Лев Гумилёв – сын Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, расстрелянного большевиками в 1918 году как белого офицера, подозревавшегося в подготовке восстания против советской власти.

Несомненно, знаменитые предки и мера обиженности всех вкупе на Советы сыграли свою роль в формировании Гумилёва, а главное в формировании его окружения, которое, несомненно, пестовало талантливого мальчика для себя и своих целей.

Он по профессии географ, большую часть жизни, 30 лет, проработал в Ленинградском Университете на географическом факультете.

Между отсидками Л. Н. Гумилев учился в Ленинградском университете, на историческом факультете, который окончил экстерном (!) в 1946 году. В 1949 году защитил кандидатскую, а в 1961 году докторскую диссертацию по историческим наукам; в 1974 году он защитил докторскую диссертацию по географическим наукам. Странная биография Гумилёва увеличивает странность его писаний: непонятные взлёты и непонятные падения увеличивают конспиративную плотность человека, во всяком случае экстернат иногда можно перевести блат, чтобы выпустить претенциозного неуча, который будет ломать и крушить. Ленин – самый известный пример криминальной экстернатуры.

Он сидел 15 лет в ГУЛАГе. Два срока. До войны и после войны, между сроками воевал и дошёл до Берлина. Но после войны ему помогают такие видные люди, как А.А. Вознесенский – ректор университета ЛГУ, именем которого будет названа затем Финансово-экономическая академия в Питере.

За что посадили бедного юношу? Конечно же, зря и напрасно. Но если учесть, что тогда вместо концептуальных поединков определялся срок, то, видимо, было за что. Но думается, все проще – за связь с евразийцами. «Вообще меня называют евразийцем — и я не отказываюсь, — говорил сам Лев Николаевич в одном из интервью, — ... это была мощная историческая школа. Я внимательно изучал труды этих людей. И не только изучал. Скажем, когда я был в Праге, я встретился и беседовал с Савицким, переписывался с Г.Вернадским. С основными историко-методологическими выводами евразийцев я согласен».

С учетом того, что уже тогда было понятно, что евразийство – одна из форм русофобии и антисоветизма, то понятно, почему он попал под пресс НКВД.

2. Странное между норманизмом и ориентализмом

Второе. Мы не знаем его связей и влияний. Но по его трудам можно о них судить. Они были, скажем мягко, неформальны и направлены против страны проживания и её системообразующего народа.

Иногда не было даже попытки сынициировать аргументацию.

Например, в его последней книге «От Руси к России», есть три вещи, которые вызывают, по крайней мере, вопросы, но которые остаются без внимания.

1. Отделение русов от славянства.

2. Устойчивое определение русов как разбойников, торговавших живым товаром – пленными.

3. И наконец, в сноске заявления, которые кроме недоумения не вызывают ничего. И дело даже не в ошибочности гипотезы (она имеет на это право), а в отсутствии хоть какой-то аргументации.

Цитата «Существуют разные гипотезы о происхождении русов, которые на разных языках назывались по-разному: рутены, росы, руги, Автор склонен видеть в них племя древних германцев». (Гумилёв Л.Н, От Руси к России, Экопрос, 1992 г. с. 27)

И это тогда, когда Германии ещё не было в помине, германцами считали франки. А потом «пересчитались» и франки перестали быть германцами, и переименовали в галлов.

Эта часть для евразийца вообще странная – чистый норманизм. Страстная установка диффамировать русский народ введением очередного норманнского комплекса.

Притом одновременно формируется и восточный, ориентальный, комплекс – мол, мы производные и от татарства. А если учесть его однозначные симпатии к тюркам и монголам, которые претендовали на большую пассионарность тогда, когда русские имели влияние по крайней мер на половину мира, то тенденциозность в отношении к русскому народу становится очевидной. И чего здесь больше - эпатажа или тайной связи с некими заветами матери, которая, имея фамилию Горенко, взяла странный псевдоним Ахматова.

ВЫБРАКОВКА ТЕОРИИ

1.

Разумеется, измышления прикрывались «научной» гипотезой о некоей пассионарности.

Но у гипотез есть свойство уходить на задний план, если автору гипотезы делается мировое имя. Тогда гипотеза превращается в научную теорию. И все уже забывают усомниться в том, а был ли мальчик?

Никто не называет автора гипотезы гипотетиком, а называют учёным. Гумилёв это звание носит.

Мы считаем, что научная дискредитация автора – тоже научная задача. И если мы вернём то, что получило статус теории в статус гипотезы, то есть деградуируем статус работ автора, то это будет результат.

Системное джентльменство состоит в том, что вместо диффамации профанов тринитарная наука определяет им своё место. Пассионарность должна остаться на уровне гипотезы и лишиться статуса теории и уж тем более научного знания.

2.

В силу того, что популярными авторы становятся из-за скандальности своих и гипотез, и описаний фактов, оговоримся, что скандальность не является критерием истинности.

Скандальность – не критерий истинности.

Поэтому то, что увлекательно читается и воспринимается, не всегда истинно. Это значит, что популярность и распространённость автора и его гипотезы на гарантирует научности.

Скандальность часто приходит в ответ на ограниченность прежних теорий, которые административным путём подавляли другие научные исследования.

И само открытое закрытого иногда шокировало, сразу казалось несомненной истиной. К примеру, переход от европоцентризма к евразоцентризму, несмотря на явные натяжки, возбуждал эпатажем.

Но не прибавлял научности!

Мы напомним из законов конспирологии, что не всегда скрывается хорошее и ценное, как раз наоборот, и, во-вторых, часто скрывается неготовое, непроработанное, - та сложность, которую освоить нет ресурсов.

Но в любом случае, бывшая закрытая ограниченность, сменяющая предыдущую ограниченность, не становится научной истиной.

3.

В силу того, что каждый ученый, погружаясь в предмет, начинает его выделять из ряда других и преувеличивать его значение, следует заметить, что любовь автора к предмету исследования не является аргументом в пользу ложных обобщений, произведённых по воле этих похвальных, но ненаучных чувств. Как историк Гумилёв жил гуннами и тюрками.

Цитата. «Перу Л. Н. Гумилева принадлежат получившие широкую известность в нашей стране и за рубежом книги: «Хунну» (1960), «Открытие Хазарии» (1966), «Древние тюрки» (1967), «Поиски вымышленного царства» (1970), «Гунны в Китае» (1974), «Этногенез и биосфера Земли» (1989), «Древняя Русь и Великая Степь» (1989), а также около двухсот научных статей и стихотворных переводов с восточных языков. (Лев Гумилёв, Александр Панченко, Чтобы свеча не погасла, Сов. пис. 1990 г.)

Нельзя обобщать свою страсть до несбыточного уровня и превращать свои эмоции в научную гипотезу.

АПОРИИ КРИМИНАЛЬНОЙ ПАССИОНАРНОСТИ

1.

Вокруг пассионарности много странного, хотя бы потому что именно пассионарность взята за основу его теории, несмотря на то, что начала совсем другие!

Гумилёв явился продолжателем теории истории как истории этносов (народов). На фоне политической историографии это выглядит как претензия преодолеть ограниченность государственной историографии.

Но преодоление ограниченности политической истории не отменяет последнюю. То, что государства во многом формировали (и разрушали) этносы – бесспорный факт. И не учитывать его – значит уходить от научной конкретности в даль ненаучной фантомности.

Первая апория Гумилёва налицо.

Почему тогда он называет себя этнографом, а называет себя евразийцем и автором пассионарной теории?

Если нет понимания причин энергетического взрыва нации, то и знаний нет, а если нет знания, то нет и реальной, адекватной оценки народа. Оценивать только энергетические толчки все равно, что ограничить оценку человека боксёрским рингом.

Апория.

Далее, противоречия в оценках тоже налицо. Если пассионарность – высшая оценка этноса, то, к примеру, откуда такая избирательность и негативная оценка русов. Почему кровавое становление хуннов вызывает умиление, а такое же кровавое становление русов – нет. А ведь история русов уникальна. Даже если взять локальный этнос, интерес вызывает тот факт, что махонькое племя, возникшее в середине первого тысячелетия, уже через двести лет разгромило самое сильное государство того времени – хазарский каганат и постоянно воевало со вторым по силе государством Византией и Золотой Империей? Откуда силы взялись? Откуда столь стремительное восхождение русских? Пассионарный толчок? Но что он объясняет? Что накоплена была энергия. Хорошо. Но что это за энергия, за счет чего аккумулировалась, кем и зачем? Ведь всегда в объединении (накоплении) сил существует в проекте вектор приложения их! Иначе зачем объединяться? Бесцельное накопление никогда не превращается в силу, оно обращается в бесформенную массу, в социальный жир, как это происходит с человеком, который бесцельно поглощает пищу и она у него уходит массу.

Вот же самое интересно – не проявление сил, а их происхождение и направленность! Само столкновение сил – не более чем показательное выступление.

Сам Гумилёв предлагает совершенно анекдотическую версию происхождения этнической пассионарности – растительно-географическую, из которой становится непонятно, как человек вышел из состояния пасущегося животного. При этом мы не отрицает частичную правоту этого момента, но сводить всю сложность процесса становления народы – увы.

Цитата. «А можно ли представить человеческую историю как историю народов? Попробуем исходить из того, что в пределах Земли пространство отнюдь не однородно. И именно пространство — это первый параметр, который характеризует исторические события. Еще первобытный человек знал границы территории своего обитания, так называемый кормящий и вмещающий ландшафт, в котором жил он сам, жили его семья и его племя.

…. Присутствие в биосфере Земли этих определенных целостностей — этносов — составляет третий параметр, характеризующий исторический процесс. Этносы, существующие в пространстве и времени, и есть действующие лица в театре истории. (Гумилёв Л.Н, От Руси к России, Экопрос, 1992 г. с. 15)

Идя от частично верных и совершенно неновых со времен ведических доктрин идей Вернадского, что биосфера (проще – природа) есть живая порождающая, Гумилёв не особо трудиться перевести биосферность в человечество, беря готовые формулы.

А ведь самое важное в теории – понимание, как качество переходит в другое качество. Вот было племя, и вот оно ни с того ни с сего начало расти до нации, а соседнее племя так и осталось на уровне первобытной семьи, а то и исчезло. Почему? Что, объяснить только одинаковыми пастбищами? Почему одинаковые пастбища (или леса) не дают одинакового этногенеза? Почему финикийцев не удержали кормящие побережья средиземноморья и они канули в лету, а иудеи, которых вскормила чужая египетская пустыня, захватили все финикийские земли и объявили своей обетованной землёй?

Апория.

Забавно то, что из тезиса кормящего пространства можно вынести абсурдные выводы: если народ, кормящийся на пространстве, проигрывает, то виновато пространство: леса проигрывают степи, степи – горам, поэтому вина ложится на леса и степи.

Самое интересное, что в этом есть свой резон, но опять-таки частичный! Если леса позволяют добыть уголь и сделать танк, то степи со своими лошадями проигрывают.

А если только отсюда исходят силы народов, то виновата география.

Апория.

2.

На статус самого забавного абсурда, неизвестно для кого созданного, претендует определение этноса (народа). Свести формирование этноса к «бессознательной комплиментарности» и формуле «свой-чужой» может только или слепой, или интеллектуальный провокатор.

Приём прежний: взять частность и её обобщить, отбрасывая гораздо большую часть фактов, усложняющих, а то и отметающих опорную часть. Человек может опереться на локоть, но доказывать, что человек это есть существо, стоящее на локтях – интеллектуальная диверсия.

Цитата. «В дальнейшем, говоря об этносе, мы будем иметь в виду коллектив людей, который противопоставляет себя всем другим таким же коллективам, исходя не из сознательного расчёта, а из чувства комплиментарности — подсознательного ощущения взаимной симпатии и общности людей, определяющего противопоставление «мы — они» и деление на «своих» и «чужих».

Каждый такой коллектив, чтобы жить на Земле, должен приспособиться (адаптироваться) к условиям ландшафта, в пределах которого ему приходится жить. Связи этноса с окружающей природой и рождают пространственные взаимоотношения этносов между собой. Но естественно, что, живя в своем ландшафте, члены этноса могут приспособиться к нему, только изменяя свое поведение. (Гумилёв Л.Н, От Руси к России, Экопрос, 1992 г. с. 15)

Не видеть, что этнос это не только комплиментарность, но и жёсткое насилие по удержанию отношений. Это подтверждается хотя бы тем, что несметное количество

Народ это не только собрание приятных друг другу людей, но собрание необходимых, несмотря на коплиметарность людей.

Гумилёв не заботиться о стыковке своих пустых определений с повествованием, которое он предлагает. А это апория.

Как покажется на фоне определения этноса почти восторженное и красивое описание возникновения любимого этноса – хунну? Даже если описание взятия власти царевичем Модэ есть собрание легенд, возникает вопрос о научной добросовестности Гумилёва.

Цитата. «Модэ приступил к обучению воинов. Он стал применять свистящую стрелу (в ее наконечнике делались отверстия, и при выстреле она свистела, подавая сигнал). Однажды он приказал воинам наблюдать, куда он пустит стрелу, и стрелять из луков в том же направлении. Приказал и вдруг пустил стрелу в ... своего любимого коня. Все ахнули: «Зачем же убивать прекрасное животное?» Но тем, кто не выстрелил, отрубили головы. Потом Модэ выстрелил в своего любимого сокола. Тем, кто не стрелял в безобидную птицу, также отрубили головы. Потом он выстрелил в свою любимую жену. Нестрелявших — обезглавили. А потом, во время охоты, он встретил шаньюя, своего отца, и... выпустил стрелу в него. Шаньюй мгновенно превратился в подобие ежа — так утыкали его воины Модэ стрелами. Не стрелять не рискнул никто.

Модэ стал царем в 209 г. Он договорился о мире с согдийцами, но от него потребовали дань восточные кочевники, которые назывались дун-ху. Сначала они пожелали получить самых лучших лошадей. «Тысячелийный конь» (ли — китайская мера длины, приблизительно равная 580 м) — так красиво назывался быстроногий жеребец. Некоторые хунны говорили: «Нельзя отдавать скакунов». «Не стоит воевать из-за коней», — не одобрил их Модэ и тем, кто не хотел отдавать коней, отрубил, по своему обыкновению, головы. Затем дун-ху потребовали прекрасных женщин, в том числе и жену царя. Тем, кто заявил: «Как можно отдать наших жен!» — Модэ отрубил головы, сказав: «Жизнь наша и существование государства стоят дороже, чем женщины». Наконец, дун-ху потребовали кусок пустой земли, которая служила границей между ними и хуннами. Это была пустыня на востоке Монголии, и некоторые считали: «Эта земля не нужна, ведь мы на ней не живем». Но Модэ сказал: «Земля — основание государства. Землю нельзя отдавать!» И отрубил им головы. После этого приказал воинам немедленно двинуться в поход на дун-ху. Он победил их, потому что хунны стали подчиняться ему беспрекословно». (Гумилёв Л.Н, От Руси к России, Экопрос, 1992 г. с. 15)

Апория.

3.

Гумилёв всюду вроде бы логичен, замечая то, что не замечали другие. И не делали выводов. Если этнос – живой организм, он имеет этапы развёртывания и умирания. Но если это научная закономерность, она должна касаться всех народов. Если человек органичен, то он и ограничен во времени: у него цикл жизни имеет жёсткий предел, и небольшой разлёт различий: любая жизнь длиться в среднем 70 лет. Но разве народы имеют этот стандарт?

Нет. На это не нужно даже доказательств, достаточно фиксации фактов.

Апория!

Это значит, что этнос, будучи организмом, тем не менее является особенным организмом – системным. А вот системный организм может жить не по биологическим циклам, а системным. И залогом жизнестойкости становится не пастбище, питающее человека, а системность.

Этого увлеченный своей идеей-фикс Гумилёв не замечает, а заставляет этносы умирать, несмотря на то, что этносы переросли в народ и создали систему устойчивости.

Цитата. «Итак, этническая история имеет следующие три параметра.

1. Соотношение каждого этноса с его вмещающим и кормящим ландшафтом, причем утрата этого соотношения непоправима: упрощаются, а вернее, искажаются и ландшафт и культура этноса.

2. Вспышка и последующая утрата пассионарности; этногенез — как энтропийный процесс. Диссипация биохимической энергии живого вещества биосферы с выбросом свободной энергии.

3. Выделение из этноса отдельных персон и консорций (сект), изменяющих стереотип поведения и отношение к природной среде на обратное. Идеал (далекий прогноз, желанная цель, формирующая психологическую доминанту не только на персональном, но и на популяционном уровне) меняет знак (либо усложнение, либо упрощение системы; не смешивать с обывательскими понятиями: «хорошо» и «дурно» и с умозрительными: «прогресс» и «отсталость»).

Цикл, который определяет этносу Гумилёв настолько несостоятелен, аргументы и примеры настолько немощны, что их даже нет смысла обсуждать: 1500 лет.

Но интересно то, что в описании Гумилёв страдает понятийным разнобоем и произвольными терминами. Например, любимое словечко «гомеостаз» (становление человека) он применяет к циклам становления этноса!

Это подчёркивает методическую несостоятельность работ пассионария: он рассматривает цикл народа как цикл человека (только больше). А ведь от научной ошибки до акта произвола – один шаг: прожил русский народ 1500 лет – долой с арены, освобождай место другим. А ведь на момент написания гумилёвских работ русские по его периодизации действительно отжили свой век! А если этнос со сцены не уходит, то его нужно убрать. Чтобы теорию доказать. Например, сейчас нужно убирать французов, потому что отжили: франки «начались» как раз в пятом веке – на сей момент 1500 лет – пора на выход (вместе, кстати, с Германией).

Цитата. «Продолжительность жизни этноса, как правило, одинакова и составляет от момента толчка до полного разрушения около 1500 лет, за исключением тех случаев, когда агрессия иноплеменников нарушает нормальный ход этногенеза». (там же, с. 16)

Изменение уровня пассионарного напряжения
суперэтнической системы

Рi^k — уровень пассионарного напряжения системы. Качественные характеристики этого уровня («жертвенность» и т.д.) следует рассматривать как некую усредненную «оценку» представителей этноса. Одновременно в составе этноса есть люди, обладающие и другими отмеченными на рисунке характеристиками, но господствует один тип людей;

i — индекс уровня пассионарного напряжения системы, соответствующего определенному императиву поведения; i = -2, -1,... 6; при i = 0 уровень пассионарного напряжения системы соответствует гомеостазу;

k — количество субэтносов, составляющих систему на определенном уровне пассионарного напряжения; k = n +1, n + 2,... n + 21, где n — первоначальное количество субэтносов в системе.

Примечание: Данная кривая — обобщение сорока индивидуальных кривых этногенеза, построенных нами для различных этносов. Пунктиром обозначено падение пассионарности ниже уровня гомеостаза, наступающее вследствие этнического смещения (внешней агрессии). (Гумилёв Л.Н, От Руси к России, Экопрос, 1992 г. с. 17)

Подходя формально-логически: сила проявляется так, что она затухает, - Гумилёв подчёркивает свою несостоятельность как учёного, поскольку не находит ресурсы, которые делают силы разными, неравновеликими, и их проявление зачастую не знаком затухания, а знаком роста!

4. Суперэтнос

Разумеется, от затухания есть шанс спастись: объединиться с другими этносами и образовать суперэтнос. Нет, не может этнос вырасти сам до нации, надо непременно перемешаться.

Хорошо, тогда с кем? Оказывается, для русских нужно, чтобы спасти Россию, сплестись в объятиях со своим старым и нежным товарищем – тюрками и монголами. Нет, сплетаться с сербами и чехами, словаками, ликвидировать позорный разрыв русской нации на три маргинальные величины - якобы русских, якобы украинцев и якобы белорусов – нельзя, потому что враждовали больше, чем с тюрками. Тюрки ведь только иногда забредали, по ошибке на территорию русов, русы не понимали мирных намерений тюрок и монголов, поэтому по глупости воевали со своими благодетелями, не давая создать пассионарным тюркам суперэтнос.

Гипотезы Гумилёва всячески сводятся к уничтожению русской нации – не юридически. Так путём смешения с «более сильным» этносом. При это он нигде не пытается доказать главное: а были ли тюрки? Ведь понятия турок, тюрок, татар в те времена просто не существовало! Почему бы Гумилёву не было заняться более интересным и важным делом определить самоназванием всех евразийских этносов?

Увы, он не скрывает, что даже нарушая свои же законы, по которым и русские и тюрки были одинаково пассионарны, поскольку совпадают этногенные фазы, особенно в момент роста, он совершенно неприлично симпатизирует тюркам. Как можно назвать свою книгу «Древняя Русь и Великая степь» (М., Мысль, 1989; «География этноса в исторический период», — Л., Наука, 1990), если нарушается историзм в названии – тогда Русь не была древней, но степь названа великой, несмотря на то, что тот же Золотой Орден имел древнейшие столицы – гигантские города, где степь была просто пастбищем, а не системообразующим явлением.

Циничное, даже в мелочах возвышение тюрков, несомненно было политическим заказом с целью принизить русский системообразующий статус. Это было поветрием среди «демократически» ориентированных авторов.

ПОЛУЧЕНИЕ ПАССИОНАРНОГО ПУЛА

1.

Энергия – появляется. Откуда, почему, после каких процессов – непонятно. Констатация не прибавляет ясности. А зачем ясность грёзам?

Цитата. «Но кроме времени и пространства есть и третий компонент — энергия. В энергетическом аспекте этногенез является источником культуры. Почему? Объясняю. Этногенез идет за счет пассионарности. Именно эта энергия — пассионарность — и растрачивается в процессе этногенеза. Она уходит на создание культурных ценностей и политическую деятельность: управление государством и писание книг, ваяние скульптур и территориальную экспансию, синтез новых идеологических концепций и строительство городов. Любой такой труд требует усилий сверх тех, что необходимы для обеспечения нормального существования человека в равновесии с природой, а значит, без пассионарности ее носителей, вкладывающих свою избыточную энергию в культурное и политическое развитие своей системы, никакой культуры и никакой политики просто не существовало бы. Не было бы ни храбрых воинов, ни жаждущих знания ученых, ни религиозных фанатиков, ни отважных путешественников. И ни один этнос в своем развитии не вышел бы за рамки гомеостаза, в котором жили бы в полном довольстве собой и окружением трудолюбивые обыватели. К счастью, дело обстоит иначе, и мы можем надеяться, что на наш век хватит и радостей, и неприятностей, связанных с этногенезом и культурой. (Лев Гумилев Этносы и антиэтносы, Звезда, 1990, № 3 С.154)

Неизвестно откуда взявшаяся энергия подпитывает фантомные учения – учения о исключительной роли личности в истории. Парадокс: начиная с теории этногенеза – то есть коллективных феноменов, Гумилёв заканчивает тем, что он забывает о своих предметах и останавливается на роли выдающихся (пассионарных) личностей.

Антисистемность и диффамационность гипотезы становится неоспоримой.

Гипотеза пассионарности фактически ликвидирует исходный предмет – этносы, выводя на первый план героев-одиночек, возбудителей, возмутителей спокойствия – пассионариев.

Данный факт однозначно должен отразиться на том, что у него должно быть отнято право называться этнологом.

2.

Пассионарность, как и любой предмет, может быть, но если не обнаруживается его источник, то он неинтересен. Если не ясен источник активизма, то неинтересен сам активизм.

Активизм интересен вектором направленности.

А Гумилёву неинтересно, потому что нужно объяснять эту векторность, анализировать намерения, идти в глубину. Чего проще – ограничиться спонтанной пассионарностью: жизнь не имеет цели, замысла, она просто взрыв: куда попрёт – туда и пойду, как в вулканическом извержении – теку, где есть желобок!

Термин пассионарность не обладает научной потенцией.

Это не значит, что термин негоден вообще, если надо действительно обозначить потенцию к действию – нет вопросов, но делать из понятия ключ к пониманию исторического процесса – увольте. А если послушать, откуда берётся пассионарность – это вообще звучит как издёвка: оказывается, пассионарность есть результат мутаций!

Цитата. «В прошлом веке, в эпоху бурного развития теории эволюции, как до, так и после Дарвина, считалось, что отдельные расы и этносы образуются вследствие борьбы за существование. Сегодня эта теория мало кого устраивает, так как множество фактов говорит в пользу иной концепции — теории мутагенеза. В соответствии с ней каждый новый вид возникает как следствие мутации — внезапного изменения генофонда живых существ, наступающего под действием внешних условий в определенном месте и в определенное время. Конечно, наличие мутаций не отменяет внутривидового процесса эволюции: если появившиеся признаки повышают жизнеспособность вида, они воспроизводятся и закрепляются в потомстве на достаточно долгое время. Если это не так — носители их вымирают через несколько поколений.

Теория мутагенеза хорошо согласовывается с известными фактами этнической истории. Вспомним уже упоминавшийся пример миграций в I—II вв. н.э. Мощное движение новых этносов имело место сравнительно недолго и только в узкой полосе от южной Швеции до Абиссинии. Но ведь именно это движение погубило Рим и изменило этническую карту всего европейского Средиземноморья.

Следовательно, начало этногенеза мы также можем гипотетически связать с механизмом мутации, в результате которой возникает этнический «толчок», ведущий затем к образованию новых этносов. Процесс этногенеза связан с вполне определенным генетическим признаком. Здесь мы вводим в употребление новый параметр этнической истории — пассионарность. Пассионарность — это признак, возникающий вследствие мутации (пассионарного толчка) и образующий внутри популяции некоторое количество людей, обладающих повышенной тягой к действию. Мы назовём у таких людей пассионариями». (Гумилёв Л.Н, От Руси к России, Экопрос, 1992 г. с. 15)

Конечно, наивные люди спросят у Гумилева, а какие действия квалифицируются как действия? Нет, не думайте, что женщина, которая шьёт из шкур сапоги, действует. А почему? - спросите вы. А потому что склонность к действиям и сами действия имеют один параметр – новизну. Второй, хотя и спрятанный параметр – героизм личности. Фактически Гумилёв представляет позицию, что историю делают герои. Только названы они теперь пассионариями.

Цитата. «Пассионарии стремятся изменить окружающее и способны на это. Это они организуют далекие походы, из которых возвращаются немногие. Это они борются за покорение народов, окружающих их собственный этнос, или, наоборот, сражаются против захватчиков. Для такой деятельности требуется повышенная способность к напряжениям, а любые усилия живого организма связаны с затратами некоего вида энергии. Такой вид энергии был открыт и описан нашим великим соотечественником академиком В.И.Вернадским и назван им биохимической энергией живого вещества биосферы.

Механизм связи между пассионарностью и поведением очень прост. Обычно у людей, как у живых организмов, энергии столько, сколько необходимо для поддержания жизни. Если же организм человека способен «вобрать» энергии из окружающей среды больше, чем необходимо, то человек формирует отношения с другими людьми и связи, которые позволяют применить эту энергию в любом из выбранных направлений. Возможно и создание новой религиозной системы или научной теории, и строительство пирамиды или Эйфелевой башни и т.п. При этом пассионарии выступают не только как непосредственные исполнители, но и как организаторы. Вкладывая свою избыточную энергию в организацию и управление соплеменниками на всех уровнях социальной иерархии, они, хотя и с трудом, вырабатывают новые стереотипы поведения, навязывают их всем остальным и создают таким образом новую этническую систему, новый этнос, видимый для истории. (там же. с.16)

Обратим внимание, что пассионарий оправдан изначально – только наличием энергии. Нет анализа энергичных действий, есть их констатация, граничащая с признанием. Происходит оправдание физической энергии. То есть силы. То есть военного права.

Энергизм становится юридической категорией. И формой оправдания антисистемных преступлений.

Всё сказанное говорит о том, что гумилёвские гипотезы требуют фронтальной выбраковки и деградуирования, лишения статуса научных гипотез, переведения в разряд вольной исторической публицистики.