(По следам одного философского исследования)

В душе человеческой заключена проблема
- возвышенная, трагическая; и, что бы
ни делал человек, все его действия
обусловлены этой проблемой, все они
- шаги к разрешению этой проблемы…
Наука - первая ступень на пути
разрешения проблемы человека;
мораль - вторая ступень.
Искусство - это попытка добраться
до самого сокровенного, тайного.
Х.Ортега-и-Гассет

Сплошь и рядом ложное существование
человека в корне противоречит его
истинному предназначению, приводя
к достойному изумления маскараду.
Х.Ортега-и-Гассет

«Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь…», - отметил поэт, и потому «все» учили и знают, что со времён разложения первобытнообщинного строя и возникновения частной собственности, человеческое общество оказалось разделенным на классы. Класс богатых и класс бедных. Разделение на классы испокон веку носит антагонистический характер, и как говаривал известный классик философии Людвиг Фейербах: «Во дворцах мыслят иначе, чем в хижинах». Мы только скажем, что «мыслящие в хижинах», задавленные бытом, как живут, так и мыслят (задавленно) Другое дело, «мыслящие во дворцах». Именно из дворянского сословия, по мере развития общественной системы воспитания и образования, постепенно обозначилась та самая «классовая прослойка» - интеллигенция, прославившаяся своим названием на рубеже XIX-XX-го веков, подготовив и совершив в Российской империи Великую Революцию всемирного значения…

Но странное дело – почему-то с тех самых пор интеллигенция, ряды которой умножились тысячекратно, своей социальной активностью больше чем на «прослойку» не тянет. Почему? Наверное, потому, что лишь мизерная её часть пытается хоть как-то заявить о себе, о своем неравнодушии и отчаянии «при виде всего того, что совершается в доме». Причем при потрясающей бездельности (если дело не касается личного благосостояния) всех уровней нынешней власти, её разросшегося до ужасающих размеров чиновничества. Зато буквально сверхактивна та часть штрейкбрехерской интеллигенции, которая нанята и выдрессирована представлять, рекламировать и защищать интересы правящего класса в буржуазных средствах массовой информации (БСМИ)…

Теперь её активисты заходятся в истерике всех убедить, что «та революция» это «историческая ошибка» народа, слепо доверившегося кучке авантюристов- террористов. И призывают народ, совершивший Великую Революцию, к покаянию. Чтобы другим было неповадно «творить подобное богохульство» в отношении православного государства и его - «избираемой всенародно» - власти. Понять такую позицию легко, дескать, зачем нужно межклассовое кровопролитие, когда всё можно сделать мирно, занявшись повышением общей культуры и культурности индивидов, состоящих в противостоящих и противоборствующих классах. Но легко поняв и легко доверившись благим пожеланиям, теперь придется искать ответа на простой и естественный вопрос: как добиться повышения культурности народа, чтобы он даже в мыслях потерял способность обращаться к таким крайним средствам как гражданская война и кровопролитие из-за классовых интересов? Кто же против?..

Полистав страницы книг по истории обществоведения и страницы сайтов Интернета, мы находим, что на такой и подобные ему вопросы ответ был дан еще в запрошлом веке! И что ответ этот звучит как императив, - «весомо, грубо, зримо», – что единственным условием против межклассовой бойни есть устранение, а вернее - «уничтожение классов» с их «классовыми интересами» - как главной причины классовой борьбы между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Что опять же императивно предполагает и «уничтожение частной собственности»...

Но вот что можно заметить, когда речь заходит о классах. Они обладают той особенностью, что оказываются способными воспроизводить самоё себя, в первую очередь из себя же. То есть, грубо говоря, из числа богатых рождается богатый, из числа бедных – бедный. Социальный лифт по переводу индивида из одного класса в другой работает стихийно (и с огромными издержками) - на протяжении всех веков древнего мира, античности и 2000-тилетней эры христианства. И тем более становится занимательным вопрос: как и из чего рождается главный элемент «классовой прослойки» – интеллигент, постоянно во все века будоражащий общественное сознание народа? И при всём при этом про которого поэт сложил и произнёс те самые слова: «Природа-мать! Когда б таких людей…».

Кажется, у меня тоже что-то обозначилось …

И мне тоже захотелось воскликнуть что-то вроде - эврика! - когда я слушал доклад доктора философии В.А.Рыбина, профессора ЧелГУ, на тему «Университет ХХI века». А потом и прочел его книгу с тем же названием: («Университет ХХI века. Антропологические перспективы образования и культуры». М., Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. – 176 с.). И вдруг понял – вот она, первая причина, откуда и когда появилась и стала увеличиваться в размерах та самая «общественная прослойка» (интеллигенция), со временем сделавшись для власти «бельмом на глазу»! - это есть УНИВЕРСИТЕТ, возникший в европейской части планеты около 900 лет назад! Первый росток, с которого, собственно и началась ставшая для новой (христианской) эры знаменитой - Эпоха Просвещения! И мне захотелось эту книгу полистать здесь, поскольку без некоторых подробностей из книги нам не обойтись, и для начала приведу название глав монографии (каждая из них по-своему интересна), раскрывающих её содержание:

Предисловие (2 страницы).

Глава 1. Современный университет и его проблемы: тупик или кризис роста? (15 страниц)

Глава 2. Универсализирующая образовательная модель — ключевой фактор воспроизводства европейской культуры (16 страниц).

Глава 3. Человек и образование на рубеже XX-XXI веков (13 страниц).

Глава 4. Университет XXI века: контуры новейшей образовательной реформы (24 страниц).

Заключение (2 страницы, итого 72 с.).

В аннотации сказано: «Представленная работа нацелена на то, чтобы, теоретически раскрыв причины кризисных тенденций в жизни университета применительно к современности, к реалиям XXI века, выработать практически эффективную программу их преодоления» (с.5).

Итак, первые университеты, Парижский и Болонский, были открыты в XII веке, за ними - университеты Англии и континентальной Европы. К XV веку открылось уже 86 университетов. В России стараниями М.В.Ломоносова и императрицы Елизаветы Петровны был создан Московский университет в 1755 г.. Еще сообщается, что сегодня «обладателями дипломов о высшем образовании в России является уже до трети населения². По данным на январь 2009 г. в РФ учится 7,5 млн. студентов, из них 2 млн. экономисты, 750 тыс. юристы» (с.8). И при такой-то статистике у кого-то повернется язык говорить об интеллигенции как о классовой прослойке? Но если не повернется, то кто скажет, как тогда называть весь этот «учёный массив» России?

Однако при всей этой впечатляющей статистике отмечается следующее:

Между тем, в наши дни реальное положение дел таково, что это заставляет говорить о глубоком кризисе системы университетского и всего высшего образования в России, как и во всем мире… (с.5) В эту картину автор добавляет из грустного настроения ректора МГУ В.А.Садовничего:

«В нашей стране произошло обесценивание понятия “образование". Высших учебных заведений вместе с филиалами насчитывается более трех тысяч. И все вузы выдают дипломы одинакового образца. В обществе потерян ориентир, многим людям не ясно, что такое по-настоящему образованный человек и что такое человек, получивший какое-то образование. Считается, что “человек имеет образование", даже если он, например, проучился три года в филиале вуза, где преподавали „десантным" способом»⁶.

Отметим: во всей Европе за 2,5 века было создано лишь 86 университетов, а только в сегодняшней России их «более 3 000»! И вдруг …такой провал!

Действительно, это что: тупик или кризис роста? Анализируя исторически состояние и развитие культуры с античных времён, автор усматривает ту же причину, что и А.Богданов в «Собирании человека» - это есть специализация человека, порождающая индивидуализм.

В культурах профессионально-семейного типа, таким образом, главная ставка в осуществлении социального наследования делается на специализированную общину, а процесс социализации (т. е. воспроизводства культуры применительно к индивиду) ориентирован на воссоздание узкого профессионала. На первый взгляд, это вполне целесообразно: и в самом деле, зачем человеку лишнее знание, не включаемое им в круг его постоянной деятельности и устойчивых интересов? Но как раз данное обстоятельство — узкая специализация или, если использовать привычную терминологию, углубленное разделение труда — в полном смысле слова становится «проклятием» этих культур, ибо, превращая человека в «звено с малой пропускной способностью», оно неуклонно углубляет его несоразмерность относительно непрерывно нарастающего объема коллективного опыта. А это уже угрожает культуре гибелью в самом процессе ее развития, поскольку нарастание массива культуры по ходу самой человеческой деятельности (в той или иной степени неизбежно инновационной) закономерно порождает новые касты-профессии, столь же замкнутые в себе, как и их предшественники. В определенной исторической точке увеличившаяся сверх какой-то границы численность этих взаимно изолированных профессиональных «пучков» делает общество неуправляемым. Тогда культура распадается от переусложнения и затем либо полностью уходит в историческое небытие, либо возрождается заново для вхождения в очередной виток своего круговорота, как это с древнейших времен неоднократно происходило на Востоке.

Перерыв подобной фатальной повторяемости совершился в истории человечества только один раз — в специфических условиях Древней Греции. Где в процесс воспроизводства коллективного опыта каким-то не очень до сих пор понятным образом включилась принципиально новая форма социального наследования — универсализирующая матрица воспроизводства культуры. Форма, настроенная на формирование человека не в качестве узкого профессионала, но в качестве универсала, владеющего основным составом теоретических и практических знаний и в силу этого способного к удержанию всей полноты коллективного опыта по ходу его дальнейшего наращивания. (с.13).

Да простит меня читатель за столь просторную цитату (в скобках замечу, что все цитируемое далее я выделяю цветом, чтобы легче был его пропускать мимо, а потом возвращаться к нему по мере надобности). Длинные цитаты будут и далее, но я делаю это сознательно для полноты ощущения, поскольку речь идет о культуре, тлетворном воздействии на её «специализации» как таковой и чтобы читатель обратил внимания вот на эти два момента, выделенные красным цветом. На их примере автор, ссылаясь на авторитетные мнения, показывает что налицо «кризис роста» (а возможно и тупик), поскольку из университетской жизни исчезло представление об «универсализирующей матрице в составе университета». О той самой, с которой, начиная с античных времен и Средневековья, была связана какая-то очень важная но «непонятная» функция университетского образования, лежащая у древних в основе «воспитания». Что это за «новая форма социального наследования», автор рассматривает во второй Главе, где говорит и об утрате той матрицы. Давайте рассмотрим о чем там речь, это стоит того…

Короче говоря, мы видим, что сегодня с идеей Университета случилась не совсем прогнозируемая ситуация. Потому как замечено, что из стен его учебных аудиторий и научных лабораторий сплошным потоком идет серая масса специалистов. Причем ни внешнее, ни внутреннее состояние этой «массы» не соответствует ожиданиям мыслителей и воспитателей прошлого, положивших много лет назад начало Университету - в надежде, что при помощи его человек сможет переделать себя, раскрыв не только свой творческий потенциал, но и мира в целом, породив новый класс – интеллигенцию. Итак:

«Универсальная матрица интеллигента и интеллигенции» - что это такое?

Предлагаю обратить внимание на два важных элемента этого абзаца:

Значение средневекового классического университета состоит в том, что в его стенах была выработана общая модель преобразования универсализирующей матрицы с целью сохранения ее эффективности в условиях все более интенсивного прирастания коллективного опыта и вытекающей отсюда необходимости распределять весь возникающий при этом массив знаний по отдельным дисциплинам и соответствующим специалистам ... Обучение везде проводилось на латыни — общем языке тогдашней учености и строилось по единой схеме: перед поступлением на один из трех специализирующих факультетов (богословский, медицинский, юридический) надлежало закончить подготовительный факультет - философский, на котором изучали ряд дисциплин под общим названием «семь свободных искусств» (с.22).

Красным мы выделили наименование богословского факультета, заметив, что – через 600 лет - Ломоносовым в проекте МГУ вместо него был предпочтён философский факультет, который, однако, у педагогов Др.Греции и Средневековья играл роль барьера, который должен был преодолеть всякий поступающий на любой из трех факультетов Университета, и рассматривался как подготовительный. Думается, что отнюдь не каждый из наших читателей обратил внимание, на то, чем отличался тот подготовительный факультет философии, в сравнении с курсом в советское время, который надо было пройти и сдать как «кандидатский минимум» при поступлении в аспирантуру. Другой «красный» элемент в абзаце это «семь свободных искусств» – курс, который необходимо было освоить в качестве философского барьера при поступлении Университет. Далее автор исследования (В.Рыбин) рассказывает нам, откуда он взялся и что это такое:

Этот семичастный канон, воспроизводивший в общих чертах римскую традицию образования, в позднейшую европейскую культуру ввел Боэций, философ раннего Средневековья¹⁷, который разделил весь процесс обучения на две ступени: низшую — тривиум, куда включались грамматика, риторика, логика, и высшую — квадривиум, куда входили арифметика, геометрия, музыка и астрономия. <…> Содержание этих дисциплин, конечно же, отражает уровень и особенности средневекового миропонимания. Но, проводя параллель с нашим временем, можно сказать, что факультет «семи свободных искусств» — прообраз общего высшего образования (где тривиум соответствует циклу современных гуманитарных дисциплин, а квадривиум — естественнонаучному и математическому разделу), тогда как три специализирующих факультета средневекового университета — аналог специализированного высшего образования… (с.22).

(Мой дорогой читатель должен вспомнить, что в последних работах на портале Академии Тринитаризма у меня речь шла тоже о букете «семи свободных искусств», но там я ссылался на источник – текст Жреческого Кодекса).

Но уже в начале ХIХ века, в сложившейся системе образования Европы произошла так называемая «университетская реформа Гумбольдта—Фихте»:

…Немцы весьма основательно подошли к реализации заявленного ими образовательного идеала. Реформу университета было решено поставить на систематическую научную основу, призвав для этого философию и возложив на нее руководящую функцию. Если на ту новую форму, какую в конечном счете обрел образовательный процесс в университете, взглянуть с точки зрения процесса формирования личности, то будет ясно, что именно философская теория в конкретной исторической форме (в форме классической немецкой философии, которая понимала себя — как науку²³ , саму науку — как предельный концентрат знания, а совокупное научное знание — именно знание, а не ценности или что-либо иное! — как исчерпывающее воплощение всего культурного опыта) встала на место тех средневековых странствований, опыт которых, добавляясь к предварительно полученным знаниям тривиума-квадривиума, закладывал основу понимания индивидом своего жизненного предназначения и в то же время становился предпосылкой введения его в сферу профессиональной деятельности.

Но по ходу воплощения проекта университетской реформы в жизнь, состав универсализирующей матрицы существенно изменился (что, как мы увидим ниже, имело далеко идущие последствия для европейской культурной традиции и всей мировой культуры) (с.27).

Говоря иначе, на место факультета богословия здесь заступила философия – философия Гегеля. Но читаем дальше … о «воспитании» и «обучении»:

…Этапы соответствующих трансформаций таковы. Сначала ни у кого не вызвало никаких возражений то вполне справедливое утверждение, что само обучение и приобщение студента к процессу исследования обладают серьезным воспитательным значением. Еще один шаг, и повсеместно господствующим становится убеждение, что воспитательный компонент университетского образования в основном исчерпывается духом исследовательской пытливости, тягой к новизне, научной добросовестностью и прочими «ценностями позитивной науки». То есть - естествознания, которое уже к середине XIX века основательно пропитало своими методологическими и мировоззренческими установками все дисциплины социо-гуманитарного цикла и окончательно взяло верх в звене обучения. Следующий шаг в продолжение избранной линии — и воспитание в университетском образовании становится не более чем риторической фразой.

Таким образом, уже во второй половине XIX века, на пике успехов университетской реформы воспитательная составляющая образовательного процесса в университет сошла на нет, поскольку самовоспитание фактически было замещено обучением и, как следствие, выпало из состава универсализирующей матрицы (с.32).

В результате по сравнению не только со Средними веками, но и первой половиной XIX века — временем начала университетской реформы, процесс универсализации, сдвинувшись с классического тривиума-квадривиума (где он когда-то охватывал людей достаточно зрелого возраста) к более молодым возрастам (к детям и подросткам) обрел несравненно более массовый, но гораздо более однобокий характер. <…> Это значит, что формализованная на уровне университета модель трансляции коллективного опыта была поставлена на службу узкой специализации… (с.35).

Основная нагрузка в плане воспитания переместилась на нижние его уровни и в частную сферу, т. е. была переложена на семью и иные социальные группы (родственники, близкие, знакомые и т. д.), общение в среде которых до сих пор остается наименее формализованным, т. е. осуществляется по традиционному типу… Однако, как было сказано выше, само введение всеобщего среднего образования есть свидетельство того, что традиционная культура утрачивает свою эффективность; следовательно, воспитание, тем более первичного уровня, где оно опиралось, опирается и должно опираться на традиционные или воспроизводящие традицию формы, уже не может быть даже минимально полноценным.

Но воспитание должно создавать базу для процессов самовоспитания, которые связаны с формированием зрелой, сознающей свою ответственность личности и в силу этого обладают важнейшим общесоциальным значением. Ослабление первичного, базисного уровня воспитания закономерно ослабляет и все более высокие составляющие этого процесса, что в конечном счете ставит под вопрос общую устойчивость культуры. (с.36).

Полная утрата функциональной способности воспитательного звена в составе универсализирующей матрицы, (посредством которой до сих пор осуществлялась социализация индивида, включенного в европейскую культуру), а вместе с этим и окончательный срыв воспроизводства всей современной культуры становится только вопросом времени. Это значит, что и распад самой культуры тоже становится делом времени. (с.37)

То есть из цитируемого текста, следует, что главный перекос университетского образования начался с момента, когда из него был изжит формирующий личность воспитательный аспект на основе «семи свободных искусств», отчего и пострадала в первую очередь культура образования в целом. А с ними - и человек (специалист) как интеллектуальное начало нации или народа…

Интеллигенция, интеллигент и образование на рубеже XX-XXI веков

Ученый продолжает созерцать падение университетского образования…

…Поскольку воспитание теперь полностью исключено из университета, то на выходе формируется односторонне обученный специалист, являющийся, по выражению испанского философа педагогики X. Ортеги-и-Гассета, ничем иным, как «варваром, отлично знающим свой предмет». Иными словами, из университета фактически выходит «цивилизованный варвар», «обученный дикарь». «Эти прекрасные животные отнюдь не глупы, но абсолютно чужды культуре предшествующих поколений, — пишут в статье “Прогресс в обратную сторону" доктора исторических наук Татьяна и Валерий Соловей. — Беда вовсе не в том, что они плохо знакомы с классическим литературным или музыкальным наследием. Некоторые весьма и весьма образованны. В том беда, что это наследие не служит для них ценностным ориентиром, не вдохновляет образцы поведения. Культура для молодых поколений всего лишь музей, артефактами которого приятно любоваться, но которые не способны служить практическим целям, а потому мало чего стоят» (с.41).

Конечно, столь «лестная» характеристика новоявленного «интеллигента» распространяется отнюдь «не на всех выпускников высшей школы ХХ века, но типичность данного явления говорит о реальности тех стремительно развивающихся деструктивных тенденций, которым подвергается образовательная функция в современном обществе». Далее даётся еще одно мнение…

Немецкий культуролог и философ XX века Эрих Калер пишет: «В частной жизни люди чувствуют себя в тенетах этой обширной сети коллективного, организационного и научно-технического контроля; они не понимают причин и логики всего этого. Им хочется без раздумий прорваться сквозь сложности, которые они не в состоянии осмыслить, и вернуть условия, существовавшие до недавно потрясших мир научно-технических достижений и до связанной с ним технической взаимозависимости людей и народов во всем мире. Ситуация, в которой мы оказались ныне, чрезвычайно опасна. Психическое и духовное состояние индивидуумов не успевает за скоростью коллективных функциональных достижений. Люди утратили ориентиры в мире; они движимы требованиями текущего момента и своими узкими потребностями. А это значит, что они утратили чувство истории, чувство эволюции человека».

В целом планка критической способности мышления современного человека (включая способность к элементарному планированию своей активности и к разумной деятельности вообще) опускается сегодня до такого уровня, что дальнейшее снижение будет означать уже утрату вменяемости как таковой, отделяющей норму от психической патологии. Приходится признать, что «реально обществу не удается создать культуру, построенную на рациональной основе».

Как видим, положение в системе образования чревато непредсказуемыми последствиями. Однако ученый видит выход, и это - Университет: «Порочность подобного подхода заключается не только в том, что его апологеты пытаются решить задачу формирования мировоззренческого кругозора за счет резкого снижения объема обязательных для всех знаний, т. е. посредством смещения минимально приемлемого тезауруса общих знаний «вниз», к начальным этапам образовательного процесса; главная ошибка состоит в том, что выработку общекультурного стандарта, формирование образовательного канона, задающего целостный взгляд на мир, по-прежнему упорно намереваются осуществлять на уровне школы, посредством трансляции знаний, в рамках обучения, т. е. в той сфере, где данная задача вообще не может иметь решений! Ибо школа всегда идет за полнотой знаний, которые вырабатываются на уровне университета - либо непосредственно в его стенах, либо вне их, но все равно людьми высшего уровня образованности, прошедшими через университет. Вся система современной культуры замкнута на высшее образование, воссоздающее весь массив культурной среды, куда, в частности, помещена и школа. Поэтому не школа, а именно вуз — университет — является тем ключевым звеном всей цепи воспроизводства современной культуры, в котором «сворачивается» и из которого «разворачивается» вся полнота соответствующего ей культурного опыта, где, следовательно, и должен вырабатываться образовательный канон, задающий стандарты для всех иных составляющих образовательного процесса» (с.50).

Университет XXI века: «цель новейшей реформы образования»?

Итак, всё внимание - Университету! Ибо:

…Вся система современного высшего образования пребывает сегодня накануне глубоких, может быть, даже эпохальных изменений. Классический университет стоит на пороге третьей реформы. …Суть новой реформы — перевод процесса универсализации на более высокий уровень, точнее, такое преобразование универсализирующей матрицы (главного компонента механизма формирования личности и воспроизводства всей современной культуры — культуры европейского типа), которое сделало бы ее адекватной стремительно нарастающему потоку научных знаний и всего коллективного опыта. При этом главная цель университетского образовательного процесса остается прежней, той же самой, что и в Античности, в Средние века, в Новое и Новейшее время: формирование всесторонне образованного человека, владеющего специальными (профессиональными) знаниями высшего уровня и стоящего при этом вровень с полнотой культуры своего времени. Сложность же состоит в том, что на пути достижения этой цели за последние десятилетия возникли серьезные препятствия, преодолеть которые и призвана предстоящая реформа (с.51). Вот она – главная цель университетского образования – достижение всё той же цели…

…По мнению ученого, одним из первых, еще в 30-е гг. XX века, о необходимости реформы классического университета провозгласил испанский философ Х. Ортега-и-Гассет, у которого есть «ценные замечания на этот счет». И автор их цитирует:

«А. Университет, в первую очередь и прежде всего, дает высшее образование, которое должен получить средний человек.

Б. Сначала из среднего человека следует сделать культурную личность, подняв его на уровень времени. Поэтому первая и центральная функция университета — приобщение к важнейшим культурным областям знания. <...>

В. Нужно сделать среднего человека хорошим профессионалом. Помимо обучения культуре, университет, посредством самых простых, непосредственных и эффективных интеллектуальных методов, учит быть хорошим медиком, хорошим судьей, хорошим учителем математики или истории. <...>

Г. Не существует никаких веских причин, чтобы средний человек испытывал необходимость или должен был стать ученым. Скандальный вывод: наука в собственном смысле слова, т.е. научное исследование не относится напрямую к неотъемлемым первичным функциям университета и не должна никоим образом включаться в них»⁵¹. (с.54).

Примечательное здесь то, что знаменитый философ предлагает Университету взять курс на производство «среднего человека», на воспроизводство которого как раз и должно быть настроено не только высшее, но и всё образование в целом. И наш автор с ним согласен, поскольку:

…Современная ситуация подтверждает обоснованность этих положений. А если прибавить сюда крайне низкий общекультурный уровень значительной части нынешнего студенческого контингента, соответствующие этому дефекты элементарной воспитанности, то следует признать необходимым разделение образовательного процесса в вузе на два уровня и переход от привычного соотношения обучения и воспитания к новому соотношению. Где статус воспитания должен быть существенно повышен, с учетом еще и того обстоятельства, что удельный вес и обучения, и воспитания на уровне бакалавриата (включающем в себя образование широкого профиля) и на уровне магистратуры (нацеленной на углубленную специализацию) должен быть различным…

Причем, различие этого рода затрагивает в первую очередь фактор воспитания, значимость которого прекрасно понимали еще творцы второй университетской реформы: «Общее образование - в противоположность специальному - есть процесс самостоятельного развития всех сил индивида, в том числе нравственных, и поэтому образование через науку есть, по мысли Гумбольдта, одновременно и воспитание нравственности человека»…

Иными словами, в образовательном процессе на уровне бакалавриата нужно переносить на звено воспитания (которое особенно пострадало в процессе внедрения той образовательной модели, которая повсеместно закрепилась после второй университетской реформы), что резко меняет закрепившиеся почти за 200 лет образовательные установки — «от “получить профессию в ходе образования" на “образовываться, получая профессию"»…

Итак, университет XXI века должен взять на себя (прежде всего на уровне бакалавриата — общего высшего образования) общекультурную функцию воспитания всей очередной когорты молодых, входящих в жизнь поколений. Это — главная идея университета XX века.

Чтобы ее реализовать, необходимо выработать конкретные способы воспитания применительно к высшему образованию, причем, с учетам современных условий. И главное, как добиться воспитательного эффекта реально, т.е. в смысле преобразования личности уже взрослого человека, а не декларативно, не на уровне общих фраз, которые, как показывает опыт, несмотря на заучивание, нередко так и остаются лишь фразами? (с.56)

…На примере средневекового университета суть самовоспитания (воспитания взрослых) проступает особенно наглядно: приведение исторически конкретного обобщенного содержания культуры, т. е. полноты коллективного опыта к индивиду и, наоборот, согласование неповторимой человеческой индивидуальности с целостностью мира — это, с одной стороны, то, к чему в ходе своих странствований, своих «Wanderjahre», стремился закончивший подготовительный факультет «семи свободных искусств» студент, который в поисках «своего» учителя и «своего» факультета перемещался по дорогам и университетским городам Европы. Это значит, что средневековый тривиум-квадривиум и странствования выполняли в Средние века функцию постижения индивидом целостности мира и смысла собственного существования, причем странствования, будучи преддверием окончательного выбора своего дальнейшего жизненного пути, т. е. поступления на конкретный факультет, становились в то же время и введением в специализированную, профессиональную деятельность.

Вывод: человеку необходимо сначала понять себя, определить специфику собственной индивидуальности, хотя бы в общих чертах постичь смысл своего жизненного предназначения в потоке бытия, и только потом — соотносить себя с каким-либо частным началом, например, с профессией.

Такова константа процесса самовоспитания, в пользу которой свидетельствует пример средневекового университета. Это же утверждали такие специально занимавшиеся университетским вопросом мыслители, как В. Гумбольдт в XIX веке и особенно М. Шелер в XX веке, согласно которому значение конкретной научной дисциплины и соответствующей ей сферы деятельности «можно впервые увидеть и понять лишь в свете философии или такого образования, которое всесторонне охватывает мировое целое. Лишь тот, кто придал себе форму и образ посредством духовной работы, отделенной от работы специально-научной, способен увидеть свой специальный предмет, его ограниченные смысл и значение в целостной системе задач человеческой жизни и ее смысла. Только потом можно ставить перед собой задачу выявления нитей, связующих специальный предмет с целостностью мира и жизненных задач» (с.61-62).

Здесь прекращаю цитирование, и рекомендую к нему обращаться, исходя из следующих наших рассуждений, которые будут достаточно краткими, чтобы не занять, слишком много Вашего, дорогой Читатель, драгоценного времени…

Если подвести черту под исследованием, то что мы имеем?

На мой взгляд, мы имеем довольно неприглядную картину сегодняшнего состояния не только Университета как высшего звена системы образования, но также и состояния всей интеллигенции в целом. И при всем этом – картину довольно не простую, и по-своему – уникальную и даже интересную. И в самом деле, чуть ли не целое тысячелетие имеет Университет своей истории, но вспомним, не так давно широко отмечалось тысячелетие приобщения Руси к христианской вере. Стало быть, с тех пор сначала Европа, а теперь и Россия пытаются «усидеть на двух стульях», - один из которых называется Вера, или Церковь, другой – Наука, или Университет. Поскольку обе организации и сегодня имеют мощные традиции, за которыми стоят соответствующие силы, то для «среднего человека» предпочесть из них что-то одно едва ли так просто. А потому - едва ли так актуально! Причём, возможно, уже завтра этот вопрос может встать перед общественным сознанием во весь рост (хотя подозреваю, что он уже стоит, что и следует из проведенного автором исследования). Особенно, если ситуацию в Университете увязать с заглавием нашей статьи, а ситуацию с Церковью – с недавним шокирующим демаршем – уходом с поста главы Ватикана - Папы Римского…

Итак, мы задались вопросом, можно ли предвидеть, что интеллигенция способна предстать как социальный класс наряду с классом буржуазии (эксплуататоры) и рабочим классом (эксплуатируемые)? Этот вопрос может определяться способностью евразийского (европейского и российского) человека усидеть на этих самых двух стульях – Вера (Церковь) и Наука (Университет). Можно предвидеть, что ответы сведутся к двум противоположным, поэтому позволю себе говорить лишь о своих представлениях, которые мне видятся с моей колокольни…

Думаю, что многое (если не всё) будет зависеть от того, как мы сумеем разобраться с теми элементами процитированных мест монографии, которые я выделил красным цветом. Главные из них это «семь свободных искусств», наследуемые основателями первого Университета из более древних культур (Др.Рима и Др.Греции) от Боэция (480-526 гг.) с его «тривиумом и квадривиумом», введенными позже в Университет Средневековья. И как цитирует автор исследования, именно Боэций к тривиуму отнес три свободных искусства - грамматику, риторику и логику (диалектику), а к квадривиуму - арифметику, геометрию, музыку и астрономию. Причем искусства тривиума отнесены к низшей ступени, а искусства квадривиума – к высшей. Мне трудно найти причины такой градации, они наверняка достойные для того времени, но нынче время другое и потому, думается, что Боэций едва ли был прав, сотворив такое подразделение. Почему? Давайте попробуем разобраться, начиная, например вот с этого...

Совсем не случайно первым из трех главных факультетов Первого Университета был факультет «богословия». Для своего времени в стране уже с устоявшимся христианством просто не могло быть иначе. Стало быть, формирование религиозного мировоззрения у студийцев учебного заведения было одним из важнейших условий его учреждения и существования. Но как известно, основанием этого мировоззрение является Священное Писание с его Ветхим и Новым заветами. Считается, что Ветхий завет – учение о едином Боге - имеет древнеиудейское происхождение, а Новый завет есть древнегреческое учение о Боге, - едином в трех Лицах (триединство на основе тринитаризма)…

Вот здесь и возникает вопрос: откуда взялась идея под названием «семь свободных искусств» у Боэция, которого причисляют к сонму мудрейших толкователей библии? И как у него получился расклад на тривиум и квадривиум? Из имеющегося у меня «под рукой» материала, я не нашел его толкования Боэцием, но зато нашел приводимую в Интернете цитату другого мыслителя, тоже принадлежащего к числу мудрейших деятелей своего времени. Речь о доне Ицхаке Абарбанэле, «выдающемся политике и финансисте при дворе португальских и испанских королей, крупнейшем испанском мыслителе XV века», - как сказано в Википедии. Этот мыслитель славен своим толкованием иудейской Торы и преданностью вере этого учения. Именно сей почтенный господин счел необходимым увязать «семь свободных искусств» с древним символом еврейского народа – «менорой семисвечной». Семь свечей которой символизируют семь цветов «радуги в облаке над землёй», согласно Писанию выставленной де Творцом в качестве «знамения вечного завета» народу Др.Иудеи..

Википедия цитирует Ицхака Абарбанэля: «Семь лампад меноры — это «семь наук», то есть “семь свободных искусств” (тривиум и квадривиум) греко-римского учения и средневекового университета. Тем самым менора олицетворяет науку, “коренящуюся в божественной Торе” и потому существующую в полной гармонии с еврейской религией»…

И ещё из Википедии – о флаге ЕАО:

Белый цвет полотнища олицетворяет чистоту. Радуга — библейский символ мира, счастья, добра. Количество полос радуги равно количеству свеч в меноре — одном из национально-религиозных еврейских символов. Менора говорит о сотворении мира в семь дней, а количество полос радуги подчёркивает связь с древним еврейским символом.

Еще раз повторю, что эти символы – менора и семь цветов радуги - и по сей день являются действующими поскольку, менора является гербом государства Израиль, а семь цветов радуги, водруженные на государственный флаг, символизируют идеологию Еврейской автономной области РФ. И они РАБОТАЮТ! Но кто может сказать хоть что-нибудь внятное, как влияют данные два символа на еврейскую и мировую интеллигенцию?

Вот и наш исследователь, называя «семь свободных наук и искусств» в качестве «универсализирующей матрицы воспроизводства культуры» и «новой формой социального наследования», вынужден признаться, что в процесс воспроизводства коллективного опыта она была вовлечена «каким-то не очень до сих пор понятным образом». Случайна ли такая оговорка ученого? Мой ответ: едва ли случайна, поскольку, как убеждает научная действительность, уже никто из ученых не может объяснить вот этой взаимосвязи идеи «семи свободных наук и искусств» с идеей «меноры» и семи цветов радуги как «знамения вечного завета». Но не потому, что он не сможет, а потому, что физики не желают даже шевельнуть хоть одной своей извилиной, если речь заходит о метафизике, т.е. о библейских истинах. Ну, а о том, что русская философия всегда тяготела к экзогетическому толкованию (утверждению веры) любых библейских текстов, стало быть, и от философии ждать новостей в этой теме не приходится…

Вот и приходится, что называется, «идти своим путем» - путём проб и ошибок, пока не обозначится вдруг нечто столь неожиданное, что лишь после долгого созерцания и размышлений, начинаешь проникаться, что вырисовывается нечто вполне вразумительное, а стало быть, и вполне объяснимое, как говаривал Ф.Бэкон, «даже для тяжелодума». Лишь бы он был вменяемым, т.е. человеком. Ну, а здесь вполне уместна фраза «все мы люди, все - человеки», хотя и все – разные. Однако же и все великие мыслители прошлого тоже слыли за человеков, стало быть, могли и ошибаться, как это принято среди человеков. Как ошибался, к примеру, Савл, когда притеснял и безжалостно истреблял первых христиан, а потом вдруг, сделавшись приверженцем новой Веры, став ап. Павлом, взялся обращать в христиан язычников и иноверцев. Впрочем, известно, что как обыкновенный человек был казнён и сам Боэций, да и Абарбанэль тоже был гоним другими человеками. Стало быть, и они тоже могли ошибаться, трактуя на свой лад тексты Священного Писания и растолковывая их смыслы окружающим – таким же человекам, только что из нижних, как правило, т.е. тёмных слоёв, не имеющим (не в пример нашей интеллигенции) ни высшего, ни даже среднего образования. Кроме того, надо учитывать, что трактаты и писания древних культур толкуются в угоду неким социальным силам, стоящим по разные стороны баррикад. При всем этом осталось отметить, что ноги и уши всех этих учений и толкований с некоторых пор стали расти из Университета как высшего учебно-просветительского учреждения современности. Того самого, о действительном состоянии дел в котором лет сто назад Л.Н.Толстым были произнесены столь выразительные слова:

“Я говорю, что университеты, не только русские, но и во всей Европе, как скоро не совершенно свободны, не имеют другого основания, как произвол, и столь же уродливы как монастырские школы. Я прошу будущих критиков не стушевывать моих выводов: или вру я, или ошибается вся педагогика, середины не может быть". (Толстой. Т. 16, с.37).

Вот так-то! И вот эти уродливые и несвободные буржуазные университеты год за годом производят интеллигенцию, представляющую собой «общественные группы людей, занятые мыслительной деятельностью, обладающие критическим способом мышления, высокой степенью рефлексии и способностью к  систематизации знаний и опыта» (Википедия). Приходится напоминать, что первый Университет был основан на религиозной традиции и философской концепции «семи свободных наук и искусств». Но развитие философии требовало научного подхода в объяснении возникающих общественных проблем и решения задач во все усложняющемся процессе развития общественного производства. И поскольку мы видим, что сегодня в университеты возвращаются кафедры теологии и богословия, можно делать вывод, что опять «всё возвращается на круги своя» - под определение Л.Н.Толстого. А потом что? – снова ждать «восстания масс»?..

Наш прогноз по выходу Университета из кризиса

Не так уж трудно понять, что такое возможно лишь при условии избавления интеллигенции от социальной (читай - политической) импотенции, в которой мы уличили её в нашей прошлой статье на сайте портала АТ.

Разумеется, мы и здесь будем стоять на признании неверным (неистинным, ложным, лукавым, вредным, прямым и потому позорно примитивным) толкования библейского текста, предписывающего Ною и его трём сыновьям - строго блюсти после потопа данный им «Вечный завет», небесным знамением которого является «радуга в облаке над землёю» (Быт. 9.9-17). То, что радуга была семицветной, было известно уже в трудах Гермеса Трисмегиста, основателя оккультных наук Др.Египта, в плену у которого некогда пребывал и наш «богом избранный народ». Но разве это не означает, что в предписании о знамении Вечного завета вовсе не случайными являются слова «облако над землёю» в привязке к «радуге»? Таким образом к семи цветам радуги имплицитно (подспудно) добавлялись еще два цвета – белое, от слова «облако» и черное от слова «земля». Выходит, что вести речь следовало бы (и следует) не о семи цветах знамения Вечного завета, а о девяти, что мы и обнаружили в своих эмпирических страданиях на портале АТ при исследовании философской проблемы самопознания. Но корнем числа девять является троица, что в свою очередь делает бессмысленным (я бы сказал - вымученным) изобретение слов «тривиум» и «квадривиум». И потому сегодня они являются не более как паразитными, а при объяснении толкователями Торы, богословами и теологами символического смысла меноры (как и семи цветов радуги на флаге ЕАО), уводящими философскую мысль откровенно в религиозном направлении. Вполне допускаю, что семисвечная менора в отличие от меноры девятисвечной со временем станет достоянием лишь славной истории иудейской религии...

Здесь хочется сказать, что это вообще разные вещи – религия и библия. То есть, религия есть религия, а библия есть библия, и это – не одно и то же. На материале библии делаются научные диссертации, проводятся научные конференции. И посему с некоторых пор лично для меня библия предстаёт как глубочайший источник и науки и искусства и как величайший образец блестящей литературы особого жанра, пока что ни с чем несравнимой и ни к чему не сводимой. (Но согласимся – это ведь заслуга жрецов науки древних культур, оставивших нам тот самый Жреческий Кодекс). Отсюда и наш научный интерес к содержанию стихов 9-17 Главы 9 Книги Бытие в надежде понять их смысл. Теперь такой же интерес испытываю к книге профессора В.А.Рыбина «Университет ХХI века» с его выходом на некую «универсальную матрицу». После чего у меня укрепилось мнение, что опору следует искать не в «семёрке свободных наук и искусств», а именно в трёх триадах, образующих число девять. И, стало быть, если и вести речь о свободных науках и искусствах, то не о семи, а о девяти. И даже не столь о девяти, сколько о всех существующих науках и искусствах, которые, если присмотреться, сводятся вот к этим девяти. (В скобках добавим, что по большому счету наука есть тоже разновидность искусства, а искусство – разновидность науки, отсюда и сама формулировка - «семь свободных наук и искусств»). Причем именно в нашем понимании и представлении «радуги в облаке над землёй» как природного «знамения Вечного завета». Не могу удержаться, чтобы лишний раз не представить это наше философско-хроматическое толкование того знамения:

Рис. Культурный штамм природы человека

Эту вещь мы представляли как «Модель выпускника Русской школы – Школы ХХI века», но разве в ней не видна «универсальная матрица выпускника университета»?

(Между прочим, коль речь у В.А.Рыбина зашла об «Универсализирующей матрице воспроизводства культуры», своего рода подспорьем могла бы оказаться наша статья с похожим названием «Структурная матрица самоорганизующихся систем», и её девятицветовое изображение, как и другие, опубликованные на портале АТ).

Отсюда и наш предварительный прогноз по преодолению кризиса в системе образования и по выводу Университета из тупика. Человек это такое существо, что любое сообщество он строит по собственному образу и подобию. Платон, заметив такую особенность, сделал вывод, что человек и государство едина суть: “Государство подобно человеку, а человек - государству; справедливость в человеке и в государстве одинакова, поэтому нравственно совершенным человек может быть только в правильно организованном государстве”, - такова генеральная мысль произведения Платона «О государстве». Точно такую же мысль мы можем записать и об Университете, как и о любой организации, где живет и трудится человек. Не зря ведь о состоянии любого «царства-государства» люди судят по его государю. Дескать, каков поп, таков и приход. Так и об университете - по его ректору, о школе – по директору школы, о семье – по главе семьи. То же и на производственных предприятиях, маркетингах, в сёлах, колхозах и кооперативах…

Причем, мы должны заметить, что во всех этих сообществах присутствие интеллигенции, по сути, обязательно, поскольку любая организация это прежде всего – МЫСЛЬ. И вот обнаруживается истина, что в обществе, раздираемом классовыми противоречиями, за всю многовековую историю университета его основатели и идеологи – по сути, интеллигенты от Бога - своей задачей и целью ставили только воспитание и формирование «личности современного человека», но никогда не было речи, что в конце концов, по мере количественного и качественного изменения это должно привести к возникновению нового социально самостоятельного класса, который и будет характеризоваться как интеллектуальный класс под называнием – интеллигенция. И потому наш прогноз: формирование интеллигенции в самостоятельный класс это и станет не только перспективной задачей Университета ХХI века, но и его научно-философским императивом…

Кроме того, вовсе не случайно промелькнула мысль о «среднем человеке» (см. выше). Это и есть, своего рода, главное действующее лицо нашего «среднего класса», о котором разговоры то затихают, то вспыхивают вновь. Говоря иными словами, пока ВУЗы продолжают свою работу, «средний класс» будет обречен пополняться «средним человеком», количество которого приведет к изменению его качества. Таков закон природы. Собственно мы это и наблюдаем на примере рассматриваемой нами монографии ученого. В данном случае идет поиск «универсальной матрицы современного человека», на выпуск которого должна быть настроена система образования, возглавляемая классическим Университетом. Но не только в России, а и в Европе, и в Америке, и Азии – везде. ХХI век – это начало Новой Эры, и начинается она с решения проблемы человека. В этом – участь исканий Университета ХХ и ХХI-го веков. И можно не сомневаться: эта проблема будет решена. Потому что в противном случае будущего просто не будет…

Лично я смотрю на участь Университета ХХI-го века исключительно оптимистически, и потому на вынесенный в заголовок вопрос могу ответить только положительно, ибо только из среднего класса, при соответствующих усилиях Университета ХХI века возможно превращение человеческого общества в бесклассовое общество. В ту самую Ассоциацию, в которой свободное развитие «среднего человека» станет условиям свободы всех…

Как я понял, в этом заключается и смысл знаменитого в своем веке эссе «Миссия Университета», - этой философской работы, которую представил миру в 1930-м году испанский философ и педагог Хосе Ортега-и-Гассет, к месту сказать, который сам в ходе воспитания и образования прошел путь согласно (нашему) проекту длиною в 21 год - за три цикла по 7 лет, и с 15 лет обучаясь уже в университете…

Но это всё теории, а вот и практика сотворения будущего в той самой – «необыкновенной» (и потому достаточно скандальной) «Школе Щетинина» или иначе «Государственном общеобразовательном лицее-интернате комплексного формирования личности детей и подростков» - пос. Текос под Геленджиком в Краснодарском крае. Говоря иначе, будущее вырастает из сегодня, и все что нужно для будущего в социально-организованном опыте сегодняшнего дня уже есть. Надо всего лишь уметь выделить в нем главную идею, чтобы, ухватившись за неё, вытащить всю цепь проблем…

По моему неправильному мнению этим главным звеном как раз и является «Интеллигенция как новый социальный класс». Ибо буржуазия и рабочий класс свой политический и организационный ресурс уже выработали в прошлых эпохах и возврат к старому вряд ли возможен, когда определены и утверждаются новые реалии и новые истины…

С любовью к истине…