В настоящее время метафизика оказалась на обочине столбовой дороги философской мысли. По сути дела, произошел отказ от метафизики как полноценной формы научного знания. В принципе, этот отказ в значительной степени был связан с некоторыми успехами естественных наук, которые породили необоснованное мнение, что все знание вообще может быть выведено и построено на основе естественно-научного. Этот естественно-научный редукционистский подход, неизменно связанный с натуралистическим редукционизмом, по сути, свел метафизику на уровень философии науки, которая должна лишь обобщать данные частных наук и осуществлять их синтез с целью получения нового знания¹. В то же время сама метафизика лишалась собственного независимого содержания, по сути, растворилась в естественно-научной методологии². На первый взгляд, такой подход мог показаться абсолютно научным, однако именно он завел современную науку в фундаментальный тупик, из которого она может выйти, только восстановив статус метафизики как полноправного и суверенного научного знания.

Утверждение о тупике науки на фоне ее огромных успехов может показаться читателю преувеличенным и не соответствующим действительности. Однако при ближайшем рассмотрении ситуация в современном естествознании очень напоминает ситуацию в физике на рубеже XIX и XX веков. Тогда, как известно, было завершено строительство грандиозного здания классической физики, которое представлялось фундаментальным и всеобъемлющим. Казалось, что в дальнейшем возможно лишь незначительное украшение его фасада и уточнение ряда мелких деталей. Однако, как точно заметил известный аналитик кризиса европейских наук Э. Гуссерль, вскоре была «разрушена устойчивость классической физики, столкнувшейся с угрозой окаменения столетиями сохранявшегося стиля систематического теоретизирования и методологизирования, стиля, который считался классически совершенным»³.

На горизонте физической науки было лишь два небольших облачка: опыт Майкельсона–Морли по измерению скорости света и уточнение теории излучения абсолютно черного тела. Но именно эти две «частные проблемы» привели к созданию совершенно новой физической науки и вообще к разработке принципиально новых подходов к естествознанию. Как нам теперь хорошо известно, решение этих проблем дало начало теории относительности и квантовой механике, которые стали новым фундаментом не только физической науки, но и всего естествознания. Классическая физика при этом не была отменена, но она была как бы отодвинута на периферию и стала частным случаем теории относительности и квантовой механики, не потеряв при этом, однако, своей актуальности для описания некоторых областей реального мира.

Рождение квантовой механики и теории относительности сопровождалось, с одной стороны, ломкой привычных представлений о физической реальности, с другой стороны, созданием новой картины мира, которая сильно отличалась от классической. Новая картина мира прежде всего меняла наши представления о пространстве, времени и причинности, что, казалось бы, должно было привести к возрождению метафизического дискурса. Казалось, что сопутствующее рождение новой метафизики неизбежно. Дискуссия о философских основаниях новой физики так или иначе выводила на фундаментальные метафизические вопросы.

Одной из наиболее важных проблем новой физики была неклассическая причинность. Она по-разному давала о себе знать в теории относительности и квантовой механике. В теории относительности отклонения от классических представлений о причинности были связаны с переходом от одной инерциальной системы координат к другой, когда изменялись взгляды на одновременность и последовательность событий, происходящих в разных точках пространства. В квантовой механике возрастала роль случайности в физических процессах, рушились представления о классическом детерминизме Декарта–Лапласа. Случайность приобретала настолько фундаментальный характер в микромире, что один из отцов-основателей сов ременной физики Альберт Эйнштейн, не принимавший вероятностный характер квантовой механики, воскликнул: «Квантовая механика действительно впечатляет. Но внутренний голос говорит мне, что это еще не идеал [в оригинале: не настоящий Иаков]. Эта теория говорит о многом, но все же не приближает нас к разгадке тайны Всевышнего. По крайней мере, я уверен, что Он не бросает кости»⁴.

Дискуссии о физическом смысле новых теорий в начале ХХ века имели очень глубокий и напряженный характер. Казалось бы, новый взгляд на физическую реальность должен дать импульс к рождению новой метафизической картины мира, к появлению общего взгляда на природу Вселенной как порождения трансцендентного начала. Необходимость выхода из антиметафизического тупика витала в воздухе. Э. Шредингер писал: «Обозревая теоретические и практические достижения западной мысли за последние полтора столетия, видишь, что они не слишком обнадеживают. Последнее требование — все трансцендентное должно исчезнуть — не может быть последовательно проведено в теории познания, то есть именно в той области, для которой этот тезис и предназначался в первую очередь. Причина заключается в том, что мы не можем обойтись здесь без путеводной нити метафизики. Более того, стоит нам уверовать в эту возможность, как широко задуманные метафизические заблуждения заменяются несравненно более наивными и робкими»⁵. «Положение, как отмечалось уже не раз, ужасающе похоже на финал античной эпохи, и не только в отношении безрелигиозности и отсутствия традиций, — продолжает Э. Шредингер. — Сходство еще и в том, что в обоих случаях у современников создается впечатление, будто обе эпохи в области прагматического знания вышли на твердую и надежную дорогу, которая, согласно всеобщему убеждению, по меньшей мере ввиду своей общности, выдержит смену научных воззрений — тогда это была философия Аристотеля, ныне — современное естествознание»⁶.

Однако метафизического ренессанса не произошло, победил прагматический подход, который обычно выражают крылатой фразой: Shut up and calculate! («Заткнись и вычисляй»)⁷. В сущности, случилось так, что метафизические проблемы были оставлены на потом, до рубежа XX–XXI веков, когда стала очевидной нерешенность ряда фундаментальных физических и мировоззренческих проблем. Примерный список нерешенных проблем современной физики приведен в статье нобелевского лауреата по физике В. Л. Гинзбурга, в которой выделены три «великие» проблемы физики: «Во-первых, речь идет о возрастании энтропии, необратимости и “стреле времени”. Во-вторых, это проблема интерпретации и понимания квантовой механики. И в-третьих, это вопрос о связи физики с биологией, и конкретно, проблема редукционизма»⁸.

В настоящее время можно с уверенностью утверждать, что наиболее глубокие проблемы современного научного мировоззрения связаны с тем, что мы не понимаем феноменов жизни и сознания. Это ведет к тому, что наука не имеет цельной кар тины действительности, которая могла бы с единых позиций объединить естественно-научный и гуманитарный дискурсы. Однако сейчас существует достаточно оснований считать, что естественно-научное решение проблемы сознания связано с философско-метафизической интерпретацией квантовой механики, что именно метафизическая интерпретация квантовой механики может быть тем мостом, который соединит гуманитарный и естественно-научный дискурс, решит задачу понимания феноменов жизни и сознания. Подчеркнем, что вопросы связи квантовой механики с психологией, биологией и другими науками о жизни в настоящее время достаточно широко обсуждаются в серьезной научной литературе. Список литературы по этому вопросу обширен, достаточно обратиться к монографиям известного физика Р. Пенроуза и дискуссии в журнале «Успехи физических наук», которая состоялась в 2000–2005 годах⁹. В этих работах можно найти как обзор современного состояния квантовой механики, так и ознакомиться с попытками метафизического обобщения имеющихся естественно-научных данных.

Приведенные выше рассуждения о необходимости возрождения метафизики могут показаться чересчур абстрактными и имеющими чисто академический интерес. Однако это не так. Роль метафизики не исчерпывается научно-теоретической областью применения. Разумеется, теоретическое значение метафизики неоспоримо¹⁰. Надо согласиться с мнением М. Шелера, видящего в метафизическом познании (наряду с религией) особый род познавательной деятельности, представляющий специфическую монополию человеческого существа, то есть человеческое познание по преимуществу. Но это полагает и особую социальную роль метафизики. Будучи смысловым ядром философии, первофилософией (philosophia prima), метафизика имеет важное практическое значение, поскольку определяет взгляд отдельного человека и всего общества в целом на окружающую действительность, в том числе и на саму общественную жизнь, следовательно, влияет на нее. Именно метафизике (и только через нее остальным философским дисциплинам) по преимуществу принадлежат такие базовые функции философии, как мировоззренческая, аксиологическая (ценностная) и соответственно социальная, поскольку ценностно-смысловые константы метафизики входят в ткань общественной жизни, организуя и упорядочивая ее сообразно своему содержанию.

¹ Говоря о естественно-научном редукционизме, автор имеет в виду именно междисциплинарную (interdisciplinary) или межтеоретическую (intertheoretic) установку, согласно которой естественно-научное знание и методология поглощает гуманитарное знание в целом и философское в частности, не отводя ему самостоятельного значения. Говоря о натуралистическом редукционизме, автор имеет в виду содержательный аспект естественно-научного редукционизма, когда естественно-природное становится абсолютной точкой отсчета в познании, то есть исключаются все абсолютное сверхприродное, а в контексте этого исключения, что существенно важно, отбрасываются и все супранатуралистические интерпретации естественно-природного, утверждается одномерный, примитивный и упрощенный взгляд на саму природную реальность, что и означает всецелую натурализацию научного знания.

Подчеркнем, что осуществляемое в рамках натуралистического редукционизма переформатирование картины мира, где в самой природе нет ничего внеприродного, а есть лишь только абстрактная «природа», являющаяся, в конечном счете, не первореальностью или реальностью как таковой, а лишь итогом естественно-научного образования понятий, восходит к абсолютизации естественно-научной методологии. Признав суверенную роль философско-метафизического познания, мы тем самым получаем возможность не просто познать сверхприродное, но и увидеть всю сложность и многомерность самой «природной» реальности, разглядеть в ней самой сверхприродное и внеприродное бытие и жизнь.

По проблемам редукционизма сегодня существует богатая литература. См. библиографию в сборнике: Reductionism and the Development of Knowledge (The Jean Piaget Symposium Series). By: Terrance Brown, Leslie Smith, Mahwah, New Jersey London, 2003.

² В качестве характерного примера можно привести подход таких представителей аналитической философии, как В. Куайн и Д. М. Армстронг. В. Куайн полагает, что сам термин «онтология», принимаемый классической метафизикой в пределах метафизики аналитической философии, не имеет смысла, поскольку онтология имеет значение единственно в пределах науки, то есть совпадает с онтологией научных теорий. Для Д. М. Армстронга отправным пунктом метафизического знания является очевидность пространственно-временного бытия, но вовсе не потому, что оно само по себе является предельной реальностью. Просто существование иных, неизвестных нам универсумов имеет лишь статус научной гипотезы и вследствие этого не может быть положено в основу метафизики. См.: Quine W. v. О. Word and Object. Cambridge: Mass., 1960. Armstrong D. M. Sketch for a Systematic Metaphysics. Oxford University Press, 2010.

³ Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. I. Кризис наук как выражение радикального жизненного кризиса европейского человечества. § 1. Действительно ли существует кризис наук при всех их постоянных достижениях? Минск: Харвест ; Москва: Аст, 2000. С. 10.

⁴ Die Quantenmechanik ist sehr achtung-gebietend. Aber eine innere Stimme sagt mir, daß das doch nicht der wahre Jakob ist. Die Theorie liefert viel, aber dem Geheimnis des Alten bringt sie uns kaum näher. Jedenfalls bin ich überzeugt, daß der nicht fürfelt. — Эта цитата часто перефразируется как «Бог не играет в кости» или «Бог не играет в кости со Вселенной» и т. п. См.: Письмо Максу Борну от 12 декабря 1926 года. Brief an Max Born, 4. Dezember 1926, in: Einstein/Born Briefwechsel 1916–1955. Nymphenburger München 1969, S. 129 f., und rororo Reinbek. 1972, S. 98.

⁵ Шредингер Э. Мое мировоззрение // Вопросы философии. 1994. № 9. С. 72.

⁶ Там же. С. 73.

⁷ Эта фраза приписывается Полю Дираку и Ричарду Фейнману, однако Дэвид Мермин в одной из колонок журнала Physics Today настаивает на своем авторстве. См.: N. David Mermin. Could Feynman Have Said This? // Physics Today. May. 2004. P. 10.

⁸ Гинзбург В. Л. Нерешенные проблемы фундаментальной физики. УФН. Т. 169. № 4. 1999. С. 419–442. Нерешенные проблемы физики также анализируются в George Johnson, 10 Physics Questions to Ponder for a Millennium or Two, New York Times, Aug. 15, 2000. P. D3. David Gross, Millennium Madness: Physics Problems for the Next Millenium, Strings 2000 conference at University of Michigan. July 10–15. 2000.

⁹ См. работы Р. Пенроуза: Пенроуз Р. Новый ум короля. О компьютерах, мышлении и законах физики = The Emperor`s New Mind. Concerning Computers, Minds and The Laws of Physics / Перевод с англ. под общ. ред. В. О. Малышенко. 4-е изд. М.: УРСС, ЛКИ, 2011. Пенроуз Р. Путь к реальности, или Законы, управляющие Вселенной. Полный путеводитель = The Road to Reality: A Complete Guide to the Laws of the Universe / Перевод с англ. А. Р. Логунова, Э. М. Эпштейна. М. Ижевск: ИКИ, НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика». 2007. Дискуссия в журнале «Успехи физических наук» по авторам может быть представлена в следующей последовательности: М. Б. Менский. УФН. Т. 170. С. 631. 2000; А. Д. Панов. УФН. Т. 171. С. 447. 2001; А. М. Пилан. УФН. Т. 171. С. 444. 2001; И. З. Цехмистро. УФН. Т. 171. С. 452. 2001; Р. С. Нахмансон. УФН. Т. 171. С. 441. 2001; М. Б. Менский. УФН. Т. 175. С. 413, 2005.

¹⁰ Заметим, что научно-теоретическое значение метафизики подчас глубоко раскрывается в трудах представителей аналитической философии. Интересна работа Т. Тахко, обобщающая мнения аналитических философов о необходимости метафизики в научном познании: Tuomas E.Tahko. The Necessity of Metaphysics. Department of Philosophy Durham University Ph. D. Thesis. January. 2008. См. также: Putnam, J. J. (1921). The necessity of metaphysics. Lowe, E. J. (1998) The Possibility of Metaphysics (Oxford: Clarendon Press). Lowe, E. J. (2002) A Survey of Metaphysics (Oxford: Oxford University Press). Lowe, E. J. (2006) The Four-Category Ontology: A Metaphysical Foundation for Natural Science (Oxford: Clarendon Press).

---

Полный текст доступен в формате PDF (4487Кб)

---