1.

Озвучивание Путиным консервативного тренда для страны подчеркнуло фактически его идейные пристрастия. Это обстоятельство выводит консерватизм на первый план идеологических работ отечественного интеллектуалитета. Что и показывает оживление консервативного крыла наших идеологов. Посыпались намекающие предложения: мол, мы – фавориты тренда, делайте ставки на нашу школу.

И вот тут возникает проблема. Вечная. Между идеологической вторичностью (если говорить молодежным языком, - идейной попсой) и основательностью. Так вот получается, что предлагаются многие производные вещи, у которых нет оснований. Более того, проблема консерватизма в том, что он родился не только как политическая идеология, но ещё и сугубо отрицательная – как чисто контр/антиреволюционная идеологема, которую, нет сомнения, гениально расписал Эдмунд Берк в своих «Размышлениях о Французской революции». Но сама тема письма и неназванность самим Бёрком учения сделали консерватизм крайне неустойчивым и негативным, отрицающим, явлением. Если же дело до ходило до определения положительных концептов, то все сводилось к спорной выборке из прошлого. Так и дело идет: до сих пор консервативное сообщество не может выбрать между собой образ прошлого, чтобы вменить его будущему: это эпоха Ивана Третьего, Петра Первого, Екатерины Второй, Александра Третьего, Сталина – и дело стоит. И хорошо что стоит. Потому как висит вопрос – а почему не начать с Авестийских времен?

И в этом проблема производности. Споры над производным всегда нескончаемы и идут на уровне стиля, идейного комфорта или оперативного заказа. Фактически производность встала на пути развития консервативной доктрины.

Татур предлагает сменить ход событий и оставить в стороне производность и ввести ноосферный принцип, который, по сути, принуждает нас прийти к Основам Учения, к его онтологии и генетике.

2.

Онтология как направление мысли родилась не сегодня и в ответ именно на споры в производно-произвольном контексте. С учетом того, что эти споры шли часто с религиозными задачами, проблема с религиозными домыслами было огромной, поскольку шагая от науки прочь, нельзя было достигнуть основательного, доказанного результата. Поэтому возникла онтология, дословно наука о бытии, которая, по сути, и стала формой доказательства существа и существования явления. Все споры о том, зерно перед нами или камень, разрешит его генетика – то есть собственно личный рост предмета, который своей логикой роста и становления покажет, что у него есть свой шаг своя логика, а это, напомним, и есть, отчасти, ум предмета.

И вот Татур предлагает начать не с нашего эмоционального пожелания что-то сохранить, а с бытийных оснований консерватизма, с того ума, который исходит из недр бытия, и доказывает его необходимость на уровне бытийных аргументов.

По сути, онтологичность, и есть ноосферность, поскольку бытие невозможно без живой логики, а ум утверждается в бытии.

3.

Возникает вопрос, а почему тогда не назвать направления онтологический консерватизм, если онтология дает бытийное основание?

Нельзя забывать, что ноосферный принцип серьёзно отличается от онтологии мерой Ума, если хотите и мерой участия в этом уме преобразовательной силы человека. По простому, объём человеческого ума в зерне пшеницы рождает новое качество, ведь изначально никакой пшеницы не существовало, его вывел селекционный ум человека. Это значит объем ума изначальной природы соединился с умом человека и произвел ноосферный синтез. А это не простой синтез – это выведение из сорняка продукта питания – нетривиальная была задача! Именно поэтому онтологический подход не совсем точный. Он, если хотите, тоже производный.

Именно поэтому ноосферный подход, предлагаемый Татуром, не только более точный и адекватный, но и довольно радикальный, исходя из того, что мы сто лет воспринимали биосферу как столовую, где нам подаёт бесплатную пищу некая Биосфера. И получение Биосферой статуса Ноосферы меняет ситуация радикально. По крайней мере служанка в столовой превращается в её хозяйку.

4.

Обращение к Основаниям – мужественный шаг, потому что это обращение к сложности, что очень не любит делать популистский ум человека. Основание — это всегда требование сложения и точности, а не демонстрация прямолинейности, вроде требования империи. А где Основания этой Империи? Территория? Войска? Что? – Или как раз демонстрация ноосферных приоритетов в сознании целого народа? Мало кто замечает, но романовская империя в народе была построена как раз по ноосферным принципам: я, человек, часть природы, и вношу свой личный труд и мозг в сотрудничество с землей и миром. Ведь европейского рабства не было – где требование принести кусок хлеба по титулу, а не вырасти его своим умом вместе с умом Биосферы – были приоритетом. А на Руси так было

Но сегодня мы перешли к европейской версии – Биосфера, принеси и подай! Увы, это клинч. О какой империи мы можем толковать в кулуарах? Нет Оснований, нет личной работы Народа в Биосфере с переводом её в Ноосферу!

Мне скажут, это выдумка. Хорошо, приведу пример. Если взять сегодня болезненную тему экологии и мусора, моя бабушка не понимала слова «мусор», а мой дед не понимал, как можно выбрасывать консервные банки – их же можно перековать! Все можно было использовать, скормить животине, переделать в инструмент, «приспособу», вернуть в дело. В деревне, каковой была Россия еще сто лет назад, не выбрасывалось ничего. Нам скажут, ну это от лени. Хорошо. Почитаем «Авесту» наших предков – нельзя было грязным заходить даже в реку (мылись на поверхности из ёмкостей)! Гигиена была на грани диктатуры. Зубы животных мельчились и превращались в камешки. Мусор был исключен из жизни, потому что было понимание Логики Биосферы – не будем с ней сотрудничать – она тебя же накажет (болезнями, травмами, бешеными животными). И даже огнь нельзя было «трогать руками»! И это не наша придумка. Исследование Здановича Аркаима и Синташты поражало тем, что там не было найдено ни грана мусора. Я сам задавал вопрос мэтру, он говорил, авестийцы были абсолютными чистюлями, поэтому и рост населения был невероятный.

То есть Ноосферный Консерватизм был нашими предками учрежден на практике лет пять семь тысяч лет назад.

Получается, Татур введением понятия Ноосферы восстанавливает гораздо более глубокую традицию, чем наши монархисты.

5.

Наши «мыслители» не любят сложности. Мои переговоры по продвижению консервативного тренда часто имели реплики: «ну вы все усложняете», «ну не слишком ли глубоко вы забрались», «определение ноосферы у Татура спорное», «президенту нужно что-нибудь понятнее».

На самом деле введение принципа Ноосферы как основания Консерватизма делает Учение Сложным, Трудным, но значит и Весомым. Это значит мы делаем шаг от популизма и отрицательности! Причем возможность конкурировать никто не закрывает! Но давайте теперь конкурировать не на уровне только крон деревьев, но на уровне корней! А ведь у многих претендентов их нет!

Мы понимаем, что для консерватора ближе религиозные основания, которые перешли в разряд очевидностей. Но в том-то и дело, что кризис очевидностей - в переходе их во вторичность и производность. Налицо: слишком много очевидностей и слишком много производностей. Как кризис монархий: сколько их может быть, если Бог - один? Одна. Но монархий производится масса, до сих пор множество монархо-династических домов ждут своего часа. Но противоречия производности налицо. А значит настало время новых Оснований, которые будут уже «править» текущие производности.