Институт Праславянской Цивилизации - Публикации

Шамбаров В.Е.



ак уже было показано в предшествующих главах, к термину «варвары» в античных источниках нужно подходить весьма осторожно. Оно может дать слишком уж искаженные представления о действительности. Так, для эллинов изначально «варварами» были все не эллины. В том числе и македоняне, пока не погромили и не покорили эллинов — после чего сразу перестали считаться «варварами». Числились в таковых и римляне — опять же, пока не установили на Балканах свое господство. Ну а сами римляне всегда тянулись к Греции, подстраивали под ее образцы свою литературу, поэзию, искусство, поэтому эллинов «варварами» не считали. Вот и получилось, что только два народа Средиземноморья признавали себя и друг друга «не-варварами» — противопоставляя всем остальным. А поскольку вся европейская цивилизация во многих отношениях считала себя преемницей древнеримской, а в некоторых отношениях действительно являлась таковой, то эта же точка зрения перекочевала в последующие учебники, научные и художественные труды и просто в умозрительные представления.

Так что картина зачастую получается парадоксальной. Скажем, войско Александра Македонского принято изображать чуть ли не «культуртрегерами», распространившими на полмира высокую цивилизацию эллинизма… Но македонцы были настолько «культурными», что не знали даже обуви, в сандалиях щеголяла лишь знать и отборные «щитоносцы» Александра, а знаменитая македонская фаланга шлепала в бой босиком. А сам Александр впервые в жизни увидел походную ванну среди трофеев, взятых у Дария, и восхищенно сказал: «Вот что значит царствовать!» Эта дикая орда погромила богатейшие города Финикии, разрушила роскошную древнюю культуру Персии и Турана. Ради пьяной забавы, по идее, стукнувшей в голову обозной шлюхи, сожгла великолепную столицу Ирана Персеполь. Отправляла домой сокровища, превращая уникальные украшения в золотой и серебряный лом. А когда войско слишком отягощалось добычей, то драгоценную утварь, произведения искусства и т.п. попросту сжигали — получая стимул для новых грабежей. Кстати, жгли и грабили города, уничтожая жителей, даже когда стало уже ясно, что завоевания окончены, на обратном пути из Индии — просто так, поскольку уж под руку попались. Стоило умереть предводителю, как его соратники передрались между собой и перебили друг дружку. А в края, опустошенные и обезлюженные ими, расчищенные от всякой культуры, начала проникать культура эллинов — прежде униженно пресмыкавшихся перед победителями и выдававших им своих свободолюбивых граждан на расправу. И это называется «эллинизмом»!

Нечто подобное нередко происходило и при римских завоеваниях. Если, допустим, культурный Гай Юлий Цезарь, которого, как и Александра, принято изображать в положительных красках, оставил потомкам великолепную книгу «Записки о Галльской войне», то он же походя, между делом, поджег Александрию — уничтожив и величайшую в мире библиотеку. И лишив потомков многих тысяч уникальных книг. Ну а сами по себе «Записки о Галльской войне» стоили восьмисот разрушенных и сожженных галльских городов. В которых, надо думать, также пошло прахом немало памятников древней и величественной культуры. Но это считалось оправданным, поскольку галлы были «варварами» — по тем признакам, что они носили штаны, длинные прически и жили по другим обычаям. Кстати, с чисто формальных, «юридических» позиций производились и другие оценки. Так, римляне чрезвычайно презирали «рабскую психологию» других народов, подчиняющихся своим царям и князьям. А себя при этом объявляли людьми свободными, так как у них республика. И действительно верили, что живут в республике — даже в эпоху императоров. Так как продолжал существовать сенат — безоговорочно поддерживавший и одобрявший императорские решения. И так как граждане продолжали выбирать консулов и других должностных лиц — кандидатуры которых им диктовали свыше и не имевших ни малейшей реальной власти.

имляне гордились своим культом права, тем, что живут «по законам». Хотя эти законы, в отличие от «варварских» обычаев, выполнялись постольку поскольку, могли меняться и выворачиваться в зависимости от прихотей настоящих властителей и порождали болото отвратительного сутяжничества, в котором тонула любая справедливость. Поскольку решения судов определялись не правотой сторон, а «красноречием» и общественным положением тех, кто озвучивал дело и поддерживал тяжущихся. И вот это было действительно римским, исконным. В сутяжничестве граждане «вечного города» достигли высочайшего совершенства, что помогало им опутать юридическим крючкотворством целые народы и государства, так что римские притязания всегда оказывались «законными», а любая агрессия — оправданной.

Можно, конечно, отметить, что империя достигла высокого уровня и в области искусств, и в области техники. Но стоит учитывать, что и это происходило не благодаря какому-то особому «римскому гению» — ведь подавляющее большинство художников, скульпторов, архитекторов, ремесленников да и авторов литературных произведений были не римского происхождения. А уж инженеры и конструкторы, рассчитывавшие арки, возводившие акведуки, водопроводы и т.п. и не оставившие нам своих имен были наверняка не римлянами. Поскольку для «настоящих» римлян такие занятия считались недостойными. Просто получилось так, что завоевания создали единое «культурное пространство» от Атлантики до Кавказа. Что и позволило соединиться лучшим достижениям разных цивилизаций. А материальная подпитка высокой римской культуры обеспечивалась за счет разрушения и ограбления этих цивилизаций — Испанской, Карфагенской, Галльской, Фракийской, Понтийской, Армянской, Ближневосточной.

Да, римляне многократно описывали и превозносили свои традиционные добродетели. Их шокировала, например, развращенность этрусков, у которых вполне обычным развлечением знатных дам были женские пирушки, где прислуживали красивые юноши-рабы, причем и те, и другие пребывали в натуральном виде. Римлян возмущало расточительство египетских царей, у которых к ужину жарилось несколько кабанов, поскольку один может недожариться или подгореть. Но долго ли продержались эти самые хваленые добродетели? Только до начала их масштабных завоеваний. После чего в сравнении с забавами самой римской верхушки «девичники» этрусков могли уже казаться образцом скромности, а кабаны Птолемеев — бедным и простеньким угощением. Ведь образование «единого культурного пространства» обобщило не только лучшее, а и худшее. И не зря в Риме пышным цветом расцвели самые извращенные религиозные культы, самые противоестественные виды удовольствий. Которые тоже существовали порознь в разных странах, считаясь там допустимыми, но теперь собрались воедино в «столице мира». А пресыщение роскошью делало поиск таких «новых» удовольствий уже целенаправленным, и богаства обеспечивали возможность их достижения. Но, как это ни парадоксально, римляне все равно продолжали кичиться прежними, давно утраченными моральными высотами и противопоставлять их «варварской разнузданности».

ордились они и тем, что в качестве «свободных граждан» никогда не унижаются до наемной работы, за плату, что объявлялось верхом позора и признаком «рабства». И чтобы обойти это, тоже использовали юридические ухищрения, ввели понятие не платы за труд, а «гонорара» — вроде как подарка в награду за сделанное. А кто и на работу за «гонорар» не был способен, становились «клиентами» богатых покровителей и жили их подачками — это зазорным не считалось. Как и паразитарное существование многотысячной массы бездельников-люмпенов, ожидающих дармовых раздач и живущих от праздника до праздника. Ну а императоры, чтобы заслужить популярность, должны были считаться с чаяниями римской черни, существующей лишь за счет того, что они — римские граждане. И на этом основании требующих «хлеба и зрелищ». Что, конечно, становилось возможно только за счет выкачивания богатств из «варварских» провинций и завоевания новых. Которые взамен получали, как пишут современные учебники, «римский организаторский гений». Без коего покоренные народы почему-то прекрасно обходились до завоевания. Да когда получалось освободиться тоже как-то не очень горевали.

О культурном уровне массы римлян говорит хотя бы то, какого рода зрелищи она предпочитала. И когда мы восхищаемся великолепной архитектурой Колизея, стоит вспомнить и то, для каких «культурных» целей возводилось это великолепие. Для того, чтобы десятки тысяч граждан могли позабавиться, видя, как сотни и тысячи особей «человеческого мяса» рубят, режут и колят себе подобных. И чем больше, тем уважительнее отмечают эти представления высококультурные авторы римских хроник. Ради разнообразия, разыгрывались и «морские» сражения на специально выкопанных прудах. В гладиаторских схватках участвовали не только мужчины, но и женщины, выпуская друг дружке внутренности на потеху почтеннейшей публике. Позже некоторые императоры, учитывая вкусы и запросы сограждан, начали дополнять эти бои театрализованными публичными казнями, поставленными по сценариям известных мифов. Как бык покрывает приговоренную «Пасифаю», разбивается «Икар», восходит на костер и сгорает «Геракл», приносят в жертву «Ифигению»… Стали устраивать и просто публичные массовые казни. Христиан при Нероне и некоторых его преемниках, тысяч мужчин и женщин после подавления восстаний в провинциях. Причем в этих случаях, как свидетельствуют античные авторы, жертвы отбирались специально по внешности и сложению, а на арену выпускались обнаженными, чтобы истинные «ценители» могли в полной мере насладиться каждой их судорогой...

Да, вот это было действительно римским, не «варварским». Поэтому амфитеатры и цирки, в подражание столице, строились по всей империи. И в Галлии — вместо прежних школ, обсерваторий и святилищ, и в Африке, и на Ближнем Востоке. Так что львиная доля награбленных богатств в итоге-то выбрасывалась впустую. Уходила в мишуру представлений, триумфальных шествий, вытекала в песок арен, разбазаривалась на оргии знати или в животы дармоедов. И стоит отметить, что чем могущественнее становилось государство, чем обширнее, чем более богатые области оно завоевывало, тем пышнее и грандиознее становились все эти зрелища, раздачи и связанные с ними расходы.

А когда античные авторы сетуют порой об утраченных «римских добродетелях», то если разобраться, окажется, что речь идет как раз о «варварских» добродетелях — о качествах, которые были изначально присущи римлянам, как и другим древним народам, и разрушились в ходе экспансии на чужие территории в результате обогащения, перехода к паразитированию и впитывания чужих пороков вдобавок к собственным. Нет, я не хочу представить тут римлян некими «вселенскими злодеями». Они просто были детьми своего времени, и победи в борьбе за гегемонию другая держава, Карфаген, Македония или Понт, наверное, результаты отличались бы лишь в деталях. Но и противопоставлять «высокую цивилизацию» Рима окружавшему его «варварству» тоже представляется совершенно некорректным.

прочем, представление о политике Рима как о сплошных завоеваниях, тоже ошибочно. Обычно с соседями старались «дружить», преподносили подарки, привлекали их на службу. Из них формировались вспомогательные войска под командованием местных вождей. Но при этом, покровительствуя «друзьям», Рим начинал выступать арбитром в их спорах, вмешивался во взаимоотношения с другими соседями, а то и во внутренние дела. Пограничные царства и княжества постепенно опутывались, попадали во все большую зависимость от высоких покровителей. «Осваивались» римскими торговцами, принимали наблюдателей и советников, замыкавших на себя государственные дела. А в какой-то момент их лишали остатков суверенитета, превращая в римские провинции. Однако усиление соседей вызывало в Риме крайне негативную реакцию. В таких случаях, как правило, не останавливались перед «превентивным» ударом.

Хотя иногда и использовали или пытались использовать силу соседей. Так, в очередной гражданской войне оба главных соперника, Август и Антоний, старались привлечь на свою сторону нового царя даков Котисона. Август, когда ему приходилось туго, дошел до того, что сватался к дакской царевне и сам предлагал в жены Котисону свою пятилетнюю дочь Юлию. Но тот выбрал союз с Антонием. И настойчиво советовал ему перенести боевые действия из Эпира в Македонию, чтобы даки могли ему помочь крупными контингентами своих войск. Как известно, Антоний, связанный любовными узами с Клеопатрой, не послушался и предпочитал держаться поближе к морю и к египетскому флоту, где находилась со всеми удобствами его пассия. Из-за чего и был разгромлен.

А Август, одолев противника, намеревался воевать с даками. Однако этого не потребовалось — в их царстве снова пошли междоусобицы, потом по нему нанесли удар сарматы и бастарны, обитавшие в нынешней Молдавии, и Дакия распалась на пять частей. Тем не менее, обстановка на Балканах оставалась напряженной. Хотя владычество Рима простиралось до Родопских гор, а дальше, до Дуная, лежали зависимые от него царства и княжества, вели они себя по-разному. Более-менее надежными союзниками римлян оставались только одрисы. Бессы, проживавшие на Марице, считались подчиненными только номинально — они неоднократно совершали набеги на римские провинции, и в ответ получали карательные экспедиции. Так же вели себя трибаллы, обитавшие в районе Плевны и дентелеты, жившие на месте нынешней Софии — они нападали на Македонию, осаждали Фессалоники. А вскоре в этом регионе появились и новые «гости». Бастарны, нанеся поражение дакам, перешли Дунай и осели к северу от Балкан.

ротив них был направлен Марк Лициний Красс (внук несостоявшегося покорителя Парфии). Он заключил союз с даками, принявшими на этот раз сторону римлян, и бастарнов разгромили. Их царь Дельдон пал в бою, а остальных частью перебили и взяли в плен, частью выгнали обратно за Дунай. После чего римляне занялись и фракийцами. В 28 г. до н.э. им удалось победить бессов, а их святилище Вакха было передано одрисам. Из чего видно, что у фракийцев, разбитых на мелкие государства, как и у кельтов, объединяющим «национальным» началом была религия — поскольку передача святилища означала и переход к царям одрисов верховной власти во Фракии. Хотя и сами они, получив эту власть от римлян, стали таким образом вассалами императора, что и не скрывалось — они получили права римских чиновников.

Правда, ни администрации Рима, ни легионов здесь пока не было, но все равно, фракийцам изменение положения не понравилось. И в 12 г. до н.э. против одрисского царя Реметалка поднялись все остальные племена. А их войска оказались вооружены и организованы уже по римскому образцу, представляя внушительную силу. В боях погиб брат царя Котис, а римскую армию под командованием Пизона, фракийцы разбили. Дошли до Дарданелл, но тут Пизон сумел организовать сопротивление и отбросить их. А потом подошли легионы лучшего тогдашнего полководца, будущего императора Тиберия. Ему понадобилось совершить три похода, чтобы подавить и разгромить фракийские племена. И в результате, римские границы были расширены до Дуная. Часть бывших княжеств вошли во вновь созданную провинцию Мезия, а часть была отдали Реметалку в состав Фракийского царства, сохранившегося в единственном числе.

При Августе экспансия Рима распространялась и в других направлениях. Были подчинены Паннония, Ретия, вошли в состав империи кельтские королевства Норик и Винделикия на территории современной Австрии. А Крымская Скифия в 26 г. до н.э. направила посольство к императору, заключив с ним договор о дружбе.

азвернулось и масштабное наступление на Германию. Традиционно эта страна предатавляется краем сплошных лесов с редкими деревнями, заселенными дикарями, которые даже не имели постоянного места жительства и периодически переходили с места на место. Что, конечно, не соответствует действительности. Ну посудите сами, зачем римлянам понадобились бы леса с болотами и нищие дикари, с которых нечего взять? А пермещения с места на место, очевидно, были связаны с системой подсечного земледелия, очень удобного в лесистой местности — истощилось поле, возьми и расчисть другое. И жили германцы не так уж бедно и примитивно, раз римские легионы перешли Рейн и начали осваивать их области. При вторжении народ маркоманов, обитавший на Майне, отступил в Богемию. И там возникло сильное царство во главе с Марободом. В состав его государства вошли не только германские, но и некоторые славянские племена — например, лугии, проживавшие в Силезии.

Римляне же в 4 г. н.э. вышли к Эльбе. Спустившись на кораблях по этой реке, Тиберий совершил плавание по Северному морю. И, кстати, у основания Ютландского полуострова обнаружил римских «старых знакомых», кимвров, сто с лишним лет назад вторгавшихся в Италию. А дальше за кимврами по балтийским берегам жили вандалы и руги, народы той же «киммерийской» группы. О славянских племенах, назвыанных в главе 18, упоминаний в этот раз не было. Следовательно, они пришли сюда или образовались тут позже, между походом Тиберия и правлением Нерона.(55 — 68 гг.), где-то в середине I века. Ну а Тиберий повернул назад без каких-либо завоеваний и других практических результатов. То ли приплыл с ограниченными силами и предпочел разойтись по-хорошему, то ли ему дали от ворот поворот. Это, кстати, вообще характерно для римских, а впоследствии и византийских хроник — озвучивать победы, пусть даже чисто номинальные, а неудачи обходить молчанием или довольствоваться краткими упоминаниями о них. Поэтому мы во всех подробностях знаем о Пунических войнах и кампаниях против Митридата, а события, происходившие в течение веков на северных границах Римской империи, оказались освещены лишь фрагментарно.

ак, возникновение в Богемии крупного германо-славянского государства римлянам не понравилось. Несмотря на то, что Мародоб вел себя подчеркнуто мирно и всеми силами старался «не поддаваться на провокации». Он не участвовал в войнах других германских племен. Не отреагировал даже тогда, когда Рим стал откровенно его задирать — направил для поселения на землях маркоманов племя гермундуров. Однако и не найдя никакого предлога, римляне все равно решили напасть. Предполагалось нанести два удара — из Германии, по р. Майнц, где сосредотачивалась армия Гая Септия Сатурнина, и из Норика — там в г. Карнунт собиралось войско Тиберия. Всего выделялось 12 легионов (более 70 тыс. бойцов).

Но едва начались боевые действия, в тылу у римлян вспыхнуло восстание. Призывники, набранные для этой войны в Далмации, взбунтовались под руководством некоего Батона. За нимим поднялись паннонцы, за ними — вся Иллирия. Восставшие собрали огромную армию в 200 тыс. пехотинцев и 70 тыс. конницы. Легат Мезии Авл Цецина Север сумел какое-то время продержаться лишь благодаря фракийскому царю Реметалку, пришедшему со своим войском. А Тиберий поспешил заключить мир с Марободом — опять проявившим редкую лояльность. Он не воспользовался критическим состоянием противника, согласившись разойтись при на условиях сохранения довоенного статус-кво и полного нейтралитета. И легионы с маркоманского фронта были переброшены против повстанцев. Но все равно, потребовалось три тяжелых кампании, и мятеж удалось подавить только в 9 г., когда римлыне сумели перессорить между собой предводителей паннонцев и иллирийцев.

Воспользоваться этими неурядицами попытались даки, совершая набеги на римскую территорию. Но наткнулись на хорошо организованную оборону. Войска Августа уничтожили трех их вождей и перебили вторгшиеся отряды. А разделавшись с паннонцами, один из полководцев, Гай Лентул, перешел Дунай и нанес удар по самой Дакии, захватив 50 тыс. пленных, которых угнали и поселили во Фракии.

сенью 9 г. дальнейшие успехи снова были парализованы. Восстали германцы под руководством бывшего римского вассала Арминия. Три легиона под командованием Вара были разгромлены и перебиты в Тевтобургском лесу, и здесь образовалось еще одно царство, ключевое положение в котором занимало племя херусков. Осторожный Маробод снова занял нейтралитет, но и без него римлян погнали из Германии. После смерти Августа в 14 г. императором стал Тиберий и решил рассчитаться за поражение, двинув против Арминия огромное войско под командованием Германика. Оно было встречено объединенным ополчением здешних народов, и началась война. Формально поход был удачным — два года Германик двигался по стране, одерживая победу за победой. Но общие результаты оказались более чем сомнительными. Римляне пожгли на своем пути германские городки и селения. Собрали и захоронили кости легионеров Вара, воздвигнув над ними памятник (конечно, сразу разрушенный, когда они ушли). А местные жители оставались непокоренными. Разбитые и рассеянные в одном месте, встречали в другом, нападали из засад. И части Германика понесли такие потери, что его объявили победителем абы только «сохранить лицо». А от экспансии в Германию Тиберий решил отказаться.

Ну а Арминий и его родственник Ингвиомер двинули свои войска на Маробода. Теперь ему поставили в вину как раз нейтралитет — почему, мол, не помог соотечественникам против римлян. Правда, вскоре предводители херусков перессорились, и война не состоялась, но и без того царство Маробода начало распадаться. Зависимые от него германские и славянские племена стали переходить под власть Арминия, тоже недовольные чрезмерным миролюбием своего царя и его лояльностью к римлянам. Маробод обратился за помощью к Тиберию, но тот отказал, тоже поставив в вину нейтралитет — почему, дескать, не помог против Арминия? В результате, в 18 г. царь бежал в Рим, где и закончил жизнь частным лицом. А его царство занял князь племени свевов Катуальд. Через год в междоусобице погиб и Арминий, и его государство тоже распалось на отдельные племена и княжества.

римерно в это же время прекратило существование Фракийское царство. После смерти своего союзника Реметалка римляне разделили его государство. Царевичу Котису отдали половину, расположенную южнее Балканских гор, а брату царя Рескупориду — севернее. Но Рескупориду это не понравилось, и он решил захватиьть себе все. В 18 г. внезапно начал войну, застал племянника врасплох во время попойки и убил. Римляне вмешались, выманили Рескупорида на переговоры и казнили. Но разделение сохранили — север отдали сыну Рескупорида Реметалку II, а юг — сыну Котиса, носившему то же имя Реметалк. Он был несовереннолетним, и Тиберий установил над ним опеку, направив во Фракию своего наместника. Что вызвало восстание фракийцев в 21 г. Бои шли до 25 — 26 гг., когда военачальнику Поппею Сабину удалось окружить повстанцев в горах и принудить к капитуляции. Последний фракийский царь Реметалк родины уже не знал, жил в Риме и был одним из дружков Калигулы. (Тот потом вернул ему трон, однако Реметалк в свои владения так и не вернулся, предпочитая буйные развлечения императора, а правили от его лица снова наместники).

При Тиберии предпринимались и другие меры по укреплению северо-восточных рубежей. Так, в 20-х годах в Паннонию начали проникать сарматы-языги. С ними заключили союз и разрешили поселиться между Тисой и Дунаем, чтобы их можно было использовать как против германцев в Богемии, так и против Дакии. Было организовано несколько флотов. Паннонский — на Дунае, Мезийский — с базой в Томах (Констанца), Фракийский — в Перинфе, Понтийский — в Синопе и Трапезунде.

Во многом это делалось в рамках готовившейся войны против Парфии и Армении. Они находились в союзе, и армянский престол занимал Аршак, сын парфянского царя Артабана. Но во время тамошних междоусобиц в Рим бежали царевици Фраат и Тиридат, чем и хотел воспользоваться Тиберий для установления своего влияния на Востоке. Подготовился он получше Красса. Кроме легионов под командованием Луция Вителлия к войне привлекли зависимых от Рима князей закавказских албанов и царя Иберии Митридата. А чтобы противостоять бронированной парфянской и армянской коннице были за золото наняты полки роксоланов и других сарматских племен. И массированное вторжение началось. Сарматы и легионеры успешно разгромили противника, армянский царь Аршак погиб. Артабан послал с войском другого своего сына, Орода. Но и он был разбит. Тогда Артабан выступил сам.

днако Тиберий успешно применил такое средство как «подрыв тыла». На римские деньги было организовано восстание греческого населения в парфянских городах. Изменил Арбабану и один из полководцев, князь Сиппах. В результате, всю Парфию охватила смута. Артабан, будучи по происхождению скифом-дахом, бежал к своим сородичам в Среднюю Азию. И парфянский престол занял Тиридат, за которым стояли римляне. Но как раз это обстоятельство не понравилось местной знати, и князья, переметнувшиеся было на его сторону, сенова восстали. А тут и Артабан вернулся с подкреплениями, набранными в Туране. Римляне опять двинули свои легионы в круговерть сражений, но обе стороны были уже сильно истощены, и в 36 г. конфликт завершился компромиссным миром. За Тиридатом остался лишь армянский престол, он признавал зависимость от Тиберия, но от попыток утвердиться в самой Парфии Рим отступился.

А в Северном Причерноморье шла своя жизнь, кипели свои страсти. Какие-то важные события разворачивались на Нижнем Дону вокруг г.Танаиса (Азов). Как уже отмечалось, этот крупный город был не греческим. Во времена Митридата Евпатора, Фарнака и Асандра он входил в Боспорское царство. Но потом отпал и стал самостоятельным центром, объединяя вокруг себя приазовские народы. Не исключено, что Танаис пользовался поддержкой роксоланских царей или признал зависимость от них. Разумеется, это вызвало войны с Боспором. В 7 г. Полемон, последний из мужей пожилой боспорской царицы Динамис, погиб в войне с приазовским княжеством аспургиан. В Пантикапее это аукнулось свержением самой Динамис со стороны какой-то конкурирующей группировки. После чего владычество Боспора в Приазовье было подорвано.

В Пантикапее после Динамис правили разные потомки Митридата Евпатора, действительные или мнимые, а их царство все больше приходило в упадок, и приазовские народы зависели теперь уже не от Боспора, а от Танаиса. Римляне обратили более пристальное внимание на эти края во время правления Клавдия. В 46 г. он реорганизовал Фракию, окончательно превратив ее из номинального «царства» в римскую провинцию. А в 47 г. была предпринята экспедиция на Боспор. Римляне высадились в Пантикапее и возвели на царство своего ставленника Котиса I — из потомков дружественной римлянам одрисской династии. Вероятно, он и был в это время очередным законным фракийским царем, и ему таким образом компенсировали потерю трона у себя на родине. Чтобы поддержать Котиса и восстановить для него прежние боспорские владения, римское войско и флот совершили поход по Приазовью от Тамани до Танаиса, переходили Дон. Что было, наверное, самой северной точкой их продвижения во все времена. Кстати, когда они подступили к одному из городов сираков, живших недалеко от Танаиса, те, чтобы отвязались, предложили им дать в виде откупа 10 тысяч рабов и рабынь. Из чего видно, что местные войны в этих краях происходили с довольно большим размахом.

епосредственного римского управления на Боспоре установлено не было. Но в храмах причерноморских городов ввели культ обожествленных императоров, в Пантикапее стали чеканить монету с изображением римских властителей и разместили римский гарнизон. Правда, Херсонесу — возможно, оказавшему римлянам важные услуги в этой экспедиции, была дарована автономия. Он получил независимый от империи статус, и его монеты остались прежними. Не затронул этот поход и городов западного Причерноморья, зависимых от скифских и сарматских царей. Очевидно, Клавдий и его полководцы решили с ними не связываться и не задевать их без нужды.

Благодаря военной поддержке и установившимся экономическим связям с «Pax Romana» с этого времени начался новый расцвет Боспорского царства. Оно превращается в важный центр торговли рабами, которых сбывали сюда степные и кавказские народы. Невольничий рынок Пантикапея становится одним из самых крупных в мире, тут выставляли живой товар в огромных количествах, всех возрастов и национальностей. И горцев, захваченных в междоусобицах, и поднепровских славян, поволжских угров, представителей финских народов, взятых в сарматских набегах, и самих сарматов и сарматок, угодивших в плен во взаимных войнах, и греков, угодивших в лапы таврских или черкесских пиратов. Покупателей их происхождение не интересовало, их обобщенно называли «скифами», и брали, в основном, оптом — для розничной перепродажи на рынках Родоса, Италии, Ближнего Востока. Но какие-то местные умельцы специализировались и на «доработках» такого товара, вроде оскопления мальчиков. По римским законам это категорически запрещалось, и некоторые императоры даже пытались прекратить обрезание у иудеев, считая его нарушением закона о членовредительстве. Но торговля «готовыми» евнухами, на коих всегда был большой спрос, допускалась. И поставляли их как раз из Боспора, вроде как из другого государства. Точно так же, производились тут и соответствующие манипуляции над девочками, чтобы лишить их способности к деторождению и превратить в идеальный материал для публичных домов. А кроме рабов, Боспор стал поставщиком зерна, выращиваемого а Приазовье и на Кубани — через Трапезунд оно шло для снабжения легионов, располагавшихся на парфянской границе.

о вскоре новая проблема для римлян, да и не только для них, возникла западнее, на Балканах. К середине I в. снова объединилась и стала усиливаться Дакия. Здесь успело сформироваться довольно мощное и развитое государство. Археологи находят следы многочисленных деревень, укрепленные замки знати, существовало несколько крупных городов. Изготовлялись свои деньги, на очень высоком уровне находилось художественное ремесло. Но усилившееся царство даков снова повело себя агрессивно и обрушилось на соседей. И на этот раз главным направлением завоеваний стало северное. Около 50 г. даки, разоряя все на своем пути, вторглись во владения языгов. Как сообщает Дион Хризостом, они также взяли и разграбили все причерноморские города от Дуная до Южного Буга, где захватили и дотла разрушили Ольвию (оправиться после этого погрома Ольвия так и не смогла, заново была отстроена лишь частично и быстро покатилась в упадок). О том же нашествии, подорвавшем и без того слабое хозяйство северо-западного Причерноморья, пишет и Арриан. На борьбу с даками выступили не только языги — к ним присоединились и роксоланы, и скифы, которым принадлежала Ольвия — в это время она даже монету чеканила с именами скифских царей. Не исключено, что присоединились и славяне, земли которых попали под удар пришельцев. В разыгравшейся ожесточенной войне даки были побеждены. Сначала их оттеснили на юг, к Дунаю, а потом вообще выбили с морских берегов в горные районы. На Дунае языги и роксоланы встретились с римлянами и заключили с ними союз. На некоторое время совместными усилиями им удалось стабилизировать ситуацию.

Но дружба продолжалась недолго, и вскоре этот тройственный (или даже «четверной», включая скифов) союз распался. Роксоланы серьезно поссорились и с римлянами, и с языгами. При очередной войне скифов и роксоланов с Херсонесом город запросил помощи у империи, и энергичный наместник Нижней Мезии Тиберий Плавтий Сильван Элиан прислал легионеров. Не только для помощи — с этого момента римляне оккупировали Херсонес, оставив там свой гарнизон, и захватили весь южный берег Крыма. Попытались они двинуться и вглубь полуострова, однако этого у них не получилось — скифо-сарматские войска отразили все атаки.

осле Крыма Плавтий Сильван предпринял поход и за Дунай. В 56 г. он дошел до Днестра и присоединил к римским владениям г. Тирас — то ли не пожелавший, то ли не способный сопротивляться после разгрома даками. А 100 тыс. жителей Приднестровья с «князьями и царями» он угнал за Дунай и поселил в Мезии. После чего началась война с возмутившимися сарматами и бастарнами. Правда, Плавтий Сильван предпочел пойти на мировую, отослав царям роксоланов и бастарнов их сыновей попавших в плен к римлянам, но все равно прежнее сотрудничество не восстановилось.

Тем более, что в Риме правил полусумасшедший Нерон, в голову которого взбрели колоссальные завоевательные планы. Захватить весь регион севернее Кавказа, от Азовского до Каспийского морей, и образовать на территориях нынешних Краснодарского, Ставропольского краев, Ростовской области и Калмыкии новую римскую провинцию — «Сарматию». В 68 г. начались приготовления к грандиозной «восточной экспедиции». В Египте и на Дунае сосредотачивались отборные войска. Но едва легионы стали перебресывать с Дуная в Закавказье для вторжения на север, как последствия агрессивной политики в Причерноморье проявились сразу же. Девятитысячное войско роксоланов вторглось в Мезию. Как сообщают очевидцы, это была тяжелая конница в панцирях из пригнанных друг к дружке стальных пластин или твердой кожи, вооруженная длинными пиками и двуручными мечами. Тацит писал: «Вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд». И действительно, две римских когорты, посмевшие встать на их пути, были сметены одним ударом. Но на обратном пути их подстерег 3-й легион. Роксоланы двигались уже отягощенные большой добычей, да и погода помогла римлянам — шел дождь, таял снег. Копыта уставших лошадей скользили в этом месиве. И атакой пехоты роксоланы были разбиты, понеся большие потери.

олее благоразумные советники остерегались завоевательных проектов императора, прикидывая, во что выльется большая война с аланами, роксоланами и другими северными народами. Но благоразумие при Нероне было не в чести, и приготовления продолжались — лишь смерть императора расстроила этот план. И последовала новая «замятня», которой воспользовались и соседи. На Дунае начались новые вторжения роксоланов, даков, а потом и прежде союзных языгов. В Закавказье стали вторгаться аланы. В эпоху междуцарствия произошел переворот и в Боспорском царстве — там появился очередной претендент на трон, Митридат VIII, который заключил союз с сарматскими племенами и отважился на борьбу с Римом. Однако быстро был побежден и казнен. А в 71 г., когда смуты в Риме кончились и императором стал Веспасиан, он возвел на трон Боспора очередного вассала Рескупорида I все из той же одрисской династии. Нероновский план похода на север, он, разумеется, похоронил. Но поскольку аланские набеги продолжались, приказал римскому отряду, расквартированному в Грузии, выдвинуться на линию Кавказского хребта и перекрыть перевалы.

Но граница на Дунае оставалась тревожной. И решающее столкновение здесь произошло при Домициане, причем войну начали не римляне, а даки, значительно усилившиеся и почувствовавшие себя хозяевами на Балканах. У них престарелый царь Диупаней уступил власть своему племяннику Децебалу. Который, как писал Кассий Дион, «умел использовать победу и извлекать выгоду из поражения и был для римлян достойным противником». Но Децебал оказался не только хорошим военачальником, а еще и прекрасным организатором и политиком. Он ввел в войсках римскую дисциплину, привлек в качестве инструкторов дезертиров и перебежчиков из римской армии. Установил связи с роксоланами, свевами, квадами, языгами, карпами — карпатскими славянами. Подавил оппозицию племенной знати, часть которой склонялась к проримской ориентации, сплотил различные этнические образования, усилил общегосударственные структуры управления. Децебал пытался заключить союз и с Парфией, хотя из-за дальности расстояний и господства римского флота на морях достичь полной согласованности действий им не удалось, да и послы перехватывались по дороге.

И в 85 г. даки начали вторжение в империю. Зазватили Мезию. Части, размещенные здесь, были разгромлены, их лагеря захвачены, наместрик Оппий Сабин погиб в сражении. Плиний Младший писал о даках, что они «уже пытались бороться с нами не ради своего освобождения, а ради порабощения нас, не заключали с нами перемирия иначе, как на равных условиях, и вместо того, чтобы заимствовать наши законы, навязывали нам свои». Домициан отправился с армией сам, чтобы отразить нападение. Непосредственное командование он поручил префекту преторианцев Корнелию Фуску. После кровопролитных боев даки были отброшены за Дунай, и по этому поподу император в 86 г. справил пышный триумф.

Но предложение Децебала о мире отклонил и повелел начать наступление в пределы Дакии. Фуск построил понтонный мост через Дунай и двинулся на север. Однако на перевале Ротен-Турм попал в засаду и был наголову разбит. Погиб сам, а Децебалу достались все знамена, масса пленных и оружия. В следующей кампании командование принял Тетий Юлиан и начал наступление с территории нынешней Сербии. Даки попытались остановить его в ущелье Тапы у Железных ворот. В сражении победили римляне, но с такими потерями, что вынуждены были прекратить операцию. К тому же, дипломатия Децебала дала свои плоды.

равда, маркоманы, свевы и языги, населявшие Моравию и Трансильванию, на стороне даков не выступили, но и римлян не поддержали, сохранив нейтралитет. Домициан счел это изменой союзников и решил отыграться на них. Послов языгов и свевов, явившихся к нему с объяснениями, он казнил и послал войско против них. Чем, разумеется, толкнул их в противоположный лагерь. Германцы и языги разгромили и обратили в бегство направленные против них соединения, и теперь уже сами угрожали западному флангу римского фронта.

Поэтому императору пришлось заключить с Децебалом позорный мир. Дакам обещали выплату ежегодной дани, техническую помощь специалистами, возвращали трофеи и пленных. А Децебал в ответ обещал не трогать укреплений на Дунае, Причем император для сохранния реноме схитрил совсем уж по-детски — в ходе переговоров якобы невзначай надел на царя подаренную диадему. Объявив потом, что Децебал, приняв корону из его рук, признал себя вассалом. И по данному поводу не постеснялся справить второй триумф. В 92 г. Домициан попробовал реабилитироваться и совершил поход против дакских союзников — свевов, маркоманов, квадов и языгов. Но получил еще сильнее. Языги окружили своей конницей и полностью уничтожили 21-й легион, перестреляв и переколов длинными пиками. Так что и здесь неимоверными усилиями император смог лишь выбить раздраженных соседей с римской территории и замириться, ублажив их данью и подарками. Хотя теперь справлять триумф все же устыдился и ограничился поднесением «победного венка» Юпитеру Капитолийскому.

Возобновились боевые действия уже при другом императоре, Траяне, прекрасном полководце и талантливом государственном руководителе. Дипломатическими мерами ему удалось ослабить антиримскую коалицию, перетянув на свою сторону языгов. И в 101 г. он начал новую войну. Наступая их Баната, атаковал и взял укрепления Децебала в ущелье Железные ворота, выиграл сражение у Тапы. Но даки организованно отступили в горы, а вскоре отступать пришлось и римлянам. Поскольку Дакия тоже имела союзников. И в то время как противник вторгся в нее с юго-запада, последовал ответный удар на другом фланге, в устье Дуная. Роксоланы и карпы с территории нынешней Молдавии вторглись с даками в Нижнюю Мезию, расчитывая на поддержку местного населения.

раян вынужден был отводить войска за Дунай и перебрасывать на участок прорыва. У Адамклисси произошло одно из самых жестоких сражений в этой войне, которое римляне выиграли, но понеся огромные жертвы. С начала 102 г. боевые действия возобновились на всем фронте от Паннонии до Молдавии. О их напряжении говорит тот факт, что римляне вынуждены были даже вывести гарнизоны из причерноморских городов, перебросив их в Дакию. И просили помощи солдатами-наемниками у царя Боспора, согласившись за это передать под его юрисдикцию Херсонес. Траян вынужден был одну за другой брать горные крепости, оборонявшшиеся с крайним упорством. На другом участке одержала победу кавалерия Луция Квиеста с союзными языгами, а наместнику Нижней Мезии Лабрию Максиму удалось пленить сестру Децебала. Тем не менее, к осени ни Траян, ни его командиры не верили в успех. Но силы Дакии были подорваны, и она запросила мира. Децебалу продиктовали жесткие условия — не вести самостоятельной внешней политики, уступить земли, занятые римлянами, срыть крепости, выдать оружие и перебежчиков. И он вынужден был согласиться.

Обе стороны понимали, что прочным этот мир не будет. И сразу начали готовиться к новой схватке. Римляне усиленно строили дороги, возвели большой каменный мост через Дунай. А даки укрыли от сдачи часть оружия, покупали и ковали новое, снова готовили армию. И в 105 г., когда Рим начал придирки, будто даками обижены его союзники языги, Децебал определил, что ищется предлог к войне, и опять ударил первым. Хотел внезапным натиском выбить врага из захваченных районов, чтобы занять и блокировать перевалы Железных Ворот. Но римские приготовления сказались сразу — по новым дорогам и мостам войска перебрасывались быстро, и вскоре против Децебала уже стояло 14 легионов. Усиленно работала и дипломатия Траяна — даки остались без союзников. Удалось внести раскол и в круги дакийской знати, подогреть межплеменную рознь. И часть районов подчинилась без сопротивления. На остальной территории бои шли до конца 106 г.

Даки дрались насмерть, взятие населенных пунктов заканчивалось резней. Уцелевшее население обращалось в рабство или депортировалось. Жители Сармизегетузы после отчаянной обороны зажгли свой город и совершили коллективное самоубийство. Децебал погиб, и его отрубленная голова была привезена в Рим и брошена в грязь на Гемонской лестнице. Победители захватили в Дакии 5 млн. римских фунтов золота, 10 млн. фунтов серебра, 500 тыс. пленных. И торжества по случаю победы вылились в 117-дневную оргию дармовых раздач и зрелищ на потеху римской черни, когда на арене лили кровь 20 тысяч гладиаторов, а вдобавок народу продемонатрировали травлю 11 тысяч зверей. Население Дакии чрезвычайно поредело, и сюда было направлено множество переселенцев из «романизированного мира», в основном, из Малой Азии. А потом в новую провинцию начали направлять ссыльных.

Однако попытки продвижения римлян на север от Дуная вызвали столкновения с сарматами и славянами, что вынудило завоевателей остановиться на достигнутых рубежах и начать сооружение пограничной системы Траяновых валов — двойной заградительной линии, шедшей от р. Прут к Днестру и заканчивавшейся у г. Тирас. Таким образом, в состав Римской империи вошли часть нынешней Молдавии и Украины. «Велесова Книга» утверждает, что Траян здесь имел конфликт с племенем дулебов: «Вспомним, как римские орлы были поражены от дедов наших близ устья Дуная, когда Траян напал на дулебов» (III 29).

ри Траяне римская империя достигла максимального размаха и в других направлениях. Римские крепости строились на побережье Колхиды. Римские поселения были созданы на Черноморском побережье в Фасиде и Диоскурии (Севастополь). Вассалами римлян стали кавказские народы — апсилы, лазы, гениохи, колхи, махелоны, абасги, сапиги. Римский гарнизон размещался и в Армении недалеко от Арташата.

Максимальной была и экспансия на Восток. После Дакии Траян сумел нанести поражение Парфии, низведя ее до положения вассального государства, римскими провинциями стали Армения, Ассирия и Вавилония. Но эти завоевания оказались уже крайне непрочными. Новые провинции тут же взбунтовались и император поочередно усмирял и усмирял их, пока не умер. А при его преемниках все это было потеряно. Неспокойной осталась и северная граница несмотря ни на какие укрепления. Здесь продолжались удары сарматских отрядов, к которым присоединялись остатки дакских племен, славяне и германцы. Войска тут фактически все время приходилось держать в боевой готовности, хотя и это не всегда помогало. Как признают современные исследователи, средства и возможности римлян по отражению сарматских набегов были весьма ограниченными. И все чаще приходилось просто покупать соседей, оплачивая мир ежегодными «субсидиями» и подарками. Поэтому те «варвары» кого римляне числили своими «федератами» часто сами начинали считать римлян своими данниками.

Так, в 117 — 118 гг. разразилась война с роксоланами — возможно, действовавшим в союзе со славянами. И император Адриан, прибывший на Дунай, поспешил вступить в переговоры с противником. Как сообщает биограф императора, «расследовав дело, он заключил мир с царем роксоланов, который жаловался на сокращение ему денежных платежей». Адриан подтвердил договор о субсидиях в прежнем объеме и разрядил обстановку. Ну а потом ситуация резко изменилась — и для римлян, и для их соседей. И на территории будущей Руси произошла очередная «смена декораций». В Европе началось Великое Переселение Народов. Правда, такое название, привившееся в исторической литературе с легкой руки латинских авторов, вряд ли можно считать заслуженным. Как мы видели, предыдущее переселение в III — I вв. до н. э. по своим масштабам было не менее «великим» — разве что не задело главных культурных центров Средиземноморья, а прошлось по «варварским окраинам».

---

Шамбаров В.Е. Беседы о Руси древнейшей. Беседа 20. «Pax Romana и его окружение» // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.11318, 29.06.2004

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]