвигая балтоцентристскую модель всего индоевропейского [90] [15]; [91; 93, c. 11; 94] [16]. Однако кучность "древнеевропейских" гидронимов на балтийской языковой территории допускает другое объяснение в духе уже изложенного нами ранее. Балтийский (исторически) - не центр древнеевропейской гидронимии (В. П. Шмид: "Ausstlahlungszentrum"), а фиксированная вспышка в зоне экспансии балтов на восток, куда они распространялись, унося с собой и размноженные древнеевропейские гидронимы.
Сближение балтов и славян
Лишь после самостоятельных ранних миграций балтов и славян стало намечаться их последующее сближение (ср. установленный факт наличия в балтийском раннепраславянских заимствований до окончательного проведения славянской ассибиляции и.е. k' > *c > *s, например, литов. stirna < раннепраслав. *cirna, праслав. *sьrna и др. [95]. Хронологически это было близко к славянскому переходу s > x в известных позициях, который некоторые авторы рассматривают даже как "первый шаг" на пути обособления праславянского от балтийского, что из общей перспективы выглядит очень странно. В плане абсолютной хронологии эти балтославянские контакты (сближения) относятся уже к железному веку (см. выше "аргумент железа"), т. е. к последним векам до новой эры. Этому предшествовала длительная эпоха жизни праславян в Центральной Европе - жизни, в ареале с размытыми границами и открытом как западным, так и восточным влияниям ( http://www.durov.com/linguistics3/trubachev-82.htm). Затем О.Н. Трубачев в известной работе « Этногенез и культура древних славян» ( М., 1991) начал язык протославян с 3 тыс. до н.э и из округи Дуная. Понятно, что это одна из возможных версий. Но все же версия добротного лингвиста.
Интернет цитирует достаточно аргументированные статьи В.Л.Янина и А.А.Зализняка, включая и полемику с академиком А. Т. Фоменко. Там немало доказательного, но есть и неизбежные передержки.
Сайт http://gramoty.ru/_gramoty/dnd/full/ поместил известный труд А.А.Зализняка «Древненовгородский диалект» (. 2-е издание, переработанное с учетом материала находок 1995 - 2003 гг. . М.: Языки славянской культуры, 2004. . 872 с. . (Studia philologica).ISSN 1726-135Х; ISBN 5-94457-165-9)
Книга состоит из двух частей. Первая часть содержит общее описание диалекта древнего (понятно: средневекового: П.З.) Новгорода XI - XV вв., построенное в основном на материале новгородских берестяных грамот. Вторая часть -. заново выверенные тексты всех известных к концу 2003 г. берестяных грамот, за исключением совсем маленьких фрагментов. Все удовлетворительно сохранившиеся грамоты снабжены переводом и комментариями. В книгу включен также словоуказатель ко всем берестяным грамотам и обратный индекс к нему.
По сравнению с 1-м изданием 1995 г. объем включенного в книгу материала вырос почти на 30% за счет берестяных грамот, найденных после 1994 г. Учтены также опубликованные за указанные годы исследования по древненовгородскому диалекту и новые интерпретации ранее найденных грамот. Книга адресована как специалистам . лингвистам, филологам, историкам, археологам, . так и широкому кругу любознательных читателей (отнесем себя к последним: П.З.), интересующихся языком, историей и культурой древней Руси.
Первая книга была принята славистами в целом благожелательно. Из высказанных критических замечаний основная часть относится вообще не к лингвистике, а к вопросу о том, как соотносилось древнее диалектное членение с делением на племена. И вновь речь о средневековом членении, а «племена» - это традиционное унижение реальных княжений и административных единиц Великой Скифии (затем России) в христианской и прозападной литературе.
В связи с этим А.А.Зализняк счел целесообразным более четко отграничить собственно языковое членение восточнославянской зоны (устанавливаемое достаточно надежно) от гипотетического соотнесения единиц этого членения с древними племенами (для собственно лингвистического описания большого значения не имеющего). С этой целью в тех случаях, когда в первом издании использованы племенные обозначения для диалектов, в новом издании они заменены на географические. И тем самым есть приближение к реалиям раннесредневековой государственности на землях Восточной Европы.
Термин «стандартный древнерусский язык», использованный в первом издании в качестве рабочего (т. е. отчасти пробного), как выяснилось, у части читателей ассоциируется с английским словом standard («нормативный, образцовый, классический" - ср. standard English и т. п.), тогда как А.А.Зализняком имелось в виду русское слово стандартный как «обычный, шаблонный, лишенный индивидуальности". Лингвист признал, что под влиянием английского языка значение русского слова стандартный ныне действительно начинает дрейфовать в сторону английского standard. Поэтому во избежание ложных ассоциаций автор предпочел в новом издании вместо «стандартный древнерусский язык» говорить «наддиалектная форма древнерусского языка. (или просто .наддиалектный древнерусский.)». Но вновь речь о средневековом русском языке, так как без учета ностратических (тем более – общеиндоевропейских) корней рассуждать о реальной древности любого языка ныне уже не совсем научно.
Новое издание готовилось в тесном сотрудничестве с Марфой Никитичной Толстой. Первое - с В. Л. Яниным, Е. А. Рыбиной, В. И. Поветкиным, П. Г. Гайдуковым и и другими членами экспедиции. Ряд лингвистических и текстологических проблем, затрагиваемых в книге, в разное время обсуждался с В. Вермеером, А. А. Гиппиусом, В. А. Дыбо, В. М. Живовым, Вяч. Вс. Ивановым, В. Лефельдтом, Ю. М. Лотманом, С. Л. Николаевым, В. Н. Топоровым, Б. А. Успенским, Р. Факкани, Г. А. Хабургаевым, Е. А. Хелимским. Жаль, что среди упомянутых нет О.Н.Трубачева и специалистов его круга.
Анализируя языковую ситуацию в древней (средневековой) Новгородской земле, автор подчеркивает, что та Новгородская земля в широком смысле включала коренную новгородскую территорию, а также Псковскую землю и обширную территорию «позднейшей новгородской колонизации» на северо-востоке. Эта «позднейшая» явно тяготеет к 10 – 12 векам, так что ненамного отличается от времени создания берестяных грамот.
При этом никак не могу добиться пояснений от А.А.Зализняка, а как быть с античной ономастикой Новгородской земли, известной по античным источникам. Горы Рипы, реки Турунт, Хесин, Ра; народы – фиссагеты, иирки, гипербореи времен Геродота; ставани, идры, кареоты, выбионы и еще более десятки времен Птолемея и иных позднеантичных авторов.
При описании языковой ситуации в Новгородской земле XI - XV вв. автор различает не менее пяти славянских идиомов (диалектов, говоров).1. Церковнославянский язык. Как и во всей остальной Руси, он выступал здесь в функции церковного и литературного языка. 2. Идиом, который обозначен как «наддиалектная форма древнерусского языка. или просто как .наддиалектный древнерусский. (в качестве синонима может быть использовано также наименование .стандартный древнерусский язык., которое было принято в ДНД1 и в ряде других работ).
Эта форма древнерусского языка применялась (хотя бы в некоторых ситуациях) в качестве социально престижной на всей территории древней Руси. Из общих соображений можно предполагать, что она была в большей или меньшей степени ориентирована на столичный, т. е. киевский, говор (но конкретных данных в этом отношении, к сожалению, почти нет). Именно эта форма обычно описывается просто под именем «древнерусского языка в исторических курсах».
В Новгородской земле данная форма языка употреблялась главным образом при составлении официальных документов . политических (договоры и т. п.) и юридических. Примерно до конца XIII в. наддиалектная форма древнерусского языка в основном едина для всей древней Руси. С XIV в. на будущей великорусской территории функцию основных представителей данной системы начинают выполнять владимиро-суздальские и московские документы. Соответственно, с точки зрения Новгорода наддиалектная форма древнерусского языка начинает отождествляться в эту эпоху с его московской формой. Здесь все – вероятно – относительно верно, кроме упорного использования «древнерусского» при обозначении реально средневекового.
Прочие идиомы, представленные в Новгородской земле, носили уже не общерусский, а местный характер.
3. Древнепсковский диалект - совокупность местных говоров Псковской земли (и, вероятно, также смежных с ней частей западных новгородских пятин . Шелонской и Водской). Для поздней эпохи (после присоединения Новгорода к Московскому государству) известно административное деление этой территории на пятины . Шелонскую, Водскую, Деревскую, Бежецкую и Обонежскую. Это деление в ряде случаев удобно использовать и при разборе явлений, относящихся и к более ранней эпохе.
4. Совокупность восточноновгородских говоров, т. е. говоров а) коренных новгородских земель к северо-востоку и к востоку от Новгорода, б) территории «позднейшей новгородской колонизации» на северо-востоке.
5. Диалект самого Новгорода и непосредственно прилегающих к нему районов. Он близко сходен с древнепсковским, но имеет в то же время отдельные черты, совпадающие с восточными говорами. С возникновением Новгорода и превращением его в политический центр этот диалект, по-видимому, приобрел также функцию к о й н е, т. е. идиома наддиалектного характера, который мог в той или иной мере использоваться на всей территории древненовгородского государства, особенно в городах (см. Зализняк 1988а). Уже имеющиеся компромиссные черты в его структуре облегчали его использование в роли койне, а сама эта роль способствовала дальнейшему развитию таких черт.
Вновь научнее говорить о средневековом псковском, так как округа Пскова поближе к землям позднеантичных венедов – праславян. Да и далее все «древнерусское» по отношению к средневековью отрежем.
Насколько позволяют судить имеющиеся ныне данные, западные и восточные говоры древней Новгородской земли не являются результатом распада некоего единого прановгородского. диалекта. Иначе говоря, западные и восточные говоры Новгородской земли не связаны между собой исключительным родством, т. е. более близким, чем со всеми другими славянскими диалектами. Средневековый новгородско-псковский диалект очень заметно отличался от наддиалектной формы средневекового русского языка (причем наиболее последовательно специфические новгородско-псковские черты были реализованы в псковском диалекте); между тем восточно-новгородские говоры стояли сравнительно близко к наддиалектному средневековому русскому. Дальнейшие подробности этого плана в самом труде.
Любого же читателя неизбежно волнует вопрос, а в чем конкретно проявили себя на полиэтничной территории Новгородской земли не словено-русские языки – финно-угорские, балтские и т.п. Берестяных грамот на них почти нет, единичные на века уступают славянским.
Для средневекового новгородского диалекта в узком смысле для раннего периода (XI . нач. XIII в.) прямыми и с т о ч н и к ами являются:
1. Берестяные грамоты указанного периода из Новгорода и Старой Руссы (за исключением очень немногих, написанных по нормам других идиомов).
2. Несколько коротких надписей на найденных в Новгороде бытовых предметах (пряслицах, гребнях и т. п.). Что касается надписей на стенах церквей и на крестах, то они как правило составлены по ц.-сл. нормам; лишь очень немногие из них могут быть оценены как написанные на диалекте.
3. Первая часть («Варл.1») пергаменной Варламовой грамоты 1192.1210 гг.
Фонетические особенности дописьменной эпохи всегда относятся к более или менее правдоподобным «корпоративным реконструкциям», которые любой не лингвист должен свято принимать на веру.
Для новгородского пучка диалектов общими явлениями с остальными восточнославянскими диалектами дописьменной поры признаются (все уточнения – по книге):
1. *o > u, * ę > а.
2. *. > | (в окончаниях склонения).
3. Переход начального *(j)e в o в ограниченной группе слов (осень, озеро, одинъ и др.).
4. *pj, *bj, *vj, *mj > pl., bl., vl., ml..
5. *TelT, *TьlT > *TolT, *TъlT (кроме случая, когда перед *el, *ьl стояли шипящие, возникшие в силу первой палатализации из *k, *g, *x).
6. Переход начального *orT, *olT в roT, loT или в raT, laT в зависимости от интонации.
Из этих явлений специфически восточнославянским можно считать только переход *TelT > *TolT (в пункте 5). Все прочие известны и за пределами восточнославянской зоны (это верно, вопреки распространенному мнению, также и для пункта 3; см. в особенности Андерсен 1996).
От южнорусского диалекта новгородский отличают:
Цоканье. Во всей новгородской зоне произошло совпадение в единой фонеме (которую можно условно обозначить как c. [в кириллице . ц.]) продуктов первой регрессивной и прогрессивной палатализации для *k и рефлекса сочетания *kj (в вост.-новг. говорах . также продукта второй регрессивной палатализации для *k и рефлекса сочетаний *tj и *kt.). Примеры: ц.исто, пътиц.а, скац.еши, в вост.-новг. говорах также ц.ълъ, хоц.еши, пец.и, пец.ь. В южнорусском диалекте (и в наддиалектном древнерусском) этому c. соответствуют две фонемы: č и c. Примеры: чисто, скачеши, печи, печь . пътица, цълъ.
Взрывное [g] Во всей зоне сохраняется исконное взрывное [g] . как и на северо-востоке неновгородской части вост.-слав. зоны. Ср. фрикативное [g] на юге.
Далее – подробности в книге. Но закономерности дописьменного периода невозможно абсолютно доказать без того, чтобы слышать реальную речь реальных раннесредневековых жителей Новгородской земли. А они в реальных говорах могли существенно из прогнозируемых закономерностей выбиваться. Жизнь есть жизнь.
Так это касается и отсутствия эффектов второй регрессивной палатализации.
В реальной славистике нет единства ни в вопросе об их наименованиях, ни даже в вопросе об их числе. Вузовское преподавание (по крайней мере – справедливо отмечает А.А.Зализняк, - в России) господствует схема с номерными обозначениями: первая палатализация (как в мочити от *mok-), вторая (как в цълъ из * kělъ) и третья (как в отьць из *otьkъ). Номера здесь в принципе могли бы рассматриваться просто как пункты в перечислении наблюдаемых эффектов. Но обычно они понимаются в более глубоком смысле . как отражение относительной хронологии соответствующих фонетических изменений.
Дискуссия о том, действительно ли вторая палатализация произошла раньше третьей, может пониматься также как выяснение того, не должна ли вторая палатализация именоваться третьей и наоборот. Особенно важно то, что в дискуссии о соотношении второй и третьей палатализаций существует также концепция, согласно которой эти два явления представляют собой не два самостоятельных разновременных фонетических процесса, а лишь две стороны одного и того же процесса.
По имеющимся данным особенность средневекового новг.-пск. диалекта состоит в том, что в нем отсутствует эффект второй регрессивной палатализации заднеязычных; точнее, *k, *g, *x в позиции перед ě и i здесь лишь смягчены (т. е. дали [k.], [g.], [x.]), но не перешли в свистящие. Этот тезис впервые выдвинут (на основании современного диалектного материала) С. М. Глускиной (1966, 1968).
Примеры, иллюстрирующие данное явление. В корнях: къле !цел", хърь !серь", !серое (некрашеное) сукно", кьркы !церковь"; в современных северо-западных русских говорах кеп !цеп", кепы! !нитяные петли в ткацком станке" и т. п., кевь, ке!вка !цевка", !катушка" 3, кеди!ть !цедить", ке!ли!ть !дразнить, сердить" и т. п. и производные от них; топонимы Хъдово, Хърово и т. п.
3 Вопрос о том, заимствовано ли эстонское kааv (Р. ед. kааvi) !цевка", !катушка", как и финск. kааmi !то же", из новг.-пск. къвь, является дискуссионным (ср. Фасмер, IV: 294.295). Поэтому эст.слово еще не служит прямым доказательством того, что праслав. * kě могло сохраняться в новг.-пск. Но следует учитывать, что попытки найти для эст. слова финно-угорскую этимологию продиктованы в основном верой в то, что къ в средневековом русском невозможно. Теперь, когда эта вера опровергнута русским материалом, точнейшее совпадение новг.-пск. къвь и эст. kааv как по форме, так и по значению уже предельно трудно считать чудесной случайностью (а заимствование в обратном направлении полностью исключено). А чего бы здесь и не вспомнить ностратику ?!
4 В связи с подобными топонимами указан, в дополнение к прежним комментариям, следующий примечательный факт: в НПК, V: 684 под названием Херково (е = <ъ>) выступает та же самая деревня, которая в другой писцовой книге (НПК, IV: 169) названа Сърково; см. Андрияшев 1914: 424. Тем самым этимология слова в данном случае устанавливается не менее надежно, чем для имен нарицательных.
5 А. Б. Страхов (1994б: 298) пытается истолковать хърь как заимствование из ср.-ниж.-нем. gкre, gere, gir !клиновидный кусок ткани". Но эта версия совершенно беспомощна. Она не может объяснить: 1) откуда в др.-р. слове х (при заимствовании из ср.-ниж.-нем. должно было бы быть [j] или г); 2) откуда ъ (в относительно поздних заимствованиях ъ не бывает почти никогда); 3) откуда склонение по типу i-feminina (германские заимствования на -рь . якорь, ларь, штырь, пансырь и т.д. . склоняются по типу jo-masculina). Не говорим уже о существенной разнице значений германского и др.-р. слова, которая не идет ни в какое сравнение с логичностью вхождения слова хърь в семантический (и морфологический) ряд чермень, зелень, аль и т.п. и далее ветошь, рвань, ткань. Но, конечно, после работы В. Вермеера все эти аргументы уже можно даже и не приводить. Здесь следует заметить, впрочем, что страховская критика вообще носит весьма специфический характер, из-за которого ее трудно отнести к жанру научной дискуссии. С болезненной страстью А. Б. Страхов стремится представить как злонамеренную чушь решительно все новое, что стало известно о древнем новгородско-псковском диалекте за последние десятилетия, а соответствующих авторов он, не затрудняя себя узами этики, изображает как невежд и проходимцев.
Если верить А. Б. Страхову, такого диалекта, попросту говоря, и не было. Потребность .разнести в клочья. у него так остра, что аргументы и контргипотезы для этого годятся какие попало . от сколько-нибудь правдоподобных до откровенно нелепых; главный же инструмент воздействия на читателя . тон безмерного превосходства. Особенно гротескны те пассажи, где в том же тоне мэтра автор преподносит читателю элементарные ляпсусы, скажем, когда он поучает нас, что относить императивы сыпль и уємли к глаголам сыпати и уимати . это .грубая ошибка., а следует их относить к изобретенным им чудовищным сыплъти и уємлъти (1993: 197); или что в др.-р. могло существовать .словосочетание Д. ед. *одину разу. (1999а: 298; это при том, что одинъ принадлежит к местоименному склонению); или что гипотетическое *прасьдъка может превратиться в праседка только если исходное бессуфиксальное *прасьда сперва превратится в праседа (2001а: 242; это равносильно тому, что, например, пользьно может превратиться в полезно только если польза превратится в полеза). Вообще лингвистика не принадлежит к числу сильных сторон данного автора, и мы считаем излишним разбирать всерьез каждое из его возражений по собственно лингвистическим вопросам. Безусловно полезнее для новгородоведения его разыскания в области интерпретации конкретных текстов. Хотя и здесь страсть ниспровержения часто толкает автора к нелепостям, но есть и удачные новые решения, которые мы, разумеется, учитываем.
Это пример – к сожалению – привычного и в науке: Вы – неумный, ты – такой же…
В новгородских берестяных грамотах отсутствие эффекта второй палатализации является нормой .В отличие от новгородской книжной письменности, где в данном пункте соблюдаются, хотя и с нарушениями, нормы наддиалектного средневекового русского языка. В берестяных грамотах словоформы с эффектом второй палатализации встречаются почти исключительно в формулах (или терминах) церковного или официального характера: Господи помози, на Бозъ, въ Бозъ, цълую ть (и вообще глагол цъловати), цълъвь, а на то рьдьци и послуси, слово цьркы (и его производные), словоформа владыцъ.
Подробности и далее в книге.
Меня более привлекает ономастика, образование имен собственных.
По своему происхождению, как отмечает А.А.Зализняк, подавляющее большинство представленных в берестяных грамотах личных имен относится к двум основным классам: дохристианские славянские имена (и их модификации) и христианские имена (и их модификации).
С морфологической точки зрения существенно прежде всего деление на полные имена (не подвергавшиеся усечению) и имена с усечением, т. е. такие, где основа (или ее часть, стоящая перед суффиксами), получена путем сокращения какой-то более длинной основы.
Обильны в берестяных грамотах дохристианские славянские имена (неусеченные). , извлеченные из производных (прежде всего на -овъ, -инъ, -овичь, -иничь, -ь [притяжат.], -ичь) помечены знаком *.
а) Сложные (двуосновные) имена. С именной основой в качестве первого члена: Богуславъ*, Братонъгъ (и уменьшит. Братонъжько), Воєславъ (Воиславъ), Вьчеславъ, Добровитъ (князь Добрент-Добрентий известен в конце 6 века у Дуная), Доброжиръ, Добромыслъ, Домагость, Домажиръ, Доманъгъ, Домаславъ, Дорогобудъ (?), Дорогонъгъ* (?), Жизнобудъ, Жизномиръ, Жировитъ, Жирославъ, Житобудъ, Людьславъ, Милогость (или -гостъ), Милонъгъ, Милославъ, Мирославъ (Миръславъ), Моиславъ, Нъговитъ, Нъгорадъ, Нъгосъмъ, Нъжебудъ* (имя славянского князя Небул известно в конце 7 века, он командовал гвардией Византии), Передьслава, Радогость (или -гостъ), Радонъгъ*, Радославъ, Ратьмиръ, Ратьславъ, Свьтопълкъ, Сольмиръ, Сутимиръ, Съновида (?), Съновидъ, Уєнъгъ, Яромиръ.
С глагольной основой (или императивом) в качестве первогочлена: Бориславъ, Гориславъ*, Дьржимиръ (?), Станимиръ, Станиславъ, Стоинъгъ, Събиславъ, Събыславъ, Съдославъ* (?), Творимиръ, Хотьжьръ, Хотъславъ (и уменьшит. Хотъславъко, Хотъславьць). Более позднюю разновидность данной модели отражает Падинога* (где a-основа сохраняет в составе сложного слова свой морфологический класс).
б) Приставочно-корневые имена: Бездъдъ, Безуи*, Възора (?), Вънъгъ (?), Вънъздъ, Завидъ, Надъи, Нажиръ, Намъстъ, Насилъ, Наславъ, Невидъ, Невъръ*, Некрасъ, Непробудъ*, Неслуи, Несулъ, Несъда, * (вновь напомним: имя славянского князя Небул известно в конце 7 века, он командовал гвардией Византии), Перенъгъ, Полюдъ, Поръи (?), Промыслъ, Розвадъ*, Рознъгъ, Ростихъ. По-видимому, к более позднему пласту имен данной структуры относятся Опаль, Опара*, Пожега.
в) Имена, равные (или морфологически подобные) причастиям: Володънъ, Говънъ, Дроченъ (?), Жадънъ, Жьданъ, Неданъ, Обидънъ, Пьсанъ, Съданъ, Стоянъ, Тъшенъ, Хотънъ, Хрипанъ (возможно, еще Боянъ); также уменьшит. Незнанко, Шибеньць (возможно, еще Нъженьць).
г) Имена, равные нечленным формам прилагательных (не двуосновных): Бързъ, Вътора (?), Деснивъ, Дражьнъ*, Дристивъ, Дристьливъ, Дробьнъ, Игратъ, Кривъ, Лютъ, Малъ, Милъ, Нъжизнъ, Нищь (?), Сестрата, Хылъ*(?), Чьрмьнъ; также уменьшит. Дешевъко, Носатъка, Сушько. Более поздний пласт составляют имена, равные членным формам: Безубая, Бълыи, Широкыи.
д) Имена, равные этнонимам: Грьчинъ, Льхъ, Прусъ, Търчинъ, Хвалисъ (?), Чюдинъ, Чюдъка; также уменьшит. Лопинъко*. Неясно, являются ли именами или просто этнонимами литвинъ в № 283, корълинъ в № 243 и нъмьчинъ в № 25.
е) Имена, равные нарицательным существительным (нередко с уменьшительным суффиксом 1) , кроме входящих в предыдущие пункты (список не претендует на полноту . ряд неочевидных примеров опущен): Баба*, Бобръ, Боранъ, Буякъ*, Бълда, Вечеръко, Волотъко*, Вороньць, Вълчько, Голуза (или Голузь), Дроздъ, Дрочька, Дуда, Дьрачь, Дьртъка, Желудъко*, Животъко, Жигаль, Жила, Жюпанъко, Жючько*, Заяць, Зубрь, Зубъ, Зубьць, Зуико, Канун(ьн)икъ*, Клопуша, Козьлъ, Колъньце, Коромольникъ, Коростъка* (?), Косарикъ, Кочанъко*, Кощии, Кривьць, Курь*, Къньзь, Кърга, Кърчько*, Кышька, Лодыга, Лунько, Льгачь, Медовьникъ, Недълька, Носъ, Носъко, Овьсьникъ, Оръшько, Паренина (?), Плъшь*, Полъть*, Пунь, Пучьнь, Пътъка, Пъсъкъ*, Рыкъ, Смърчь*, Собольць*, Стукъ*, Сыпъ*, Сычь*, Токарь, Уда, Уика, Умъко* (?), Храпъ, Челюстъка, Чьлпъ, Чьрнь (или Черень), Шило, Шишакъ, Шюба*, Шюига, Щекарь*, Щюка.
Принятая здесь, также как и в словоуказателе, запись имен собственных с суффиксом -ък- по модели Вечеръко, в отличие от нарицательных, записываемых по модели вечеръкъ, ориентирована на наддиалектный средневековый русский. С точки зрения новг. диалекта она является чистой условностью, поскольку в этом диалекте в И. ед. в обоих случаях реально выступало -е: Вечеръке, вечеръке.
Антропонимы групп «в» . «е» в принципе могли использоваться и как личные имена (даваемые при рождении), и как прозвища (получаемые позднее, в связи с какими-то личными особенностями или жизненными происшествиями).
Разграничить в этих группах личные имена и прозвища, исходя из одних лишь лингвистических соображений, невозможно . хотя бы потому, что одно и то же наименование в разные эпохи и применительно к разным лицам могло выступать в разных функциях. Необходимы сведения о том, как реально использовалось то или иное наименование в жизни его конкретного носителя, например, имел ли этот человек также и какие-то другие имена, и т. п. Понятно, что для персонажей берестяных грамот мы такими сведениями, за редкими исключениями, не располагаем.
Христианские имена в древней Руси, пришедшие из греческого языка или через греческое посредство, в своей церковной форме как правило были максимально близки к греческому источнику; но в живом языке они подвергались активной фонологической и фонотактической адаптации. Как обычно в ситуациях такого рода, эта адаптация могла идти различными путями и большинство ее проявлений было лишь факультативно; отсюда широкая вариативность в облике многих имен.
Одним из ранних средневековых проявлений такой адаптации было разъединение несвойственных славянской речи сочетаний согласных вставными ъ и ь, например: Конъдратъ, Варъвара, Гюрьги, Ставъръ, Павьлъ и т. п. Как показывает материал ранних берестяных грамот, в живой речи эти вставные редуцированные появлялись достаточно регулярно (см. § 2.47).
Начальные а и е обычно заменялись на о, например: Оньдръи, Оньфимъ, Онътонии, Олекъсанъдръ, Орьтемии, Огафонъ, Обакунъ !Аввакум", Олена, Олисъи, Офръмъ, Овъдокия (поздне#е овъ- могло развиваться в о-, ол-, например, Остафья, Офимья, Олфимъ). Замена а на о нередко встречается и внутри слова, например: Лазорь, Офоносъ, Ностасья.
С другой стороны, внутри слова была возможна и обратная замена . о на а, например: Онътанъ, Огафанъ, Пороманъ !Парамон", Родиванъ, Симанъ, Труфанъ, Хоританъ, Ларьянъ !Иларион", Серафьянъ !Серапион" и др., также Фларь !Флор", Харитания. Эта замена была особенно характерна именно для новг. диалекта.
Еще одна возможная замена подобного рода . и на ъ, например: Зъновии, Офросънья, Олекъсъи. В ряде имен неустойчив выбор между е и ъ, в частности: Ор(ь)темии и Ор(ь)тъмии, Пар(ь)фении и Пар(ь)фънии (см. об этом также Попр..VIII, № 325).
Начальная гласная могла отсекаться: Катерина, Настасья (Ностасья), Фима (от Офимия), Ларионъ (Ларьянъ), Мельянъ, Гафонъ (Гафанъ), Бакунъ и т. п.; аналогично Осипъ !Иосиф", Асафъ !Иоасаф" и т. п.
Греческому u могли соответствовать у, ю и и : Курилъ, Кюрилъ и Кирилъ, Куръ, Кюръ и Киръ и др. Греческим eo, ew в церковной передаче соответствовало ео, например: Fеодоръ, Fеофилактъ, Fеофанъ, Леон(ь)тии, Геор(ь)гии, Симеонъ (или Сьмеонъ). Но в живом языке здесь, по-видимому, обычно было [.o], которое на письме по общим правилам представало в виде е: Федоръ, Фефилатъ, Фефанъ, Леньтии, Герьги, Сьменъ (и лишь в качестве отклонения в виде о, например, оть Смона [от.с.м.она] 413); ср. современное Лёня, где [.o] может быть объяснено только как результат сохранения [.o], заменившего уже в др.-р. период сочетание ео в Леон(ь)тии и Леонидъ. Но после заднеязычных и губных возможны были также и другие замены: а) на [.у] или [jу] . Гюрьги, Сьмьюнъ; б) на [о] . Горьги, Фодоръ, Фофанъ.
Отметим, что поздне-др.-р. вариант Сменъ [с.м.он] был характерен именно для Новгорода. В других частях Руси это имя получило вид Семенъ (в Новгороде же вариант Семенъ представлен лишь в официальных документах XIV.XV вв. [см. данные Бэклунд 1959: 125.131], тогда как берестяным грамотам он практически неизвестен).
Специфически новгородским был также вариант Єванъ у имени Иванъ. За написанием є здесь явно стояло [jo] (из ио, ср. выше об [.o] из ео), т.е. имя звучало как [jова#н]. Еще один подобный вариант . Єсифъ. Он звучал, по крайней мере первоначально, как [jо#с.иф]; но в силу мягкости [с.] со временем, возможно, возник и вторичный вариант [jе#с.иф].
Чуждое др.-р. фонологической системе ф могло заменяться на п (Степанъ, Осипъ) или на х (Хома, Храрь, Гахонъ). Наблюдаются также разнообразные замены более индивидуальнго характера, например, Матъи или Мафъи вместо Мат(ь)фъи, Михалъ вместо Михаилъ, Филистъ вместо Филиксъ, Олъфоромъи и Офромъи вместо Варъфоломъи, Онъкифъ вместо Иакин(ъ)фъ, Костьньтинъ и Късньтинъ вместо Конъстаньтинъ и т. д. (ср. также § 2.56).
Особое историческое развитие прошло имя Гюрьги, которое в XIV в. Получает новую форму . вначале Юрьги, затем Юрьи (подробнее см. § 3.8).
Из морфологических особенностей следует отметить, что у ряда имен данной категории колеблется морф. род, например: Григории и Григорья, Захарии и Захарья; аналогично Зиновии (Зъновии), Прокопии, Ор(ь)темии, Тарасии, Ом(ъ)бросии и др.
Перейдем к именам с усечением. Структура таких имен подробно разобрана в Лингв., § 60, с. 147.151. Поэтому здесь Зализняк ограничивается лишь самыми общими сведениями (но суффиксы -ил- и -ък-, с которыми связаны некоторые специфические проблемы, рассмотрены более подробно).
Операция усечения (с последующейсуффиксацией или без нее) используется для построения так наз. г и п о к о р и с т и ч е с к и х и м е н , т. е. имен, обладающих (по крайней мере в начальный момент) дополнительным значением уменьшительности, ласкательности, фамильярности и т. п. Этой операции может подвергаться антропонимическая основа любого происхождения.
У с е ч е н и е состоит в отбрасывании части основы (в новг. диалекте это почти всегда конечная ее часть). В результате остается так наз. б а з и с . вокалический (оканчивающийся на гласную), например, Ми- или Мило- от Милославъ, или консонантический, например, Мил- от того же имени. Для получения гипокористических имен к базисам добавляются различные суффиксы или целые их цепочки, например: Мил-ък-о, Мил-ьт-а, Мило-ш-ь, Мило-ш-ьк-о.
Консонантические базисы могут использоваться и без суффиксов (при этом возможна мена твердости.мягкости у конечной согласной), например: Климъ, Василь, Грига, Олекъса, Федъ, Федь.
В особом положении находятся консонантические базисы, полученные отбрасыванием -uj- (-j-) у имен на -ии, -ья. Они шире, чем любые другие, используются в качестве готовых основ, и такие имена обычно выступают уже не как гипокористики, Далее – подробности в работе А.А.Зализняка.
Важнейшим наблюдением А.А.Зализняка стал многовековой процесс вытеснение языческих имен христианскими, который является и своеобразным индикатором реального углубления новой веры в народную жизнь.
Берестяные грамоты дают исключительно интересную возможность проследить на протяжении XI.XV вв. постепенную смену языческих имен христианскими.
Прежде всего, от остальных отделяются документы церковного характера (в частности, церковные поминания, заказы на иконы и т. п.) и имена духовных лиц (попов, монахов, монахинь и др.), фигурирующих и в переписке на бересте. В этих случаях во все периоды, естественно, выступают христианские имена (исключения . поп Дрочька, автор грамоты № 87 [XII2], и Грьчинъ, выступающий в ряде грамот 2 пол. XII в. [Б 93]). Понятно, впрочем, что содержание грамот не всегда позволяет надежно установить социальный статус упоминаемых лиц; например, можно лишь предполагать, что в грамоте № 503 (XII1) в числе тех, кому монах Изосима желает .многая лета., Гравриь, Мариь, Олисава и Домьника . монахини, а Съдила . какое-то светское лицо.
Далее, целесообразно отделять от остальных нехристианские имена (преимущественно) неславянского происхождения, принадлежавшие нерусским. Сюда относятся прежде всего прибалтийско-финские имена, выступающие в грамотах, связанных с Карелией (№ 2, 130, 249, 278, 403).
Сюда же с высокой вероятностью относят и имена: Азъгутъ, Алюи, Валътыръ, Вигала, Вигуи, Гюлопа, Домантъ, Лън(о)вихтъ, Мъстъка, Мъличь, Нустуи, Оливоринь, Омантъ, Рьмьша, Свънь, Тоилиричь, Тюл(ь)па, Юблъ, Якунъ.
Оставшиеся имена принимаются основной массив.. Массив состоит из двух категорий: а) христианские имена (в число таковых на Руси вошли Борисъ и Г(ъ)лъбъ) и их гипокористические производные; б) прочие, т. е. прежде всего дохристианские (языческие) имена и их производные, а также всевозможные прозвища, независимо от того, сколь древним является их использование в качестве антропонимов; почти все имена этой категории имеют славянское происхождение.
А.А.Зализняк справедливо заметил, что скорость христианизации имен была явно различной в разных слоях населения средневековой Руси.. Если бы можно было определить социальный статус каждого персонажа берестяных грамот, разумеется, все подсчеты следовало бы производить раздельно для разных социальных категорий. Однако в подавляющем большинстве случаев такой информации нет, лингвисту приходится ограничиться ниже следующим весьма упрощенным разделением: 1) непосредственные участники переписки на бересте, т. е. авторы и адресаты берестяных писем; 2) лица, фигурирующие в различного рода списках . долговых, податных, свидетельских и др. (кроме самоочевидных случаев в эту категорию включены грамоты № 138, 496, 570, 663, 665, 671 и 261.264); 3) все прочие лица, упоминаемые в грамотах.
Если персонаж некоторой грамоты с высокой вероятностью отождествляется с одноименным персонажем другой грамоты или грамот (см. обсуждение этих вопросов в .Текстах.), соответствующее имя учитывается при подсчетах лишь один раз (причем если персонаж фигурирует более чем в одной из указанных выше трех групп, он учитывается в группе с наименьшим номером). В прочих случаях имя учитывается столько раз, в скольких грамотах оно встретилось. Понятно, что здесь заложен источник неполной достоверности всех подсчетов (а именно, кое-где мог быть дважды сосчитан один и тот же человек). Соответствующие погрешности, однако, не настолько велики, чтобы принципиально исказить получаемую общую картину (тем более, что они в одинаковой степени затрагивают обе сравниваемые категории имен).
Необходимо помнить, что отдельная цифра (как при подсчете людей, так и при подсчете процентов) сама по себе не имеет абсолютного значения; существен только общий характер количественных соотношений между данными разных периодов и разных категорий имен. Дополнительный источник возможных погрешностей (но тоже не очень частых) состоит в том, что некоторые гипокористические производные могут восходить как к христианскому, так и к дохристианскому имени (например, Даньша от Данила и от Даньславъ). Кроме того, некоторые имена вычленяются из текста грамоты лишь предположительно (но большинство таких имен для повышения надежности из подсчетов просто исключено)
С этим предупреждением А.А.Зализняу предложил читателю таблицу 10, иллюстрирующую процесс христианизации основного массива имен в берестяных грамотах. В левой части таблицы даны подсчеты количества лиц в каждой из трех названных выше групп (по периодам). В правой указан процент лиц с христианскими именами от общего числа лиц данной группы в данный период. Левая часть таблицы показывает просто объем материала, которым лингвист располагал; информацию о ходе изучаемого процесса дает только правая часть. Шкала времени поделена на те же интервалы (от А до Д), которые используются во второй части книги.
Оказалось целесообразно подсчитывать раздельно: а) основные наименования людей (в двойных наименованиях . только первые члены); такие наименования в принципе могут быть как личными именами, так и прозвищами; б) отчества (часть которых позднее превращается в фамилии), например, Ходутиничь, Фларевъ, Опаринъ, а также вторые члены любых двойных наименований, например, Щюка, Бълыи в составе наименований Олексъи Щюка, Мосъи Бълыи. Притяжательные прилагательные, не являющиеся отчествами (или фамилиями), например, Яковль кобылъка, Петровъ братъ, Гюрьгевая (жена Гюргия), учитываются просто как Яковъ, Петръ, Гюрьги и, соответственно, попадают в категорию «а». Но те же прилагательные со словами сынъ, вънукъ, например, Мъстиловъ сынъ, Непробужь вънукъ, приравниваются к отчествам. В берестяных грамотах к категории «а» относится 88 % основного массива имен.
Таблица 10 отражает только имена категории «а»; о категории «б» см. § 5.10. Все цифры этой и следующей таблицы просчитаны заново, в соответствии с состоянием корпуса берестяных грамот к 2004 г. Но отличия процентных показателей от первой книги оказались при этом совершенно незначительными (из чего видно, что уже и прежний корпус был в данном отношении достаточно представительным).
Как хорошо видно из таблицы , в группе авторов и адресатов процесс христианизации имен идет намного быстрее, чем в группе должников и т.п, фигурирующих в различных реестрах. Совершенно ясно, что в первой группе гораздо шире, чем во второй, представлены лица с относительно высоким социальным статусом. В первую группу входят грамотные люди, в основном горожане, причем часто хозяева усадеб и члены их семей. Между тем во второй группе во многих случаях фигурируют крестьяне, зависимые от домовладельцев горожане и т. п.; часть людей этой группы могла быть и неграмотной. Что касается группы .Прочие., то это просто разнородный остаток, своего рода усредненный фон для выявления особенностей первых двух групп.
Материал берестяных грамот свидетельствует, таким образом, о том, что верхние социальные слои переходили к новым именам существенно быстрее, чем нижние.
Интересно сравнить показания берестяных грамот с данными летописи (основной массив имен в НПЛ насчитывает около 3/5 того, что в нынешнем корпусе берестяных грамот). Главное отличие от берестяных грамот состоит в том, что летопись упоминает, за очень редкими исключениями, только людей высокого социального положения.
Результаты подсчетов по НПЛ включены в состав таблицы 11 (§ 5.10). Из этой таблицы видно, что как в категории «а», так и в категории «б» христианизация имен, наблюдаемая в летописи, гораздо более интенсивна, чем в среднем в берестяных грамотах. Здесь для нас в особенности существенно то, что в категории «а» темпы христианизации имен для совокупности упоминаемых летописью лиц (а именно: интервал А+Б . 57%, В . 65%, Г . 99%, Д . 100%) в целом выше, чем даже для группы авторов и адресатов в берестяных письмах (А . 39%, Б . 46%, В . 75%, Г . 90%, Д . 95%). (Отклонение в интервале В едва ли показательно, поскольку объем материала для этого интервала заметно меньше, чем для каждого из соседних с ним . Б и Г.) Это хорошо согласуется с тем легко устанавливаемым из содержания берестяных писем фактом, что социальный статус участников переписки на бересте в среднем ниже, чем у персонажей летописи, т. е. в этой переписке принимали некоторое участие и такие слои населения, которые летопись игнорирует.
Обратимся теперь к антропонимам категории «б» . отчествам (или фамилиям) и вторым именам (прозвищам). Следует отметить прежде всего то, что в берестяных письмах доля этой категории в основном массиве имен заметно изменяется во времени, а именно, она растет: в XI.XIII вв. всего 6% (46 из 746), в XIV в. . 16% (69 из 440), в XV в. . 21% (46 из 218).
Процесс христианизации идет в этой категории антропонимов гораздо медленнее, чем в категории «а», причем это верно как для берестяных грамот, так и для НПЛ (заметим, что в летописи удельный вес категории «б» больше, чем в берестяных грамотах, поскольку здесь имена персонажей гораздо чаще сопровождаются отчеством). Соответствующие цифровые данные (для обоих этих источников) приводятся ниже в таблице 11. Все данные выражены в процентах, показывающих долю христианских антропонимов в соответствующей рубрике. Подсчеты для НПЛ проведены по той же методике, которая использована выше для берестяных грамот.
В таблице отражены суммарные данные (без подразделения лиц на группы), поскольку материал здесь недостаточно велик для того, чтобы имели статистический смысл раздельные показания по мелким рубрикам. По этой же причине там, где мало материала, объединены рубрики соседних хронологических интервалов. Предупреждение о том, что приводимые цифры не вполне строги, сделанное выше перед таблицей 10, действительно и для таблицы 11.
Различие, количественный аспект которого демонстрирует таблица 11, на уровне непосредственного наблюдения выражается прежде всего в том, что как в берестяных грамотах, так и в летописи в большом количестве встречаются двойные наименования типа Кузьма Нъжебудичь, Дъмитръ Дорогонъжичь, Гурьги Непробужь вънукъ, Григорья Роготинъ, Родиванъ Падиногинъ, Моисъи Доманъжичь, Сьмьюнъ Дыбачевичь, Прокъша Малышевичь, Яковъ Зуболомичь, Петръ Мьсьниковичь, Яковъ Хотовъ и т. п. (с христианским личным именем и нехристианским отчеством), тогда как обратное соотношение (типа Мирославъ Гюрьтиничь) представлено несравненно реже, причем только в раннюю эпоху.
В чем же причина такого различия? Разумеется, отчества относят нас на одно поколение назад. Однако сдвига на одно поколение явно недостаточно для того, что-бы получилась столь заметная разница в степени христианизации имен и отчеств.
Основная причина здесь иная: она связана с тем, от какого из двух или более имен отца обычно производилось отчество. Общий принцип состоял в том, что для образования отчества использовалось то наименование, которое обладало большей индивидуализирующей силой, т. е. более однозначно указывало на конкретное лицо.
Понятно, что в паре «личное имя . прозвище» таким свойством как правило обладало именно прозвище. Пример: новгородский посадник, избранный в 1229 г., именуется Вънъздъ Водовикъ; его сын назван в летописи Петръ Водовиковичь. Правда, имя Вънъздъ тоже кажется достаточно редким; но для той эпохи это было не так: в конце XII . 1 трети XIII в. сразу три человека с таким именем попали в летопись.
Проблема сводится, таким образом, к структуре прозвищ, т. е. наименований, дополнительных по отношению к личному имени. Прозвища почти всегда были осмысленны, т. е. черпались непосредственно из древнерусского языка. Именно это и создает дополнительную нехристианскую компоненту в корпусе отчеств по сравнению с корпусом основных имен.
Непосредственное сочетание личного имени и прозвища (или второго имени) встречается в берестяных грамотах и в летописи сравнительно редко. Вот некоторые примеры: Микула Кышька, Олисъи Грьчинъ, Гаврила Постьнь, Кондръ Возгреша, Мосъи Бълыи, Давыдъ Прибыша, Олексъи Щюка, Иванъ Стоико, Романъ Пътъко, Федоръ Умъ, Твьрдиславъ Чьрмьныи, Петрило Рычагъ, Федоръ Колесьница, Иванъ Сыпъ, Григории Калика, Онанья Куричьскыи, Микита Головьнь. Большинство таких примеров относится к XIV.XV вв.
В нормальном случае человек назван в грамотах и в летописи одним, а не двумя именами (отчество не в счет). В тех случаях, когда это имя типа Зубъ, Боранъ, Дрочька и т. п., оно в принципе может быть как личным именем, так и прозвищем (см. об этом § 5.4, конец).
По-видимому, во многих случаях люди, названные только одним наименованием, реально имели и личное имя, и прозвище. С другой стороны, следует полагать, что всё же не каждый человек имел прозвище: в противном случае вообще не возникло бы фамилий типа Ивановъ, Петровъ, которые в действительности составляют мощнейший пласт в составе современных фамилий.
Относительно морфологического оформления отчеств отметим следующее. Отчества на -овичь, -иничь, -ичь представлены во все периоды. Отчества на -овъ, -инъ, *-jь в ранний период еще почти всегда требуют слов сынъ, дъчи, дъти, вънукъ. Первые примеры синтагм типа Лука Онишьковъ (без слов сынъ, дъти и т. д.) . Милоке, Ўенеге, Бўдишь ... Коростокине 663 (XII2), Невиде, Касиь(не) Сморочьва (там же), Михаль Прикоупова (В. ед.) (Синод. НПЛ [1229]), на Прокшю Лашнева [1230]. Вполне активной эта модель становится лишь начиная с XIV в. (при том, что старая модель с сынъ в официальных документах сохраняется еще очень долго).
Вопрос о превращении отчеств на -овъ, -инъ в фамилии (т. е. наименования, переходящие из поколения в поколение) мы можем здесь не рассматривать, поскольку этот процесс только лишь начинается в самом конце изучаемой нами эпохи.
Процесс отмирания старых славянских имен и замены их христианскими, рассмотренный выше в целом, шел по-разному в разных группах славянских имен.
Среди дохристианских имен (неусеченных) можно выделить .архаический пласт.Он включает группы имен, указанные в § 5.4, пункты «а» . «г» (кроме поздних разновидностей тех же моделей, отмеченных там же в пунктах «а», «б», «г»), т. е. имена двуосновные (Мирославъ и т. п.), приставочно-корневые (Полюдъ и т. п.), равные причастиям (Жьданъ и т. п.) и равные нечленным формам прилагательных (Милъ и т. п.).
Имена архаического пласта отмирают быстрее всех остальных. В берестяных грамотах доля людей с такими именами в общей совокупности людей с нехристианскими именами изменяется во времени так (в подсчеты включены имена как категории «а», так и категории «б»): интервал А . 56%, Б . 33%, В . 34%, Г . 21%, Д . 0%.
Таким образом, имена архаического пласта доживают только до XIV в., причем в XIV в. они носят уже характер реликтов. В НПЛ падение доли архаических имен происходит еще более круто: эти имена почти не выходят за рамки XI.XIII вв., а именно, после 1300 г. отмечены только отчества Станимировичь, Твьрдиславичь (в XIV в.) и Буиносовъ (в XV в.).
Вслед за неусеченными именами архаического пласта постепенно выходят из употребления также многие производные от них суффиксальные гипокористические имена с усечением, например, Нъжата, Гостьта, Будота, Воюта, Нъгочь и т. п. Но, к сожалению, проследить за процессом их исчезновения с такой же точностью, как для неусеченных имен, невозможно, поскольку одно и то же гипокористическое имя в принципе может восходить к разным и даже разнотипным исходным именам; скажем, Мильта может восходить к Милославъ, Милонъгъ и т. д. или быть прямым производным от мил-.
Основной тип нехристианских имен, который продолжает существовать в XIV - XV вв. и позже, . имена, совпадающие с нарицательными (§ 5.4, пункт «е»). Этот тип остается вполне продуктивным, в него вовлекаются всё новые и новые слова, но он оттесняется из сферы личных имен в сферу прозвищ (через которые проникает в отчества, превращающиеся позднее в фамилии). И далее вновь просьба – изучайте интересную книгу, но помните о средних векам, а не о чем-то «древнерусском».
Любопытно наблюдение за словом «москотье» (с корнем – «моск») начала 15 века. Москотье, москотинье, моксотинье означало – имущество, добро, ткани.
Грамота № 413 (стратигр. 1400-е . 1410-е гг., внестратигр. предпочт. то же время; Ильинск. раскоп)
«цолобитье оть смона к попу ивану цо бy еси моего москоть\ моего пересмотреле дад бyхорь не попортиль а \ тоби своему осподину цоломь бию в коробки а послаль есмь клуць стопаномь а помитка горносталь
Перевод: "Челобитье от Семена попу Ивану. Пересмотрел бы ты мое добро (по-видимому, меха и/или шерстяные ткани), чтобы моль не попортила . я тебе, своему господину, бью челом о коробке+ (лубяном сундучке). А ключ я послал со Степаном. А помета . горностай».
Слово москотьє могло обозначать, во-первых, москательный товар (краски, клей и т. д.), во-вторых, ткани и мелкие изделия из них; см. об этом НГБ VII: 18. По-видимому, возможно было и расширительное значение: "добро#, "имущество# (ср. возможность расширительного значения, например, у современного тряпки). См. также Д 41 о слове моксотиньє (москотиньє).
Корень «моск» может участвовать в пояснении этимологии Москвы – понятно, как один из вариантов.
Учет динамики изменений имен по указанным таблицам свидетельствует, что 39% христианских имен среди знати (образованных людей) в 11 веке дают начало процесса христианизации по именам примерно в 9 веке (даже с учетом скачка Б – В). И тогда новгородские сопки оказываются каким-то позднеязыческим ответом на начала христианской экспансии (Бравлин от Византии и Рюрик от Запада). Простолюдье, зависимое население даже к началу 12 века христианство в свою среду не принимало. В результате и оказалась Псалтырь начала 11 века в куче навоза.
Христианство подавляющим большинством победило к 15 веку, но писцовые книги дают обилие языческих и близких к языческим имен. И эти свидетельства есть смысл сопоставить с прослеженной А.А.Зализняком динамикой.
Вместе с тем имена на территории Великой Скифии (во многом – будущей России) начинались – вероятнее всего – десятки тысячелетий назад. Геродот связывал со 2 тыс. до н.э. такие имена как Зевс (отец Таргитая), Таргитай (сын Зевса и дочери Днепра – русалки ?), Колоксай (от которого «сколоты»), Липоксай, Арпоксай… Античная ономастика России, с учетом Приазовья и ряда других регионов (где, к примеру, сохранились различные античные надписи, особенно на погребальных памятниках), насчитывает сотни имен, если не больше.
Вот свод части скифской ономастики Георгием Ивановичем Дреминым.
Е-mail:george_d@bk.ru
Абарис – имя гиперборейского (скифского) мудреца. Древнегреческий поэт Пиндар (522-442 гг. до н. э.) считал Абариса скифом, жившим в конце VII – начале VI вв. до н. э. Скифом называл Абариса также софист Гимерий (315-386 гг. н. э.). Древнегреческий философ Гераклид Понтийский (388-310 гг. до н. э.) приписывал Абарису ряд теологических сочинений. В схолиях к "Государству" Платона есть замечание, что "Пифагор, между прочим, слушал гиперборея Абариса и мага Зарата". В. Латышев. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. ВДИ, 1947, №2, стр. 319; ВДИ, 1948, №3, с. 248; ВДИ, 1952, №2, с. 267; Куклина И.В. Анахарсис. ВДИ, 1971, №3, стр. 113-125.
Авхаты (Αυχαται) – скифский род, ведущий свое происхождение от Липоксая. Артамонов М.И. считал, что авхаты – это самоназвание скифов-пахарей. Геродот IV 6; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3, стр. 76.
Агар – вождь скифов, руководивший скифским войском во время битвы у реке Фат на Таманском полуострове в 310 г. до н. э. Диодор Сицилийский, XX, 22-24; Ю.А. Виноградов. Там закололся Митридат, стр. 92; Т. Райс. Скифы, стр. 216.
Αγαροι – скифское племя. Прослеживается связь с именем царя скифов – Агара. Аппиан, греческий историк, ок. 100 – ок. 180 гг. н. э.
Агафирс – легендарный сын Геракла и змееногой девы – дочери реки Борисфен. По скифской легенде от него произошли агафирсы. Геродот IV 9, 10.
Агафирсы – название народа, родственного скифам. "Северные части Скифии вверх по Истру граничат с агафирсами". Геродот IV 100, 104.
Акинак – короткий, железный скифский меч. Скорее всего, слово имеет скифское происхождение. Так, в согдийском и хорезмийском языках сохранилось слово kynk – меч.
Акроса (Akrosas) – царь скифов в Добрудже. Во II в. до н. э. в г. Томи и Одесс чеканил монету со своим именем. Т.В. Блаватская. ВДИ, 1948, №1; Harmatta, Studies in the history and language of the Sarmatians, 1970, p.22.
Ализоны – народ, проживающий в Скифии. "Ведут скифский образ жизни, однако сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом". Геродот IV 17, 52.
Αμαδοκοι – скифское племя или род. Гелланик в пересказе Стефана Византийского; В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №1, стр. 317.
Αμυργιον – скифское племя или род. Гелланик в пересказе Стефана Византийского; В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №1, стр. 317.
Анаксирида – элемент одежды скифов-саков. Геродот сообщал, что "саки, они же скифы, имели на головах прямые остроконечные шапки, носили анаксириды, имели местные луки, кинжалы и топоры-сагарии". Геродот VII 64.
Анахарсис (Anacharsis, Αναχαρσις) – скифский царевич, сын Гнура, внук Лика, правнук Спаргапифа, брат Савлия, дядя Иданфирса. Родился около 625 г. до н. э. Продолжительное время жил в Элладе. Был знаком с Солоном. Греки считали Анахарсиса одним из семи мудрецов. По возвращению в Скифию был убит своим братом Савлием. Геродот IV 46, 76. В. Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр 318.
Антакеи – огромные бескостные рыбы рода белуги. По свидетельству Геродота антакеи водились в Борисфене. Геродот VI 53.
Антир – так Иордан называл царя скифов, воевавшего с Дарием. "Дарий – царь персов, сын Гистаспа, пожелал сочетаться браком с дочерью Антира, короля готов (читай скифов)". Иордан. О происхождении и деяниях гетов.
Апи – богиня из скифского пантеона богов. Геродот отождествляет ее с греческой Геей. Имя Апи ассоциируется с тюркским "апай" – мать, матушка. Геродот IV 59.
Арар – река в Скифии, протекает через скифскую землю, впадает в р. Истр (Дунай). Геродот IV 48.
Арга – имя молодой гиперборейской женщины (скифянки), посетившей со своей подругой Опис храм Аполлона в Делосе. Геродот IV 35.
Аргимпаса – богиня из скифского пантеона богов. Геродот отождествляет ее с греческой Афродитой Уранией. Просматривается связь с "аргиппеями". Геродот IV 59, 67.
Аргиппеи – народ, родственный скифам. Геродот IV 23, 24.
Аргот – скифский царь. В Неаполе Скифском обнаружена надпись: "…могучего Аргота повелителя Скифии…". Аргот в 170-150 гг. до н. э. был супругом боспорской царицы Камассарии. Ю.А. Виноградов. Там закололся Митридат. Стр.140.
Арес – бог войны в скифском пантеоне богов. Единственному ему скифы ставили кумиры в виде меча воткнутого в кучу хвороста. Геродот IV 59.
Ариант (Αριαντας) – предводитель скифов, по приказу которого был изготовлен огромный котел в 600 амфор. Этот котел отлили из бронзовых наконечников стрел, якобы для того, чтобы оценить число жителей в Скифии. Геродот IV 81.
Ариапиф (Αριαπειθης) – скифский царь, правил скифами Побужья и Поднепровья с 490 по 470 г. до н. э. Возможно, был сыном или внуком Иданфирса. Старший сын Ариапифа – Скил родился от жены-истрянки. Ариапиф воевал с Тересом I, царем Фракии, затем женился на его дочери и имел от нее сына Октомасада. Третий сын Орик был от скифянки Опии. Погиб сорокалетним в 470 г. до н. э. от рук Спаргапифа – царя агафирсов. Геродот IV 76, 78.
Арима – у скифов значит единица. Так Геродот толкует название аримаспов. Геродот IV 27; В. Латышев, "Известия…", ВДИ, 1947, №1, стр.307.
Аримаз – скифский вождь, по имени которого названа Аримазова крепость ( Αριμαςου πετρα) в Согдиане. О захвате этой крепости А. Македонским сообщает Полиен (Strat., IV, 3, 29) и Страбон (Arr., Anab., IV, 28, 4). Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 80.
Аримы – это название киммерийского племени упоминается в гомеровском эпосе ( Αριμοισι). Страбон локализовал их в Лидии (Geogr. XII 8, 19). В ассирийских источниках XIII в. до н. э. упоминаются arima, в более поздних урартских источниках – arme. Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 46.
Аримаспы ( Αριμασποι) – в геродотовской географии аримаспы располагались перед гипербореями. Известны из сочинения Аристея Проконесского "Аримаспеи". Ельницкий увязывает аримаспов Геродота с arima ассирийских источников. Геродот IV 13, 14, 27; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 47.
Аристагор (имя типа Святогор) – скифский царь или посланник царя. В 495 г. до н. э. вел переговоры со спартанским царем Клеоменом I о совместных боевых действиях против персов. Геродот VI 84.
Арих ( Αριχος) – это имя читается на литых оболах и крупных дельфинах (монетах), выпущенных в Ольвии в 460-425 гг. до. н. э. Алексеев Ю.А. высказывал мнение об идентичности имен Арих и Орик ( Οριχος). Орик был сыном скифского царя Ариапифа и младшим братом Скила и Октомасада. Он мог быть скифским предводителем как раз во время выпуска монет с надписью Αριχος. П.О. Карышковский, МАСП, №4, 1962, с. 222; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…; Ю.А. Алексеев. Скифские цари и царские курганы V-IV вв. до н.э., ВДИ, №3, 1996.
Арпоксай (Αρποξαις) – средний сын Таргитая, родоначальник рода катиаров и траспиев. По мнению М.И. Артамонова катиары входили в состав сколотов. Другое прочтение имени Арпоксай – это Арп, Карп (отсюда Карпаты). По другой версии скифского генеалогического мифа Арпоксая звали Агафирс. Род Арпоксая-Агафирса заселил Прикарпатье, где проживали катиары-акатиры-агафирсы. Другой род дал линию траспии-траки-фракийцы. Геродот VI 5, 6; М.И. Артамонов, ВДИ, 1947, №3.
Арсаком – так в диалоге Лукиана "Токсарид или дружба" назван скифский вождь, возглавлявший скифское войско в битве с боспорцами, сарматами и аланами. Лукиан называет также соратников Арсакома – Лохант и Макент. Лукиан мог использовать подлинные скифские имена. Лукиан. Собр. соч. в двух томах, М.-Л., 1935, т. 1.
Ασσαιοι – племенное наименование. Стефан Византийский считал их скифами, а Птолемей – сарматами. Это имя перекликается с термином Σαιοι – сайи, упомянутым в декрете в честь Протогена из Ольвии. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1948, №3, стр. 312.
Асхи – сок из плодов дерева "понтик". Г.А. Стратановский в комментариях к "Истории" Геродота замечает, что у современных башкир есть кушанье "ахша". Слово принадлежит народу, родственному скифам. Геродот IV 23.
Атей (Ατεας, Atheas) – царь скифов, который на рубеже 4-5 вв. до н. э. создал сильное скифское царство в нижнем Побужье и нижнем Подунавье. В 339 г. в возрасте 90 лет убит в сражении с Филиппом Македонским. Плутарх; Страбон; О.Н. Трубачев "О синдах и их языке" Вопросы языкознания, №4, 1976.
Будины – народ, родственный скифам. Будины жили в лесной области нижнего Подонья. Геродот IV 108; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 45.
Бутир – что-то вроде сливок или сметаны у скифов. Поражает сходство скифского Бутир с немецким Butter – масло. Гиппократ, "О болезнях" по изданию В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 298.
Гиппака (иппака) – название сыра, изготовляемого скифами из кобыльего молока. Гиппократ, "О болезнях" по изданию В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 298.
Гнур (и ныне украинское – хряк) – царь скифов Нижнего Побужья и Нижнего Поднепровья. Жил во второй половине VII-начале VI вв. до н. э. Отец Анахарсиса и Савлия. Геродот IV 76; В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 298.
Гелон – легендарный сын Геракла и змееногой девы – дочери реки Борисфен. Родоначальник племени гелонов. Геродот IV 9, 10.
Гелон – деревянный город гелонов. Сожжен персами во время похода Дария в Скифию. Остатки Гелона обнаружены у с. Бельск.Геродот IV 108; Скифский мир, Киев, 1975, стр. 128.
Гелоны – народ, проживающий во времена Геродота в земле будинов. Гелоны "занимаются земледелием, садоводством и едят хлеб". "Гелоны изревле были эллинами, говорят они частью на скифском языке, частью на эллинском". Геродот IV 108, 109, 120; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 45.
Гойтосир (типа славянского былинного зачина) – бог скифского пантеона. Геродот называет Гойтосира скифским Аполлоном. Геродот IV 59.
Герр – река в Скифии. В местности у реки Герр располагались скифские царские могильники. Геродот помещал эту реку в Приднепровье, а Птолемей – в Приазовье. Геродот IV 47.
Геррос – местность в Скифии, около современного Никополя, там где река Герр впадает в Днепр. В Герросе была скрыта главная скифская святыня – царский некрополь. Геродот IV 53, 56, 71; Б.А. Рыбаков; Л.А. Ельницкий, Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 116.
Герры – племя, согласно Геродоту, обитавшее в Скифии, в местности Геррос. Л.А. Ельницкий вслед за Kissling'ом считает, что герры – это самоназвание царских скифов. Геродот IV 57, 71; Л.А. Ельницкий, стр. 116.
Гилея – местность в Скифии, близ устья Днестра, современное Полесье. В Гилее, видимо, располагался один из сакральных центров Скифии. Там Геракл познал деву-змею. Там был убит Анахарсис. Геродот IV 9, 18, 19, 76.
Гипанис – река в Скифии, совр. река Южный Буг. Геродот IV 47.
Гипакирис – река в Скифии, совр. река Колончак. Геродот IV 47.
Διτυλας – под таким именем в одной из комедии Аристофана выведен скиф-полицейский ( σκυθαι τοξοται). Aristophanes, Ran., 608.
Дугдамме (Dugdamme, Тугдамме) – вождь киммерийцев, возглавлявший их в завоевательских походах в Малую Азию, отец Сандаксарта. Упоминается в ассирийских источниках как царь племени сака-угутум. Ельницкий Л.А. усматривает в этом родство киммерийцев с прикаспийскими саками. Имя киммерийское, однако, не исключена связь со скифами. Strab., Geogr., I, 3, 12; Ельницкий Л.А., указ. соч., стр.26.
Евтимах ( Ευτιμαχος) – имя лучника с чернофигурного кратера Франсуа, изготовленного 570 г. до н. э. аттическим мастером Эрготимом и расписанного Клитием. М.В. Скржинская. Герои киммерийских и скифских легенд, ВДИ, 1986, №4, стр. 84.
Ζαρινα – царица у скифов-саков. Ктесий.
Ιγδαμπαιης (Игдампай) – имя читается на чернофигурном килике 80 гг. V в. до н. э. из Ольвии. Ю.Г. Виноградов обращает внимание на близость этого имени скифскому топониму Εξαμπαιος (Геродот, IV, 59). В. П. Яйленко, КСИА, 159, 1979, с. 57; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…
Идантемис ( Ιδανθεμις) – имя из надписи на сосудике первой половины VI в. до н. э. из Березани. Целиком надпись читается как: "Идантемису развратнику эта кружечка в подарок". Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация в Причерноморье в период Великой греческой колонизации. – Тбилиси, 1981.
Идантирс ( Ιδανθιρσος) – царь, возглавивший в 514 г. до н. э. борьбу скифов с персами. Вместе со Скопасисом и Токсакисом руководил объединенным войском скифов, савроматов, будинов и гелонов. Внук царя Гнура, сын Савлия, племянник Анахарсиса. Геродот IV 76, 120, 126, 127; Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, 8 по изданию в ВДИ, 1954, №2.
Ишпакай (Išpakai) – предводитель скифов в их походах в Азию. Известен из ассирийских источников. По сведениям Ельницкого сестра Ишпакая – Шпако стала женой киммерийского царя Теушпы (Теиспа). Имена Ишпакай и Шпако происходит от скифск. špaka – собака, Фасмер же выводит его от авест. aspa – лошадь. Геродот I 110; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, с. 25 со ссылкой на Konig F.W. Alteste Geschichte der Meder und Perser.- der Alter Orient, Leipzig, 1934, Bd. 33, H. 314, S. 31.
Канит, Kanites, Κανιτα – скифский царь, чьи владения находились в Добрудже, за Дунаем. В конце III – начале II в. до н. э. чеканил монеты со своим именем в Томи и в Одессе. Б.Н. Граков, Материалы..., №17; Т.В. Блаватская, Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, 1948, №1; Harmatta. Studies…, 1970, P.22.
Каннабис (Κανναβις) – название конопли у скифов. Геродот IV 74.
Καραρυες – название дома у скифов. Гесихий.
Carthasis – брат скифского царя эпохи Александра Македонского. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, со ссылкой на Курция Руфа.
Катиары – скифский род, ведущий свое начало от Арпоксая – среднего сына легендарного Таргитая. Катиары наряду с авхатами, траспиями и паралатами входили в племя царских скифов – сколотов. Геродот IV 6; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3, стр. 76.
Кобос ( Κωβος) – вождь киммерийского (скифского) племени треров. Strab., Geogr., I, 3, 12.
Κολανδακης (Коландак) – имя читается на чернолаковом килике начала IV в. до н. э. из Ольвии. Несомненна связь имени κολανδακης со скифским племенным названием сколоты. И. И. Толстой, Греческие граффити древних городов Северного Причерноморья. М.-Л., 1953, с. 11; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…
Колоксай (Κολαξαις) – младший сын Таргитая, от него ведут свое начало скифы из рода паралатов. Г.А. Стратановский в своих комментариях к переводу Геродота приводит следующую иранскую транскрипцию этого имени – Сколахшайя. М.И. Артамонов проводил такие параллели: Колоксай-Кол-Скол-Сколот. Геродот IV 5, 7; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3.
Κολος – четвероногое животное, обитавшее в Скифии. Это животное долгое время могло обходиться без воды. По величине занимало середину между оленем и бараном. Цветом белое и быстротой бега превосходящее названных животных. Страбон. География, VII, 4, 8 по изд. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №4, с. 207.
Лик (Λυκος) – скифский царь, сын Спаргапифа, отец Гнура, дед Анахарсиса и Савлия. Геродот IV 76.
Липоксай (Λιποξαις) – старший сын Таргитая, родоначальник скифского рода авхатов. М.И. Артамонов указывал на соответствие имен Липоксай – Лип – по другой легенде, Гелон. Геродот IV 5, 6; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3.
Лохант – персонаж диалога Лукиана "Токсарид или дружба", соратник Арсакома – предводителя скифов во время их битвы с боспорцами, сарматами и аланами. Не исключено, что Лохант – подлинное скифское имя. Диалог Лукиана "Токсарид или дружба".
Мадий – сын Партатуа (Мадиес - сын Прототия), греческое написание этого имени – Μαδυης или Μαδυς. Мадий получил власть после смерти Партатуа в 653 г. до н. э., его царствование обычно связывают с "28-ю годами господства скифов над Азией". Геродот I 103; Ф.Х. Гутнов. Скифские портреты // журнал "Дарьял", №3, 1999.
Макент – персонаж диалога Лукиана "Токсарид или дружба", соратник Арсакома – предводителя скифов во время их битвы с боспорцами, сарматами и аланами. Не исключено, что Макент – подлинное скифское имя. Лукиан, диалог "Токсарид или дружба".
Марсагет – брат скифского царя (возможно брат Иданфирса). По сообщению Ктесия Книдского, Марсагет был взят в плен персами вместе с другими скифами перед началом скифской компании Дария. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 299.
Ματασυς (Матасий) – это имя читается в письме, написанном в 30-10 гг. VI в. до н. э. жителем Березани Ахиллодором. Ю.Г. Виноградов придерживается мнения, что это имя скифского происхождения. Из письма следует, что Матасий был владельцем построек и рабов. Ю.Г. Виноградов, ВДИ, 1971, №4; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…
Μυργεται – скифский народ, о котором сообщает только Гекатей, и никто более из древних авторов. В. Латышев предполагал, что Гекатей ошибочно назвал миргетами тот же народ, который Плиний называл тирагетами, Птолемей – тирангетами, а Страбон – тирргетами. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №1, стр. 299.
Оар ( Οαρος) – река, протекающая в Скифии. Современная река Сал. Птолемей применял это наименование к Волге. Геродот IV 123, 124; Л.А. Ельницкий, стр 109.
Οιορπατα – так скифы называли амазонок (в передаче Геродота). См. эорпата. Геродот IV 110.
Ολκαβας – скифское имя. Аппиан, Фронтин.
Октомасад – сын скифского царя Ариапифа от дочери фракийского царя Тереса I (525-448 гг. до н. э.). Октомасад был вождем заговорщиков, восставших против царя Скила. По приказу Октомасада в 450 г. до н. э. Скил был убит. Геродот IV 80.
Опия (Опойя) – жена скифского царя Ариапифа, скифянка. Родила царю сына Орика. После смерти Ариапифа в 470 г. до н. э. была соправительницей вместе со старшим сыном Ариапифа – Скилом до достижения им совершеннолетия. Имя Опия созвучно имени Опис – гиперборейской молодой женщины, посещавших храм Аполлона в Делосе. Геродот IV 78.
Опис – имя молодой гиперборейской женщины (скифянки), посещавшей со своей подругой Аргой храм Аполлона в Делосе. Геродот IV 35.
Ордесс – река, протекающая в Скифии, приток Истра. Геродот IV 48.
Орик (Ορικος) – младший сын скифского царя Ариапифа. Его матерью была – Опия, скифянка. Геродот IV 78.
Палак (Palakos, Παλακος) – cкифский царь, сын царя Скилура. Правил Крымской Скифией со столицей в Неаполе Скифском. Воевал с Херсонесом, в 107 г. до н. э. был убит в сражении с полководцем Митридата VI Диофантом. С.А. Жебелев, Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре, ВДИ, 1938, №3; О.Н. Трубачев, Лингвистическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в северном Причерноморье, Вопросы языкознания, №6, 1977, с. 17.
Палакион ( Παλακιον) – так называлась крепость, построенная скифами в Крыму во II в. до н.э. несомненна связь названия этой крепости с именем скифского царя Палака.
А. Андреев, История Крыма, М.-2002.
Палы (Παλος) – скифский род. М.И. Артамонов связывал палов с паралатами Геродота. Он считал, что именно палы-паралаты пришли из Азии, в то время, как сколоты были автохтонными жителями Причерноморья. Диодор Сицилийский, В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №4, с. 250; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3.
Панасагор – сын царя скифов, Сагилла. Был послан отцом с большим войском на помощь амазонкам, когда те воевали с греками.Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, по изданию в ВДИ, 1954, №2.
Пантикап (Пантикапа, Παντικαπης) – река в Скифии, ср. пролив Пантикапей. Геродот IV 47.
Папей (Папай) – бог скифского пантеона. Геродот ставил ему в соответствие греческого Зевса. Геродот IV 59.
Паралаты – скифский род, произошедший от Колоксая – младшего сына Таргитая. М.И. Артамонов связывал паралатов с палами, о которых сообщал Диодор Сицилийский. М.И. Артамонов считал, что именно палы-паралаты пришли из Азии, в то время, как сколоты были автохтонными жителями Причерноморья. М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3; Л.А. Ельницкий, Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр 114.
Παρδοκας – под таким именем в комедии Аристофана (Ran., 608) выведен скиф, выполняющий функции полицейского ( σκυθαι τοξοται). Возможно, что имя придумано Аристофаном, однако, историк Бледйз заметил, что это имя должно читаться как Σπαρδοκας или Σπαρδακος. Это имя тождественно латинскому Spartacus.Aristophanes, Ran., 608.
Партатуа – предводитель скифов, известен по ассирийским источникам. Пришел к власти после смерти Ишпакая в 673 г. до н. э. В 663 г. вступил в союз с Ассирией и взял в жены ассирийскую царевну. Отец Мадия (Мадиеса), который после смерти Партатуа в 653 году стал скифским царем. Геродот I 103; Ф.Х. Гутнов. Скифские портреты // журнал "Дарьял", №3, 1999.
Пата – скифское слово, обозначающее "убивать" от слова эорпата – убивающие мужей. Ср. из авест. pada – наследство, потомство (при русском – батя, папа).Геродот IV 110.
Пеламида – рыба, род тунца, водилась в водах Меотиды. Страбон. География, VII, 6,2 по изд. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №4, с. 207.
Плин – юноша из скифского царского рода. После изгнания из Скифии вместе с Сколопитом поселился в стране Каппадокии на берегах реки Термодонт. Там от них пошло племя амазонок. Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, 1 по изданию в ВДИ, 1954, №2.
Понтик – дерево, плоды которого аргиппеи употребляли в пищу. Слово принадлежит народу, родственному скифам. Геродот IV 23.
Пората (Πορατα) – река в Скифии, приток Истра, современная река Прут. Геродот IV 47.
Портмеи – киммерийский город. Геродот писал, что граница между Европой и Азией проходит через Танаис, Меотиду и киммерийский город Портмеи. Геродот IV 45.
Псевдартак (Ψευδαρτακη) – священное место в Скифии. Другое написание – Ψενδαρτακη. Стефан Византийский. ВДИ, 1948, №3, с. 312.
Ρωξανακη – главный город скифов-саков Ктесий. J. Gilmore. Ctesias. The fragments of the Persika, 1888.
Савлий – царь скифов, правил Скифией в первой половине VI в. до н. э. Власть принял после смерти своего отца, Гнура. Убил своего старшего брата Анахарсиса, когда тот вернулся из Эллады. Савлию унаследовал Иданфирс, скифский царь, воевавший с Дарием. Геродот IV 76; Диоген Лаэрций, Жизнеописания и учения прославившихся в философии, -М, 1979.
Савмак (Σαυμακος) – скиф, занявший в 109 г. до н. э. престол Боспорского царства после убийства царя Перисада V. Царствование Савмака продолжалось два года, после чего он был пленен и увезен в столицу Понтийского царства полководцем Митридата VI Диофантом. С.А. Жебелев. Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре. ВДИ, 1938, №3.
Сагилл – имя скифского царя, к которому, согласно преданию, обратились амазонки за помощью во время их войны с греками. Для помощи амазонкам Сагилл снарядил большое войско, поставив во главе его своего сына Панасагора. Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, по изданию в ВДИ, 1954, №2.
Сайи (Σαιοι) – Б.Н. Граков, считал, что сайи – это самоназвание царских скифов, производя их имя из авестийского xsaya – сиять, властвовать. О сайях сообщает текст из ольвийского декрета в часть Протогена: "…и при том жреце, когда явились во множестве сайи за получением даров, а народ не мог их дать…" (IOSPE I2 №32). Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 114 и стр.152;; J. Harmatta, Studies in the history and language of the Sarmatians. – Szeged, Hungary, 1970.
Сайтаферн (Σαιταφαρνης) – царь скифов или сайев. Это имя известно из декрета, выбитого жителями Ольвии на мраморной стеле в честь Протогена. "…когда царь Сайтаферн прибыл в Конкит и потребовал даров по случаю приезда, Протоген по просьбе народа дал 400 золотых…" IOSPE I2 №32.
Σακαια – название скифского праздника. Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 301 со ссылкой на сочинения Гесихия.
Σακεσφαρης – царь скифов-саков, живущих за рекой Бактр. Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 301 со ссылкой на сочинения Полиена.
Саки (Σακαι) – персы называли саками, как азиатских, так и европейских скифов. Акад. Н.Я. Марр считал, что слово сак означает потомство, род, племя. Геродот I 153; Н.Я. Марр, Избранные работы, т. 5, в очерке "Термин "скиф", -М., 1935; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 93.
Sandaksatra (Шадакшатра) – сын вождя киммерийцев Дугдамме (Лигдамиса). Имя его упоминается в ассирийских клинописных документах в связи с событиями в Малой Азии. Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 27; L. L. Zgusta. Die Personennamen griechischer Stadte der nordlischer Swarzmeerkunste. Praha, 1955.
Sanerg ( Σανεργες) – это имя приведено в IOSPE, IV, p.290. Ельницкий Л.А. полагает, что это имя скифское. Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977.
Саневн – по сообщению писателя V в. до н. э. Гелланика Митиленского, Саневн был скифским царем, и в его время изготовили первое железное оружие. Многие древние писатели связывали изготовление первых железных изделий с халибами, которых неправильно считали скифами. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №1, стр. 315.
Σαπερδης – название рыбы у скифов. Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 293 со ссылкой на сочинения Гесихия.
Σαραβαρα – так комедиограф первой половины IV в. до н. э. Антифан назвал скифские штаны. В своей комедии "Скифы" он указывал, что "все одеты в шаровары и хитоны". В связи с тем, что греки не знали штанов, можно предположить, что Антифан для обозначения подобной одежды использовал скифское слово. В. Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 319.
Сарий – царь задунайских скифов. Во II в. до н. э. чеканил монету со своим именем в греческих городах Томи и Одесс. Т. В. Блаватская. Греки и скифы в Западном Причерноморье. ВДИ, 1948, №1.
Σατρακης – царь скифов, живших к северу от Согдианы. Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 309 со ссылкой на сочинения Арриана.
Сиргис (Гиргис) – река в Скифии, приток Дона. Геродот IV 57, 123
Σκεβλυας – под таким именем в одной из комедий Аристофана действует скиф-полицейский ( σκυθαι τοξοται). Это имя могло быть выдумано Аристофаном, однако имя другого скифа-полицейского – Παρδοκας является искажением фракийского имени Σπαρδοκος (Спарток). Aristophanes, Ran., 608.
Скил ( Σκυλης) – сын и наследник скифского царя Ариапифа. В 470 г. до н. э. после смерти Ариапифа Скил стал царем Скифии. Скил проводил филэллинскую политику. Убит в 450 г. до н. э. заговорщиками, возглавляемыми его братом Октомасадом. Геродот IV 80; Ю.г, Виноградов. Перстень царя Скила. Политическая и династийная история скифов первой половины V в. до н. э. // СА, 1980, №3.
Скилея – имя амазонки, изображенной на скифосе мастера Клития (570 г. до н. э.) Скилея – женская форма имени Скил. Две другие амазонки, изображенные на этой вазе, имеют имена Телепилея и Ифито.М.В. Скржинская. Герои киммерийских и скифских легенд, ВДИ, 1986, №4, стр. 84.
Скилур (Skiluros, Σκιλουρος) – царь Малой Скифии. В 108 г. до н. э. в Крыму основал Неаполь Скифский. По преданию, оставил после себя 80 детей. Передал власть старшему сыну Палаку. Strabo, Geogr., VII, 4, 3.
Скифины ( Σκυθινος) – народ, живший в юго-восточном углу Черного моря, по соседству с халибами. О них сообщает Ксенофонт в книге Anab., IV, 7, 18. В. Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 308.
Скифы кочевые ( Σκυθαι νομαδες) – иначе скифы европейские, жившие во времена Геродота в степях между Доном и Днепром. Скифы-кочевники господствовали над всеми прочими скифами. Вс.Ф. Миллер впервые указал на генетическую связь терминов "скифы" и "саки". Акад. Н.Я. Марр показал, что в яфетических языках основа sak закономерно переходит в основу sku: sak sak-u-ta σακ-υ-θα σκυ-θα σκυθαι. Эллины времен Геродота скифами называли как европейских, так и азиатских кочевников. Геродот IV 1-7; Н.Я. Марр, Избранные работы, т. 5, в очерке "Термин "скиф", М., 1935.
Скифы-русь ( Σκυθας τους Ρως) – этот этноним упоминается в схолиях, составленных византийским писателем Фемистием к сочинению Аристотеля "О небе". "Мы заселяем среднее пространство между арктическим поясом, близким к северному полюсу, и летним тропическим, причем скифы-русь и другие гиперборейские народы живут ближе к арктическому поясу…". В. Латышев цитирует этот отрывок по собранию сочинений Аристотеля, изданному Берлинской академией наук в 1836 г. В. Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 332.
Сколопит (Scolopitus) – скифский юноша царского рода. Легенда передает, что царевичи Сколопит и Плин были изгнаны с родины, после чего вместе с последующими за ними скифами поселились у реки Термодонт, что в Малой Азии. Здесь они стали родоначальниками племени амазонок. Имя Сколопит, несомненно, связано с племенным названием скифов – сколоты. Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, 1 по изданию в ВДИ, 1954, №2.
Сколоты – Геродот сообщает, что племена авхатов, катиаров, траспиев и паралатов – все вместе называются сколотами. М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3; Н.Я. Марр, Избранные работы, т. 5, в очерке "Термин "скиф"", -М., 1935.
Скопасис – вождь одного из воинских подразделений скифов, воевавших с Дарием I. В войско Скопасиса входили савроматы. Вел переговоры с ионийскими греками у моста через Истр. Геродот IV 120, 128.
Скунх (Skunxa) – вождь саков или массагетов. Был взят в плен персидским царем Дарием I. Бехистунская надпись сообщает: "я наголову разбил одну часть скифов, а другую захватил в плен. Вождя их по имени Скунха взяли в плен и привели ко мне…". Бехистунская надпись царя Дария I.
Спаргапис (Σπαργαπισης) – сын царицы массагетов Томирис. Покончил с собой, будучи взят в плен царем персов Киром Великим. Геродот I 211, 213.
Спаргапиф (Σπαργαπειθης) – родоначальник династии скифских царей, прадед Анахарсиса. О нем сообщает Геродот (IV 76). Был другой Спаргапиф – царь агафирсов, от руки которого в 470 г. до н. э. погиб Ариапиф, царь скифов. Геродот IV 76, 78.
Спу – по-скифски означает "глаз". Так Геродот объясняет название племени аримаспы – одноглазые. Геродот IV 27; В. Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №1, стр. 307.
Табити – богиня из скифского пантеона. Геродот ставит ей в соответствие греческую богиню Гестию. Геродот IV 59.
Таксакис (Ταξακις) – вождь одного из трех племен в Скифии, принимавших участие в войне с Дарием. Геродот IV 120.
Танаис ( Ταναις) – река в Скифии, в настоящее время – река Дон.Геродот IV 47.
Танай – предводитель скифов во время их похода в Египет в 633 г. до н. э. По сообщению Помпея Трога, египетский фараон Псамметих I, предупрежденный о походе скифов, встретил их с дарами еще в Сирии и убедил их отказаться от похода. Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, I, по изданию ВДИ, 1954, №2, с.181; Геродот I, 105.
Тануса (Tanusas) – скифский царь. Во II в. до н. э. выпускал монеты в Добрудже. Т.В. Блаватская, Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, 1948, №1; Harmatta, Studies in the history and language of the Sarmatians, 1970, p.22.
Ταρανδος – животное, похожее на оленя, из шкур которого, согласно сообщениям Гесихия и Филона Иудея, скифы шили одежду. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №4, стр. 270.
Таргитай (Ταργιταος) – мифический основоположник племени скифов. Согласно легенде, изложенной Геродотом, Таргитай был сыном Геракла от змееногой богини, дочери реки Борисфен. Скифы, современники Геродота, считали, что Таргитай жил ровно за тысячу лет до вторжения Дария. Геродот IV 5, 7.
Τευταμος – это скифское имя встречается у Ктесия.
Тевтар – имя скифа, который, согласно древнегреческому мифу, обучил Геракла стрельбе из скифского лука. В.Латышев со ссылкой на Геродора Гераклейского. "Известия…", ВДИ, 1947, №2, стр. 293.
Теушпа (Teuspa) – киммерийский царь. Теушпа в 668 г. основал династию Ахеменидов в Персии. Был женат на дочери скифского царя Ишпакая – Шпако; от их брака родился будущий царь персов Кир I. Был разгромлен ассирийским царем Асархаддоном при помощи скифов-наемников во главе с Партатуа. Геродот I 110, VII 11; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, с. 27; Е. Молев. Эллины и варвары, М., 2003, с. 30.
Тиарант – река в Скифии, приток Истра, в настоящее время – река Альт. По словам Геродота, Тиарант протекает через скифскую землю.Геродот IV 48.
Тимн ( Τυμνης) – представитель скифского царя в Ольвии. Встречался с Геродотом во время его путешествия в Скифию в 449-446 гг. до н. э. Именно Тимн мог сообщить Геродоту множество сведений о скифах, их войне с персами и об их обычаях. Возможно, что Тимн Геродота был каллипидом или ализоном. Геродот IV 76, V 37; Е. Молев. Эллины и варвары, М., 2003, с. 82; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, с. 138.
Тирагеты – скифское племя, жившее на берегах Истра. О тирагетах писал Плиний (IV, 12, 24). Птолемей (III, 10) называл их тирангетами, Страбон (VII, 471) – тиррегетами. У Гекатея есть упоминание о миргетах. В. Латышев считал ошибочным наименованием тирагетов. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1947, №1, стр. 299.
Тирас (Τυρας) – река в Скифии, в настоящее время – река Днестр. Геродот IV 47.
Тириты – миксэллины, жившие в Скифии близ устья реки Тирас (Днестр). Геродот IV 51.
Токсамис ( Τοξαμις) – это имя наряду с именем Кимерий ( κιμεριος) запечатлено на керамической вазе 570 г. до н. э. (кратер Франсуа). М.В. Скржинская считала, что вазописец изобразил героев скифских мифов, хорошо известных грекам в VI в. до н. э. Б.Н. Граков, Материалы…, №104; М.В. Скржинская. Герои киммерийских и скифских легенд, ВДИ, 1986, №4, стр. 84.
Токсарид – имя скифа в диалоге Лукиана "Токсарид или дружба". Лукиан, Собр. соч в 2-х томах, М.-Л., 1935, т.1.
Токсарис – скиф, долгое время живший в Элладе. Прославился там как великий лекарь и мудрец. Во время чумы Токсарис посоветовал афинянам поливать улицы прокисшим вином, чем спас Афины от эпидемии. За это греки удостоили его звания героя, и после его смерти установили на его могиле обелиск. В.Латышев. "Известия…", ВДИ, 1948, №1, стр. 299; Лукиан, Собр. соч в 2-х томах, М.-Л., 1935, т.1, диалоги "Скиф или гость", "Скиф или друг на чужбине".
Треры ( Τρηρες, Τραρες) – киммерийское племя. Страбон сообщает о вожде треров – Кобосе ( κωβος). Л. А. Ельницкий высказывает предположение о генетическом родстве треров, скифов и траспиев-фракийцев. Strab., Geogr., I, 3, 12; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 47-48; Е. Молев. Эллины и варвары, М., 2003, стр. 34.
Фагимасад – бог царских скифов. Геродот ставит ему в соответствие греческого Посейдона. Геродот IV, 59.
Харасп (Charaspes) – царь скифов в Добрудже, за Дунаем. Харасп во II в. до н. э. чеканил монету в греческих городах Томи и Одессе. Т.В. Блаватская, Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, 1948, №1.
Chorsari – так скифы называли персов. Плиний.
Шпако – сестра Ишпакая. Оба имени происходят от скифского слова spako – собака. Шпако была женой киммерийского царя Теушпы, от их брака родился будущий царь персов Кир I. Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, примечание на стр. 27.
Хабеи – так называлась крепость, построенная скифами в Крыму во II в. до н. э. А. Андреев. История Крыма, М.-2002 г.
Эорпата (Οιορπατα) – так скифы называли амазонок. "скифы называют амазонок "эорпата", что по-эллински означает мужеубийцы; "эор" – ведь означает муж, а "пата" – убивать". Геродот IV 110.
Эор – мужчина, муж по-скифски. Специалисты отмечают, что скифское эор оказывается поразительно похожим на тюркское ойор, эйр, эр – мужчина. Геродот IV 110.
Эксампей ( Εξαμπαιος) – местность в Скифии, лежащая между реками Борисфен и Гипанис. Там находился источник горькой воды. Название источника по-скифски Эксампей, а на эллинском языке – Священные пути. Геродот IV 52, 81. «Эко сам пей» - фразеологизм, который понятен только из русского языка.
Энареи (εναρεες) – гадатели у скифов, женоподобные мужчины. Гадали с помощью ивовых прутьев и липовой мочалы. Геродот предположил, что энареи – это потомки тех скифов, которые проявив кощунство, разграбили святилище Афродиты Урании в Сирии. Богиня наказала их, поразив навеки женским недугом. Геродот I 105, IV 67.
Эминак ( Εμινακος) – это имя читается на серебряных ольвийских монетах, датируемых 40 гг. V в. до н. э. П.О. Карышковский, МАСП, №4, 1962; Е. Молев. Эллины и варвары, М.-2003, с. 83.
Элий – это имя читается на монетах, которые скифcкие цари чеканили в задунайской Скифии, в Добрудже во II в. до н. э.Т.В. Блаватская. Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, №1, 1948.
http://www.kudzu.ru/pB.html (и сотни примеров еще можно с помощью Интернета добавить).
Да, приведенные преимущественно ононимы с помощью ностратических корней могут трактоваться в пользу индоевропейцев (включая праславян и индоиранцев) и тюрков, финно-угров и северных семитов (с активизацией тотальных СМИ версия о происхождении у человечества всего и вся полезного только от иудеев опасно набирает силу). Любой пользователь легко сравнит их с достижениями А.А.Зализняка.
Мне приходилось напоминать лингвисту, что ономастика Северо-Запада России достаточно подробна в античных источниках. Например, взать только этнонимы времен Птолемея и ученых его круга (рис. 1).
Рис. 1. Этнонимия Северо-Запада России 19 веков назад
Или даже времен Геродота (рис. 2)
Рис. 2. Этнонимия Северо-Запада России 25 веков назад
Да и русские летописи на первое послепотопное время указывали существование здесь языческой державы «Русь, чюдь и вси языци». Реальность такой державы под контролем венедов на позднеантичное время подтверждается державой Германариха. (рис. 3), отчасти наследовавшей традиции античной державы – времен волосовцев и фатьяновцев, народов шнуровой керамики и боевых топоров.
Рис. 3. "ИМПЕРИЯ ГЕРМАНАРИХА" IV В. Н. Э. (как продолжение послепотопной «Руси, чюди и всих языцей». И ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ ИТИНЕРАРИЙ (подорожник) III-IV ВВ. Н. Э. (схема) а - народы, упомянутые в перечне Иордана; б - порядок перечисления народов; в - основные районы черняховской культуры II-IV вв.; г - направления морских походов III в.; д - направление славянской колонизации III-IV вв. "Германарих... покорил много весьма воинственных северных (употреблено греческое слово "аrсtoi") племен и заставил их повиноваться своим законам. Покорил же он племена: 1. Гольтескифов 2. Тиудов 3. Инауиксов 4. Васинабронков 5. Меренс 6. Морденс 7. Имнискаров 8. Рогов 9. Тадзанс 10. Атаул 11. Навего 12. Бубегенов 13. Колдов. (Б.А.Рыбаков. http://kirsoft.com.ru/freedom/KSNews_614.htm).
Последний раз утверждаю, что средневековый новгородский язык – это не «древнерусский язык» (как бы авторитарные лингвисты со своей догматикой в «древнгерусскости» для средних веков нашего отечества не усердствовали).
Окончательно и абсолютно реальные глубины россов-русов пока неизвестны (есть десятки версий, из них несколько вполне равнозначных), но они явно скрыты в античности. С учетом доностратических корней во многих ныне существующих языках закономерности глоттогенеза в ближайшие годы могут быть явно пересмотрены, в том числе и по соотношениям протославянский – индоевропейский, индоевропейский – ностратический, ностратический – доностратический…
Рассуждать об ономастике Новгородской земли хотя бы без приведенных чуть выше данных ныне явно ненаучно, как бы не пыжились апологеты якобы всезнающей и всеведающей «корпоративной лингвистики». Нет абсолютных реальных знаний на веки вечные. Вечен лишь упорный познавательный поиск трудолюбивых исследователей.
А вот в трудолюбии академику Андрею Анатольевичу Зализняку никак не отказать.
Петр Золин, Средневековый язык русской бересты // «Академия Тринитаризма», М.,
 |