В конце XX — начале XXI века постиндустриальная цивилизация окончательно предстала перед нами в виде цивилизации науки и технологического прогресса. Как должен православный человек относиться к науке и тем процессам в обществе, которые она порождает?

Успехи естественных наук оказались столь впечатляющими, что у среднестатистического человека не возникает никаких сомнений в ее всемогуществе и ее способности обеспечить светлое будущее здесь, на Земле. И действительно, в конце прошлого века наука проникла в микромир и научилась оперировать гигантскими энергетическими потоками, извлекаемыми из ядерных реакций; она прорвалась в материальный космос и приступила к прямому изучению соседних небесных тел и всякого рода диковинных объектов вроде «черных дыр», которые, в принципе, не поддаются прямому наблюдению. В начале нового века всем стало понятно, что передовой край науки сместился в область изучения живых организмов. Успехи генетики, нейробиологии и информатики преподносятся как основание того, что человек скоро победит смерть, научится делать биологические протезы, увеличит интеллектуальные способности мозга и заживет, наконец, счастливо, мирно и свободно, а покоренная им природа будет ласково мурлыкать у его ног...

Мы иногда с надеждой взираем на «умных делателей», которые, скромно улыбаясь, совершают «умные» научные подвиги и делают удивительные открытия, творят новые миры и дарят нам возможность прикоснуться к счастливому будущему здесь и сейчас, получить от жизни все и сразу, не откладывая в долгий ящик... Мы стараемся верить интернет-заметкам, в которых каждый раз говорится, что «ученые доказали»... Мы надеемся, что где-то там, в сказочных «лабалаториях», решат, наконец, все наши проблемы...

Но иногда эта картинка перестает казаться такой уж радужной. Иногда нам начинает казаться, что «умные делатели» делают что-то не то и не так, как надо. Что добрые дяди не смогут решить все наши проблемы, потому что они сами их не видят и не понимают, а уподобляются малым детям, которые исследуют электрическую розетку при помощи ножниц. А иногда мы понимаем, что эти добрые дяди очень похожи на чародеев, которые нашли волшебное заклинание, но не очень-то понимают его смысл...

Как должен православный человек относиться к науке и тем процессам в обществе, которые она порождает? Может быть, он должен отвергнуть науку, как бесовское искушение, надеть лапти, подпоясаться, удалиться от этого греховного мира и раствориться в голубом тумане мечты о потерянном рае? Или, может быть, наоборот, поверить в научные сказки о скором торжестве разума, в очередной раз поддаться искушению Адама, почувствовать себя равным Богу и начать трансформировать мир по своему усмотрению?

Российская история учит нас, что когда русский человек теряет почву под ногами и поддается фантазиям, история наказывает нас. Так было в начале XX века, когда русский человек поверил чужим научным сказкам о возможности построить рай на Земле, так было в конце XX, начале XXI веков, когда мы поверили, что нас с радостью примут в дружную семью народов мира и мы заживем в ней счастливо и радостно в согласии и любви.

К сожалению, ни та, ни другая сказки не закончилась хэппи-эндом. Оказалось, что дружной семье народов нужны наши природные богатства или, в лучшем случае, мы сами, как дешевая рабочая сила. В очередной раз, выяснилось, что свою страну надо защищать, а в современном мире для этого нужны самолеты, подводные лодки, ракеты и современные компьютеры, нужна, в конце концов, современная идеология, способная сплотить общество и дать ему современный язык для преодоления атомизации этого самого общества. А значит надо повесить лапти на гвоздь и заниматься наукой. Но, при этом надо забыть сказки про всемогущество и объективность науки. Забыть про ее объективность в том смысле, что она хоть и ставит своей целью изучение объективных законов окружающего мира, но ее все время пытаются использовать отдельные личности или группы людей в своих интересах. Любое научное открытие человек, в первую очередь, использует для создания бомбы... иногда сознательно, иногда по наивности.

Естествознание, метафизика и богословие в XXI веке

В одной из своих последних работ выдающийся советский физик, атеист и нобелевский лауреат Виталий Лазаревич Гинзбург обозначил нерешенные проблемы современной физики, среди которых выделил три великие проблемы: «Во-первых, речь идет о возрастании энтропии, необратимости и «стреле времени». Во-вторых, это проблема интерпретации и понимания квантовой механики. И, в-третьих, это вопрос о связи физики с биологией и, конкретно, проблема редукционизма» (1). Рассмотрение этих проблем очень интересно с точки зрения общего понимания состояния естественных наук и их места в современной мировоззренческой картине мира. В данной короткой работе мы не будем останавливаться на их детальном обсуждении, а затронем лишь некоторые их аспекты, относящиеся к теме данной работы.

Начнем с того, что все три проблемы достаточно тесно связаны друг с другом и имеют настолько глобальный характер, что не могут быть решены в рамках чистой естественнонаучной парадигмы. Первая проблема — необратимости и «стрелы времени» имеет много общего со второй проблемой — проблемой интерпретации квантовой механики. Действительно, известно, что эволюция квантовых систем описывается уравнением Шредингера, которое обратимо во времени, а это, с физической точки зрения, означает, что в системе, по сути, ничего не происходит, то есть там нет времени в обычном понимании или это время существует в какой-то особой потенциальной форме.

События происходят в некоторые особые моменты времени, которые связаны со скачкообразным переходом системы от одной ветви шредингеровской эволюции к другой. Эти скачки называются коллапсом волновой функции, и составляют главную загадку второй проблемы — интерпретации квантовой механики. В одной из интерпретаций квантовой механики считается, что коллапс волновой функции происходит в момент наблюдения за системой. Вот что писал об этом другой нобелевский лауреат Илья Пригожин в работе (2): «Двойственную структуру квантовой механики неоднократно подчеркивал Паули. В письме Маркусу Фритцу от 1947 г. Паули писал: «Нечто реальное происходит только в том случае, когда производится наблюдение, и в связи с этим... энтропия необходимо возрастает. Между наблюдениями вообще ничего не происходит». Тем не менее бумага, на которой мы пишем, стареет и желтеет». Проблема времени имеет фундаментальный характер для современных естественных наук. Известный физик Р. Пенроуз в работе пишет (3): «Я убежден, что наше современное представление о физической реальности — особенно в том, что касается природы времени — нуждается в коренном пересмотре, пожалуй, даже более радикальном, чем тот, который был вызван к жизни современной теорией относительности и квантовой механикой».

Однако интересно отметить, что о существовании проблемы времени еще очень давно догадывались святые отцы. Так, например, в VII веке Иоанн Дамаскин писал (4): «Прежде же устроения мира, когда не было солнца, разделяющего день от ночи, не было и века, который можно было измерять, но было как бы некоторое временное движение и расстояние, которое тянулось подле и вместе с тем, что вечно; и в этом, конечно, смысле один век, поскольку и Бог называется вечным, но Он называется и предвечным, ибо Он сотворил и самый век; потому что Бог, один только будучи безначальным, Сам есть Творец всего, как веков, так и всего сущего». То есть, святые отцы понимали эти глубочайшие проблемы, исходя из божественных откровений, которые они облекали в метафизическую форму. А это и означает, что даже такую, казалось бы, естественнонаучную проблему как вопрос времени можно и нужно решать «сверху — вниз», от метафизики, базирующейся, в свою очередь, на откровении и предании.

Вторая из обозначенных В. Л. Гинзбургом проблем — интерпретация квантовой механики имеет еще более ярко выраженный метафизический смысл. Само существование этой проблемы довольно парадоксально, поскольку квантовая механика существует уже более 100 лет, но до сих пор не существует ее общепринятой интерпретации, то есть общего понимания ее существа. Попробуем коротко пояснить суть проблемы. Квантовые объекты обычно имеют очень маленькие размеры, и вследствие этого их состояния меняются даже при очень слабом воздействии. Поэтому обычно измерение параметров квантовых объектов, которое, так или иначе, связано с воздействием, переводит их в новое состояние, а о начальном состоянии ничего нельзя сказать с определенностью. Это и есть те самые квантовые скачки, о которых мы говорили выше. Поскольку измерения производятся человеком, то в одной из интерпретаций квантовой механики считается, что квантовые скачки связаны с человеком и его сознанием. Развитие этих идей привело к возникновению весьма экстравагантной многомировой интерпретации квантовой механики. Здесь вообще считается, что сознание человека летает между виртуальными мирами или само может творить эти миры. Так естественные науки оказываются связанными с науками гуманитарными и метафизикой, в том числе.

Однако такую интерпретацию квантовой механики поддерживают далеко не все физики. В. Л. Гинзбург, который в свое время инициировал создание комиссии по борьбе с лженаукой в РАН и был ярым атеистом, не поддерживал эту точку зрения. Он придерживался так называемой копенгагенской интерпретации квантовой механики. Эта интерпретация считается сугубо материалистической, придерживается строгого понимания того, что законы природы являются объективной реальностью, и не признает влияния сознания экспериментатора на результаты эксперимента.

В работе (5) В. Л. Гинзбург критиковал взгляды известного в прошлом физика Вигнера и его российского последователя М. Б. Менского, которые приписывали сознанию наблюдателя центральную роль в процессе измерения: «Насколько я могу судить, позиция Вигнера, о которой М. Б. Менский пишет в начале своей статьи, — это солипсизм, идеализм. Материалисты же, к которым я принадлежу, опираются на иное интуитивное суждение. В конкретном плане не понимаю, почему так называемая редукция волновой функции как-то связана с сознанием наблюдателя. Например, в известном дифракционном опыте электрон проходит через щели и затем на экране (фотопластинке) появляется «точка», т. е. становится известно, куда попал электрон. Появление «точки» есть, очевидно, результат взаимодействия падающего электрона с материалом фотопластинки... Если описывать состояние электрона после его взаимодействия с атомами в фотопластинке с помощью волновой функции, то эта функция будет, очевидно, отличной от первоначальной и, скажем, локализована в «точке» на экране. Это и называют обычно редукцией волновой функции. Разумеется, «точки» на экране наблюдатель увидит и на следующий день после осуществления опыта, и причем тут какая-то особая роль его сознания, мне не понятно. Подобное толкование квантовой механики, как указывающей вероятность наблюдаемых событий, и есть, упрощенно говоря, ее «обычная» или копенгагенская интерпретация».

Даже при поверхностном ознакомлении с предметом дискуссии становится понятным, что она носит метафизический характер. Причем различные позиции при их дальнейшей проработке расходятся очень сильно. Так позиция, связанная с центральной ролью сознания в эксперименте, приводит, в конечном счете, к апологетике оккультизма: «Обычное для классической физики понимание реальности, которая познается при измерениях, не имеет места в квантовой физике. В некотором смысле при квантовом измерении реальность творится, а не просто познается! По сути дела, это означает, что классическое понимание реальности вообще никогда не бывает правильным, хотя в некоторых случаях, при достаточно грубых измерениях, классическое понимание реальности не приводит к грубым ошибкам, т. е. является достаточно хорошим приближением».

Однако и копенгагенская интерпретация не является метафизически целостной. По сути, она опирается на правильный фундамент объективности процессов, происходящих во Вселенной. Но большинство физиков и даже нейробиологов, которые занимаются изучением процессов, протекающих в мозгу человека, становясь на чисто объективистскую и материалистическую позицию, теряют понимание того, что человек — это не только материя. Их логика сводится к следующему. Процессы, происходящие при квантовом измерении, отражаются на приборе («точка» на фотопластинке в примере В. Л. Гинзбурга), наблюдение за прибором изменяет состояние мозга, а измененное состояние мозга отождествляется с измененным состоянием сознания. То есть, по сути, в этой картине нет места для сознания, сознание отождествляется с материей мозга, который работает как компьютер, связанный с видеокамерой.

Конечно, верующего человека или даже человека, осознающего свое Я и чувствующего себя личностью, не устраивает ни первый, ни второй вариант. Первая интерпретация постулирует возможность управления внешним миром силой мысли, вторая интерпретация рассматривает человека как компьютер, лишенный личностного начала. Надо сказать, что первая интерпретация сейчас становится очень модной на волне идеологии «Нью Эйдж» и всякого рода эзотерических мифов и бестселлеров, вроде книг Карлоса Кастанеды о похождениях дона Хуана. Однако надо признать, что большинство «естественников» придерживаются скорее второго варианта, который можно назвать ортодоксально материалистическим. При этом первые понимают, что человеческая личность не ограничивается телом, но витают в различных фантазиях, далеких от реальности, а вторые очень твердо стоят на земле, но не видят наличия в человеке нематериального начала.

Приверженцы субъективистского взгляда на квантовую механику ставят человека в центр Вселенной, причем каждый человек оказывается творцом своей собственной вселенной, а вопрос согласования этих вселенных тонет в болоте солипсического взгляда на мироздание. Приверженцы материалистического взгляда, которых в настоящее время все же большинство, отвергают существование нематериального центра личности, который весьма условно можно назвать душой (ниже мы поясним условность идентификации центра личности с душой). Материалисты, вообще, не понимают, чем человек отличается от компьютера. На вопрос о том, видит ли компьютер, они отвечают утвердительно, даже не понимая глубины вопроса. Для них видеть — означает существование электрических сигналов, связанных с поглощением света на фотодетекторе, которым может быть как видеокамера, так и глаз. То есть, у материалиста нет понимания того, что помимо электрических сигналов в мозгу у человека есть еще индивидуальное ощущение, которое мы и называем словом «видеть».

Иными словами, материалист не понимает, что если человеку в мозг вставить электроды, то они дадут электрические сигналы, которые можно будет видеть на осциллографе, а при этом «изнутри» испытуемый человек будет видеть индивидуальную картинку. Такой дуализм хорошо вписывается в схему нередуктивного физикализма, которого придерживается, например, известный современный философ Дэвид Чалмерс (6) Этот дуализм заставляет нас принять, что у человека существует материальное тело, живущее по объективным законам физики, но кроме него имеется некий нематериальный компонент — душа или Я, который является истинным центром личности.

Об этом центре Семен Франк (7) писал: «Поскольку содержание бытия отождествляется с содержанием предметного бытия, за пределами последнего остается только чистый «субъект познания», за пределами познаваемых содержаний — только само познавание, — познавательный взор, направленный на сущие содержания, — бессодержательная точка бытия, существо которой исчерпывается именно тем, что она есть отправная точка познавания или неведомый «кто-то», соотносительный акту и содержанию познания».

Итак, мы видим, что начав с чисто физических вопросов, поставленных выдающимся атеистом, мы, так или иначе, пришли к вопросам о нематериальном начале в человеке, то есть, к вопросам, относящимся к метафизике и богословию. В этом месте православный человек начнет радостно потирать руки, предвкушая богословскую победу православной мысли. Однако здесь нас тоже ждет разочарование. Православное богословие тоже не имеет четкого ответа на вопрос о нематериальном начале в человеке. Процитируем известного богослова митрополита Иерофея (Влахоса) (8): «В священном писании и в святоотеческих текстах встречается как смешение, так и разграничение терминов «душа» (ψυχή), «ум» (νοΰς), «сердце» (ϰαρδια), и «мысль, мышление» (διανοια). Всякий человек, с увлечением изучающий творения святых отцов и Новый Завет, прежде всего сталкивается с проблемой смешения этих терминов и понятий. Термины эти взаимозаменяемы. Данный вопрос занимал меня в течение многих лет, и я пытался найти какое-либо решение. Ознакомившись с соответствующей литературой, я убедился, что толкователи, за немногим исключением, не в состоянии определить связь и различие между этими терминами».

Далее в этой же работе говорится о душе, являющейся в традиционном понимании духовным центром человека: «Душа — это жизнь, присутствующая в каждом создании, например в растениях и животных; душа — это и жизнь, которая присутствует в человеке. Это и каждый человек, обладающий жизнью, и та жизнь, которая выражается через духовную часть нашей личности. Это и сама духовная составляющая нашей личности». Однако ситуация оказывается еще более сложной. Несмотря на то, что понятие души, как следует из представленных цитат, является в православной традиции достаточно расплывчатым, она сама состоит из различных составных частей, главной из которых является ум — око души (9), которое можно сопоставить с философским понятием Я, о котором говорил Семен Франк. При этом умное делание, безмолвие и умная Иисусова молитва в православной традиции исихазма, как раз, и связаны с совершенствованием и очищением ума.

Автор этих строк прекрасно отдает себе отчет в том, что рассуждать об умной молитве и соотнесении таких философских и богословских понятий как Я, ум и душа — дело чрезвычайно ответственное и неподъемное для профанов, коим является автор этих строк. Однако целью этих рассуждений является скорее попытка привлечь к изучению проблемы внимание более умудренных знаниями и опытом мужей, чем желание решить проблему окончательно и бесповоротно. Но, самым главным в этих рассуждениях является то, что они демонстрируют удивительную и неразрывную связь проблематики современной науки и традиционного православного богословия. А это дает надежду на возможность создания современного мировоззрения, непротиворечиво объединяющего науку и православную традицию.

Очень важно отметить, что затронутые выше вопросы имеют отношение еще к одной фундаментальной проблеме — проблеме свободы воли человека. С физической точки зрения вопрос о свободе воли упирается в вопрос о том, является ли мозг человека классическим или квантовым объектом. Смысл этого утверждения заключается в том, что классический объект или объект, описываемый классической физикой, имеет одновариантную траекторию и описывается детерминизмом Декарта-Лапласа, в котором нет места многовариантности поведения или свободе воли. Единственной возможностью для существования свободы воли является наличие квантовых эффектов в работе мозга. То есть, для существования свободы необходимо, чтобы мозг был квантовым объектом, который имеет многовариантный мир потенциальных возможностей.

Для православного человека существование свободы является незыблемой догматической и экзистенциальной истиной, с пониманием которой связана ответственность за свои поступки и покаяние. При этом для физика проблема свободы и квантовости мозга, связана с явлением декогеренции, которая разрушает квантовые свойства макроскопических объектов, таких как мозг. Наверное, единственным известным в настоящее время квантовым макрообъектом является лазер, в котором существенную роль играют квантовые эффекты. Мы не будем дальше влезать в эту совершенно новую и дискуссионную область, отметим лишь, что обзор этих идей важен для понимания взаимопроникновения метафизических и физических концепций друг в друга. Более того, вопрос о свободе воли является ключевым вопросом любой политической системы, и мы можем с уверенностью сказать, что консервативный православный взгляд на мир, является в то же самое время наиболее либеральным, поскольку наличие свободы у человека является одним из центральных догматов Православия.

Интересно отметить, что значительная часть нейробиологов, занимающихся изучением высшей нервной деятельности человека (среди которых встречаются и православные священнослужители), не признает существования свободы выбора у человека и в дискуссиях яростно доказывает детерминизм в поведении. Это означает, что отстаивание свободы человека становится приоритетной задачей православной апологетики.

В заключение этого раздела остановимся кратко на третьей великой проблеме В. Л. Гинзбурга — проблеме редукционизма. Ее суть связана с решением вопроса о том, подчиняются ли сложные биологические объекты — животные и человек — только физическим законам или для понимания их функционирования требуется вводить допущение о существование неких законов более высокого уровня иерархии. Этот вопрос имеет прямые аналогии с проблематикой, которая изучается в рамках так называемой эмерджентной парадигмы (10), с той оговоркой, что эмерджентная парадигма дает на этот вопрос однозначный ответ, основанный на необходимости существования кроме физических, неких дополнительных законов, обеспечивающих жизнедеятельность живых существ.

Наглядно эту проблему можно понять, задав вопрос: функционирует ли компьютер только на основании законов физики? С одной стороны — да, компьютер подчиняется законам физики. С другой стороны — в компьютере есть еще и программное обеспечение, которое придумал человек и которое не вытекает непосредственно из физических законов. Это программное обеспечение выступает для компьютера в виде неких законов более высокого уровня иерархии, которые организуют соответствующим образом работу сложного физического объекта.

То же самое можно сказать и о человеке. Человек, безусловно, подчиняется законам физики (химии и биологии), но для него существуют высшие законы, организующие его деятельность и частично записанные в его ДНК, а частично связанные с его жизненным опытом и опытом его предков, включая опыт грехопадения. Высшими законами, организующими существование человека, являются нравственный закон, закон любви к ближнему и Богу.

Иерархическая структура присуща всем объектам и системам, как нашей Вселенной, так и всему Бытию, вообще. Иерархическая структура Бытия как целого, или Всеединства, как его называют в традиции русской философии серебряного века, должна изучаться в рамках панентеистической метафизики, которая напрямую вытекает из святоотеческого предания и является продолжением учения св. Григория Паламы. Однако в настоящее время достаточно интенсивно развивается наука, которую можно назвать прикладной онтологией проявленной Вселенной. Существо этой науки заключается в изучении иерархической или, другими словами, логосной или семантической структуры самых разных объектов, к которым можно отнести как технические устройства, так и, например, человека и социум. Результатом этих исследований должны стать математические модели, описывающие и прогнозирующие изменения в подобных сложно структурированных системах.

Понятно, что правильность этих моделей будет определяться правильностью описания различных уровней иерархии. Например, при описании общества мы можем ограничиться лишь биологическим уровнем описания, учитывающим только грубые инстинкты, а можем построить более сложную модель, описывающую наличие высших уровней иерархии, где правит нравственный закон. При этом разработка адекватных моделей требует комплексного исследования проблемы с участием представителей различных областей знания, включая представителей гуманитарных наук и богословов. Работы в области онтологического моделирования должны объединить естественные науки с гуманитарными, поскольку иерархическая, логосная структура Бытия и проявленной Вселенной находит свое отражение в человеческом языке, который, по сути дела, является естественной онтологической моделью Бытия. Проводимые в настоящее время работы по созданию семантических информационных систем, так или иначе, связаны с математической лингвистикой, которую можно рассматривать как составную часть более общей онтологической науки.

Таким образом, работы в области прикладной онтологии и в области семантических информационных систем можно рассматривать, с одной стороны, как высокую теорию, граничащую с метафизикой, с другой стороны, как чисто прикладную науку, на основе которой можно разрабатывать, например, семантические поисковые информационные системы или управляющие семантические системы нового поколения. Важность прикладного аспекта, рассматриваемой проблемы, связана также с тем, что в настоящее время широко разрабатываются новые методы распространения информации, вплоть до методов манипулирования общественным сознанием (и, конечно, сознанием отдельного человека). Эффективность семантических методов управления большими потоками информации связана с тем, что мозг человека, являющийся хранилищем и оперативным инструментом для обработки информации об окружающем мире, также устроен по иерархическому принципу, по тому же принципу, по которому упакована, вообще, вся информация об окружающем мире, и по которому организована сама логосная структура Вселенной. Именно поэтому новая наука, зарождающаяся на стыке метафизики, информатики, лингвистики и нейробиологии будет в будущем определять пути развития цивилизации и, православный человек должен активно участвовать в формировании правильной аксиоматики новой метафизики XXI века, поскольку эта работа есть, ни что иное, как современная апологетика.

Заключение

Изложенные взгляды на проблемы современной естественной науки показывают, что они очень тесно переплетаются с проблемами философскими и богословскими. Более того, есть основание предполагать, что решение наиболее фундаментальных проблем современного естествознания возможно только «сверху вниз» или «от общего к частному», то есть, от богословия через метафизику к естествознанию. Проблемы современной науки выходят за узкие рамки физикалистского дискурса, более того, они выходят за рамки традиционной логики, являющейся основой научного метода. В этой связи интересно напомнить, что одна из фундаментальных теорем современной математики — теорема Геделя «указывает на принципиальные ограничения в применении формальных математических рассуждений» (11), то есть, подвергает сомнению сам метод современной науки, даже применительно к наиболее простой и строгой ее части, арифметике, не говоря уже о таких сложных областях знания как физика, биология и т. п. Это, конечно, не отвергает науку и ее метод целиком, но заставляет задуматься о ее ограниченности и необходимости поиска принципиально новых подходов к решению современных мировоззренческих проблем.

Важным выводом из нашего короткого обзора проблем современной науки, является необходимость борьбы за правильное понимание вопроса о человеческой личности. Современный человек, зажатый с двух сторон атеистическим материализмом и солипсическим субъективизмом, утратил естественное, экзистенциальное ощущение своего Я и своей бессмертной души. Он думает о себе и ощущает себя либо в качестве бездушного, детерминированного компьютера, лишенного свободы, либо в качестве творца вселенной, состоящей из бесчисленного числа параллельных миров. Конечно, православная апологетика должна в этих вопросах опираться, с одной стороны, на православный догмат, но, с другой стороны, сверять свои метафизические выводы с данными современной науки, давая ей философские ориентиры и аксиоматическое основание.

Печально осознавать, что в России к этим проблемам не привлечено должного внимания богословов, философов и ученых, хотя за рубежом эта проблематика активно обсуждается как в академической, так и богословской среде. Примером дискуссий на эту тему могут служить зарубежные междисциплинарные сборники:

1. The Re-Emergence of Emergence. The Emergentist Hypothesis from Science to Religion; Edited by Philip Clayton and Paul Davies, Oxford University Press, 2006, p. 345;

2. Downward Causation and the Neurobiology of Free Will, 2009, Springer-Verlag, Berlin Heidelberg, стр. 291 (Nancey Murphy, George F. R. Ellis, and Timothy O’Connor (Eds.));

3. Philip Clayton, Mind and Emergence. From Quantum to Consciousness, Oxford University Press, 2004, p. 236;

4. Is Science Compatible with Free Will? Exploring Free Will and Consciousness in the Light of Quantum Physics and Neuroscience (Antoine Suarez, Peter Adams (Eds.)), Springer New York Heidelberg Dordrecht London, Springer Science+Business Media, LLC 2013, p. p. 312.

В этих сборниках обсуждаются глубокие естественнонаучные и философские проблемы, однако, к сожалению, в них не звучит голос православных богословов. В русскоязычной литературе эта проблематика обсуждается гораздо менее широко. К немногочисленным изданиям в этой области можно отнести альманах «Метапарадигма», издаваемый при поддержке Всемирного Русского Народного Собора, Российского православного университета, Санкт-Петербургского Православного Института Религиоведения и Церковных Искусств, Центра социально-консервативной политики, Фонда просвещения МЕТА, а также монографии А. В. Нестерука «Логос и космос: Богословие, наука и православное предание» и Н. А. Соловьева, С. В. Посадского «Панентеистическая метафизика и квантовая парадигма».

В заключение отметим, что сложность обсуждения описанных проблем, в значительной степени, состоит в непонимании необходимости диалога, как со стороны ученых, так и со стороны православных людей. В случае с учеными это связано, в основном, с их атеистическим мировоззрением, в случае с верующими людьми, с пренебрежительным отношением к науке. Автору этих строк неоднократно приходилось вести беседы с афонскими монахами, утверждающими и, следует заметить, совершенно справедливо, что наука для спасения не нужна, а философия вообще наносит вред верующему человеку. В этом, конечно, есть доля истины.

Это мнение имеет глубокие исторические корни и берет свое начало, судя по всему, еще со времен спора св. Григория Паламы с Варлаамом философом. Однако в современном мире отстаивание истин веры и догмата очень тесно связано с обсуждаемыми выше вопросами, носящими глубокий метафизический характер. В современном мире православный человек должен бороться за свое мировоззрение и создавать целостную картину мира, включающую в себя, в том числе, правильное понимание свободы и человеческой личности. Это мировоззрение необходимо отстаивать в научных, философских и богословских дискуссиях, также как св. Григорий Палама в свое время отстаивал истины веры в споре с Варлаамом философом.

1. В. Л. Гинзбург. Успехи физических наук, т. 169, №4, 1999, с. 419-442.

2. И. Пригожин, И. Стенгерс. Время, хаос, квант. К решению парадокса времени. Изд. 7-е, М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009, с. 232 (Синергентика: от прошлого к будущему).

3. Р. Пенроуз. Новый ум короля. О компьютерах, мышлении и законах физики. М., Изд. ЛКИ, 2008, с. 400.

4. Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.

5. Вступительное слово В. Л. Гинзбурга к статье М. Б. Менского в журнале «Успехи физических наук». 2005. Т. 175. С. 413.

6. Д. В. Иванов. Аргумент от отсутствия квалиа, Вопросы философии, №12, 2011, стр. 139-149.

7. Семен Франк. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии. М., Изд.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2007, с. 506.

8. Митрополит Иерофей (Влахос). Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2005, стр. 368.

9. Там же.

10. The Re-Emergence of Emergence. The Emergentist Hypothesis from Science to Religion; Edited by Philip Clayton and Paul Davies, Oxford University Press, 2006, p. 345.

11. Р. Пенроуз. Новый ум короля. О компьютерах, мышлении и законах физики. М., Изд. ЛКИ, 2008, с. 400.

Всемирный Русский Народный Собор