1.

Вступая в мир конкуренции, мы забываем, что конкуренция заводов начинается с конкуренции идей и технологий. Так же и в интеллектуальной сфере. Мы ищем дружеских отношений с нашими соседями, но жизнь показала, что дружить будут только с сильными. Но как продемонстрировать силу друзьям, как им напоминать о реальности? С врагами понятно – это «горячее»» оружие, а как быть с друзьями, которым нужно напоминать о нашей конкурентоспособности?

Один из вариантов – напоминать об общих источниках мудрости, о том, что то, что сегодня принадлежит нашим друзьям, имеет иное происхождение, иное авторство. А еще эффективнее, показать, что вещи, которыми они гордятся, они приняли вопреки «генеральной линии».

Самое очевидное явление, которое может стать нашей точкой соприкосновения и мягкой конкуренции в рамках авторского происхождения – суфизм.

2.

Суфизм считается мистическим учением в исламе. Но происхождение суфизма неисламское. У него два неисламских источника: 1. Эллинское (по самому понятию - софия – мудрость 2. Авестийское. И суть их одна: как вооружить человека для постижения мира. И это тогда, когда генеральная линия вообще не интересовала вооруженностью человека: подчиняйся – и дело с концом. А дать человеку мудрость, интеллект – это уже вызов, это уже от лукавого, это уже ересь.

До появления фундаментального труда Аль Газали «Воскрешение религиозных наук» (12 век) все мистические течения в исламе были просто сектантскими и еретическими. Как и весь суфизм в целом. Установка Газали примирить ислам и авестийско-эллинскую традиции возымела действие, хотя само название книги было вызывающим и стоило Газали многих седых волос: до него ислам и наука были просто несовместимы, как вера и знание. И то, что Газали под видом суфизма ввёл немыслимые для тех времен интерпретации, тоже факт: он первый кто интерпретировал понятие джихад не как борьбу с неверными, а как личную борьбу со своей «неверностью» – ничтожеством, низменными инстинктами.

Газали в основу своих работ взял два источника: 1. Авестизм (в зороастрийской версии) 2. Неоплатонизм. Дело в том, что он родился в центре мирового авестизма – в провинции Персии, которая несет и сейчас исторические знаки – Хорасан (слово обозначает Солнце, Хорс) в городе Тус, одном из центров Зороастризма, куда он вернулся, кстати, умирать. Но учиться он начал в Дамаске, одном из центров мирового эллинизма той поры, где отшельником провёл несколько лет, затем посетил Иерусалим.

Бурный расцвет суфизма пришелся на IХ, Х, ХI, ХII, и был неслучайным. Дело в том, что это совпало с завершением исламской экспансии по миру. Наступательную религию необходимо было адаптировать к мирной жизни, когда каждый человек должен был лично прочувствовать учение, а не только слепо ему следовать. Возникала проблема – как человеку без джихада и газавата (то есть путём военного подвига) достичь Всевышнего. Именно поэтому появился суфизм с его авестийско-эллинским оснащением, который был обращен к сознанию отдельного человека. Ключевой основой был, несомненно, Платонизм в неоплатонической обработке Плотина. Газали взял весь философский терминологический аппарат, включая мистическую тональность неоплатонизма.

И если эллинская традиция для нас подальше, то авестийская касается нас напрямую, поскольку носители её – зороастрийские парсы (жреческое сословие, по которому названа Персия (было бы точнее Парсия), которые вышли с территории современной России, с Урала, о чем они, несомненно, хорошо осведомлены, зная, что первые Гаты, Ясны АВЕСТЫ пришли у Урала – они создавались во времена Аркаима и Синташты. Достаточно напомнить название города Аша (Эманация Истины от Ахура-Мазды). Если кто-то помнит, то это место представляет собой естественный храм природы, где раскапывают до сих пор бесчисленное количество древностей. И парсы это очень хорошо знают. Только не педалируют эти вопросы, потому что кое-что понимают во власти приоритетов. А нам есть смысл напомнить!

Так вот наиболее известный суфий зароастрийскогого, скажем так, извода, Джалаладдин Руми тоже был парсом, тоже из «солнечной провинции» - Хорезм (того же корня, что и Хорасан). Родился в 1203 году и сейчас наиболее популярная фигура среди суфиев, поскольку основал известный тарикат (суфийское братство-орден) мавлеви, которое, помимо идеологем, взяло на вооружение то, что сейчас известно всем – это радения дервишей – знаменитые круговые танцы. Так вот это магический обряд имел стопроцентное авестийско-зороастрийское происхождение, поскольку означал кружение планет вокруг солнца. Причем человек не только представлял планету, но и соединялся с ней – в момент кружения отключалось сознание и возникал эффект полёта. Понятно, что со временем психоэффект отключения сознания использовался в мистическом смысле – соединения со Всевышним.

Иначе говоря, практически все суфии были парсами, которые адаптировали древнюю мудрость к постулатам ислама.

Почему бы нам не напомнить о нашей совместной истории, а также о нашей интеллектуальной связи, где наш приоритет, кстати, очевиден?

Так вот само использование таких явлений поможет нам по-другому строить дипломатию – используя наш исторический приоритет в священных для наших партнёров вещах.

3.

Если говорить о политических стратегиях, то суфизм нам нужен, чтобы разговаривать с иранской элитой, которая очень хорошо знает и понимает происхождение суфизма, как и то, что суфизм – это все-таки околожреческие штудии, что конечно ближе к иранским, а не к тюркским реалиям. Именно в Иране сильная интеллектуальная составляющая жречества, неслучайно правят там именно аятоллы – певцы и толкователи мудрости Корана, по сути, суфии.

Если арабы и тюрки ведут четкую линию на священничество, подчинённое по линии Элохиста – второй части Торы, неслучайно взявшего именно это иудейское Имя Бога как Аллаха (от Элох). Здесь доминирует священничество.

А вот Иран ведёт линию как раз на сохранение авестийских, зороастрийских и эллинских традиций, поэтому суфизм в Иране глубже и действеннее.

Это может стать нашей формулой влияния в Иране и интеллектуальным приоритетом в работе с ним.