Цель данной статьи – понять на каком этапе конструирования своей речи человек постоянно «вносит» в земное бытие «вирус лжи», создавая становящееся, «модное», подверженное распаду, нестабильное целое, - смысл или предмет, - в котором ложь временно (секунду-дни-годы-века) валентна истине?

1. «Волны гасят ветер».

Известно, что когда человек смотрит хороший фильм или спектакль, он перманентно забывает, что это постановка, а видит лишь подлинную, проникновенную суть действа, где в последовательно-параллельных движениях смыслов воспринимается, ощущается в движении и желаемая им свобода, и личная несвобода, которые вместе создают «интегральное чудо» реализации сокровенной, но единой(!) мечты зрителя.

Однако в повседневной жизни, совершая, порой «автоматически», обыденные, обусловленные внешними и внутренними обстоятельствами движения/поступки/действия, т.е. конструируя свою речь, мы «по умолчанию» представляем себя, окружающих нас людей и соответствующие материальные и иные «декорации» если и атрибутами «сцены», то «сцены», существующей исключительно в «нашей голове», в индивидуальном сознании, где свою часть «текста» мы, как «артисты», создаём/творим и озвучиваем всегда по своей (!) воле (с известными «оговорками» из упомянутых обстоятельств). Мысль/идея о том, что наша свобода воли есть часть «уже написанного текста», претит нашему «Я», - однако никаких внешних и внутренних (реальных) оснований такому чувству мы нигде не обнаруживаем, - хотя и всегда полагаем, что «всему есть своя причина».

Если же в такой, и без того противоречивой ситуации о явно или предположительно существующей «своей причине всего» утверждать, что она/причина не обладает «своим/одним» (не нашим!) разумным свойством, а обладает исключительно нашим (многим), то нас можно «поздравить с открытием» сути психологии, где вариативно интерпретируется древняя, с начала времён, истина о реальном, двусмысленном со-стоянии (противостоянии) человека и Бытия. Но если всё же признать «причину всего» трансцендентно разумной, то наши чувства в отношении «уже написанного текста» приобретают не психологический «характер», а рациональный смысл, утверждающий о безупречном «тексте» и режиссуре «спектакля», в котором каждый чувствует себя и зрителем, и актёром, и автором своего текста, и, отчасти, режиссёром и «сострадательным» участником единого антуража, - всем, что ему угодно, - т.е. живёт(!), хотя порой и с «крамольной» [8], потаённой мыслью - где «Я»?!

Тогда есть ли причина сомневаться в «большом/одном Факте», очевидные подобия которого элементарно обнаруживаются, проявляются, иллюстрируются и в любых «ничтожно малых», но осмысленных (!) движениях/творческих актах/ человека, - всякое, «малое или большое» действие, событие, вещь (материальный объект или смысл) и т.д. может возникнуть и быть на земле/вселенной или «у меня», в семье, коллективе, государстве исключительно по причине «своей разумной, осмысленной, спланированной постановки», реализованной на «одном новом вдохе» (или «на одном дыхании/вдохновении») - от своего начала до своего конца. Суть же различия «фактов» и Факта здесь исключительно «в степени разумности постановщика», - человека (копии/подобии) и его трансцендентного оригинала (Творца).

Тогда есть ли здесь, на земле, причина «сокрушаться»/сожалеть о своём участии в такой «детерминации» под названием жизнь, и не желать научиться у Творца свободно контролировать/понимать каждый свой «новый вдох», когда Режиссёр действа настолько «оригинален», что Его идея свободы стала «актёрским флагом» раздора с самим Режиссёром, правда, «слабо» напоминающим по «уровню драйва» фантастические романы о бунте «умных» машин/киборгов против своих создателей, - ибо содержит в себе (объемлет) все множественные бывшие и будущие «драйвы» фантастов, как часть себя.

Признавая «причину всего» трансцендентно разумной и полагая своё «я» не лишенным части такого разума (т.е. причастным к «новому вдоху»), мы устанавливаем возможность имманентного контакта части с целым, или подобия с оригиналом разума исключительно с помощью внешней выразительности своего «текста», с помощью реализации своей «антрепризы» в контексте единой «темы театра», ибо никаких других средств причастности общему действу, - кроме «вдоха и выдоха», «школы театра», т.е. членораздельной речи, - у человека нет.

И тогда наши «волны» действительно «погасят ветер» [6], ибо выразят, проиллюстрируют во всей полноте Его Замысел от начала «новой бури» до «её» конца. Но для этого, понимая и учитывая мощь «ветра» (Режиссёра-Творца), познающему необходимо сделать естественный выбор: либо продолжать свободно (?) создавать «антрепризу» и, резонируя таким «солитоном на выдохе» со стеной/«ветром», всегда «играть текст» на «репетиторской сцене» - жить в «узде заблуждения» ([9], гл.6), где каждый человек своей резонансной «волной» всегда создаёт себе «девятый вал»; либо всё же попытаться воспринять постоянно новый «вдох бури», - понять и «сыграть» свою оригинальную «роль» на подлинной, главной «сцене» /спастись/, перестав постоянно «вздорить» с помощниками Режиссёра на «её подмостках» по поводу оценок своих «резонёрств»}.

2. `Меч обращающийся`.

В самом начале предыдущего исследования (см.[9], гл.1, или часть1 `Статика числа`) мы «почти интуитивно» обнаружили `упорядоченную последовательность идей` (УПИ), которая реализуется в земном бытии «в большом числе», - в ретро и, возможно, в будущей перспективе, - надеясь, из веры в практичную «разумность профессора» /Творца/, что текущая историческая «координата» (настоящее время) в Системе двух миров (Бытия и земного бытия) сейчас «проходит» ровно половину/средину, или границу внешней части своего пути как целого.

«Почти интуитивно» в том плане, что в принятом сейчас философском понимании и практических интерпретациях «идеи» и «числа» (в математике) не содержится /отсутствует/ реальная (рациональная, логическая) составляющая, которая непосредственно указывает на смысл «идеи» и неопровержимо/разумно объясняет происхождение «числа» (или внешних аксиом К.Гёделя?), на что «сетовал» ещё Аристотель в последних абзацах `Метафизики` [4]: «…объяснить возникновение чисел столь мучительно и что свести концы с концами здесь невозможно…».

Однако он же в своих интуициях о сути времени [«время есть число движения»], фактически обнаруживает причастность числа к движению: «Таким образом, время не есть движение [само по себе], но [является им постольку], поскольку движение заключает в себе число. Доказательством этому служит то, что большее и меньшее мы оцениваем числом, движение же, большее или меньшее, - временем, следовательно, время есть некоторое число. А так как число имеет двоякое значение: мы называем числом, с одной стороны, то, что сосчитано и может быть сосчитано, а с другой - то, посредством чего мы считаем, то время есть именно число считаемое, а не посредством которого мы считаем. Ибо то, посредством чего мы считаем, и то, что мы считаем, - вещи разные» ([3], кн.4, глава 11). Хотя философ и был убеждён, что «…причастность не означает ничего» ([4],гл.9).

Сейчас трудно, если пока вообще возможно, корректно понять что именно Аристотель подразумевал под «числом, которое мы считаем» и как его различить от «числа, посредством которого мы считаем». Однако сам факт их различения указывает, на наш взгляд, на то, что под «считаемым числом» антик подразумевал некоторое внутреннее действие/суждение познающего, имеющее конкретную/осознаваемую цель, подобной обыденной «человеческой задачи» на исчисление «простого» алгоритма (в современной терминологии), - например, воспринять/понять/«вспомнить»/осознать форму видимого объекта (листа дерева и т.п.). Тогда «число, посредством которого мы считаем» здесь означает внешнее средство достижения этой цели, - как бы уже известный, подобный видимому (листу дерева) больший или меньший объект, отождествлённый с подлежащим из памяти считающего, - разную/подобную с целью «вещь», которые вместе образуют одно целое (образ листа, - смысл, логос), как синтез (подлежащее+сказуемое) в «простом» предложении. Или, другими словами, между двумя обозначенными числами есть своеобразная граница, их разделяющая, где «расположен» философ и откуда он «видит» их различие.

Иначе, не понимая различие между двумя числами подобно пониманию разницы между физическим «вдохом»/внутрь/ и «выдохом»/вовне/ воздуха познающим, невозможно понять подлинную суть различения имманентного/внутреннего от трансцендентного/внешнего действия человека. И если «считаемое число» Аристотель назвал временем или «числом движения», тогда само движение («воздух»/дух), как и время (порции/части/ «воздуха»/духа/), которым оно оценивается/измеряется («вдыхается»), относится к внутреннему осознанию («вдоху») познающим воспринимаемой, конкретной, но ещё не изречённой им во внешней речи цели (гипотезы – «выдоху»). Отсюда движение, как таковое (одно), есть νους (нус) Анаксагора или πνευμα (пневма) Филона [1], а в современном «до словном» понимании – внутренняя структура разума, которой с необходимостью уподобляется каждая вещь в земном бытии (во многом), когда «чудесно вдыхается» (не познаётся живая) и «выдыхается», - познаётся, оценивается (уже `мёртвая`) человеком - «генератором» времени. `Мёртвая` в том смысле, что «выдох» есть выразительный «кадр», который уже исполнил один/данный/завершенный смысл движения и потому «уже не содержит в себе» смысл единого движения, но причастен к нему, ибо содержится в памяти единого «контекста движения», в едином прошлом ноумена движения.

Несмотря на очевидные здесь «проблемы с корректностью понимания» Аристотеля и жемчужин творчества его учителя (диалогов `Тимей` и `Парменид`)[2], все последующие (после первой) семь частей/глав предыдущего исследования [9] были направлены именно на экстраполяцию представлений/идей греческих философов о движении в направлении его внутреннего восприятия познающим как единого/одного/ ноумена духа, `нуса/пневмы`, имеющего постоянную /одну/, разумно регламентированную, запрограммированную Замыслом Творца структуру (`алфавит` Языка) идейного/духовного движения, возможно, тождественную найденной нами УПИ, но никак не символа «бескачественного субстрата всех вещей» (Платон).

Тогда такое/имманентное/ представление о движении, как об актах «считывания/прочтения» человеком единого/одного ноумена в Бытии, и иллюстрации его в бытии земном, свидетельствует о том, что научный метод (`cogito`) сосредоточен на познании множества «выдохов» познающего (многого), оставляя вне контроля естественную процедуру «вдоха» (единого/всегда нового/), которые, будучи взаимно иными/различимыми и подобными, представляют собой единое целое (как и физические «вдох - выдох»). Тогда искомый здесь единый «стозевный вирус», может постоянно «синтезироваться», возникать исключительно(!) на «вдохе», на имманентном (неизречённом) этапе конструирования речи познающим, - на этапе восприятия /понимания, «прочтения»/ смысла познаваемого объекта или его частей. Ибо в современном познании мощно развитые научным методом внешние конструкты речи (гипотеза, эксперимент, теория) вооружили познающего инструментарием постоянно и безупречно идентифицировать /исчислять/ степень их внешней, рациональной подлинности в отношении познаваемого объекта, «находящегося» в памяти, в прошлом, причастном к настоящему и будущему.

Но в методе отсутствуют имманентные (идейные/умозримые) средства идентификации множества внутренних искажений (аберраций/«вирусов») смысла/смыслов/ познаваемого, которые по причине отсутствия контроля могут «бесконтрольно, спонтанно» возникать и, «естественно», возникают, формируются(!) познающим как на начальном этапе познания, так и на любой из его последующих частей речи, которые представляют собой упорядоченный, оформляемый человеком в своей (не земной) памяти ряд, - образ/вид/смысл становящихся/изменчивых, спорадических, «неравномерных» представлений об устройстве мироздания, - с начала времён до настоящего времени.

Упорядоченное Творцом идейное движение Системы (Дух, Язык) «не может `дышать` на земле» без человека [см. Библия, Бытие 2:4-6], ибо земное бытие (часть Системы) создано для него, но и «дышать» как «земной человек» (в идейной горячке) также «не может». Следовательно, на земле «Дух дышит» (делает «вдох-выдох») внутри каждой (внешней и внутренней) части речи познающего, отделяя в них истину от лжи, и свободно иллюстрирует, выражает, «возвращает по требованию» и то, и другое человеку в земном бытии явно, через феномены (материальные объекты и иные образы/смыслы): «…и дыхание Его, как разлившийся поток, который поднимается даже до шеи, чтобы развеять народы до истощания; и будет в челюстях народов узда, направляющая к заблуждению» (Библия, Исайя 30:28).

Если идейное движение (в Бытии) на одиннадцать порядков больше ощущаемого движения (в земном бытии) ([9], гл.3) и на почти шесть порядков больше «скорости света» (чувственного движения), то для Духа формы/образы/смыслы всех частей речи познающего (и воплощённых в приборы/инструментарий), - его «вдоха и выдоха», - тождественны по величине, как и интегральный (единый) образ, смысл речи познающего тождествен каждой её части. Тогда этой единой мерой тождественности (имманентной единицей движения) все множественные «внутренние вдохи» или целые/становящиеся акты понимания человека делятся/измеряются Духом без остатка, нацело(!), и иллюстрируются познающему в земном бытии согласно смыслу единой фундаментальной константы Системы[см. там же].

Но иллюстрируются на земле/вселенной в виде смеси истины и лжи, ибо на то есть свободная воля человека в его речи, где принципиально (!) «отсутствует `требование`» к имманентной части познания («вдоху») – иллюстрировать раздельно компоненты «смеси». Отсюда интегральное воздействие множества «неконтролируемых» аберраций смыслов, которые человек принимает за «объективную реальность» в эксперименте (внешнем конструкте речи) и упорядочивает в единый образ/эйдос в своей памяти вместе с подлинными смыслами, может искажать реальную картину устройства мироздания до её противоположности подлинной. Тогда есть ли какая-либо «гарантия», что это уже не произошло?...Видимо, следует уверенно гарантировать обратное.

3. Здравый смысл и откровение.

Несмотря на отмеченную внутреннюю угрозу в части «весьма вероятного», а на деле неизбежного искажения реальности, научный метод не рассматривает имманентный этап познания как рациональную, подлежащую контролю процедуру, полагаясь здесь на откровение здравого смысла (на «единую очевидность» воли познающего). Но, разделяя «Я»/познающего субъекта/ от «не Я»/познаваемого объекта/, принцип `cogito` априори «объявляет» тождественность объекта, как такового, и его бытия («тела и их бытие есть одно и то же»). Однако, при этом, метод безосновательно оставляет за познающим «право» не отождествлять (!) своё «Я»/одно/ с познаваемым объектом («не Я»/многое/). В таком «неотождествлении», а фактически в отрицании причастности [5] «Я» познающего к земному бытию, к объекту перед нами неявная, но реальная констатация причастности своего «Я» (одного) и к другому миру, к Бытию, - если же понимать иначе, то здесь конец всякой логики, ибо в таком случает и «Я»/одно, и «не Я»/многое есть «одно и то же», и тогда они (две целых части) не могут быть частями целого (процесса познания), ибо рационально неразличимы.

Как видим, «здравый смысл», вынуждая познающего отрицать свою причастность к познаваемому объекту здесь не откровенен, омонимичен. Следовательно, имманентная часть процесса познания (восприятие/понимание, - «вдох» `души познающего`) в научном методе объявлена «несуществующей» искусственно/условно по известной каждому причине [из-за проблем рациональной/численной интерпретации `неуловимой души`], но, очевидно, всегда являлась и является неотъемлемой частью целого процесса, причём частью /субъектом, личностью/, решающей конкретную, «именную» проблему познания и «на выдохе»: «Ученые глубоко заблуждались бы, игнорируя тот факт, что теоретическая конструкция - не единственный подход к явлениям жизни; для нас одинаково открыт и другой путь - понимание изнутри [интерпретация]... О себе самом, о моих актах восприятия, мышлении, волевых актах, ощущениях и действиях я черпаю непосредственное знание, полностью отличное от теоретического знания, представляющего «параллельные» процессы в мозгу с помощью символов. Именно эта внутренняя осведомленность о себе самом является основой, позволяющей мне понимать тех, с кем я встречаюсь и кого сознаю как существо того же рода, к которому принадлежу я сам, с которым я связан иногда столь тесно, что разделяю с ними радость и печаль» (Г.Вейль)/

4. Смысл `рукояти меча`.

Тогда для грамотного «считывания/прочтения» человеком структуры (Языка) ноумена движения, возникает настоятельная необходимость логической, рациональной/численной интерпретации имманентного акта понимания (внутреннего эталона суждения – «инструмента считывания»), или универсально конструируемой познающим в речи подлинной «порции/части/ духа» - его имманентного «вдоха», - реально существующего единого целого суждения (Логоса).

Из всего изложенного выше следует, что внутренний эталон познающего «должен обладать» одним/единым свойством валентности, непротиворечивости к любому (бывшему или будущему) целому объекту/суждению - смыслу/логосу, - ибо в случае противоречивости «эталон» несоизмерим с познаваемым суждением или его частью, подобно тому, как это всегда обнаруживается в диалектическом познании [7], основанном на «вскрытии»/констатации противоречия, внешняя/неопределённая/`мёртвая`/ суть которого и подменяет смысл подлинного/внутреннего источника движения.

Или, другими словами, внутренний эталон «должен быть» подлинным целым, - истинным суждением, - которое одновременно и полностью (без остатка) объемлет любое познаваемое целое, и полностью объемлемо им. В том числе, разумеется, такой эталон одновременно «должен объемлить и быть объемлемым ложью», образуя с ней целый, видимый, узнаваемый (подлинный) образ/вид лжи, чтобы всякий раз наглядно, по желанию познающего (например, на мониторе), демонстрировать истинную форму/лик «стозевного единого вируса» и его подлинное «лайяя» (намерение).

Для практической реализации такой задачи необходимо детально понять смысл порядка и величины идейного движения в Бытии, принцип возникновения (т.е. синтеза познающим) и бытия подлинного целого, суть наличия единой фундаментальной константы в Системе двух миров ([9], гл.3) и причастность перечисленного к главной идеи, которую реализует Творец, - к свободе человека. Только тогда искомый внутренний эталон познающего обретёт реальные очертания `рукояти` «пламенного меча обращающегося» [Библия, Бытие 3:24], которым человек не пользовался на земле с начала времён.

Литература.

1. Н.Бердяев, «Дух и реальность».

2. Платон, Собрание сочинений в 4-х томах, 1990-1994.

3. Аристотель, «Физика», перевод В.П.Карпова.

4. Аристотель, «Метафизика».

5. А.Бергсон, «Творческая эволюция», 1907.

6. А. и Б.Стругацкие, «Волны гасят ветер», 1985.

7. К.Поппер, «Что такое диалектика?», журнал `ВФ`, №1, 1995.

8. Ф.Достоевский, «Братья Карамазовы».

9. А.Цуканов, «Драгоценный камень», ISBN978-3-659-32521-2.