Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Институт Ноосферного Естествознания - Электронные публикации

Л.А. Гореликов
Ноосферный синтез бытия в глобальной научно-философской картине мира

Oб авторе

Глубина антропологического кризиса ХХ века определила главную задачу наступившего столетия: она состоит в реорганизации общественной практики современной Цивилизации на основе гуманистических ценностей всемирной Культуры человечества, утверждающей целостность бытия коренным условием социального прогресса [28, с. 25]. Полным основанием внутреннего единства мировой цивилизации как сознательной концентрации разумной воли людей в претворении общего блага служит ноосферная суть бытия. «Вопрос о плановой, единообразной деятельности для овладения природой и правильного распределения богатств, связанный с сознанием единства и равенства всех людей, единства ноосферы, стал на очередь дня» [3, с. 150].

Одним из важнейших факторов духовной культуры современного общества является наука, ставшая в ХХ веке законодателем человеческой деятельности. С утверждение на Земле Человека Разумного ее биосфера «перешла или вернее, переходит в новое эволюционное состояние – в ноосферу, перерабатывается научной мыслью социального человечества» [3, с. 30]. Для выполнения социально-исторической миссии в построении гуманистического общества научно-философская мысль должна мобилизовать все внутренние ресурсы, преодолеть локальность и фрагментарность собственных воззрений и предложить человечеству целостную модель мировой реальности в единстве физических, биотических, социальных и духовных процессов [15, с. 98]. «Длительное время, – отмечает В.С.Степин, – идея этого единства существовала как идеал. Но в последней трети ХХ века возникли реальные возможности объединения представлений о трех основных сферах бытия – неживой природе, органическом мире и социальной жизни – в целостную научную картину на основе базисных принципов, имеющих общенаучный статус» [34, с. 641]. Такой глобальный синтез бытия в рамках единой научно-философской картины является по своему качеству реализацией ноосферного знания, нацеленного на воспроизведение действительности как гармоничной реальности, обладающей внутренним единством и общей логикой своего развития. «Научное изучение целостности, – подчеркивает В.Ю.Татур гармоничный строй ноосферного бытия, – связано с изучением гармонии систем, характера взаимодействия целого и части. … Гармония при этом выступает как принцип соразмерности частей в целом. Система, по отношению к своему внутреннему состоянию, движется таким образом, чтобы соединение ее частей стремилось к гармонии» [38].

Главным качеством целостной системы как внутренне единой и сруктурированной самобытной реальности является способность саморазвития частных форм, представляющих в своем генезисе целенаправленный ход поступательного развития действительности. «Гармония как принцип соразмерности частей системы есть лишь проявление Целого, и характеризует целостность, т.е. такое свойство системы, которое не только не сводимо к простой сумме свойств частей, а напротив является определяющим фактором движения и развития этих частей» [38]. В этом плане ноосферное мировоззрение предполагает признание приоритетной роли в организации бытия логики прогресса как ведущего направления в развитии объективной реальности. Поэтому построение глобальной научно-философской картины мира «ноосферной целостности» бытия предполагает достаточно определенную качественную фиксацию общего направления исторического прогресса в поступательном развитии основных сфер окружающей действительности.

В становлении современной науки ключевую роль сыграла идея единства мира, логически сформулированная античными мыслителями, субъективно взращенная креационистским сознанием средних веков и онтологически развитая эпохой Возрождения в трудах Н.Кузанского, Н.Коперника, Д.Бруно. Рождение теоретического естествознания происходит в XVI–XVII веках: в трудах Т.Браге и И.Кеплера, Ф.Бекона и Г.Галилея, Р.Декарта и И.Ньютона устанавливаются основные принципы механической картины мира, устранившей противопоставление небесного и земного бытия, связавшей земные и небесные тела постоянством мировых законов [4, т. 1, с. 68, 78, 84, 102, 214]. На основе утверждения единства мира все различия действительности рассматриваются как количественные градации, связанные общей необходимостью [41, с. 14]. Количественные зависимости становятся ведущими ориентирами научного познания, подчиняя своему влиянию представления о качественных различиях бытия.

В развитии современной математизированной физики достаточно отчетливо выделяются два основных этапа, на каждом из которых реализуются три качественно специфицированные системы теоретического знания. Первый этап представлен механикой Ньютона, термодинамикой и специальной теорией относительности (СТО). Если механическая картина мира возникает на основе ведущей роли в организации бытия пространственно-геометрических зависимостей, а электродинамические процессы моделируются в СТО на основе доминантных потенциалов времени, то термодинамический образ действительности формируется на основе вероятностных значений «пространства–времени», стирающих однозначную определенность явлений в пространстве и времени [1, с. 191, 241, 243, 318, 389-390, 444–445, 484; 2, с. 8; 40, т. 1, с. 65, т. 2, с. 158, 242]. На втором этапе также реализуются три качественно своеобразные системы теоретического знания: 1) общая теория относительности (ОТО), в содержании которой, как и в механике, ведущая роль принадлежит пространственной определенности; 2) квантовая физика, для которой характерна формальная близость с вероятностным строем термодинамики и отстраненность от строгого описания явлений в пространстве и времени; 3) развивающаяся теория элементарных частиц, родственная по характеру исследуемых процессов предметному содержанию электродинамики, близкая моделированию событий в СТО на основе зависимостей во времени. Если теории первого порядка опираются на утверждения геометрии Евклида о прямолинейной структуре пространства и естественности прямолинейного перемещения тел, то математическим основанием ОТО служат положения геометрии Римана об искривленной структуре пространства, а в построениях квантовой теории существенную роль играет идея «естественности» вращательного движения. Общая логика развития теоретической физики заставляет предположить, что доработка теории элементарных частиц до статуса логически непротиворечивой и содержательно полной концептуальной системы будет связана с более строгим и точным определением «времени» [18, с. 241]. В разрабатываемой теории образ времени будет характеризоваться, в отличие от построений СТО, внутренним единством с законами геометрии Римана и постулатом «естественности» вращательного движения, с обобщенным содержанием принципа относительности о неразличимости покоя и движения равноускоренного тела [8; 25; 26; 27].

Научное постижение специфических закономерностей развития мира живых существ было связано с преодолением ламаркистского механицизма в трактовке явлений жизни [19, т. 1, с. 205–206, т. 2, с. 32, 33, 50, 80, 110, 130, 137, 138, 140, 141–145, 152; 31, с. 700]. Заслуга Ч.Дарвина в развитии биологии состоит прежде всего в утверждении приоритета внутренних факторов биотической эволюции над внешними, физико-механическими условиями существования живых организмов, в трактовке развития живой природы как процесса совершенствования «родовидовой» реальности, воспроизводящей индивидуальные формы как связанные между собой внутренним родством. Главной причиной эволюции живой природы, в понимании британского ученого, является не приспособление живых существ к физической среде, а борьба за существование между индивидуальными особями и популяциями [14, с. 114, 156–158, 161, 169, 171, 226]. Наименее существенным фактором эволюции живых организмов, считает Дарвин, является их пространственная удаленность, географическая изоляция [14, с. 181, 191–192]. Эта особенность эволюционных процессов в живой природе позволила В.И.Вернадскому сделать мировоззренческий вывод о том, что качественная природа живого вещества определяется его жесткой зависимостью от свойств времени и «пространства–времени» и относительной независимостью от собственных характеристик пространства. «В основе явлений симметрии в живом веществе время выступает в такой форме и таком значении, в каких это не имеет места в косных телах и явлениях. Здесь, мне кажется, в основе геометрических представлений ярко проявляется не столько пространство, сколько новое, входящее в понимание испытателя природы в ХХ в. понятие о пространстве-времени, отличном и от пространства и от времени. Живое вещество – это единственный пока случай, где именно оно, а не пространство, наблюдается в окружающей натуралиста природе. Это пространство-время не есть то пространство-время, в котором время является четвертым измерением пространства – пространства математиков (Палади, Минковский), и не физиков и астрофизиков – пространство Эйнштейна» [3, с. 285].

В теоретическом объяснении целостности живой природы наряду с дарвиновским учением о естественном отборе как механизме плавных изменений видов на основе дивергенции отдельных признаков важную роль играет сальтационная концепция биотической эволюции как процесса скачкообразного рождения новых видов на основе комплексной изменчивости наследуемых признаков [12, с. 54; 4, с. 27, 81]. Обнаруживается, что растения и животные, выражающие качественную специфику жизни в отношении с неживой природой, различаются между собой не только механизмами получения пищевых ресурсов, разделяющими их на автотрофные и гетеротрофные организмы, но и своеобразием движущих сил их эволюционных изменений. Для растений характерна по сравнению с животными более высокая степень развития функции питания и способности к регенерации, самосохранению, бесполому размножению [11, с. 13, 69, 302, 303, 313, 334–335]. Если в растительном мире главным фактором видовых изменений служит борьба за пищу и связанный с ней естественный отбор, то в эволюции животного царства доминирует половой отбор и борьба за воспроизводство потомства [16, с. 41]. Предметная логика становления сферы жизни раскрывается как процесс самоотрицания мировой целостностью внешней формы существования, как преодоление влияния индивидуализирующих свойств пространства и возрастание внутренней сплоченности сущего на основе времени и «пространства–времени», как усиление субъективного фактора в структурах бытия. Если подвижная натура животных определяется духом времени, то более укорененная жизнь растений поддерживается усредненным потенциалом «пространства–времени» [7, т. 2, с. 52, т. 3, с. 17–18].

Поскольку в развитии животного мира главным фактором видовых изменений выступает половое размножение, объединяющее посредством скрещивания представителей противоположных полов, постольку главной движущей силой здесь оказывается не «борьба» за существование, не конкуренция организмов, а кооперация их усилий в претворении совместного будущего, значение которой в развитии живой природы подчеркивал в свое время П.А.Кропоткин [18, с. 274]. В отношении между полами, объясняет Гегель природу данного феномена, «каждый из полов ощущает в другом не что-либо ему чуждое и внешнее, но самого себя или общий им род. Взаимоотношение полов есть поэтому кульминационный пункт живой природы; на этой ступени она в полнейшей мере изъята из внешней необходимости» [7, т. 3, с. 18]. Следовательно, «социальная природа» человека возникает не на пустом месте, рождается не как непосредственное преодоление «зоологического соперничества», а как развитие тех интеграционных процессов в животном мире, которые связаны с половым размножением, – как углубление и укрепление кооперации и сотрудничества живых существ в развитии своего родового единства.

Если в растительном мире «борьба» доминирует над сотрудничеством, а у животных сотрудничество внутри вида дополняется борьбой с другими видами, то в человеческом сообществе «сотрудничество» и «взаимопомощь» становятся главными законами социальной жизни, объединяя людей во всемирный социум на основе их внутреннего, духовного единства [33, с. 284]. Выражением духовного единства общественной жизни служит в конечном счете способность самообновления, тогда как внутренний потенциал природного бытия реализуется в способности самосохранения. В контексте этих соотношений историческая жизнь общества оказывается наиболее адекватным проявлением творческой сути бытия, наглядным воплощением закона саморазвития самобытной целостности в чувственных формах материальной реальности [6, с. 17, 54].

Духовное единство общественной жизни, определяющее историческую логику социального прогресса, возрастание творческой свободы в пространстве коллективной деятельности людей, утверждает социальную реальность в качестве феноменального претворения социального времени. Эта особенность общественной жизни получила предельно заостренное системно-логическое выражение в философии Гегеля, увидевшего качественное различие общества и природы в том, что одухотворенная жизнь человечества развивается во времени, тогда как природная реальность разворачивает многообразие своих форм в пространстве. «У Гегеля, – критикует Ф.Энгельс образ мыслей великого немецкого идеалиста, – природа… не способна к развитию во времени; она может лишь развертывать свое многообразие в пространстве» [39, с. 287].

В то же время собственные воззрения основоположников исторического материализма на содержание социально-исторического процесса также свидетельствуют о приоритетном значении времени в конституировании социального бытия [20, с. 35; 29, с. 152–153]. Это обнаруживается, прежде всего, в их понимании хронодинамической природы стоимости как субстанции хозяйственно-экономической жизни общества [23, т. 13, с. 16, т. 23, с. 47, 48]. Формирование основ «коммунистического социума» трактуется в марксистском учении как освобождение целостного духа «социального времени» от произвола социально-классового партикуляризма [23, т. 46, ч. 1, с. 117, ч. 2, с. 217].

Целостный потенциал всемирно-исторической практики человечества раскрывается в философии диалектического материализма как динамическое сопряжение потенциалов общения, труда и языка в совместной деятельности людей по удовлетворению общих и личных потребностей. Логика социального прогресса определяется перекомбинацией этих сущностных сил человечества в осуществлении общественной практики. В соответствии с этой логикой род человеческий раскрывает свой творческий потенциал на трех глобальных этапах общественного развития – Дикости, Цивилизации, Культуры, представляющих, соответственно, первобытное стихийное прошлое человечества, его субъективно-произвольное, корпоративно-классовое настоящее и разумно-всеобщее будущее. В коммунистическом обществе «реального гуманизма» как эпохе претворения ценностей мировой культуры главным фактором исторического прогресса станет вербально-коммуникативная практика людей, направленная на развитие их духовных способностей и достижение взаимопонимания между ними в управлении социальными процессами, в созидании совместного будущего.

Становление целостности мировой культуры происходит уже в недрах Цивилизации и разворачивается в соответствии с логикой формационных этапов развития производственной деятельности национально-государственных сообществ. «Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего» [23, т. 23, с. 9]. Своеобразие каждой формации определяется не только характером экономического базиса, но и особенностями лидирующей в надстройке данной формации идеологической сферы [23, т. 13. с. 7, т. 19, с. 351, т. 37, с. 394, 417, т. 39, с. 175].

Двойственный характер воспроизводства общественной жизни людей признавал даже такой религиозный ревнитель человеческого духа, как В.С.Соловьев [33, с. 411]. В идеологически обусловленной среде общественной жизни время не просто подчиняет своему влиянию пространственные различия, но «стремится» вообще элиминировать эти определения из содержания социальных взаимодействий, утверждая себя единственным основанием социального бытия [17, с. 118]. Такая фундаментальность времени в развитии общества связана прежде всего с духовной сущностью человека, вечная суть которой и определяет исторический прогресс общества [29, с. 306]. Время – это и есть предметная, коренная суть всемирного разума человечества [17, с. 120].

Социальный прогресс раскрывается в своем идеологическом обрамлении как последовательное развитие способов ориентации народных масс во времени, когда характер исторической эпохи определяется доминантой в системе нравственных ориентиров людей какой-то одной из координат времени – прошлого, настоящего, будущего. В истории мировой цивилизации культ «прошлого» породил нормативную мораль раннеклассовых цивилизаций «азиатского способа производства», тогда как приоритеты «настоящего» сформировали художественное мировоззрение античного социума, а идеализация «будущего» определила догматический строй религиозного сознания средневекового общества. В рамках современной, «инновационной эпохи» общественного развития временной цикл повторяется, но уже на основе не традиционно-догматических, а рационально-критических способностей общественного интеллекта. Становление универсальных потенциалов инновационного общества было связано прежде всего с абстрактно-правовым культом «прошлого», утвердившим юридическое мировоззрение национально-буржуазных государств «просвещенного абсолютизма». Массовые интересы «настоящего» сформировали политическое самосознание современного индустриального общества транснационального капитализма, тогда как силы будущего формируются в экономике знаний возникающего ныне постиндустриального, глобально-информационного общества [37]. Таким образом, историческое развитие мировой цивилизации достаточно определенно подтверждает мысль Гегеля о том, что социальный мир в своем качественном отличии от физической и биотической реальности представляет собой действительность «чистого времени» с отстраненностью собственного содержания от возможностей пространства и «пространства–времени».

Таким образом, содержание физической, биологической и социально-исторической картин мира демонстрирует своим концептуальным строем логику самоотрицания в осмыслении поступательного развития мировой целостности, в генезисе предметных различий организационной структуры общенаучной картины мира. В этой общенаучной проекции ход мирового развития раскрывается как постепенное историческое сбрасывание материальной субстанцией внешних форм претворения своих содержательных возможностей, как освобождение ее внутренней разумной сути от формальных ограничений, т.е. как процесс концентрации и интеллектуализации бытия. Потенциал мирового целого реализуется как «снятие» исторической сущностью материи внешних одеяний своего существа – сначала пространственных как наиболее поверхностных, скрывавших формирование в недрах физического мира органических семян жизни, а затем пространственно-временных, прятавших в лоне биотической реальности разумные зародыши социального бытия. С утверждение на Земле Человека Разумного, констатирует В.И.Вернадский, ее биосфера «перешла или вернее, переходит в новое эволюционное состояние – в ноосферу. Перерабатывается научной мыслью социального человечества» [3, с. 30]. Общественно-историческая практика человечества служит претворением чистых значений мирового времени – прошлого, настоящего, будущего, определяющих предметное своеобразие формационных ступеней прогрессивного развития мировой цивилизации [33, с. 287].

Дальнейший шаг в развертывании самоотрицательной логики мировой целостности предполагает выход разумного существа человечества за пределы формальных оснований пространства, «пространства–времени» и «чистого времени» к содержательному началу их внутреннего единства, т.е. к творческому основанию совместной жизни людей, к чистому истоку их духовной культуры, определяющему человечество как одухотворенное целое [35, с. 190–216; 34]. Утверждение в коллективной жизни людей полноты их творческой свободы, определяющей чисто созидательные потенциалы разума мировой культуры и служит, в понимании В.И.Вернадского, идейной сутью «ноосферной реальности» «Эта новая форма биогеохимической энергии, которую можно назвать энергией человеческой культуры или культурной биогеохимической энергией, является той формой биогеохимической энергии, которая создает в настоящее время ноосферу…. Она связана с психической деятельностью организмов, с развитием мозга в высших проявлениях жизни и сказывается в форме, производящей переход биосферы в ноосферу только с появлением разума» [3, с. 132]. Историческое вызревание в недрах разумного существа «цивилизованного человечества» его идеально-творческого начала позволяет увидеть генеральное направление происходящего ныне процесса глобализации общественной жизни в укреплении сотрудничества и взаимопонимания между людьми во всемирном масштабе, устраняющем в отношениях между ними национально-государственные перегородки и определяющем становление единого планетарного социума мировой культуры как живого свидетельства «ноосферной целостности» бытия. По своей исторической сути, полагает А.И.Субетто, «ноосфера есть ноосферная межэтническая кооперация всего человечества, позволяющая реализовать ноосферную гармонию на Земле» [36, с. 10].

Средоточием творческих замыслов мировой культуры выступает Слово как претворение полноты разумной энергии людей в телесном облике практического дела. Антропологический кризис современной цивилизации может быть успешно преодолен человечеством лишь за счет оздоровления нашего земного бытия разумной энергией Языка. Гуманистические надежды современного общества на усмирение мирового хаоса могут найти реальное воплощение в целенаправленном утверждении разумного потенциала Языка первоосновой социальной практики, в разработке научно-философским разумом универсальной языковой картины мира как идеальной модели целостности мироздания [9]. В русле углубления гуманистических оснований современной общественной практики все более насущной теоретико-познавательной проблемой становится разработка целостной языковой картины мира, способной выразить в логических формах категориальный строй мировой культуры как идеального канона творческой силы бытия. Именно эта задача и определит собственный творческий замысел будущей «ноосферной философии». «Мы живем, – обозначает В.И.Вернадский перспективы глобального научно-философского самоопределения общественной жизни, – в эпоху примата науки над философией. Больше того, мы подходим к новой эре в жизни человечества и жизни на нашей планете вообще, когда точная научная мысль как планетная сила выступает на первый план, проникая и изменяя всю духовную среду человеческих обществ … всей поверхности Земли. Этим путем геологическая поверхностная ее оболочка, область жизни – биосфера быстро переходит в новое состояние – ноосферу … человек в ней становится геологической (планетной) силой … Время философии в будущем. Оно наступит тогда, когда философия переработает огромный, бурно растущий научный материал научно установленных фактов и научных эмпирических их обобщений» [3, с. 274–275].

Конечная тайна мировой реальности открывается человеку в гармоничных созвучиях родной речи, предстает перед нашим разумом в красоте Слова. Разум и Язык как непосредственная действительность мышления должны обрести в будущем обществе мировой Культуры статус ведущих сил исторического прогресса, основных потенциалов разумно организованной практической деятельности людей [10, с. 14–22]. Антропологический поворот в развитии философского самосознания Новейшего времени обрел в ХХ веке смысловое завершение в признании Языка генеральной движущей силой общественного прогресса. «Слово, – по оценке А.Ф.Лосева, – могучий деятель мысли и жизни. Слово поднимает умы и сердца, исцеляя их от спячки и тьмы. Слово двигает народными массами и есть единственная сила там, где, казалось бы, уже нет никаких надежд на новую жизнь» [22, с. 24]. Утверждение Разума и Языка в качестве главных движущих сил в поступательном развитии человечества означает целенаправленное претворение общественной жизни как ноосферной реальности, сознательное воспроизводство социальной целостности на основе гуманистических ценностей мировой культуры. «Исторический процесс, – обозначает В.И.Вернадский ноосферную перспективу современной эпохи, – на наших глазах меняется. Впервые в истории человечества интересы народных масс – всех и каждого – и свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости. Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть “ноосфера”» [3, с. 509]. Ноосфера, обозначает Н.Н.Моисеев ее гуманистические возможности, представляет «такое состояние биосферы, когда ее развитие происходит целенаправленно, когда Разум имеет возможность направлять развитие биосферы в интересах человека, его будущего» [24, с. 24].

Всеобщие контуры ноосферного бытия как конечного продукта целенаправленной деятельности людей обретают действительность в символических канонах их языкового общения, в котором они выражают дух взаимопонимания, свою духовную идентичность. Язык выступает в жизни людей, прежде всего, в качестве идеального орудия их личностного самоопределения: являясь символическим завершением творческих процессов мировой целостности, он нацелен в первую очередь на совершенствование внутреннего мира человека и утверждается в наших душах как «внутренняя речь», обращенная к нам самим, как сокровенное «общение» индивидов с идеальным «Я», представляющим внутреннее ядро их духовного существа и служащим творческим основанием созидательной предметной деятельности человеческой личности. «Слово, – по характеристике А.Ф.Лосева, – есть выхождение из узких рамок замкнутой индивидуальности. Оно – мост между “субъектом” и “объектом”. Живое слово таит в себе интимное отношение к предмету и существенное знание его сокровенных глубин» [22, с. 38]. Человек становится личностью в процессе сознательного преобразования действительности в соответствии с универсальными требованиями своего «идеального Я», самотождественного начала осмысленных действий людей, представляющего духовное единство рода человеческого в символических формах вербально-речевого общения индивидов. «Но что такое есть дух? – рассуждает Гегель. – Он есть единое, равное самому себе, бесконечное, чистое тождество, которое, во-первых, отделяет себя от себя как другое для самого себя, как для-себя-бытие и в-себе-бытие в противоположность всеобщему. Но это отделение преодолевается благодаря тому, что атомистическая субъективность как простое отношение к себе сама оказывается всеобщим, тождественным началом» [6, с. 306]. В жизни общества язык выступает как знаково-символический способ целостного освоения мира человеком, выражающий духовное единство рода человеческого и его способность к саморазвитию, устанавливающий практический канон совместной созидательной деятельности людей в претворении общего и личного блага.

В содержании речевой деятельности людей субъект и объект оказываются наиболее тождественными друг другу, наиболее равномощными по своей активности. Такое равноправие субъекта и объекта в символическом пространстве человеческой речи свидетельствует о максимальной степени их совпадения, сходства, единства в вербальных структурах общественной практики, об органической целостности самобытной природы языка. Предельной концентрацией целостной органики языка служат собственные имена вещей и людей, символически представляющие внутреннюю полноту, цельность их жизненных сил, их самобытную и потому всеобщую сущность. «В имени, – говорит А.Ф.Лосев, – какое-то интимное единство разъятых сфер бытия, единство, приводящее к совместной жизни их в одном цельном, уже не просто «субъективном» или просто «объективном», сознании. Имя предмета есть цельный организм его жизни в иной жизни, когда последняя общается с жизнью этого предмета и стремится перевоплотиться в нее и стать ею» [22, с. 38]. Таким образом, перспективы построения общества мировой Культуры определяются интенсификацией вербально-символической деятельности людей, представляющей разумную суть общественной практики как внутреннего сочетания субъективных и объективных свойств бытия. «По благороднейшем даровании, которым человек прочих животных превосходит, то есть правителе наших действий – разуме, первейшее есть слово», – подчеркивал в свое время М.В. Ломоносов [21, с. 395].

Равноправие субъективного и объективного факторов в пространстве речевой деятельности предполагает доминантную активность «третьего лица», которое опосредствует и уравнивает интегральные и дифференциальные потенциалы первых двух лиц, соединяя идеальной связью противоположные интенции времени и пространства. Таким посредствующим звеном в реконструкции предметной целостности и выступает «символическая суть» Языка, органическая природа Слова, творческая энергия Имени, обретающая статус действительной сущности как «субъекта», так и «объекта», определяющая собственной полнотой гармоничное сочетание в жизни общества идеологических и производственно-технических отношений. «В виде орудия труда, – разъясняет Гегель идеальную природу речи, – субъект создает средний термин между собой и объектом, и этот средний термин есть реальная разумность труда … Этот идеализированный разумный средний термин есть речь, орудие разума, дитя интеллигентного существа» [5, с. 290–291].

Консолидирующая роль Языка в практической деятельности людей может быть эффективной лишь при условии, что Слово объективно является субстанциальной основой бытия, выступает генеральной движущей силой в развитии как всеобщего «Субъекта», социально-исторического организма мирового сообщества, так и глобального «Объекта», естественноисторической организации Космоса. В этой проекции все содержание естественной и искусственной среды обитания человека обретает символическую окраску, становится феноменальным выражением созидательных потенциалов мирового Логоса. Символический строй человеческой речи выступает в практической жизни человека и общества реальным вопло-щением созидательных возможностей всемирного бытия, действительным средоточием потенциалов мировой целостности в универсальном единстве ее субъективных и объективных свойств. «Звуковая речь, – в понимании Гегеля, – объединяет объективность телесного знака и субъективность жеста, артикуляцию последнего с бытием-для-себя первого; она есть средний термин интеллигенции, логос, связь обоих с помощью разума. Абстрактная объективность, которая есть немое признание, приобретает в ней собственное, независимое, для себя, но согласно понятию сущее тело… посредством звуковой речи внутреннее непосредственно выступает в своей определенности, и индивидуум, интеллигенция, абсолютное понятие, представляет себя в ней непосредственно как чистое единичное и фиксированное; или она есть телесность абсолютной единичности, посредством которой артикулируется и закрепляется вся неопределенность, и через эту-то телесность непосредственно закрепляется абсолютное признание» [5, с. 293].

Культивирование в гуманистическом обществе разума и языка как непосредственной действительности мышления, как универсального средства общения человека с идеальным своим «Я», предполагает выдвижение на передний план общественной жизни людей индивидуальной формы развертывания их сущностных сил, раскрепощение их личностной энергии на основе высших, творческих смыслов человеческого существования. Конкретным воплощением этого дара и служит символическая реальность Языка – действительный способ претворения разумной полноты человеческого духа. И если в прошлом определяющее влияние идеально-символических форм языка на ход мировой истории протекало стихийно, нередко искажаясь односторонностью телесных воплощений – традиционным консерватизмом идеологических уз и волюнтаризмом материальных потребностей, то в условиях нарастания глобальных антагонизмов оно должно обрести вполне сознательную форму, все более строго соблюдая предписания вселенского разума. Гуманистические запросы современной эпохи должны получить идейное завершение в разработке концепции «онтологического символизма», в постижении Языка как субстанциальной основы исторического прогресса, в осмыслении категориального строя глобальной языковой картины мира. Контуры этой картины намечаются общей логикой развития теоретического познания от физико-механического образа действительности в науке ХVII–ХVIII веков через эволюционно-биотическую трактовку бытия в научном мировоззрении ХIХ–ХХ столетий к сегодняшней генерализации антропного принципа в космологических глубинах естествознания. Язык как средоточие творческой полноты духовного существа человека должен обрести в грядущей картине мира субстанциональную значимость.

Смысловые истоки отечественной традиции символического постижения бытия восходят к священным преданиям христианской веры о творческой силе Слова как воплощенной энергии Божественного Логоса. Рациональное осмысление эти древние заветы получают в эпоху Просвещения. Сила слова, по оценке М.В.Ломоносова, «толь велика, коль далече ныне простираются происшедшие от него в обществе человеческом знания» [21, с. 394]. В понимании А.Н.Радищева, «вся человеческая наука не что иное есть, как изображение знамений вещей, есть роспись слов» [32, с. 386]. По его убеждению, «начальный способствователь совершенствования рода человеческого есть речь» [32, с. 384]. Слово, «одаренное всесилием всевышнего, разделило стихии и мир устроило» [32, с. 386]. Преклонение «отечественных просветителей» перед величием Слова обретает теоретическую основательность в концепции «онтологического символизма» Григория Сковороды, в творческом потенциале его учения о трех мирах – макрокосмосе Вселенной, микрокосмосе человеческого существа и их единстве в символическом мире «Библии», идеальная суть которого должна служить всеобщим принципом объяснения характерных черт двух первых сфер бытия. «Не прекрасный ли храм премудраго бога мыр сей? – раскрывает «украинский Сократ» свое видение мировой целостности. – Суть же тры мыры. Первый есть всеобщій и мыр обительный, где все рожденное обитает. Сей составлен из безчисленных мыр-мыров и есть великій мыр. Другіи два суть частныи и малыи мыры. Первый мікрокозм, сиречь – мырик, мирок, или человек. Вторый мыр симболичный, сиречь Бібліа. Во обительном коем-либо мыре солнце есть оком его, и око убо есть солнцем. А как солнце есть глава мыра, тогда не дивно, что человек назван мікрокосмос, сиречь маленькій мыр. А Бібліа есть симболичный мыр, затем что в ней собранныя небесных, земных и преисподних тварей фигуры, дабы они были монументами, ведущими мысль нашу в понятіе вечныя натуры, утаенныя в тленной так, как рисунок в красках своих» [13, с. 338]. В понимании В.Ф.Эрна, все «замечательные революционные нововведения Сковороды можно охарактеризовать одной фразой: он сознательно вернул серьезное значение символу и сделал символ одной из центральных категорий своего философствования» [42, с. 499].

Идейные зерна символического миропонимания, посеянные в лоне научно-теоретического мышления эпохой Просвещения, дали в ХIХ столетии концептуальные всходы в деятельно-креативной теории языка В. фон Гумбольдта, в креативно-психологической концепции языка А.А.Потебни и принесли в ХХ веке реальные плоды в эмпирической проработке гипотезы лингвистической относительности Сепира–Уорфа. К концу прошлого столетия внутренние наработки специально-научного поиска получили сущностное обоснование на крайних полюсах философского дискурса, объединившего в проблемном поле Языка объективизм позитивистского исследования и целостность экзистенциального переживания мира. Результатом такого единения стало возрождение герменевтики как искусства символического прочтения целостных смыслов духовной жизни различных этнокультур и становление «лингвистической философии» как научно-методологической программы «оживления» Языка «игрой» его собственных сущностных сил.

Чтобы оживить творческие силы Языка и заставить их говорить с человеком в полный голос, необходимо вооружиться адекватным методом восприятия смысловой связи слов, соответствующим стилем мышления, способным нейтрализовать деструктивные влияния современной техногенной цивилизации, преодолеть ограниченность логического инструментария сегодняшней науки, предложить универсальные процедуры получения достоверного знания. Если физико-механическая картина мира классической науки явилась продуктом логико-математической, абстрактно-метафизической методологии научного познания, а эволюционно-биотическая картина бытия нынешней науки вобрала в себя интенции объективно-исторической, диалектико-материалистической методологической программы, то языковая картина мира ноосферной реальности должна возникнуть на стыке субъективных и объективных потенциалов сущего, в процессе разработки методологии цельного знания, в русле развертывания «системно-динамического», «органического» стиля мышления. Такой органический метод устанавливается в процессе максимального расширения предметных границ методологического анализа, при достижении которых наш интеллект приходит к уяснению своей незыблемой синтетической основы, неподвластной его аналитическим усилиям и принимаемой им в качестве исходной, интуитивно зримой предпосылки всей познавательной деятельности. Только максимальная полнота методологического анализа, сопоставление Языка со всеми гранями окружающего мира позволит выявить сущностное содержание «символической реальности» и организационные особенности естественноисторических и социокультурных форм ее осуществления, обеспечит гармонизацию человеческой жизнедеятельности. «Проанализировать слово до конца, – подчеркивает А.Ф.Лосев, – значит вскрыть всю систему категорий, которой работает человеческий ум, во всей их тесной сращенности и раздельном функционировании. Вот почему всякое знание и всякая наука есть не что иное, как знание и наука не только в словах, но и о словах. Выше слова нет на земле вещи более осмысленной. Дойти до слова и значит дойти до смысла» [22, с. 135].

_______________________________________________


  1. Больцман Л. Избранные труды. – М.: Наука, 1984.
  2. Бройль Л. де. Революция в физике (новая физика и кванты). – М.: Атомиздат, 1965.
  3. Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. – М.: Наука, 1988.
  4. Галилей Г. Избранные труды в двух томах. – М.: Наука, 1964.
  5. Гегель Г.В.Ф. Система нравственности // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. – М.: Наука, 1978. – С. 276–367.
  6. Гегель Г.В.Ф. Философия истории // Гегель Г.В.Ф. Сочинения. – Т. 8. – М., Л.: Полиграф-книга, 1935.
  7. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: В 3-х т. – М.: Мысль, 1975–1977; Т. 1: Логика. – М., 1975; Т. 2: Философия природы. – М., 1975; Т. 3: Философия духа. – М., 1977.
  8. Гореликов Л.А. Возраст Вселенной в современной научной картине мира // Пространство и время в научной картине мира: сб. науч. тр. – Уфа, 1991. – С. 88–91.
  9. Гореликов Л.А., Лисицына Т.А. Сакральность смысла в соборности слова // Гореликов Л.А., Лисицына Т.А. Русский путь. Опыт этнолингвистической философии. – Ч. 1: Символика смысла в структурах бытия. – Великий Новгород, 1999. – С. 73–94.
  10. Гореликов Л.А., Лисицына Т.А. Язык как субстанциональное основание исторического процесса // Язык: антропоцентризм и прагматика: сб. исслед. по антропосемиологии. – М., К., Кривой Рог, 1995. – Вып. 1. – С. 14–22.
  11. Грант В. Видообразование у растений. – М.: Мир, 1984.
  12. Грант В. Эволюция организмов. – М.: Мир, 1980.
  13. Григорий Сковорода. Діалог. Имя ему – Потоп Зміин // Вірші. Пісни. Байки. Діалоги. Трактати. Притчі. Прозові переклади. Листи. – К.: Наукова думка, 1983. – С. 336–372.
  14. Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение бла-гоприятных пород в борьбе за жизнь. – М., Л.: Огиз, Сельхозгиз, 1937.
  15. Дэйн Радьяр. Планетаризация сознания. От индивидуального к целому / Пер. с англ. – М., К.: Reefl-book, Ваклер, 1995.
  16. Завадский К.М., Колчинский Э.И. Эволюция эволюции (историко-критические очерки проблемы). – Л.: Наука, 1977.
  17. Каган М.С. Время как философская проблема // Вопросы философии. – 1982. – №10. – С. 117–123.
  18. Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. – М.: Правда, 1990.
  19. Ламарк Ж.Б. Избранные произведения в двух томах. – М.: Изд. АН СССР, 1955–1959; Т. 1. – М., 1955; Т. 2. – М., 1959.
  20. Лой А.Н. Социально-историческое содержание категорий «время» и «пространство». – К.: Наукова думка, 1978.
  21. Ломоносов М.В. Труды по филологии // Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. – Т. 7. – М., Л.: Изд. АН СССР, 1952.
  22. Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. – М.: Правда, 1990. – С. 9–192.
  23. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. – Изд. 2-е. – Т. 1–50. – М.: Госполитиздат, 1955–1981.
  24. Моисеев Н.Н. Человек и Ноосфера. – М.: Мол. гвардия, 1990.
  25. Олейник В.П. Новая интерпретация релятивистской физики. Об одном из глубочайших заблуждений ХХ века // Физика сознания и жизни, космология и астрофизика. – 2007. – Т. 7. – №4(28). – С. 32–64.
  26. Олейник В.П. Новый подход к проблеме движения: ускоренные движения по инерции // Физика сознания и жизни, космология и астрофизика. – 2009. – №3. – С. 24–56.
  27. Олейник В.П. Фундаментальные проблемы физики: сверхсветовая коммуникация, активные тепловые машины, безопорное движение // Физика сознания и жизни, космология и астрофизика. – 2008. – Т. 8. – №4(32). – С. 48–57.
  28. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. – М.: Эдиториал УРСС, 1999.
  29. Панарин А.С. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях ХХ века. – М.: Эдиториал УРСС, 1998.
  30. Пахомов Б.Я. Становление современной физической картины мира. – М.: Мысль, 1985.
  31. Поляков И.М. Эволюционное учение Ламарка, его философские и общебиологические предпосылки // Ламарк Ж.Б. Избр. произв.: В 2-х т. – Т. 2. – М.: Изд. АН ССР, 1959. – С. 677–745.
  32. Радищев А.Н. О человеке, о его смертности и бессмертии // Радищев А.Н. Избр. фи-лос. соч. – М.: Госполитиздат, 1949. – С. 271–398.
  33. Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев В.С. Соч. в двух т. – Т. 1. – М.: Мысль, 1990. – С. 47–548.
  34. Степин В.С. Теоретическое знание. – М.: Прогресс–Традиция, 2000.
  35. Субетто А.И. Идеи Пантакреатора в современной науке // Системогенетика и учение о цикличности развития. – Кн. 1. – Тольятти, 1994. – С. 190–216.
  36. Субетто А.И. Ноосферная научная школа в России: итоги и перспективы / Под науч. ред. д. ф. н. Л.А.Зеленова. – СПб.: Астерион, 2012.
  37. Субетто А.И. Принцип, законы и структура науки об образовании – образованиеве-дения. Императив Неклассического синтеза. – 19.12.2003. – URL: http://www.trinitas.ru
  38. Татур В.Ю. Практические, научные и социальные основания Ноосферы // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.10497, 27.06.2003. URL: www.trinitas.ru/rus/doc/0203/001a/02030020.htm
  39. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Изд. 2-е. – Т. 21. – М.: Госполитиздат, 1961. – С. 269–317.
  40. Эйнштейн А. Собрание научных трудов в четырех томах. – М.: Наука, 1965–1967; Т. 1. Работы по теории относительности (1905–1920). – М., 1965; Т. 2. Работы по теории относительности (1921–1955). – М., 1966.
  41. Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. – М.: Молодая гвардия, 1966.
  42. Эрн В. Борьба за Логос. Г.Сковорода. Жизнь и учение. – М.: АСТ, 2000.

Л.А. Гореликов, Ноосферный синтез бытия в глобальной научно-философской картине мира // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17417, 14.04.2012

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru