Статья посвящена популяризации экклесиологической концепции Христовой Церкви как Ковчега спасения. Она написана на основе многолетнего опыта моей авторской и комментаторской активности на портале «Русская народная линия (РНЛ)» и соответствующей тематической активности в социальной сети «В контакте».

На снимке одна из величайших православных святынь современной России – Царская Голгофа. В «интерьере» Екатеринбурга – полуторамиллионного мегаполиса. Вправо начинается Царская улица. По ней отправляются в 21-километровый путь покаянные Крестные ходы в урочище Ганина Яма в ночь с 16 на 17 июля. А слева улица немецкого коммуниста-революционера Карла Либкнехта. В неё переходит улица имени цареубийцы Якова Свердлова, ведущая к Царской Голгофе от ворот города – вокзала. И всё это – в Кировском районе города. Поблизости отсюда справа мерзопакостный подрывной Ельцин-центр – местный оплот идеологии глобализма американского розлива. С прицелом на идеологическую подготовку в новейшем поколении горожан развала России по Уралу и Сибири.

Великая святыня Христовой Церкви в современном мiрском окружении. В свете православного мировоззрения и мировосприятия, должна бы быть высшей точкой города. Но куда там! Со всех сторон окружается высотками не то что «светского» содержания, но и откровенно антихристова в лице Ельцин-центра.

Как это символично! По многим темам можно развивать этот символизм.

Можно развивать по теме противостояния благодатного духа Царской Голгофы и антихристова духа Ельцин-центра. Если верх возьмёт дух последнего с финальной российской «революцией достоинства» по образцу киевской пятилетней давности, то первым делом будет снесён Храм-на-Крови с возведением на его месте чего-то «пятизвёздного». Со всенепременными гранд-борделем и гранд-казино. По типу несостоявшегося Дворца Советов со 100-метровым Лениным в качестве его «венца» на месте снесённого первого Храма Христа Спасителя и впоследствии состоявшейся «развлекухи» открытого бассейна «Москва». (Впрочем, тогда в Москве первым делом снесут и второй Храм. Упаси, Господи!) Если верх возьмёт дух Царской Голгофы (Помоги, Господи!), то от Ельцин-центра оставят только здание, наполнив его содержанием по образцу мультимедийных выставок «Россия – моя история», курируемых влад. Тихоном Шевкуновым.

Можно развивать по теме соотношения богословия и философии в христианстве. (См. в этой связи [1], [2], [3].) Всё тут наглядно. Вот Храм с его оградой. Предмет богословия, в основном, внутри церковной ограды. А за её пределами – общественная жизнь во всей её сложности. То, что́ можно назвать отечественным историческим христианством. Со всей его противоречивой многозначностью. Со всеми его отступлениями от Христовой правды, которая явочным порядком блюдётся в Храме. С чистотой соблюдения этой исконной Русской идеи внутри церковной ограды разбирается богословие. А вне её – христианская философия. И очевидно, что ограда только отчасти отделяет Храм от мiра. С одной стороны, Церковь периодически оказывает на мiр своё духовное и идейное воздействие. Особенно, в Царские дни с их массовыми богослужениями на площади и покаянными крестными ходами. С другой стороны, и из мiра внутрь церковной ограды проникают самые разные идеи. Иные из них чреваты духовными соблазнами, ересями, церковными расколами, злокачественной политизацией духовной жизни.

Можно развивать и по теме «Христова Церковь – Ковчег спасения». Фото наглядно демонстрирует и этот символизм: Храм посреди мiрского моря с его духовными бурями, соблазнами и безобразиями. Этой теме и посвящена данная статья. Написанная на основе многолетнего опыта моей авторской и комментаторской активности на РНЛ и соответствующей тематической активности в социальной сети «В контакте».

И первым делом отмечу нечто премного удивительное – активное противодействие иных моих оппонентов чёткому и систематическому различению в Христовой Церкви Церкви небесной и Церкви земной. И при этом такие оппоненты претендуют на богословские рассуждения и выводы! И, со своей стороны, направо и налево уличают своих оппонентов в «ересях», раздают им самовольные «анафемы», а то и откровенно на загубленность их душ указывают. То есть, осуждают не то что в смысле скоропалительных и необоснованных обвинений, но и особо тяжко – самозванно беря на себя миссию Христова суда по окончательному решению судьбы человеческой души. И осуждают публично, поскольку комментаторская активность на РНЛ потенциально открыта для всего русскоязычного мира и документально фиксируется в архивах публикаций.

Довожу до све́дения таких «богословствующих» оппонентов, что чёткое и систематическое различение Церкви небесной и Церкви земной – это азбучная экклесиологическая истина для воскресных школ [4]. Конечно, она требует разносторонних конкретизаций. Этим, собственно, и занимается православная экклесиология как богословское учение. Но отрицать такое различение и при этом «богословствовать» – это же просто неприлично!

Поэтому здесь у меня почти не будет цитирований Священного Писания и Священного Предания. Здесь будет только экклесиологический «ликбез» из прописных истин для воскресной школы. Забвение которых в богословствованиях на тему Христовой Церкви, тем не менее, включает свои «извращённые логики». Извращённые в ключе логически заформализованной схоластики. Как и всегда в случаях, когда в логику запускаются ложные понятия, она «на выходах» выдаёт интеллектуальный брак. Например, понимание земной Церкви как святой само́й по себе. Или как формально-схоластический вывод о том, что вне Церкви (более того – только православной) нет и быть не может спасения человеческих душ. Или как логически заформализованная концепция о Главе Церкви как уникальном Искупителе, у Которого в принципе не может быть каких-то подобий в человеческом обществе, включая самоё Христову Церковь.

По поводу последнего см. [5]. По поводу «извращённых логик» – первые два эпиграфа к статье. Третий – по поводу того, что и в богословии адекватная (и потому текстово «компактная») концепция предмета является высшей ценностью и высшей формой знаний в сравнении со знанием многотомной массы соответствующих фактов и частностей.

Небесная Церковь трансцентентна по отношению к земному человеческому обществу и, в частности, по отношению к земной Церкви. Она – в Вечности Нетварного и тварного духовного мира. В ней Ангелы Света и бессмертные души умерших святых людей, спасённых до Второго Пришествия с его Страшным судом Христовым. В ней таинственным образом телесно пребывают воскресший Спаситель и Его воскрешённая Пречистая Матерь, а также не познавшие физической смерти Ветхозаветные пророки Илия и Енох. Как Глава Церкви, Спаситель до Своего Второго Пришествия пребывает там. В земной Церкви Он до конца времён материально является только в опосредованной форме – в хлебе и вине пресуществлённых Святых Даров Евхаристического Таинства. Которые именуются Телом и Кровью Христа в силу традиции, идущей от Ветхозаветной предыстории христианства, когда древние евреи считали материальным средоточием человеческой души и психики животных их кровь. Именуются так по типу пережиточного, но традиционного для радиовещания словооборота «выход в эфир», хотя в 20-м веке наука доказала, что эфира в наивном смысле классической физики не существует, а радиоволны суть возбуждённые состояния первоматерии фотонного физического вакуума [6].

Небесная Церковь совершенная. Она святая абсолютно, безоговорочно. Её именуют Церковью торжествующей, а также Церковью славы. Она не знает взлётов и падений. По мере развития земной истории рода человеческого она только восходит из силы в силу. Едва ли не ежедневно она пополняется душами умирающих людей, которые своими земными деяними их спасли до Страшного суда Христова. Абсолютное большинство таких спасённых душ ве́домо только Господу. Канонизированные земной Церковью святые составляют лишь малую часть спасённых человеческих душ, постоянно пополняющих Небесную церковь.

Православным надо проявлять смирение по отношению к Божией тайне пополнения небесной Церкви душами иноверцев. Она будет раскрыта только в конце времён. А пока надо понимать, что если без ве́дома Бога и волос с человеческой головы не выпадет, то уж тем более не без Его великого Промыслительного попущения в Домостроительстве спасения людей по-прежнему сосуществует многообразие религиозных конфессий и деноминаций, включая мировые религии буддизма и ислама. «Пафос» православных в этих вопросах должен быть не «осудительным» по отношению к иноверцам, но особо ответственным по отношению к себе: кому дана наибольшая полнота Божиего Откровения, с тех и больше всех спросится на Страшном суде в конце времён. Собственно, на этом и стояло государственное и культурное строительство на Руси в историческом процессе её развития в уникальную Евразийскую континентальную Империю, не знавшую в своей истории геноцидов православных христиан по отношению к иноверцам. В отличие от морских колониальных империй католиков и протестантов-англикан. Не говоря уж о тех протестантах, которые осваивали территорию нынешних США!

Земная Церковь – это заведомо несовершенное социальное устроение. Постольку, поскольку она состоит исключительно из пастырей и чад, живущих земной жизнью. Каждый по-своему, но все до единого не только роковым образом повреждены первородным грехом, но и до смертной минуты не застрахованы от тяжких падений и смертных грехов. В иной мир все до единого переходят в состоянии далеко и далеко не изжитой первородной греховности. И потому все до единого молят Господа о своих помилованиях, а не об оправданиях. В таком состоянии своих бессмертных душ расторгают узы земных жизней и духовные светочи Церкви, прижизненно стяжавшие своими подвижничествами высшие дары Святого Духа – ясновидение, мыслечтение, пророчество, духовное целительство и др. И они-то с особой остротой это понимают, чувствуют и переживают. Их падение может произойти и на смертном одре. (Например, если они безболезненным самоубийством прервут своё последнее Божие испытание смертельным тяжким телесным недугом.) В общем, в земной Церкви нет и быть не может ни одного её пастыря и чада с гарантированно спасённой душой по Божиему помилованию. Говорить о её святости самой по себе – это нечто подобное советскому фольклору из политических анекдотов: принцип демократического централизма в КПСС – это когда каждый по отдельности «против», а все вместе «за».

Земная Церковь определяется как воинствующая, а также как Церковь благодати. Ведущая духовную брань с силами злобы поднебесной. А где брань, там и неизбежные вре́менные поражения – духовные прелоги, соблазны, раны и даже падения. Но, в отличие от прочих человеческих социальных институций, земная Христова Церковь, по обетованию её Основателя и Главы, после таких падений покаянно восстаёт и возрождается. Хотя после особо тяжких падений – ценой большой искупительной крови своих мучеников и исповедников. По Христову обетованию, она устоит до эсхатологического разрыва Мировой истории рода человеческого. И «по факту» Мировой истории христианской эры стои́т по сей день, пережив смены общественно-экономических формаций, падения былых держав и империй, не говоря уж о политических партиях – этих исторически эфемерных детищах Западной Европы Нового времени. Хотя земная Церковь устоит только в священном остатке своих пастырей и чад, которые окажутся способными не поддаться на духовные соблазны предантихристовых времён. Более того, которые окажутся способными устоять в мученических исповеданиях истинной веры во времена диавольски изощрённой во лжи Мировой деспотии Антихриста как конкретной человеческой личности из еврейского народа. В условиях особых церковных расколов и нестроений. В условиях, когда и высокое церковное священноначалие в основной своей массе будет исповедовать по-иудаистски передившееся христианство и «на ура» примет Антихриста как лжемессию и лжеспасителя.

Обратимся к Евангельским повествованиям: «Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; / и Я говорю тебе: ты — Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её; / и дам тебе ключи Царства Небесного: и что́ свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что́ разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах.» [Мф. 16: 17-19]

Общеизвестно, что у католиков традиционно процветает «юридический формализм» в понимании взаимоотношений Бога и земной Церкви. В сущности, это – грубый рецидив Ветхозаветного понимания Господа только как всеправедного и всесправедливого Судьи. В обетовании Спасителя Петру они видят некий юридический акт. А Петру отводят особо привилегированное положение и в небесной Церкви своим еретическим понятием «благодать апостола Петра». Православным же в фигуре этого первоверховного Христова апостола видится символ земной части Христовой Церкви. С её колебаниями в вере, с её взлётами и падениями. С её духовными рисками своей миссионерской деятельности.

Колебания в вере св. апостола Петра с особой выразительностью представлены в Евангельском эпизоде с хождением Спасителя по воде [Мф. 14: 22–33]. И, конечно, в ночь ареста Христа. Троекратное отречение через считанные часы после клятвенного обещания за Него жизнь отдать и попытки защитить Его своми мечом. Здесь и особых комментариев не требуется.

Тяжесть возможных падений земной Церкви символизирует то, что в ночь взятия Спасителя под стражу апостол Пётр своим троекратным отречением от Него был на грани окончательного падения, которую переступил предатель Иуда своим оперативным самоубийством в состоянии раскаяния, доведённого до отчаяния. (Иуде надо было возвращаться со своим раскаянием к Спасителю, а он пошёл к Его распинателям.) И только особая молитва Христа спасла Петра от духовной смерти Иуды. Подобно этому, только возглавление и земной Церкви Самим Христом-Богом спасало, спасает и будет спасать её до конца времён от одоления вратами ада. Хотя в случае особо тяжких падений ценой даже большой искупительной крови мучеников и исповедников, как в случае постсоветского возрождения РПЦ. Эта история особенно (и даже уникально) показательна, поскольку большевистские гонения на РПЦ по масштабам не знали себе равных в истории христианства. Чёткий объективный показатель крайней тяжести её падения в феврале 1917 года – кульминационного в процессе деградации в русле церковных реформ Петра Первого! Её отступничество от последнего Божиего Помазанника было подобием отступничества Ветхого Израиля от Спасителя. (Особо подчеркну: не более чем подобием, но никак не повторением. Ибо искупительность жертвы Святой Царской Семьи была человеческим подобием «по максимуму» уникальной искупительности жертвы Христа-Бога [5].)

Теперь – о духовных рисках миссионерской деятельности земной Церкви. И для начала – установка св. первоверховного апостола Павла: «…будучи свободен от всех, я всем поработил себя, чтобы больше приобрести: / Для иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; / Для чуждых закона – как чуждый закона, – будучи чужд закона перед Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона: / Для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы приобрести по крайней мере некоторых. / Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его.» [1 Кор. 9: 19-23]

А вот и свидетельство Павла о том, что Пётр в своём миссионерстве среди иудеев и язычников потерял меру в духовной рискованности подстройки своего миссионерства под менталитет, понятия и традиции иноверцев: «Когда же Пётр пришёл в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. / Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. / Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечён их лицемерием. / Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живёшь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски? / Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники;» [Гал. 2: 11-15]

Поистине вечная тема в православной экклесиологии! В этой связи представляется особенно показательной миссионерская деятельность о. Александра Меня. Имея светское высшее образование в области биологии, он миссионерствовал в особо трудной среде научно-технической интеллигенции. И весьма успешно, приведя к церковному православию академиков Н. В. Тимофеева-Ресовского и С. С. Аверинцева. Привлекал неверующих из этой среды использованием стиля аргументаций научного типа и богатой эрудицией в области науки. Но со своими издержками. В частности, с представлением Библейских чудес в духе наукообразных профанаций Э. Ренана. Расшатывая «кондовый» мировоззренческий материализм слушательских и читательских аудиторий апологией духовно опасных практик экстрасенсов, «народных целителей» и т. п. Всё подобное представлено в творческом наследии о. Александра, которое теперь переиздаётся в полном объёме. И всё подобное даёт иным ретивым православным «повод» осыпа́ть о. Александра самозванными «анафемами». Есть такие и в комментаторском активе РНЛ. Один из них дописался до того, что о. Александра посмертно надо от Церкви отлучить, а не его труды переиздавать! Никаких «поправок» на конкретно-исторические условия его миссионерства в условиях советского идеологического богоборчества. С полнейшим презрением даже к тому, что о. Александр принял мученическую кончину. Наконец, с непониманием того, что и сам св. первоверховный апостол Пётр не всегда справлялся с подобными духовными рисками своего миссионерства в среде иноверцев.

Наконец, Евангелия представляют нам св. первоверховного апостола Петра, символизирующего земную Церковь, и как человека, который с особой остротой осознавал свою неизбывную греховность и недостоинство по грехам своим общаться со Христом-Богом. Вообще, это осознание своего недостоинства Божиего избранничества сопутствовало всей земной жизни Петра в роли ученика Христова, начиная с чудесного улова рыбы по Христову указанию, после которого Пётр сказал Христу: «выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный.» [Мк.: 5, 8].

Для тех, кто исходит из безоговорочной святости земной Церкви и на основе этого ложного постулата выстраивает свои «извращённые логики», подобные места Священного Писания не представляются одними из основополагающих. Впечатление такое, что они никогда не слышали разрешительной молитвы священника на исповеди перед Святым Причащением. Как будто они не знают, что и сами священники всех рангов имеют своих духовников, которым регулярно исповедуются. Впечатление такое, что они в понимании своей личной сотериологии мало чем отличаются от протестантов, считающих себя спасёнными одним уверованием в искупительную жертву Христа-Бога, для коих высшие духовные авторитеты – академичные проповедники «в штатском». И при этом мнят себя особо угодными Богу своими «погонями с полицейской дубинкой» за ими же измышляемыми богословскими ересями. Таким куда как полезно напоминание проф. А. И. Осипова: не то что сам диавол, но и последний бесёнок не по-человечески силён в догматическом богословии, но знает его истины с опытной достоверностью, однако при этом остаётся непримиримым врагом Бога.

Храмы земной Церкви с их убранствами и богослужениями нередко называют Царствием Небесным на земле. Каждый из верующих понимает и чувствует это сугубо личностно. Большинство не искушённых в православном богословии (а таких и среди верующих количественное большинство, особенно – женское) воспринимает это не столько умом, сколько «сердцем» – неизреченным бессмертным духовным ядром своей личности. Такое восприятие мало зависит от образовательного уровня человека и от его рационально-аналитических способностей. Но оно самое сильное и часто самое верное. И на него работает всё церковное искусство с его благолепием храмов, колокольным благовестом, иконами и церковными песнопениями. Но и здесь в земной Церкви как заведомо несовершенном человеческом устроении есть общеизвестные опасности нарушения меры. И тогда в церковном искусстве вместо духовного диалога с Небесным Царством начинают доминировать «эстетизм», «изыски» в молитвенных песнопениях, помпезное обрядоверие и пр. Но сам по себе образ православного храма как представительства Царствия Небесного на земле мощный и миссионерски продуктивный.

Есть опасность и сваливания в противоположную крайность убожества художественного оформления духовной жизни общины. В Интернете по первому желанию можно посмотреть великолепный, духовно проницательный американский фильм «Адвокат дьявола» и воочию увидеть «богослужение» в протестантском «храме» неизвестно какой деноминации, а возможно – секты. Оценив и убожество самого́ «храма»: натуральный сарай с башенкой-«скворешником» для креста. Это – в начале фильма, где мать Кевина выходит из него после весьма своеобразного, экзальтированного «богослужения».

Но прежде всего, образ православного храма как Царствия Небесного на земле не должен пониматься буквально. Здесь представляется особенно продуктивной аналогия с посольством страны в столице враждебного ей государства. С его принципом экстерриториальности. Его маленькая территория – не сама большая страна, но её границы так же неприкосновенны для столичного социального окружения, как и границы само́й страны. (Вкючая также пространства посольских автомобилей.) И они также имеют свою вооружённую охрану. Иные посольства имеют даже рубежи вооружённой обороны на случай социальных катаклизмов в столице страны пребывания. (Например, посольство США в Москве.) На их малой территории действуют законы представляемой страны. И т. п. Это – многовековые устои международной дипломатии, без которых были бы невозможными сколь-нибудь цивилизованные международные отношения. Но всё равно посольство – не сама страна. И оно несравненно более уязвимо враждебным обществом враждебного государства, в столице которого оно находится. Соответствующие эксцессы в истории дипломатии имели и имеют место. И работники посольства в этих малых кусочках большой Родины на враждебной чужбине далеко и далеко не в такой же безопасности, как у себя дома.

Понятие «святость» имеет существенно разные смыслы, которые необходимо чётко и систематически различать.

Во-первых, святость Церкви Христовой можно понимать как её Богоизбранность до конца времён в качестве Нового Израиля, как отделённость от мiра церковной оградой. Такое понимание непосредственно восходит к Ветхозаветному пониманию святости Израиля как временно Богоизбранного народа, отделённого от языческого мiра Самим Творцом и Вседержителем. При этом общим как в Ветхозаветной, так и в Новозаветной версиях является то, что перед Богом эти Им избранные человеческие сообщества в ответ на Божии обетования берут на себя свои обязательства. 

Во-вторых, понимание святости в смысле спасённой до Страшного Суда человеческой души. Такими душами исполнена и постоянно пополняется только Церковь небесная в своём вневременно́м бытии, в Вечности. В своих земных жизнях такие люди проявили высокие качества благочестия и праведности. Некоторые из них на пути монашеского подвижничества стяжали высшие дарования Святого Духа. Но при этом именно такие светочи земной Церкви с особой остротой понимали всю тяжесть ноши таких прижизненных духовных дарований: пока такой святой жив в земной жизни, он может перечеркнуть одним неправедным поступком и даже одним словом весь свой предыдущий подвижнический путь к такой прижизненной святости. Этот благодатный дар Божий – не профессиональная квалификация, которую можно потерять в одно мгновение разве что в результате обширного мозгового инсульта. Но всё равно наивысшей человеческой святости как обо́жения и такие прижизненно святые не достигают. Обретение такой святости – одна от тайн Второго Пришествия с его Преображением материальной Вселенной, всеобщим воскрешением умерших в бессмертных духовных телах. И обо́жены после этого будут только те, кто прошёл через фильтрацию Страшного суда Христова. Тогда и их тела Господь преобразит в бесстрастные, не преклоняемые ко греху, начисто избавленные от роковой повреждённости первородным грехом.

До конца времён земная Церковь является святой в обоих смыслах. Но лишь постольку, поскольку она освящается своим единством с Церковью небесной. Освящается своими уникальными Таинствами, систематически культивируемыми только Христовой Церковью. Но сами эти Таинства не есть некие «универсальные» и однозначно эффективные обряды на манер языческой магии. Для основной массы пастырей и чад земной Церкви они способствуют не более чем «дробным» изживаниям тяжких духовных пороков бессмертных душ. Например, завистливости – «матери» всех грехов. И их эффективность в этом смысле не то что неоднозначная (не как у лекарств в медицине), но и сугубо личностно адресованная Богом-Святым Духом каждому человеку. (Например, в результате Таинства соборования кому-то для спасения души полезно встать со смертного одра, а кому-то – сразу же умереть.) В силу этого земная Церковь освящается небесной Церковью сугубо отчасти.

До конца времён не является совершенной и небесная Церковь в составе её бессмертных человеческих душ. Ведь туда из земной жизни переходят люди, не более чем помилованные Господом при далеко не изжитой греховности устроения своих душ. И уж тем более несовершенной является земная Христова Церковь как духовная лечебница, хотя и наиболее эффективная из всех возможных в пределах временно́й земной истории рода человеческого.

А за концом времён в Церкви надобности не будет. Поскольку вневременна́я Вечность Божиего Бытия вберёт в Себя материальную Вселенную и станет Бог «всё во всём.» [1 Кор., 15: 28] Есть много духовно авторитетных истолкований этого пророчества св. апостола Павла. И они не противоречат смиренному провозглашению этого Преображения материальной Вселенной одной из главных тайн, которую Спаситель только слегка приоткрыл Своим ученикам-фаворитам с целью укрепления их веры перед тем, как они станут свидетелями Его крестной смерти [Мф. 17: 1-6], [Мк. 9: 1-8 ], [Лк. 9: 28-36]. И в этом малом фрагменте Преображённой Вселенной со Спасителем на равных беседовали как умерший пророк Моисей, так и пророк Илия, не познавший физической смерти. Ибо в Царствии Небесном все люди живы. По Христову Преображению мы можем только догадываться о Божием сугубо духовном «механизме» телесного воскрешения умерших в конце времён. В акте Восьмого Дня Творения материального мира – нового и уже всесовершенного. Но и теперь можно чётко понимать, что это не имеет ничего общего с пародийным, вопиюще еретическим, натуралистским прожектом человеческого воскрешения предков в «Философии общего дела» Н. Ф. Фёдорова.

Теперь – кратко об историзме темы Христовой Церкви.

На днях от одного корреспондента из Новосибирска в соцсети «В контакте» я получил такой вопрос: где именно в канонических текстах Нового Завета прописано, что Христова Церковь состоит из небесной и земной? Ответ прост: такое различение, как и сама более или менее разработанная и развитая христианская экклесиология, не могли появиться в апостольские времена.

То была эпоха «огненной Церкви». По свидетельству евангелиста Луки в «Деяниях апостолов», тогда на её чад и пастырей, начиная с апостолов в день Пятидесятницы, обильно изливались высшие дары Святого Духа сразу же после их крещения [Деян. 2: 1-47; 3: 1-11; 4: 24-31; 5: 12-16; 6: 14-25; 9: 31-43; 12: 6-18]. Это было для первых христиан настолько воодушевляюще, что многие из них шли на мученическую смерть за новую веру, как на праздник. Христовой Церкви тогда только предстояло в течение первых трёх веков её существования мирно завоёвывать умы и сердца людей языческого мира. Без принятия исполненности чудесами и высшими дарами Святого Духа ранней Церкви Христовой, в свете современных наук об обществе необъяснимым историческим чудом представляется само стояние ранней Церкви в вере в условиях жестоких гонений. Оно идёт вразрез с современной научной психологией личности и социальной психологией, как и «положено» историческому чуду. Люди тогда были не менее здравомыслящими, чем мы, с сильно развитым инстинктом самосохранения. И их невозможно было бы веками вдохновлять на подвиги мученичества за веру учением, которое не подтверждалось и не укреплялось бы в высшей степени впечатляющим опытом сверхъестественного порядка. В таких условиях людьми придуманное учение выродилось бы на глазах одного-двух поколений – подобно пародийно религиозной коммунистической утопии в ХХ веке.

Здесь достаточно сказать, что в таких условиях не было необходимости в христианском монашестве. А без его практики и теории какая может быть развитая христианская экклесиология? Христианские общины до эпохи св. императора Константина «автоматически» оказывались вне враждебно настроенного мiра. Их подвижничества были, так сказать, естественными. В отличие от искусственных у монашествующих подвижников веры. Понятие «искусственность» в данном случае верное. Сами условия христианских монастырей искусственные, буквально лабораторные. Это сравнение христианских монастырей с научными лабораториями Нового времени в са́мом главном законное. Качественное отличие в том, что здесь экспериментируют на с Богом-Святым Духом (прочь такую кощунственную мысль!), но только с человеческими резервами сознательно-волевых очищений человеческих душ от роковой повреждённости первородным грехом. Господь Своим Духом только опытно удостоверяет успехи и неудачи монашеских подвигов по полноте человеческих отсечений своей грешной воли и придания себя Воле Божией.

Вся эта атрибутика Христовой Церкви стала складываться и развиваться только после прекращения гонений на христианство и его утверждения в качестве государственной религии Римской Империи, с которой она получила новую жизнь на многие последующие века. Христиане массово стали участвовать в государственном и культурном строительстве нового исторического типа. Со всеми его духовными соблазнами – «похотью власти», прельщением социальными привилегиями в государственном аппарате и пр. Церковь принимала в этом самое непосредственное участие, поскольку её отделение от государства началось только в эпоху Нового времени с его протестантской оппозицией системному кризису католической версии взаимоотношений государства и Церкви. Сам новоявленный протестантизм был ярким свидетельством тому, что земная Церковь в Западной Европе накопила «критическую массу» своих грехов, начиная с эпохи учреждения католической инквизиции и кончая резнёй Варфоломеевской ночи 1572 года. О какой «безоговорочной святости» земной Церкви на Западе при этом можно вообще говорить?!

У земной православной Церкви в Византии к 1453 году накопилась своя «критическая масса» грехов, которая обрушила православную Византийскую Империю. А у земной РПЦ в русле церковных реформ Петра I – своя, которая в феврале 1917 года обрушила Российскую Империю. Будем смиренными и в оценке также самих Петровских церковных реформ. У Императора были свои резоны – начавшийся раскол в РПЦ, который грозил перерасти в полномасштабную религиозную войну, в то время как в предыдущей истории России не было религиозных войн между православными и мусульманами – в отличие от межконфессиональной Тридцатилетней войны в сплошь христианской Западной Европе. По этому современному себе историческому опыту Западной Европы Пётр понимал, чем чреваты такие церковные расколы. И он решил в России пресечь нечто подобное в зародыше, упразднив в РПЦ Патриаршество и поставив её в жёсткое подчинение государству. Свершившаяся история, как известно, «не знает сослагательного наколонения» и «дана в единственном экземпляре». Поэтому нам остаётся только гадать о том, куда завёл бы Россию церковный раскол без Петровской реформы. Могло бы получиться и «много хуже», чем постпетровская деградация земной РПЦ с её кульминацией в феврале 1917 года.

Я здесь ничего не придумываю от себя. Это всё – известные истины истории Христовой Церкви. Я об этом пишу только к тому, чтобы разрушить ложный стереотип «безоговорочной святости земной Церкви» в умах и душах чад РПЦ (и даже части пастырей), склонных к богословским поискам. И в ответ тому корреспонденту из Новосибирска, который в сети «В контакте» задал мне вопрос о том, где в текстах Нового Завета учение о земной и небесной Церкви. Так вот, это учение могло сложиться и принять зрелые формы только во всеоружии многовекового исторического опыта участия Христовой Церкви в формировании христианской культуры и цивилизации. Которая, согласно пророчествам Нового Завета, в исторической перспективе выродится до такой степени, что народы бывшей христианской Ойкумены с восторгом примут Антихриста как лжемессию и лжеспасителя. Христианская историософия, таким образом, стопроцентно лишена какого-то социального утопизма. Но историю и сущность земной Церкви она также не должна представлять в духе ложной (и, тем более, – лживой) елейности. Эта сущность в полной мере может быть выявлена только этой историей. И она должна пониматься, как она есть. Несовершенной, временами многогрешной, так что земная Церковь уцелеет до конца времён только в священном остатке своих пастырей и чад и только благодаря её возглавлению Самим Христом-Богом.

Как уже отмечалось, в текстах Нового Завета земная Церковь, в основном, только символизируется жизнеописаниями св. первоверховного апостола Петра. Относительно её будущих несовершенств и нестроений в Деяниях апостолов даны только некоторые «штрихи». Описаны, так сказать, зародыши этих несовершенств и нестроений, уже тогда имевшие место. Эпизоды с грехом Анании и Сапфиры [Деян, 5: 1-8], с обделением еврейской частью общины эллинских вдов [Деян. 6: 1-7], с попыткой волхва Симона вступить в общину со «взяткой» для Святого Духа [Деян. 8: 9-13] и др.

И под конец – об общности имущества в первых церковных общинах, современных апостолам: «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба в молитвах. Был же страх на всякой душе; и много чудес и знамений совершалось через Апостолов в Иерусалиме. Все же верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по дамам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви.» [Деян. 2: 42-47]

Эта тема прямиком выводит на дискуссии по теме «Православие и социализм», которые бесплодно ведутся на РНЛ уже несколько лет. Н. В. Сомин недавно выступил со своей очередной статьёй [7]. В ней он в очередной раз отстаивает свою позицию, согласно которой христианский социализм с необходимостью предполагает общественную собственность на средства производства, которая, якобы, имела место в СССР. (На практике же были тогда государственная собственность в ве́дении «номенклатурной» и буржуазно перерождавшейся партократии, колхозно-кооперативная и, в Сталинскую эпоху, артельная.) И при этом он апеллирует к отношениям собственности в Иерусалимской церковной общине, описанным выше евангелистом Лукой. Считая это Новозаветным непосредственным указанием на то, какой должна быть собственность в обществе, построенном на началах христианского социализма.

С этим я никак не могу согласиться. «Коммуна» первородной Иерусалимской церковной общины в этом плане не есть образец для современных подражаний по тем же причинам, по которым в текстах Нового Завета нет и быть не может развёрнутого учения о Христовой Церкви. Как человек марксистских обществоведческих взглядов и убеждений, Н. В. Сомин должен понимать, что с апостольской эпохи общество прошло грандиозный исторический путь смены нескольких общественно-экономических формаций. И он капитальнейшим образом объективирован в современной системе производственно-экономических отношений – капиталистических эпохи империализма. Попытка большевиков её революционного слома с построением социалистического общества советской модели ценой огромной крови гражданских конфликтов привела к созданию искусственной социально-экономической системы, фатально предрасположенной к буржуазному перерождению с контрреволюционным либеральным реваншем 1991-1993 годов за поражение февральской революции 1917 года. (Фатально, поскольку государственная идеология в СССР была воинствующе богоборческой. А реализации людьми таких социальных проектов Господь не помогает, предоставляя их даже не столько самим себе, сколько инфернальным духовным силам: «Свято место пусто не бывает» и «С Богом бороться можно – победить нельзя!») С тех пор в России, опять-таки, объективировалась пусть уродливая, полуколониальная, но капиталистическая экономика. И что же? Опять устраивать в стране новую «пролетарскую революцию»? Ведь это же – новый кровавый передел собственности и новая гражданская война. Этого Россия не только не выдержит в силу своей экономической и демографической ослабленности, но и будет окончательно добита извне, расчленена и стопроцентно, уже «по-чёрному» колонизована её геополитическими конкурентами.

По проблеме христианского социализма я на РНЛ выступил без малого 4 года назад [8]. За прошедшие годы не нашёл ничего такого, чтобы добавить по существу концепции христианского социализма по С. Н. Булгакову. Поэтому особо и не участвовал в комментаторских дискуссиях по поводу последующих статей на эту тему. За эти годы понял лишь то, что «Социальная концепция РПЦ», принятая на Юбилейном Архиерейском соборе в августе 2000 года, – это, в сущности, готовая идейная «несущая конструкция» программы Российской Партии христианского социализма по С. Н. Булгакову. В заголовке той статьи [8] теперь особый упор делаю на его второй части: «Пора и партию строить.» Ох, как пора!

В этой связи считаю не лишним завершить свою статью напоминанием о том, как вопрос о формах собственности в обществе решается в «Социальной концепции РПЦ». Приведу в заключение соответствующие выдержки из [9]:

VII. СОБСТВЕННОСТЬ

VII.1. …Церковь не определяет прав людей на собственность. Однако материальная сторона человеческой жизни не остаётся вне её поля зрения. Призывая искать прежде всего «Царства Божия и правды Его» [Мф. 6: 33], Церковь помнит и о потребностях в «хлебе насущном» [Мф. 6: 11], полагая, что каждый человек должен иметь достаточно средств для достойного существования. Вместе с тем Церковь предостерегает от чрезмерного увлечения материальными благами, осуждая тех, кто обольщается «заботами, богатством и наслаждениями житейскими» [Лк. 8: 14]. В позиции Православной Церкви по отношению к собственности нет ни игнорирования материальных потребностей, ни противоположной крайности, превозносящей устремления людей к достижению материальных благ как высшей цели и ценности бытия. Имущественное положение человека само по себе не может рассматриваться как свидетельство того, угоден или неугоден он Богу.

…По учению Церкви, люди получают все земные блага от Бога, Которому и принадлежит абсолютное право владения ими. Относительность права собственности для человека Спаситель многократно показывает в притчах: это или виноградник, данный в пользование [Мк. 12: 1–9], или таланты, распределённые между людьми [Мф. 25: 14–30], или имение, отданное во временное управление [Лк. 16: 1–13]. Выражая присущую Церкви мысль о том, что абсолютным собственником всего является Бог, святитель Василий Великий спрашивает: «Скажи же мне, что́ у тебя собственного? Откуда ты взял и принёс в жизнь?» Греховное отношение к собственности, проявляющееся в забвении или сознательном отвержении этого духовного принципа, порождает разделение и отчуждение между людьми.

VII.2. Материальные блага не могут сделать человека счастливым. Господь Иисус Христос предупреждает: «Берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» [Лк. 12: 15]. Погоня за богатством пагубно отражается на духовном состоянии человека и способна привести к полной деградации личности…

…Впрочем, и богатый может спастись, ибо «невозможное человекам возможно Богу» [Лк. 18: 27]. В Священном Писании не содержится порицания богатства как такового. Состоятельными людьми были Авраам и ветхозаветные патриархи, праведный Иов, Никодим и Иосиф Аримафейский. Владея значительным имуществом, не согрешает тот, кто использует его согласно с волей Бога, Которому принадлежит всё сущее, и с законом любви, ибо радость и полнота жизни – не в приобретении и обладании, но в дарении и жертве. Апостол Павел призывает «памятствовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: «блаженнее давать, нежели принимать» [Деян. 20: 35]. Святитель Василий Великий считает вором того, кто не отдаёт часть своего имущества в качестве жертвенной помощи ближнему. Эту же мысль подчёркивает святой Иоанн Златоуст: «Не уделять из своего имущества есть также похищение». Церковь призывает христианина воспринимать собственность как дар Божий, данный для использования во благо себе и ближним.

В то же время Священное Писание признаёт право человека на собственность и осуждает посягательство на неё. В двух из десяти заповедей Десятисловия прямо сказано об этом: «Не кради… Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что́ у ближнего твоего» [Исх. 20: 15, 17]. В Новом Завете такое отношение к собственности сохранилось и приобрело более глубокое нравственное обоснование. В Евангелии об этом сказано так: «Заповеди: «не кради»… «не пожелай чужого»… и все другие заключаются в сем слове: «люби ближнего своего, как самого себя»» [Рим. 13: 9].

VII.3. Церковь признаёт существование многообразных форм собственности. Государственная, общественная, кооперативная, частная и смешанная формы собственности в разных странах получили различное укоренение в ходе исторического развития. Церковь не отдаёт предпочтения ни одной из этих форм. При каждой из них возможны как греховные явления – хищение, стяжательство, несправедливое распределение плодов труда, так и достойное, нравственно оправданное использование материальных благ.

Всё бо́льшую значимость приобретает интеллектуальная собственность, объектами которой являются научные труды и изобретения, информационные технологии, художественные произведения и другие достижения творческой мысли. Церковь приветствует творческий труд, направленный на благо общества, и осуждает нарушение авторских прав на интеллектуальную собственность.

Вообще отторжение и передел собственности с попранием прав её законных владельцев не могут быть одобрены Церковью. Исключением может быть такое отторжение собственности, которое, будучи обусловлено интересами большинства людей, сопровождается справедливой компенсацией. Опыт отечественной истории показывает, что нарушение этих принципов неизбежно приводит к социальным потрясениям и страданиям людей.

В истории христианства объединение имущества и отказ от личных собственнических устремлений были характерны для многих общин. Такой характер имущественных отношений способствовал укреплению духовного единства верующих и во многих случаях был экономически эффективным, примером чему могут служить православные монастыри. Однако отказ от частной собственности в первоапостольской общине (Деян. 4: 32), а позднее в общежительных монастырях, носил исключительно добровольный характер и был связан с личным духовным выбором.

ЛИТЕРАТУРА

1. Катасонов В. Ю. О философии, домостроительстве и антихристе. // Сайт Российского экономического общества им. С. Ф. Шарапова. Рубрика «Христианская гносеология». 3.09.2016.

2. Катасонов В. Ю. Христианская философия: фантом или реальность? // Сайт Российского экономического общества им. С. Ф. Шарапова. Рубрика «Христианская гносеология». 10.09.2016.

3. Игнатенко А. И. Либеральная химера «христианской философии» и дух протестантизма. // Сайт Российского экономического общества им. С. Ф. Шарапова. Рубрика «Христианская гносеология». 6.01.2017.

4. Церковь небесная и земная. / Колл. авторов. – М.: Сибирская благозвонница, 2010. – 177 с.

5. Сергей Абачиев. «Царебожие» – богословская псевдопроблема. (Конструктивно-критические заметки московского паломника в град Екатеринбург, освящённый Царской Голгофой.) // РНЛ, 30.07.2018.

6. Сергей  Абачиев. Ответ на статью о. Георгия Городенцева «Страстное искушение?!» // РНЛ, 07.06.2016.

7. Николай Сомин. Уранополитизм против православного социализма. // РНЛ, 08.01.2019.

8. Сергей Абачиев. Есть такая идеология! Пора и партию строить. // РНЛ, 23.04.2015.

9. Социальная концепция Русской Православной Церкви. – М.: Даниловский благовестник, 2001. – 192 с.