Подготовка Всеправославного собора, который досужие журналисты уже совершенно неверно назвали «Восьмым вселенским», зашла в тупик из которого рискует не выбраться. Собор должен был начаться на Крите 18 июня.

Однако 3 июня одна из старых и почтенных православных церквей — Болгарская (основана в X веке) категорически отказалась принимать участие в заседаниях. Причиной стали претензии Константинопольского Патриархата на абсолютное первенство, что должно выразится даже в рассадке участников заседания как учеников перед «учителем» патриархом Константинопольским Варфоломеем, не говоря уж о невозможности редактировать соборные документы, которые будут утверждаться по принципу «подписывай, или проваливай». При этом документы содержат такое количество спорных мест, а процедура настолько далека от святоотеческого духа соборности, что такой метод может завести очень далеко.

Грузинская церковь (основана в IV веке) категорически отказалась принимать документ о таинстве брака, содержащий разрешение церковного брака с инославными. Тот же документ отвергла и Антиохийский патриархат, у которого к тому же острый конфликт с Иерусалимским из-за канонических границ. Многое в соборных документах, тяготеющих к экуменизму, не нравится киноту Святой Горы Афон. Один из делегатов УПЦ МП Одесский Митрополит Агафангел публично отказался от присутствия на соборе. Накопилась критическая масса проблем, которые могут привести к срыву собора, а достаточно бойкота со стороны всего одной из поместных церквей и документы будут считаться не принятыми. На это обратил внимание Священный Синод Русской Православной Церкви, призвавший к созыву экстренного Предсоборного совещания, которое могло бы урегулировать возникшие проблемы до начала собора.

И вот 6 июня Константинопольский патриархат, который и выступает главным инициатором и двигателем собора, выпустил коммюнике в ответ всем критикам. Его тон, если переводить с языка церковной дипломатии, иначе как хамским не назовешь. Он проникнут тем духом фанариотской гордыни, которая составляет существенную проблему для вселенского православия вот уже несколько столетий.

«Священный Синод с удивлением и недоумением воспринял озвученные в последнее время позиции и мнения ряда братских Православных Церквей, и констатировал, что пересмотр уже запланированного соборного процесса выходит за пределы всех институциональных рамок. А потому ожидается, что, согласно Регламенту организации и работы Святого и Великого Собора, Предстоятели Святейших Православных Церквей представят свои „предложения о внесении поправок, исправлений и дополнений в единогласно утвержденные Всеправославными предсоборными совещаниями и Собраниями Предстоятелей тексты по вопросам соборной повестки дня“ (см. ст.11), с целью окончательного формулирования и принятия решения во время работ Святого и Великого Собора, призывая на помощь Всесвятого и Совершительного Духа»

С учетом того, что никакой реальной возможности откорректировать и согласовать документы во время собора не будет, это значит, что на Крите, председательствующий над «школьниками-патриархами» кир Варфоломей просто будет ставить на голосование сочиненные в стамбульской канцелярии документы. И будет именем Регламента (неслыханная на предшествующих соборах форма проявления Святого Духа) выкручивать руки несогласным, а в итоге, не нужно быть прозорливцем, чтобы предсказать, решения будут объявлены «принятыми» даже при отсутствии единогласия.

При этом «Стамбульский патриархат» даже особо не скрывает, что собор и предсоборный процесс нужны не столько ради утверждения Православия, сколько ради демонстрации доминирования Фанара в православном мире. «Как Церковь, несущая основную ответственность за поддержание единства Православия, Вселенский Патриархат призывает всех оказаться на высоте обстоятельств и в установленные ранее сроки принять участие в работах Святого и Великого Собора…». Вот так вот, не больше и не меньше, чем «Церковь, несущая основную ответственность…». Это, конечно, еще не папская «власть ключей», и не «непогрешимость ex cathedra», но уже близко.

Строго говоря, любое учение о какой-то «особой миссии» того или иного патриаршего престола в Церкви, о каком-то функциональном разделении обязанностей, является опасным приближением к папистской ереси, которая тоже ведь начиналась не с «непогрешимости», а именно с «чувства особой ответственности». За поддержание единства Церкви ответственны все — и Московский Патриархат, или Японская Автономная Церковь ничуть не меньше, чем Константинополь.

Поэтому когда «основная ответственность» всплывает в церковных документах, то это значит, что впоследствии во имя этой миссии будут предъявлены особые притязания и требования расширить свои полномочия. В данном же случае мы не столкнемся ни с чем новым, что не входило бы в программу фанариотского империализма.

Находясь фактически под жестким контролем исламски-фундаменталистского режима Анкары и навязчивым патронажем США, где находится самая богатая епархия «Стамбульского патриархата», Фанар, однако, претендует на идеологическое лидерство в православном мире и, что не менее опасно, на то, что всякая территория где еще нет православных поместных церквей, априори принадлежит ему. Каноническая экспансия Фанара ни раз и не два выливалась в открытые конфликты с Русской Православной Церковью на территорию которой совершались фанариотские набеги. Очень острой остается ситуация на Украине, где раскольники пытаются добиться «автокефалии» от Москвы утвержденной в Стамбуле. И именно эта опасность тяжелой церковной гражданской войны на Украине заставляет Москву быть корректней со Стамбулом, чем, возможно, следовало бы.

Однако насколько уместно, даже во имя мира и церковной дипломатии, участие в том, что из всеправославного полюбовного совещания всё больше превращается в имитацию вселенского собора в целях самовозвеличивания фанарской патриархии и лично кир Варфоломея? Какие такие общецерковные проблемы может решить этот собор, какие важные решения вынести, чтобы он имел смысл?

Фактически на каждом из направлений все предлагаемые документы в той или иной степени заряжены духом церковного обновленчества и отступления от строгих канонических норм Православия. Разумеется, большую часть фантазий либеральных богословов церковным консерваторам удалось вычистить, но в результате итоговые документы предстают попросту выхолощенными, зачастую грешащими пустословием. Так непохожими на ясность и определенность решений Вселенских Соборов

Вот, к примеру, проект документа «Миссия Православной Церкви в современном мире». При всем своем многословии он даже рядом не стоит, к примеру, с «Социальной доктриной РПЦ» — действительно оригинальным и глубоким богословским трактатом. Фактически он представляет собой нечто вроде манифеста «православного отделения Демократической Партии США»: расовое равноправие, социальное равноправие, свобода, мир без войн. Все это сдобрено стариковскими охами насчет безнравственности молодежи и рассуждениями о потребительской экономике и нерациональном расходовании природных ресурсов в духе «Римского клуба». Иными словами, авторитетом Писания и Предания Православной Церкви предлагается освятить либерально-глобалистскую политическую повестку требующую «мирового правительства».

Иной раз этот текст вообще подруливает опасно близко к крайней черте. Например заявление о неприятии дискриминации. «Православная Церковь исповедует, что любой человек, независимо от цвета кожи, религии, расы, пола, национальности, языка, создан по образу и по подобию Божию и является равноправным членом человеческого сообщества. Следуя этой вере, Православная Церковь не приемлет дискриминацию по всем вышеперечисленным признакам, предполагающую различие в достоинстве между людьми».

Кажется еще чуть-чуть и через «независимо от пола» машина недискриминационной риторики подъедет к гей-бракам. По счастью она резко тормозит на половинчатом заявлении: «Церковь, уважая принципы прав человека и равноправного отношения к людям, оценивает применение этих принципов в свете своего учения о таинствах, о семье, о положении обоих полов в Церкви и о ценностях церковного предания в целом. Церковь имеет право нести и несет свидетельство о своем учении в общественном пространстве».

Но сам тот факт, что в общецерковном документе оказалось невозможным сформулировать в чем именно состоит учение Церкви о семье и положении полов, показывают, что консервативным участникам предсоборного процесса пришлось идти на компромиссы с теми, кого и «недискрминация» содомитов бы не смутила.

При этом по отношению к целому ряду глобальных угроз — насильственному навязыванию западной политической философии и ценностей под видом «насаждения демократии», приведшего в итоге к геноциду десятков тысяч православных христиан на Востоке, по отношению к несправедливой международной торговле, под видом «глобального разделения труда», обрекающей целые страны и народы на бедность, — никакого отношения не выражено, поскольку в фанарскую повестку это не укладывается. Ни Эрдоган, ни Джозеф Байден за такой документ кир Варфоломея не похвалили бы.

Теперь вопрос — зачем Русской Православной Церкви и другим поместным православным церквям участвовать в этом бенефисе чужой политической и богословской повестки? Зачем пропечатывать именем Святого Духа либерально-глобалистские благоглупости? Было время, когда РПЦ под бдительным оком советского Комитета по делам религий публиковала политические декларации против американского империализма. В церковных кругах о подобных посланиях шутили «аще кто вьетнамолюбив». Делалось это ради сохранения доступа православных людей к таинствам фактически «под оккупацией». Как человек, которого крестили тайно я могу это понять.

Но кого и где мучат сейчас на канонической территории Константинополя, чтобы превращаться в богословствующего Обаму? Ради чего Фанару, а уж тем более Москве идти на компромиссы с духом века сего? Ни одного мотива, кроме все того же фанариотского властолюбия я не вижу. Причем это властолюбие — еще и ставка на проигравшего. Очевидно, что в мировой политике наступают другие времена, политкорректность и глобализаторский либерализм выходят из моды, и православное зилотство сегодня могло бы оказаться не только более истинной, но и более востребованной общественной позицией.

Дерзну высказать и еще больше скептицизма. Я вообще не слишком уверен в уместности сегодня формата «Всеправославного собора». Много и с увлечением изучая историю Вселенских Соборов я рискну настаивать, что в организационном и историческом смысле они были церковной проекцией возможностей, которые создавало единое политическое пространство Римско-Византийской Империи. Соборы были плодом симфонии благочестивых императоров, наследников равноапостольного Константина, и епископата вселенской Церкви. Представительство архиереев из-за рубежей Империи всегда было незначительным. И, разумеется, когда Империя потеряла и православный Восток, попавший под власть исламского Халифата, и Запад, покоренный лангобардами, а затем Каролингской империей, созыв Вселенских Соборов прекратился.

С тех пор интенсивная историческая жизнь Православия протекает преимущественно в рамках новых (то есть тысячелетних, а не двутысячелетних) поместных церквей, в частности — русской. Они выработали свою богатую традицию, свой опыт ответов на вопросы, который зачастую не совпадает с тем подходом, который главенствует в старых патриархатах. При этом старые патриархаты отнюдь не являются цитаделью консерватизма — за счет своей «призрачности» и беспочвенности они, напротив, охотно поддаются новым либеральным и секулярным веяниям и готовы на абсурдные эксперименты. Именно такая беспочвенность в XVII веке толкнула восточных патриархов на авантюру с анафематствованием (не более и не менее!!!) старых русских обрядов, ввергшую Русскую Церковь в пучину трагического раскола, а в ХХ веке такая же авантюристичность толкнула на эксперимент с новым календарем, породивший еще один ненужный раскол уже в греческом православии.

Рискну настаивать, — в современной действительности живой дух православного Предания в большей степени присутствует в историческом развитии поместных церквей, в частности Русской, нежели в имитации византийских канонических форм, далекой от подлинного византизма.

Нынешний проектируемый Всеправославный Собор отчасти напоминает попытку сыграть в «ролевую игру» Вселенского Собора, но при заведомо отсутствующих объективных условиях. Нет ни благочестивого православного императора — ни в Константинополе, ни, увы, в России, ни большинства восточных поместных церквей. Надо понимать, что старинные «византийские» патриархаты представляют собой во многом реликтовые образования с крайне ограниченной паствой и далекие от тех исторических дорог где сегодня бьется пульс жизни. Особенно этот реликтовый статус бросается в глаза в случае Константинопольского патриархата, который не случайно сегодня многие называют «Стамбульским».

Когда призрачные структуры собираются не просто на равных с живыми поместными церквами, находящимися в самой гуще исторических событий и живой борьбы за Веру, но еще и со своим подчеркнутым преимуществом обсуждать будущее Вселенского Православия, то это выглядит абсурдом. Что бы там ни говорили клеветники, Православие — это уважение к традиции, а не к пустой форме. Если при этом призраки еще и не зовут к послушанию прошлому, а навязывают опасные новшества, то ситуация становится и вовсе напоминающей фильмы о полтергейсте

По факту той единственной политической рамкой, той «ойкуменой», в рамках которой фанарские притязания оказываются живыми и актуальными является блок НАТО. Тогда всё логично. Большинство участвующих в соборе поместных церквей либо расположены в странах НАТО либо являются объектом натовского воздействия (читай — агрессии). И если читать фанарские документы как попытку создать «натовское православие», ориентированное на «обуздание России» (как на днях выразился отставной посол Макфол), то всё вполне встает на свои места. Действительно документ о «Миссии Православной Церкви в современном мире» вполне сгодится для оправдания какой-нибудь гуманитарной интервенции, а экуменические поползновения устраняют разрыв между православными и протестантски-секулярными и католическими странами.

Но зачем в этом пиршестве отнюдь не святого духа участвовать Русской Церкви, особенно с учетом того, что мы-то и назначены политическим гегемоном на заклание? Равно как зачем это и другим православным поместным церквям еще сохранившим верность историческому Православию и имеющим живую и многочисленную паству? Ни одного вразумительного резона я не вижу…

Ум+