Начало XXI века ознаменовано в развитии мирового сообщества процессом унификации общественной жизни, ее превращением в глобальный социум, управляемый универсальным ритмом социально-исторического процесса. Действительным подтверждением реальности такого превращения стали глобальные проблемы современности – социально-политические и финансово-экономические, производственно-экологические и духовно-нравственные. Все эти проблемы напрямую угрожают будущему человечества, убеждая современников в правильности давнего мнения, что ничто не вечно под луной и все рожденное когда-нибудь должно исчезнуть. Идея «конца света», возникшая некогда в недрах мифологического сознания, становится сегодня все в большей мере научно продуманной концепцией, обозначающей конечные тренды мировой истории. В наступившем столетии данная гипотеза может стать последним экспериментально подтвержденным фактом современной науки.

В контексте глобальных угроз будущему человечества мы не можем признать вполне корректным рассуждение уважаемого коллеги А. В. Вознюка об исторической бесперспективности «конца света» как акта «социальной кончины» современной цивилизации. Во-первых, очень сомнительным выглядит мнение, что наступлению «конца света» должен обязательно предшествовать «золотой век»: получается, согласно такой парадоксальной логике, что человечество, стремясь к «лучшему», приближает собственную кончину. Во-вторых, «конец света», обозначая утрату социальной реальностью творческих потенциалов своего будущего, характеризует, по определению, не максимум, а минимум информационных ресурсов в практике исторической жизни человечества: действительная полнота информационных ресурсов общества возможна лишь на основе явного превосходства в социальной иерархии духовных ценностей над материальными, что радикально расходится с реальными приоритетами современного уклада общественной жизни. В-третьих, актуализация в общественном сознании идеи «конца света» явно говорит о нарастании в массовых чувствах людей ощущения «смертельной опасности» для всего человечества, побуждая общественный разум к интенсивному поиску перспективных путей разрешения глобального кризиса современной цивилизации: не следует логическому разуму игнорировать предупреждения чувственных переживаний людей как непосредственных каналов связи их сознания с действительностью. Надо быть реалистами и видеть не только истину современной эпохи в совершенствовании исторической практики, но и ее фатальные «заблуждения», нарастающие антагонизмы как смертельные угрозы будущему человечества, как зримые вестники грядущего «конца света». На фоне глобальных угроз будущему человечества спасительной основой предотвращения мировой катастрофы может служить лишь максимальная самоотдача людей в философском постижении истины, социальная полнота их стремления к мудрости как первоистоку собственной жизни, как выражению вечного бытия.

Смертельная агония человечества имеет, как и всякое иное явление в мире, свое начало, историческое продолжение и конечное завершение. Коренной особенностью этого фатального процесса является его направленность в «сердце», органическое средоточие жизненных сил мирового сообществ, определяющее социокультурную целостность его существа как единства противоположных значений общественного интеллекта и социальной физиологии. Таким историческим сердцем мировой цивилизации выступает Россия, связавшая своим глобальным телом полярные смыслы культур Запада и Востока и пережившая на протяжении ХХ века два социальных инфаркта, а ныне все более зримо приближающаяся к третьему – роковому.

Общая динамика исторического течения российской действительности рубежа XX–XXI вв. носит явно деструктивный характер, направленный на разрушение ценностных оснований коллективистского образа жизни бывшего советского социума. Если окончание прошлого века прошло в России под знаком разграбления финансово-хозяйственного наследия советской державы, а начало нового века было нацелено в первую очередь на юридическую канонизацию итогов «дикой приватизации» и укрепление «вертикали власти» возникшего антинародного режима управления страной, то главной задачей предстоящего десятилетия будет ломка «ментальных оснований» российской культуры, исторически взращенной православным духом русской соборности, братской любви, художественного просветления человеческой личности. «Русскость как основание российской цивилизации, – предупреждает соотечественников один из лидеров ноосферного курса возрождения страны, – является главным объектом духовно-инфомационной войны глобального империализма мировой финансовой капиталократии против России (и внутри России, и на мировой арене)» [35]. Звериный оскал антирусских сил со всей очевидностью выступает сегодня в практике уничтожения образовательных ресурсов российского общества, в стремлении «капитанов» гибельного курса державного «корабля» России морально разложить новые поколения россиян (антиконституционная практика «продажи» российских сирот зарубежным «усыновителям» и ювенальная юстиция), лишить их творческого настроя и превратить в слепых исполнителей чужой воли (ЕГЭ), разрушить практические основы интеллектуального воспроизводства специалистов высшей квалификации (организационный беспредел минобрнауки РФ). Еще в 2007 году тогдашний министр образования и науки РФ А. Фурсенко открыто признался, что главной задачей его ведомства является воспитание не человека-творца, а потребителя чужих открытий, публично заявив о своей позиции на молодежном форуме перед активистами «России молодой», что «…недостатком советской системы образования была попытка формировать человека–творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других» [36]. Не отстает от Фурсенко в деле подготовки квалифицированных «интеллектуальных паразитов–нахлебников» и нынешний глава научно-образовательного ведомства Д. Ливанов: «Готовить надо, – убеждает он россиян, – не разработчиков технологий, а специалистов, которые могут адаптировать заимствованные технологии» [24].

На фоне таких откровений «первых адапторов» российской «заготовительной конторы образовательных услуг» можно с очень большой уверенностью предсказать россиянам, что они одними из первых смогут увидеть реальные очертания «конца света», так как «чужой ум» никогда не доводит до добра. Ведь в глобальном социуме именно научное исследование и образование становятся определяющими силами выживания национального государства, обеспечивающими его самодостаточность в мире. «Государством же, – мудро наставляет нас Аристотель, – мы и называем совокупность таких граждан, достаточную, вообще говоря, для самодовлеющего существования» [1, с. 92]. Если граждане России еще не лишились окончательно своего коллективного разума и собственной воли в созидании будущего, то уже сегодня надо решительно менять исторический курс российского державного корабля с его фальшивыми «лоцманскими картами». Важнейшим условием верности «спасительного курса» российской державы в претворении достойного будущего должна стать новая «концептуальная карта» окружающей действительности, т.е. разработка подлинно глобальной научно-философской картины мира. От творческих потенциалов российской интеллектуальной элиты зависит сегодня будущее России, конечная судьба всего Русского мира. «Ужесточается конкуренция за ресурсы, – подчеркивает в своем Послании на 2013 год Президент В. В. Путин, – … не только за металлы, нефть и газ, а прежде всего за человеческие ресурсы, за интеллект. Кто вырвется вперед, а кто останется аутсайдером и неизбежно потеряет свою самостоятельность, будет зависеть не только от экономического потенциала, но прежде всего от воли каждой нации, от ее внутренней энергии; как говорил Лев Гумилёв, от пассионарности, от способности к движению вперед и к переменам» [27].

Человек, представляя собой, в принципе, существо «разумно-мыслящее», нацеленное на познание истины как действительности вечного бытия и генеральной основы практической жизни общества, отвергает исторический фатализм гипотезы «конца света» и усматривает ее корни в «локальности», ограниченности жизненных ресурсов человеческого сообщества. С этих позиций всеобщим ориентиром практической реализации творческих сил всемирного социума оказывается «целостность», тотальность, единство и полнота сущего, идеальным выражением которого в жизни людей служит глубина философской любви к мудрости. «Нужно не дробить и дальше сущность философии, – справедливо подчеркивает В. В. Кизима, – а возвратиться к этой сущности как единой и универсальной» [18]. Подлинная сила жизни, в понимании отечественных приверженцев «философии всеединства», есть претворение целостных форм бытия, обладающих внутренним, «сизигийным» единством своих необходимых частей и способностью совершенствования их особенностей в созидательном обновлении окружающей действительности, в продуцировании самобытного, творческого настроя индивидуальных существ. «Если отношения индивидуальных членов общества друг к другу должны быть братские (и сыновние – по отношению к прошедшим поколениям и их социальным представителям), – подчеркивает В. Соловьев гармоничную суть целостной органики общественной жизни людей, – то связь их с целыми общественными сферами – местными, национальными и, наконец, со вселенскою – должна быть еще более внутреннею, всестороннею и значительною. Эта связь активного человеческого начала (личного) с воплощенною в социальном духовно-телесном организме всеединою идеей должна быть живым сизигическим отношением. Не подчиняться своей общественной сфере и не господствовать над нею, а быть с нею в любовном взаимодействии, служить для нее деятельным, оплодотворяющим началом движения и находить в ней полноту жизненных условий и возможностей – таково отношение истинной человеческой индивидуальности не только к своей ближайшей социальной среде, к своему народу, но и ко всему человечеству» [29, с. 545].

Окружающая действительность определяется в гуманистическом восприятии «философии всеединства» как целостная и потому «оживотворенная реальность», когда смерть и распад целостных форм бытия оказываются результатом угасания в их существе творческого духа «сизигийности», ослабления внутреннего стремления частей к взаимному единению в порождении нового. Утверждая приоритет в структурах мироздания жизни над смертью, целого над частным, внутреннего единства над внешним различием, отечественная традиция «философии всеединства» воспринимает мировую реальность как «органическую целостность», в содержании которой сама «смерть» служит свидетельством созидательной «энергии жизни» и оправдывает себя как явление «минимального блага» в прекращении страданий, ибо «абсолютное зло» – это вечные муки бесконечного раздора. Несправедливость в жизни людей, согласно Платону, проистекает из неустроенности их душ и состоит «в каком-то раздоре … в восстании какой-то части души против всей души в целом… она смятение и блуждание разных частей души, их разнузданность и трусость, и вдобавок еще невежество – словом, всяческое зло» [26, с. 287]. Поэтому действительным доказательством внутреннего единства окружающего мира служит его способность саморазвития, углубления собственных возможностей в претворении будущего, в гармоничном сопряжении своих основных частей и расширенном воспроизводстве индивидуальных сущностей как явлений мировой целостности. Как подчеркивал некогда Гегель, «истинное как конкретное есть развертывающееся в самом себе и сохраняющее себя единство, т.е. тотальность» [7, с. 100].

Окружающая действительность есть целостная, внутренне единая и потому саморазвивающаяся реальность, исторически утверждающая собственное динамическое существо в тринитарной последовательности своих основных частей как выражении творческой полноты жизни. Животворный Дух «мировой целостности» как созидательная сила в поступательном развитии одухотворенного существа человечества устанавливает три глобальных эпохи его исторического восхождения к гармоничной полноте общественной жизни – Дикости, Цивилизации и Культуры. В исторической последовательности этих эпох раскрывается внутренняя динамика духовного развития человечества как органической целостности в единстве побудительных возможностей внешних чувств, локальных наставлений рассудка и всеобщих требований интеллекта, определяющих, соответственно, первобытное стихийное прошлое человеческого сообщества, его субъективно-произвольное, «полусознательное» корпоративно-классовое настоящее и разумно-всеобщее будущее. Если первая стадия характеризуется натурально-приспособительной логикой коллективной жизнедеятельности людей, а вторая определяется локально-деятельным, субъективно-механическим укладом общественной жизни, разделяющим род людской на правящую «элиту» и рабочую массу «исполнителей», то культурная стадия общественного прогресса нацелена на глобальную интеграцию человечества как собрания свободных личностей, внутренне связанных между собой приоритетами духовного творчества. «Итак, всемирная история представляет собой, – обозначает Гегель логические контуры духовного роста человечества, – ход принципа, содержание которого есть сознание свободы… Здесь следует только упомянуть, что первою ступенью является … погружение духа в естественность; вторая ступень – это выход из этого состояния и сознание своей свободы. Но этот первый отрыв (от естественности) не полон и частичен, так как он исходит от непосредственной естественности, следовательно относится к ней и еще не отрешился от нее как момента. Третьей ступенью является возвышение от этой еще частной свободы до ее чистой всеобщности, до самосознания и сознания собственного достоинства самой сущности духовности» [9, с. 53−54]. В данной проекции концептуальная логика «конца света» может быть понята как историческое завершение старой, «локально-деятельной», техногенной стратегии общественной жизни, построенной на основе «локально-фрагментарной парадигмы» научного познания, на смену которой должна прийти «глобально-интегральная», ноосферная концепция научно-философского познания, представляющая действительность как «универсальную целостность», развивающуюся по единой логике творческого самообновления бытия. «Эта новая форма биогеохимической энергии, которую можно назвать энергией человеческой культуры или культурной биогеохимической энергией, является той формой биогеохимической энергии, которая создает в настоящее время ноосферу…. Она связана с психической деятельностью организмов, с развитием мозга в высших проявлениях жизни и сказывается в форме, производящей переход биосферы в ноосферу только с появлением разума» [4, с. 132].

Для продуктивного перехода мирового сообщества от локально-рассудочной стратегии исторической жизни к глобально-универсальной парадигме духовного самоопределения своего будущего следует прежде всего целостно перенастроить общественный интеллект в плане практического претворения ноосферной логики социально-исторического процесса. «Общественный интеллект, – подчеркивает А. И. Субетто его интегральный характер, – в институциональном измерении есть единство науки, культуры и образования, общественного сознания и общественного знания, переходящее в управления будущим со стороны общества как целостной социальной системы» [38]. Решение проблемы целостного перестроения идейных оснований общественной практики предполагает максимальное погружение философствующего интеллекта в разноликий материал современного конкретно-научного рассудка и разработку «глобально-всеобщей парадигмы» научно-философского познания. Для успешного осуществления данного замысла необходима практическая консолидация научного творчества как универсального согласования логических потенциалов исследовательской мысли не отдельных личностей, а идейно интегрированных научных сообществ, связанных между собой верой в реальность «истины» как вечного (со)бытия в целостной конфигурации мировой истории. На современном этапе глобализации общественной жизни и универсализации информационных ресурсов практической деятельности людей, представляющих своим существом разумно мыслящую субстанцию всемирного социума, лишь созидательная мощь коллективного интеллекта способна преодолеть исторический порог локального существования человечества и осветить творческий горизонт его будущего в безграничных просторах мироздания.

Человечество наступившего XXI столетия должно, по воле всемирного закона «исторического прогресса», преодолеть силу материального, «земного притяжения» и выйти в безграничный Космос внеземного существования, перейти от логики освоения локальных пределов земной реальности к универсальной стратегии разумного постижения Мироздания как внутренне единой, целостной, саморазвивающейся системы бытия. Важнейшим условием продуктивной реализации данного перехода является максимальное насыщение концептуальных оснований общественной практики идеальными смыслами мировой культуры, определяющими созидательные ресурсы всемирной истории человечества. «Что человек есть существо общественное в большей степени, нежели пчелы и всякого рода стадные животные, – обозначает Аристотель идеальные мотивы человеческой жизни, – ясно из следующего: … только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т.п. А совокупность всего этого и создает основу семьи и государства» [1, с. 25].

Социально-исторические основания глобальной парадигмы научно-философского постижения мировой целостности были обозначены в русле развития отечественной интеллектуальной традиции концепцией всеединства Владимира Соловьева, определившего полноту духовной культуры человечества как идейный синтез вселенских надежд религиозной веры, логической силы философской мысли и реализма научно-исследовательского опыта в развертывании чувственных интуиций художественного творчества. Усвоив логические каноны немецкой классической философии в системном осмыслении мировой реальности как саморазвивающейся целостности, русский философствующий разум подверг критике в понимании исторического процесса абстрактный формализм германской идеи и подчеркнул творческую роль в продуктивном развитии человечества потенциалов художественного, чувственно зримого синтеза. Отечественный философский разум руководствуется в познании истины совершенного бытия не только всеобщей логикой понятийных форм, но также зримой гармонией их телесной жизни, выступающей в своей чувственной конфигурации как живой организм. Глобальный органицизм или мировоззренческий гилозоизм – таково, по нашему мнению, идейное кредо вселенских замыслов русского научно-философского разума, настроенного на сращение телесных особенностей земной реальности и всеобщих форм духовного бытия.

В постижении органической целостности мироздания всемирный разум созидательной культуры человечества движется логикой «творческого обновления», т.е. не постепенным приращением количественных изменений, а скачкообразным ходом качественных «отрицаний», идейных преодолений границ предшествующего опыта за счет конкретизации его содержательных особенностей на «просветленном фоне» их полярных противоположностей. Поэтому развитие идеальных сил человечества протекает не по логике «трех стадий» интеллектуального роста О. Конта – теологической, метафизической и позитивно-научной, а по более «объемной» и прерывистой траектории движения духа как последовательности «бинарных циклов» – утверждения и отрицания с последующим «высшим синтезом» как началом нового цикла. Принципиальным вопросом в осмыслении логики этого движения является установление его первоначала, определяющего направление развития «естественного существа» рода человеческого к появлению на исторической арене его «разумно-мыслящей», саморазвивающейся сущности» в облике Homo sapiens. Руководствуясь идеей Всеединства как выражением созидательной логики мирового творения, мы признаем справедливость утверждения основателя позитивистского учения о религиозно-теологической природе начальной стадии всемирно-исторического развития человечества: род людской обрел свою духовную суть, когда в его жизнедеятельности возник заупокойный культ, появилось представление о загробном мире.

Целостность практического разума человечества разворачивается в русле действия «креативной логики» исторического процесса в 4-х актах мирового развития – религиозного «утверждения» (консолидации, унификации исторического материала), научного «отрицания» (ограничения, дифференциации, специализации духовного опыта), философской «универсализации» (систематизации, логической интеграции опыта) и эстетической «генерализации» (самореализации) социокультурного опыта в художественной индивидуализации бытия. Первый акт «самоопределения» человеческого духа представлен всемирным настроем религиозной веры, обозначившей логикой становления мировых религий всемирный потенциал исторической жизни человечества. Отрицанием религиозной унификации социального опыта человечества стало рождение в эпоху Просвещения самокритичной способности научной мысли, оформившей в эпоху индустриализации мирового сообщества новейших времен составное, локально-дифференцированное, разнородное пространство реляционно-механической картины мира. Односторонний характер веры и знаний преодолевается сегодня разработкой философствующим интеллектом универсальной системно-логической модели мировой реальности как саморазвивающейся целостности, действительным подтверждением которой должна стать творческая полнота художественной самореализации человеческих личностей в будущей практике глобального социума. От религиозного «утверждения» через научное «разделение» к философской «системной универсализации» и «художественной индивидуализации» общественной практики – такова, по нашему мнению, логика развития мировой культуры человечества как исторического процесса самоопределения целостности созидательных возможностей его всемирного разума.

Креативно-практический характер реализации полноты коллективного разума человечества как действительного претворения истины совершенного бытия предполагает его осуществление не только в социально специализированных действиях общественных классов, но также в особом стиле коллективной жизнедеятельности того или иного этнокультурного сообщества как творческого лидера соответствующей исторической эпохи. Всемирный Дух религиозной культуры «традиционного общества» возникает в религиозных исканиях Древней Индии (буддизм), получает импульс саморазвития в греко-иудейской доктрине антропотеизма (христианство) и обретает максимальную мощь в руководстве общественной практикой, в управлении людскими массами в арабской кодификации Слова Божьего как всеобщего Закона общественной жизни (ислам). Научный разум современной техногенной цивилизации рождается в своих рациональных основах в ходе эвристической экстраполяции на окружающую действительность формально-логического канона франко-романской культуры, получает импульс саморазвития в британском эмпиризме как программе обобщения фактов «чувственного опыта» по разрядам локальных закономерностей и намечает универсальную линию своего исторического роста в трансцендентальном категориальном синтезе немецкой классической философии. Созидательный ресурс глобального социума как практического воплощения саморазвивающейся философской истины вечного бытия оформляется в процессе целостного интеллектуального сопряжения объективно-теоретических установок западной техногенной цивилизации с жизненно-практическими смыслами восточной религиозно-духовной, воспитательной традиции. Социокультурным выражением такого идейного сращения становится русско-евразийская, арктическая цивилизация, призванная претворить образ вечной истины в повседневной практике совместной жизни людей и утвердить идейные основы вселенского будущего человечества.

Главной культурно-исторической особенностью русско-евразийской цивилизации является идеократическая, нравственно-смысловая природа ее общеполитического, государственного устройства в управлении практической деятельностью народных масс. Государство, по нашему мнению, представляет собой рационально осмысленный способ организации высшей власти в социально дифференцированном обществе, нацеленный на претворение коренных интересов его граждан в самосохранении и умножении благосостояния посредством взаимного сотрудничества на основе идеала справедливости и с помощью узаконенного насилия. «Поскольку… всякое государство, – указывает Аристотель, – представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага… то общение, которое является наиболее важным из всех … и называется государством или общением политическим» [1, с. 22]. Оно возникает там и тогда, где и когда в коллективной жизни людей начинают угасать естественные, кровнородственные узы межличностного общения, исчезает взаимопонимание в приоритетах совместного существования и между членами родового сообщества разрастаются антагонистические противоречия, развивается чрезмерное насилие. Чтобы «застраховать» общество от саморазрушения, и учреждается «верховная публичная власть», не зависящая от частной воли отдельных групп населения и возвышенная над ними как главная, вполне самостоятельная, «суверенная» (от франц. «Souverain» – высший), «державная» социальная сила, обладающая правом узаконенного принуждения и наказания рядовых общинников. «Во всех людей, – считает Аристотель, – природа вселила стремление к государственному общению… Человек, нашедший свое завершение, – совершеннейшее из живых существ, и наоборот, человек, живущий вне закона и права, – наихудший из всех, ибо несправедливость, владеющая оружием, тяжелее всего; природа же дала человеку в руки оружие – умственную и нравственную силу… Понятие справедливости связано с представление о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения» [1, с. 25–26].

В исторической практике государственная власть может устанавливаться двумя путями – насильственно-принудительным или же добровольно-согласительным, юридически-правовым или же морально-правовым. В первом случае этнически чужая, пришлая группа людей насильственно подчиняет собственной воле коренное население, формируя из числа своих «сообщников» правящий класс и закрепляя юридическими нормами социальную структуру такого полупаразитарного социума. Во втором случае сами свободные общинники для устранения взаимных распрей и консолидации сил в отпоре внешним врагам возвышают над своими частными потребностями общую волю избранного «управленческого сословия», как правило воинского, для поддержания «согласованного общественного порядка» и защиты от внешних угроз. Таким образом, формирование государства как органа сознательного претворения высшего блага в жизни социума может осуществляться по двум направлениям развития общественной практики – с приоритетным укреплением органов насилия и принуждения или же сотрудничества и взаимопомощи. В первом случае родовое единство разрушается и трансформируется в механический агрегат специализированных частей-классов, функционирующий по законам социальной физики на основе внешнего роста своего телесного могущества; во втором случае родовое объединение углубляется до своих общечеловеческих духовных оснований и образуется сверхприродная, одухотворенная социальная целостность этнокультурных сообществ, жизнедеятельность которых определяется внутренним настроем органической целостности, ее животворной энергией любви – духовного притяжения живых организмов к взаимному общению и сотрудничеству в обогащении бытия новыми формами. Первый путь нацелен на консервацию социального бытия в его господстве над природным окружением, тогда как второй устремлен к самосовершенствованию общественного организма на основе гармонизации его отношений с природной реальностью. Если логика межклассового «общения» определяет «количественный» рост социальной энергии людских масс и ведет к унификации социально-исторических особенностей мирового сообщества, нацелена прежде всего на стабилизацию и консервацию исторического уклада мировой цивилизации вплоть до ее качественной стагнации на фоне глобальных угроз, то жизнь «этнокультурного социума», обусловленная внутренним порывом духа в совершенствовании собственного существа как особой органической целостности, выражает творческий импульс всемирной истории человечества, ее бесконечный характер.

По насильственно-механическому, «абстрактно-правовому» пути шел процесс государственного строительства в Западной Европе, тогда как Древняя Русь пошла по «морально-органическому» пути развития, сложилась в государственное единство на основе «нравственного договора» группы восточно-европейских племен о призвании для учреждения «верховной» княжеской власти наиболее видных вождей «варяжского мира» воинов-профессионалов. В силу насильственной стратегии построения государства в «европейском социуме» главной его социальной опорой стали автономные «индивиды», выступающие как боевые единицы воинского отряда, связанные друг с другом правом войны и законом насилия. Социальной опорой русского государственного устройства, согласно летописному преданию о призвании «варягов-руси», стали «родоплеменные сообщества», связанные между собой нравственным договором совместного мирного труда под защитой воинов-профессионалов во главе с избранным всем сообществом князем. Если Европейский мир развивался прежде всего как сообщество индивидов, управляемых сверху силой юридического закона, то Русский мир формировался как «собрание родов», живущих по естественному распорядку «нравственной добродетели» и утвердивших для точного ее соблюдения «высшую» воинскую власть, ограниченную в своих правах изначальным народным договором о пределах ее полномочий. В наиболее отчетливом виде «договорная природа» государственной власти на Руси обнаружилась в вечевом строе Древнего Новгорода – первичном центре формирования нравственно узаконенной народным собранием официальной княжеской власти варяжских предводителей. Поэтому воитель Олег при овладении Киевом оправдывает свои действия защитой «договорного права» малолетнего Игоря как прямого наследника князя Рюрика, добровольно призванного «всей землей» на власть, а не захватившего ее силой, как другие варяжские вожди. Если европейские государства исторически оформляются как «насильственно-правовые» системы власти, то Древняя Русь изначально формируется в виде «соборно-договорного», «нравственно-правового», идеократического государства, основанного на «идейном согласии» племен, вобравшего в себя черты родового коллективизма и сословно-правового патернализма и утвердившего воинское сословие главным хранителем единства русской земли. В силу такой «нравственно-правовой» особенности зарождения единого русского государства понять историческую динамику Русского мира можно только на основе выявления идейных императивов его практической жизни, ибо сама эта жизнь всегда строилась на религиозно-нравственном основании – земном (СССР и современная РФ) или небесном (царская Россия). Идейной сутью исторической практики Русского мира как реализации духовно-нравственной стратегии общественной жизни оказывается созидательная энергия Слова, нацеленная на выражение символической полноты бытия [21].

Действительный потенциал духовной культуры «русского мира» представлен в глобальных изломах его исторической судьбы, выражающей своей динамикой не только созидательную истину целостного бытия, но также и заблуждения одностороннего разума, склонного к абсолютизации исторических традиций. Наиболее общей закономерностью в земной логике развертывания исторических событий является циклическое развитие какого-либо природного существа в противоположных процессах возрастания и убывания его органической целостности. В этом плане общая линия жизни досоветской России прорисовывается как замкнутый цикл роста и увядания социальной системы, укрепления и ослабления ее внутреннего единства. Процесс восхождения России к мировому величию разворачивается на трех исторической стадиях: Киевской Руси, Московской и Российской империи − как юности, молодости и зрелости общественного организма. Киевский этап российской истории был связан прежде всего с нравственным совмещением в чувственных переживаниях разноплеменных народных масс коллективистских традиций родового общества и церковно-соборной идеи православия о «братской любви» во Христе всех людей на земле. Эта эпоха оформляет эмоциональный облик древнерусской народности, оттачивает ее чувственный темперамент. Московский период был обусловлен самоутверждением русской православной церкви в качестве самостоятельной социальной силы в историческом обустройстве России, освободившей ее от ордынского ига и защитившей от польской экспансии. Этот этап воспитывает в русском народе терпение и упорство, укрепляет православной верой коллективный, соборный настрой русской души, закаляет христианской идеей самопожертвования национальный характер, возвышает народную волю к всемирным задачам общего дела. Петербургский период российской истории совершенствует рационально-правовые устои общественной жизни. Данный этап стал практическим выражением интеллектуальных ресурсов «державной воли» в развитии российского социума. Народность, Православие, Самодержавие или, в современной терминологии, «национальность», «соборность», «державность» – такова была идейная ось русского социокультурного развития, обеспечившая историческое возвышение российского общества к мировому величию. Киев, Москва и Петербург и являют собой зримые образы развития «национальной идеи» Русского мира – его чувства, волю и интеллект. Однако «философствующий интеллект», сложившийся в императорской России XVIII–XIX веков, оказался недостаточно эффективным в организации общественной практики, не вполне жизнеспособным – или узконациональным (православно-догматическим) или же сугубо подражательным (абстрактно-правовым), лишенным творческих потенциалов исторического саморазвития «русской цивилизационной целостности», определив ее историческое крушение в трагических изломах ХХ столетия.

Переломным событием в исторической судьбе императорской России – как общего социально-политического творения великороссов, белорусов и украинцев в союзе с другими евразийскими народами – стало поражение в Крымской войне XIX века от объединенных сил Британской, Французской и Османской империй. После этого Россия входит в эпоху старческого ослабления и духовного разложения, в период телесного и нравственного распада. В своем угасании она вновь проходит те же три этапа, но в обратном порядке − и с отрицательным результатом подрыва собственных идейных оснований. Первыми ломаются самодержавные устои государственного интеллекта, полностью порушенные революционным напором февраля-октября 1917 года. На советском этапе новейшей российской истории воинствующий атеизм коммунистической власти подрывает сакральные основы церковно-соборного, православно-коллективистского духа народной воли, окончательно поверженные разгулом либерально-демократической революции осенью 1991 года. Ныне – на фоне постсоветской бюрократической канонизации итогов «дикой приватизации» советского достояния – разворачивается «антирусская культурная революция», призванная переформатировать жертвенно-героическую, православно-братскую ментальность народов русского мира в духе мещанского эгоизма и потребительства, заглушить эмоциональный пульс русской души, искоренить «художественно-эстетический» пафос ее темперамента, подавить «искренний», возвышенный настрой русской духовности. Так перед нашим взором обозначается «конец света» русско-евразийской цивилизации.

Вместе с разложением идейных потенциалов русской жизни теряют первостепенную значимость и публичные центры их общенационального культивирования, то есть Петербург как интеллектуальная столица русского мира и Москва как столица его «православной соборности». Если в начале ХХ века «северная столица» не смогла отстоять в глазах народных масс свои державные ценности, то в конце прошлого столетия Москва добровольно сложила с себя бремя «нравственной столицы» русских земель, отказалась от «патернализма», моральной ответственности за провинции, и перестроила свои отношения с регионами на основе юридической дифференциации прав метрополии и колоний. Сегодня разноликая, «сто-личная» Москва уже не собирает вокруг себя народные массы русского мира, не ведет их за собой по пути нравственного совершенствования, а лишь управляет ими как внешняя сила: она стала бюрократическим центром власти, прагматического расчета в получении прибыли, в управлении финансовыми потоками, разорвав духовные узы с российскими регионами и их населением. В постсоветское время «животно-пищевые» инстинкты, торгово-рыночные процессы «социальной физиологии» подавили идеальные мотивы жизни российского общества, заглушили возвышенно-эстетические чувства прежней Москвы.

Таким образом, сегодня единственной духовной опорой «русского мира» остается лишь крайне зыбкий эмоциональный настрой русской народности, взращенный ее естественным чувством красоты, некогда ставшей главным внутренним мотивом русского выбора религиозной веры. Но и эта естественная склонность русской души разрушается сегодня «художественным» беспределом финансовых дирижеров отечественного шоу-бизнеса с помощью перманентного глобального сетевого вещания. К тому же и Киев, якобы ответственный (как первая столица русских земель) за эмоциональное единение братских народов, оказался на деле сторонником радикального раздела «отчего дома», подтвердив серьезность своего выбора «чужого пути» в мире не столь давней «оранжевой революцией», а также нынешним избранием в украинский парламент приверженцев антирусской «Свободы» и настойчивыми потугами политического руководства Украины к вхождению в объединенную Европу. Поскольку Петербург, Москва и Киев добровольно сложили с себя ответственность за будущее русского мира, постольку русский народ вынужден сегодня искать новый державный центр своей идейной консолидации, должен обрести новую столицу своего духовного притяжения.

Спасение русского мира от ужасов собственного безумия состоит в самоидентификации своего творческого начала, в самоопределении конечного смысла, идейного замысла всей своей исторической жизни, в творческой коррекции «русской идеи» и устранении ее «исторических деформаций». Так, «национальный характер» начального этапа становления Русского мира во времена Киевской Руси был явно искажен «своеволием» чувственных настроений народной массы, подорвавших сплоченность русских земель в отражении внешних угроз и определивших их закабаление монолитной силой монголо-татарских полчищ. Нужно прежде всего преодолеть детское своеволие чувственных влечений «русской души» на основе ее религиозной самоидентификации, путем ее укрепления духом православной веры в Киев как Новый Иерусалим, как «духовную мать» городов русских. Существенной корректировке должна быть подвергнута и «соборная идеология» русской православной церкви, догматически канонизированная в Московском царстве вплоть до отказа от собственной идейной традиции в осуществлении социально-исторического процесса, представленной в концепции Третьего Рима, в утверждении своей «русской веры» духовным стержнем исторической практики российского общества. Это «внутреннее неверие» в жизненные силы русского народа, вызвавшее раскол «русской церкви», и определило «прозападный курс» Петра Первого в перестроении «русского царства» в «российскую империю», отвергшую национальный характер государственного разума и лишившую русский народ собственного мнения, превратившую его в безликую массу «исполнителей» абстрактных повелений чиновной бюрократии, радикально разделившую российское общество на правителей и исполнителей, обладающих и лишенных права на свободную мысль. Результатом этого идейного раскола и стала последующая череда исторических катастроф русского мира – кровавое разрушение российской империи, «беспричинный» развал Советского Союза, социальный хаос и нравственный беспредел в жизни постсоветской России. Выход из этого исторического тупика связан с концентрацией созидательных ресурсов коллективного интеллекта русской нации, с новым духовным собиранием людских масс в идейно сплоченный русский народ, способный к целенаправленному историческому действию на основе творческой силы русского языка [12; 21].

На рубеже XX–XXI веков перед русским народом был поставлен главный вопрос его исторической жизни: есть ли в общероссийской исторической практике какие-то этнокультурные силы, сохранившие в себе творческий потенциал Русской Земли и способные стать социальной опорой духовного возрождения великой России? Такой нерастраченной энергией Русского мира является ныне белорусский этнос, еще не сказавший своего заветного слова в судьбе России, сохранивший собственный идейный потенциал для последних времен «русской истории». Если Киевский период общерусской истории характеризовался в основном культивированием «местечкового самосознания», наиболее зримо представленного в нынешних особенностях «украинской ментальности», а Московский этап был связан с развитием великорусской идеологии православной соборности, определившей в итоге догматический склад русского характера, то Петербургский период подмял под себя и Киевскую идею «хуторянской самостийности», и вселенскую идеологию Московского православия. Таким образом, в общероссийском социальном строительстве еще не был задействован в полной мере созидательный настрой «белорусской ментальности». Однако в годы великой отечественной войны белорусский народ воочию показал свою духовную стойкость в самоотверженной защите Российского Дома. Ныне созидательный, творческий порыв белорусской души должен стать идейным знаменем возрождения всего русского мира, побуждая великороссов и малороссов-украинцев к духовному и социальному единению, к сплочению в братскую семью русских народов. Если для украинцев ведущим мотивом их исторической практики был зов «свободы», а для «великороссов» главным императивом поведения стало согласие с «высшей волей», самоотречение от своей индивидуальности во имя претворения в земных делах всеобщей справедливости, то белорусская ментальность наполнена жаром любви, сострадания, братского единения стран и народов на основе творческого вдохновения. «Свобода – Равенство – Братство» – таков земной канон русской исторической практики, который должен обрести целостное историческое подтверждение в творческом потенциале художественного «саморазвития» русского мира в созидании глобального социума.

Идеальные мотивы русской исторической практики были обозначены более 1000 лет назад принятием древней Русью православного христианства, закрепившего в жизни формирующегося российского социума соборно-коллективистское самосознание народа, символическим воплощением которого становится воля «царя-самодержца» как божьего помазанника в земных делах людей. Высший идейный смысл общерусского дела хранится в религиозных заветах наших духовных Отцов и концентрируется в идее «Святой Руси» как просветленной божественным промыслом практической жизни народных масс. «Великое историческое призвание России, от которого только получают значение и ее ближайшие задачи, − определяет В. С. Соловьев коренной настрой русского дела, − есть призвание религиозное в высшем смысле этого слова. Только когда воля и ум людей вступят в общение с вечно и истинно-сущим, тогда только получат свое положительное значение и цену все частные формы и элементы жизни и знания, все они будут необходимыми органами или посредствами одной цельной жизни» [28, с. 173]. Конкретизацией этой высшей идеи и становятся три религиозных замысла исторических деяний восточнославянских народов – украинского (малоросского), русского (великоросского) и белорусского (чисто русского). Каждый из русских народов мыслит «Святую Русь» по-своему, опираясь на собственный исторический опыт, руководствуясь своими склонностями и способностями. Украинский исторический замысел концентрируется в идее Нового Иерусалима как Града Любви Божьей не к отдельному народу, а ко всему Человечеству. Главной исторической задачей великоросской нации выступает проблема обустройства Отчего Дома как совершенного земного царства – Третьего Рима, способного примирить народы на основе идеи всеобщего равенства как залога реализации социальной справедливости. Главная цель белорусского этноса – это сохранить Любовь в Отчем Доме, укрепить мир между братьями, связать небесную правду Нового Иерусалима и земную правду Третьего Рима внутренними, духовными узами на основе нравственных усилий одухотворенной Личности. Самоотверженный душевный настрой белорусского народа руководствуется идеей «сыновнего долга» перед земными и небесными родителями, определяется принципом святости родовых уз как реальным свидетельством истинной Любви в отношениях между Богом Отцом и его духовными детьми из рода человеческого, как исповеданием конечной небесно-земной правды грядущего Богочеловечества в собрании просветленных личностей. В практическом претворении данных замыслов и заключается историческое назначение русских народов, духовная судьба Русского мира.

Советский период российской истории отверг религиозные каноны русской жизни, но не уничтожил их вечный зов в сердечной тоске русского человека по совершенной красоте вечного бытия. Храня в своих душах «искру божию», русские люди творят свою земную жизнь по высшему промыслу и даже, отвергнув на словах в советские времена идею Бога, они действовали во имя его, утверждали в своих делах его волю, служили всему человечеству на путях построения всемирного общества социальной справедливости и межнационального согласия. Осуществление этой задачи потребовало от руководителей советского государства интенсивного развития системы образования и научно-технического творчества, что закрепило за советскими людьми славу космических первопроходцев, открывших человечеству путь к освоению иных планетных миров. Но для успешного решения этой глобальной задачи надо в корне перестроить мышление современной научно-технической цивилизации на основе мировоззренческой полноты философского интеллекта. Важнейшую роль в таком перестроении и должен сыграть русский научно-философский разум.

Сегодня будущее человечества напрямую зависит от творческой силы русского интеллекта, от идейного настроя русского научно-философского разума в концептуальном синтезе мировой целостности: если он не обретет должный созидательный потенциал, то Россия погибнет и крайние устремления цивилизаций Востока и Запада напрямую столкнутся в смертельной схватке за мировое господство, утвердив Войну и Смерть главными вершителями мировой истории. Полнота же творческих способностей русского разума напрямую зависит от практического самочувствия «русской этнокультурной общности», пережившей в ХХ веке трагедию распада национального самосознания и застывшей ныне на краю исторической пропасти. Органом практического культивирования национального самосознания является «государственная организация» народной жизни. Если имперская Россия все же была очень ограниченной социальной формой претворения «русского государственного ума», то в советские времена русские люди были лишены в отличие от всех других коренных российских народов своего национально-государственного центра, ответственного за сохранение и совершенствование русской духовной культуры. Эта социальная несправедливость стала причиной деградации «русского образа жизни», что привело к разрушению этнокультурной первоосновы советской многонациональной державы и ее историческому краху. Народ «без государственного устройства, – наставляет нас Гегель, – (нация как таковая) не имеет, собственно, никакой истории, подобно народам, существовавшим еще до образования государства, и тем, которые еще и поныне существуют в качестве диких наций» [8, с. 368]. Чтобы социальная катастрофа не постигла в скором времени и Российскую Федерацию, надо в ускоренном порядке создавать в составе «федеративного устройства» институты «русской национальной автономии» в виде «Конфедерации русских земель», способной продуктивно влиять за счет массы своего населения на общий ход развития постсоветской России. Поэтому сегодня каждый сознательный русский, ответственно относящийся к судьбе своей родины, должен публично требовать от официальной власти скорейшего образования в рамках Российской Федерации «русской национальной автономии» как органа государственной консолидации русской воли.

Если сегодня русский народ не освободится от интеллектуального закабаления, не вырвется из духовного плена и не обратится к своим идеальным ценностям, не сплотится вокруг своих истинных «государственных мужей», то завтра его уже не будет, ибо каждый час промедления – это угасание русского нравственного единства и усиление репрессивного давления на нас западной военно-финансовой машины. Первым шагом на пути русского нравственного возрождения должно стать массовое требование всех русских патриотов о внесении в их общегражданские документы отметки этнокультурной идентичности – национального имени «русский» как символического признания своего духовно-нравственного братства в обустройстве российского социума. Русские люди не должны позволить зарубежным «сексотам» лишить себя имени, ибо в национальном имени живет душа народа. Для любого народа его «национальное имя» является живым символом его исторической судьбы, его главной идеей, освещающей горизонт будущего. Русский народ не должен позволить продажным «отщепенцам» отнять у него будущее, вытравить из современной истории человечества «Русское имя». Пока нынешнее руководство Российской Федерации не осознает всю значимость «национального императива» в развитии российского государства и не восстановит в правах «национальное имя», не закрепит его животворный дух в паспортах россиян, нельзя говорить о духовном единстве российского народа и власти, о каком-либо «патриотическом настрое» российской правящей элиты в проектировании исторического будущего страны.

В нынешней ситуации действительным выразителем сугубо «русского самосознания» является Беларусь как государство «чисто русского этноса». Поэтому именно на плечи белорусской интеллектуальной элиты возлагается особая ответственность за будущее всего Русского мира, за сохранение братского союза народов Российской Федерации, Украины и Беларуси. Сегодня белорусский народ должен продемонстрировать не только свою нравственную стойкость, вновь подтвержденную в постсоветский период особым соборным настроем белорусского социума и его поддержкой державно-патриотического курса в социально-политическом развитии страны, но также утвердить себя в качестве консолидирующего центра общерусского дела, предпринять конструктивные усилия в проектировании гармоничного будущего всего Русского мира. Важнейшей составляющей решения этой практической задачи является логическая проработка стратегии возрождения Русского мира на основе формирования интегральной научно-философской парадигмы познания мировой целостности, идущей на смену устаревшей «локально-фрагментарной» научной картине мира, представляющей в общем виде противоречивое сочетание данных физики, биологии, историографии и социологии. Без революционного прорыва в объективно-теоретической сфере интеллектуального творчества Беларусь не сможет разрешить энергетические проблемы своей хозяйственной жизни и отстоять собственный суверенитет в глобальном сообществе XXI века. Творческая концентрация интеллектуальных ресурсов Русского мира в научно-философском моделировании универсальной целостности бытия становится главным социальным условием самоутверждения русского духа в рациональном строе глобального социума.

Идейной основой практического самоутверждения русского человека в жизненном пространстве глобального социума должен стать подлинно всемирный научно-философский интеллект, способный предложить человечеству логически единую и универсальную по предметному содержанию картину мировой целостности. Концептуальным выражением стремления русского разума к постижению глобальных структур мироздания стало идейное сопряжение в лоне отечественной интеллектуальной традиции фактов научного опыта и логики философского мышления на основе моделирования ноосферных потенциалов мировой реальности, соединяющих энергию жизни глобального социума с разумным смыслом бытия. «Исторический процесс, – указывал в свое время В. И. Вернадский ноосферную перспективу современной эпохи, – на наших глазах меняется. Впервые в истории человечества интересы народных масс – всех и каждого – и свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости. Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть “ноосфера”» [4, с. 509]. Полным понятийным основанием созидательных ресурсов мировой цивилизации как претворения разумной воли людей в стремлении к всеобщему благу служит, по его мнению, ноосферная суть человеческой культуры. «Вопрос о плановой, единообразной деятельности для овладения природой и правильного распределения богатств, связанный с сознанием единства и равенства всех людей, единства ноосферы, стал на очередь дня» [4, с. 150].

Конечная цель подлинно перспективного научно-философского познания состоит сегодня в том, чтобы преодолеть локальность и фрагментарность своих воззрений и предложить человечеству целостную картину мира в универсальном единстве физической, биотической, общественно-исторической и духовно-личностной сфер бытия. Эта генеральная задача и определяет, по сути, эвристический настрой как возглавляемой А. И. Субетто концептуальной школы «философии ноосферизма», так и электронных информационных ресурсов «Академии Тринитаризма». Если информационные ресурсы «Академии Тринитаризма» нацелены на максимально полное освещение динамических исследовательских потенциалов в разработке глобальной научно-философской картины мировой целостности, то «школа ноосферизма» акцентирует свое внимание на гуманитарно-педагогической проблематике предметной интеграции научно-философских знаний в качестве социально признанной системы образовательных дисциплин, способной обеспечить устойчивое поступательное развитие общества в его глобальной духовной перспективе [31; 32]. «Ноосферное общество имеет единственную форму своей реализации, а именно в форме образовательного общества (и соответственно – образовательной экономики), когда образование становится базисом базиса духовного и материального воспроизводства» [34].

Историческим руководством в разработке русским разумом универсальной научно-философской картины мира должна стать «креативная логика» духовного развития человечества, представленная в материале исторической жизни этапами религиозного, научного, философского и художественного творчества. Русская философская мысль, определившись в качестве самостоятельной интеллектуальной силы в XVIII–XIX веках, восходит на протяжении ХХ столетия от религиозно-философской идеи всеединства в философии «цельного знания» В. Соловьева и его последователей через диалектико-материалистическую методологию научного реализма советской эпохи к ноосферной научно-философской концепции мироздания, разработанной в своих общенаучных основах В. И. Вернадским. С утверждением на Земле Человека Разумного, обозначает ученый ноосферный вектор мировой эволюции, ее биосфера «перешла или вернее, переходит в новое эволюционное состояние – в ноосферу, перерабатывается научной мыслью социального человечества» [4, с. 30]. Намеченное им понимание общественной практики как концентрации объединенной мыслью человечества созидательных ресурсов живой и неживой природы получает у его последователей начала ХХI века качественное завершение в определении социально-гуманитарных оснований универсального синтеза научных знаний в условиях глобализации общественной жизни и становления «образовательного общества» мировой Культуры. «Становящийся ноосферизм, как учение об управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта, выдвигает на передний план образование и просвещение, более того – ставит вопрос, что «общество будущего», в форме которого сможет проявиться динамическая социоприродная гармония, есть образовательное общество» [30, с. 346–347].

Двойственный импульс в построении ноосферной картины мира, выражающей коренной синтез фактических данных науки и логической силы философского мышления, задает два направления ее концептуальной разработки – общенаучный, то есть естественноисторический, и философско-гуманистический, то есть социально-исторический. Первый ракурс исследования носит в основном ретроспективный характер и представляет собой теоретическую реконструкцию мировой целостности на основе предельно широкого обобщения закономерных связей ее основных частей в эмпирическом материале исторической реальности. Второй путь построения ноосферной картины бытия носит в целом перспективный характер, обращен к будущей практике человечества и потому начинается с категориального моделирования глобального интеллекта, определяющего своим функционированием понятийную логику развития мировой цивилизации. Эти два направления в разработке ноосферной картины мировой целостности – общенаучной и философско-научной – выступают в историческом развитии современного социума как две последовательные стадии его интеллектуального роста. «Мы живем, – указывает В. И. Вернадский идейные перспективы глобального научно-философского самоопределения современного общества, – в эпоху примата науки над философией. Больше того, мы подходим к новой эре в жизни человечества и жизни на нашей планете вообще, когда точная научная мысль как планетная сила выступает на первый план, проникая и изменяя всю духовную среду человеческих обществ … всей поверхности Земли. Этим путем геологическая поверхностная ее оболочка, область жизни – биосфера быстро переходит в новое состояние – ноосферу … человек в ней становится геологической (планетной) силой … Время философии в будущем. Оно наступит тогда, когда философия переработает огромный, бурно растущий научный материал научно установленных фактов и научных эмпирических их обобщений» [4, с. 274–275].

Стремительное нарастание в наступившем веке глобальных противоречий, угрожающих будущему человечества, требует от русского разума максимальной социально-практической концентрации своих усилий в разработке интегральной общенаучной картины мира. Должная эффективность коллективного интеллекта в постижении мировой целостности может быть достигнута лишь на основе преемственного развития научной мысли, при условии последовательной идентификации научным сообществом основных векторов своего продвижения к системе достоверного знания. Поскольку в основе интегральной науки лежит постулат истины как самодовлеющей «полноты бытия», постольку исходным пунктом его научного самоопределения должна служить «генеральная констатация» некоего «универсального факта» мировой истории как наглядного критерия для оценки теоретических репродукций глобальной целостности мироздания. Этот факт должен представлять собой некую предметно-зримую очевидность, которую просто нельзя не заметить в силу ее чувственной конкретности и исторической всеобщности. Характер этого «глобального факта» должен состоять в утверждении «закона целостности» как сущностного основания функционирования взаимосвязанных, но качественно различных частей окружающей действительности, представляющих ее содержание как составное целое, живущее по единому канону саморазвития своих элементарных фрагментов. Мир есть целостная, внутренне единая и потому саморазвивающаяся реальность, представляющая собственное совершенство в расширении содержимого своих основных частей как выражении творческой полноты всякой жизни. Как утверждал некогда Гегель, действительно «истинное как конкретное есть развертывающееся в самом себе и сохраняющее себя единство, т.е. тотальность» [7, с. 100]. Сама реальность становления «глобального социума» как фундаментального продукта всемирно-исторического процесса с необходимостью предполагает наличие такого «генерального факта» мирового развития.

Эмпирические контуры действительно всеобщей связи мировой реальности были намечены в материале живой природы Ф. Энгельсом, увидевшим здесь действие закона постоянства ускорения биотической эволюции в историческом времени: «По отношению ко всей истории развития организмов надо принять закон ускорения пропорционально квадрату расстояния во времени от исходного пункта» [38, с. 620]. Установленная немецким мыслителем эмпирическая закономерность с некоторым уточнением в формулировке может быть экстраполирована на всю доступную нашему наблюдению Вселенную: по отношению к истории мировой целостности следует принять закон циклического ускорения эволюционного процесса пропорционально двойному расстоянию по времени от исходного пункта» [10; 11; 13; 14; 15; 16]. Время при этом трактуется нами в соответствии с логикой критической философии И. Канта как всеобщая форма чувственной определенности наличной действительности в ее внутреннем единстве, выступающая бытийственным основанием преемственного хода мировой эволюции. «Вообще говоря, время, – констатируют современные исследователи, – это отражение субъектности целостности, т.к. только в воспроизводстве самое себя, в своем тождестве с самое собой и образуется цикличность» [19]. Пространство в этом плане рассматривается нами как диалектическое отрицание «самотождественной природы» времени, то есть представляется в качестве всеобщей формы чувственной определенности наличной действительности в ее внешних различиях, выражающих максимальное разнообразие обстоятельств осуществления мировой эволюции как объективного условия концентрации в ней творческого начала. «Посредством внешнего чувства, – указывал И. Кант, – … мы представляем себе предметы как находящиеся вне нас, и притом всегда в пространстве…Внутреннее чувство, посредством которого душа созерцает самое себя или свое внутреннее состояние… представляется во временных отношениях» [17, с. 50].

В соответствии с конечной формулировкой выявленной Ф. Энгельсом зависимости выстраивается количественная прогрессия эмпирически очевидной темпоральной динамики мировой эволюции в ее ретроспективной направленности от настоящего к прошлому. Исходной мерой этой исторической ретроспекции служит интервал времени в 1 век (100 лет). Отложим последовательно 6 отрезков мирового времени, из которых каждый последующий в ретроспекции (а в реальной истории – предшествующий) этап будет охватывать удвоенное время предыдущего. Сумма элементов данного числового ряда – 1, 2, 4, 8, 16, 32 – составит 6 300 лет, указывая в своем итоге на такой узловой момент истории человечества, как становление на рубеже V–IV тыс. л. до н. э. раннеклассовых цивилизаций Востока – Древнего Египта и Месопотамии. Если к полученной сумме в 63 столетия прибавить десятикратное увеличение 6-го шага нашей прогрессии (320 веков), то полученная величина в 38 300 лет будет соответствовать историческому возрасту «Человека Разумного», определившего идеальные перспективы социально-исторической практики человечества и создавшего современную техногенную цивилизацию.

Повторим ту же процедуру, но уже с единицей измерения, равной десятикратному увеличению 6-го шага первого числового ряда (32 000 лет): 32, 64, 128, 256, 512, 1024. Сумма этих величин обозначит отрезок мировой истории в 2 016 000 лет. Согласно данным современной антропологии, примерно 2 млн. лет назад на Земле появились первые представители человеческого рода, возник вид «Человека умелого» (Homo habilis). Если сложить полученный результат (2 016 000) с десятикратным увеличением 6-го шага данного числового ряда (10 240 000) и возрастом «социализированного человечества» (38 000), то величина в 12 294 000 лет будет указывать на период существования в истории земной фауны такого ископаемого вида антропоидов, как «рамапитек», отделившего около 12 млн. лет назад «человека» от ныне существующих человекообразных обезьян, ставшего прародителем человеческого рода.

Проделаем вновь тот же цикл вычислений, но уже с исходной единицей, равной десятикратной величине 6-го шага предшествующего ряда (10 240 000 лет): 10 240, 20 480, 40 960, 81 920, 163 840, 327 680. Сумма величин этого ряда (645 120 000 лет) указывает на историческую эпоху кардинального преобразования способов организации видов живой природы, обозначившую переход от примитивных форм жизни к сложноорганизованным, целостным существам животного мира. Если к этой величине (645 120 000) прибавить десятикратное увеличение 6-го шага данного ряда (3 276 800 000 лет) и возраст человечества в его максимальных границах (12 294 000 лет), то интервал в 3 934 214 000 лет обозначит в общих чертах длительность существования жизни на Земле.

Достаточно «точные» попадания установленной циклической прогрессии в узловые точки мировой эволюции, характеризующие «социальную» историю человечества, его биосоциальную предысторию и биотическую эволюцию, позволяют в соответствии с принципом единства мировой целостности предположить, что на следующем этапе наших построений мы должны будем зафиксировать начальный момент физического возникновения Вселенной. Проделаем еще раз тот же алгоритм вычислений, но с исходной единицей, равной десятикратному увеличению 6-го шага предшествующего числового ряда (3 277 000 000 лет): 3 277, 6 554, 13 108, 26 216, 52 432, 104 864. К сумме этих чисел (206 451 000 000 лет) прибавим десятикратное увеличение 6-го шага данного ряда (1 048 640 000 000 лет) и возраст существования жизни на Земле (3 934 214 000 лет). В соответствии с эмпирической логикой мировой прогрессии физический возраст Вселенной составит интервал времени в 1 259 000 000 000 (1,259·10¹²) лет, что на два порядка выше по сравнению с ныне принятой в теоретической физике величиной возраста Вселенной в 10-20 млрд. лет, весьма сомнительной на фоне эмпирически наблюдаемых зависимостей в динамических параметрах мировой истории. Поэтому чем скорее физики-теоретики доверятся в познании исследуемых явлений принципу целостности и откажутся от «мнимых величин», не соответствующих мировой систематике, тем более верные прогнозы смогут они предложить современному обществу относительно происходящих в действительности процессов.

Наше прочтение темпоральной динамики мировой эволюции при всей меткости математических попаданий в узловые точки исторического процесса все же остается пока довольно абстрактной моделью действительной истории, требуя дополнительного подтверждения своей эмпирической достоверности. Таким подтверждением будет служить более детальная качественная интерпретируемость ее социально-исторического раздела. Проясним качественный смысл первого цикла установленной мировой прогрессии: 1 – 2 – 4 – 8 – 16 – 32. Эта последовательность обозначает продолжительность возрастных формаций в цивилизационном развитии человечества. Так, еще живой ныне мир «индустриального общества», возникший из огня наполеоновских войн, существует в своих исторических контурах около 2-х столетий (XIX–XX вв.). Предшествовавшее ему общество «просвещенного абсолютизма» жило 4 столетия (ХV–ХVШ вв.). Средневековье, утвердившись в полноте своей религиозной идеи в арабо-исламском натиске на древний мир, охватило 8 веков (VII–XIV вв.). Античное общество, оплодотворенное эстетикой древнегреческого миросозерцания, просуществовало 16 столетий своей исторической жизни (X в. до н. э. – VI в. н. э.). Социальный уклад раннеклассовых цивилизаций эпохи бронзы («азиатский способ производства») охватил своим социальным существом 32 века мировой истории (IV–II тыс. л. до н. э.), тогда как «первобытнообщинный строй» времен Варварства растянулся на период более 30 тысячелетий – от появления современного вида «Человека Разумного» до утверждения ремесленного способа хозяйственной деятельности в ходе овладения тайнами металлургического производства.

Соответствие величин геометрической прогрессии возрастным параметрам реальной истории мировой цивилизации позволяет сделать прогноз, что «посткапиталистическая» эпоха народившегося глобально-информационного общества продлится всего одно столетие, захватит лишь ХХI век. Информационный глобализм ХХI века преодолевает в своем максимуме порог времени как «протяженной» реальности и определяет мир как чистый феномен творческой силы жизни, как непрерывное пробуждение энергии сущего из «небытия», из недр мирового «вакуума». Действительным выражением скрытых энергий «исторического вакуума» и становится глобальный социум, способный «разрядить» свой свободный потенциал и в разрушительном взрыве новой мировой войны, и в созидательном преображении действительности. Поэтому «конец света», о котором пророчествовали древние мифы, не является столь уж бессмысленной фантазией непросвещенного ума: человечество ныне вполне способно само себя уничтожить.

Выявленная в историческом материале «генеральная закономерность» мировой эволюции и должна стать для исследовательского сообщества эмпирической основой в теоретической разработке глобальной научно-философской картины мира. Данная «закономерность» за более чем 20-летний период публичного представления научной общественности давно могла бы быть опровергнута в случае ее расхождения с реальной историей мирового развития. Однако таких опровержений пока не последовало, что служит косвенным свидетельством ее достаточной научной корректности, показателем ее соответствия историческим фактам. Попытки умолчать, обойти, не заметить этот «генеральный факт» мировой истории не позволят русскому разуму продуктивно решить главную задачу современной науки в построении подлинно универсальной картины мира, способной не только объяснить историческую логику темпоральной динамики основных частей действительности, но и реализовать гуманистические перспективы формирования в исторической практике человечества общества глобальной Культуры. Иного пути в теоретическом осмыслении универсального единства мировой целостности нет, как только концептуально перенастроить свой научно-философский интеллект в соответствии с установленным «генеральным фактом» исторического развития окружающей действительности.

На фоне выявленной «генеральной закономерности» в эмпирическом описании мировой эволюции мы вынуждены крайне скептически оценить достоверность современной естественнонаучной картины мира с ее определением возраста Вселенной в 20 млрд. лет. Возникает концептуальная проблема идейного переформатирования научной модели мироздания в соответствии с «генеральным фактом» исторического процесса. Основы существующей ныне естественнонаучной картины мира были заложены около века назад в процессе создания А. Эйнштейном специальной и общей теории относительности. Рождение квантовой теории и открытия в физике элементарных частиц развили эвристические возможности релятивистской модели мира, построенной на принципах относительности, постоянства скорости светового сигнала в вакууме, искривленности пространственно-временного континуума, дополнительности корпускулярных и волновых свойств бытия и неопределенности пространственно-временной локализации событий. Среди этих основоположений существующей физической картины мира наибольшие сомнения в своей достоверности вызывает у современных отечественных исследователей принцип постоянства скорости света в вакууме как слишком жестко ограничивающий возможные реализации физических процессов.

Данный принцип, выступая фундаментальным положением СТО, остался нерушимым и в ОТО, утверждая тем самым особый физический смысл евклидовой структуры пространства [5, с. 69; 20, с. 208, 219, 254]. Но в содержании ОТО принципы евклидовой геометрии характеризуют окрестности лишь бесконечно близких точек пространства, тогда как в общей форме метрика пространства ОТО определяется геометрией Римана. Однако в отношении характера распространения светового сигнала соответствующего обобщения осуществлено не было, в связи с чем процесс распространения потока света можно было трактовать лишь как набор бесконечно малых прямолинейных перемещений в римановой конфигурации пространства. Если строго следовать особенностям искривленной структуры пространства, то надо признать, что принцип постоянства скорости света здесь уже перестает работать, требуя от научной мысли соответствующего обобщения. Гравитация, отметил в свое время М. Д. Ахундов, «воздействует на распространение света… изгибает световые лучи… второй постулат оказывается невыполнимым в присутствии гравитации, скорость света в пустоте лишается своей абсолютности и неизменности» [2, с. 201]. В таком случае при определении возраста Вселенной мы должны учитывать выраженную в ОТО тенденцию к преодолению постулата о постоянстве скорости света в вакууме.

Нарушение принципа постоянства скорости света в условиях гравитационных взаимодействий признавал и сам А. Эйнштейн. Так, в статье 1917 г. «О специальной и общей теории относительности» он констатирует, что «закон постоянства скорости света в пустоте, представляющий одну из основных предпосылок специальной теории относительности, не может, согласно общей теории относительности, претендовать на неограниченную применимость. Изменение направления световых лучей может проявиться лишь в том случае, если скорость распространения света меняется в зависимости от места» [39, с. 567]. В свете обобщенного содержания принципа относительности и представления ОТО о «естественности» искривленной структуры пространства возникает необходимость замены утверждения о постоянстве скорости света каким-то иным постоянным показателем, характеризующим процесс распространения сигнала по искривленным мировым линиям. Таким постоянным показателем распространения светового луча в искривленном пространстве может служить, по нашему мнению, фиксированная величина квадратичного ускорения светового сигнала, равная 300 000 км/сек² [10; 11]. Постулирование постоянства ускорения светового сигнала в вакууме как одно из гипотетических направлений в развитии концептуальных оснований современной научной картины мира позволяет снять теоретические ограничения на возможность реализации в физическом мире сверхсветовых скоростей [22; 23]. «Во всяком случае, – отмечал более 30 лет назад В. С. Барашенков, – в настоящее время нельзя привести какие-либо абсолютные запреты для частиц со сверхсветовыми скоростями» [3, с. 99].

Руководствуясь в собственных вычислениях постулатом «квадратичного ускорения светового сигнала» в вакууме и первичными обобщениями Э. Хаббла в описании динамических параметров расширяющейся Вселенной, установившими прирост скорости разбегания галактик на 1 мегапарсек возрастания расстояния между ними величиной в 560 км/сек, мы обнаруживаем, что физический возраст мироздания составляет отрезок времени длительностью в 1,289·10¹²лет (1 трлн. 289 млрд. лет). Эта величина, полученная на основе теоретических допущений, находится в близком соответствии с результатом вычисления возраста Вселенной на основе эмпирической закономерности в историческом становлении мировой целостности, обозначившим длительность ее существования интервалом времени в 1 259 000 000 000 (1,259·10¹²) лет. Наблюдаемое здесь расхождение оправдывается принципиальным «разрывом» между теоретическим описанием исследуемого процесса, допускающим его предельные состояния (в нашем случае такой идеализацией является допущение реальности нулевого объема Вселенной как исходного пункта ее эволюции, от которого и ведется теоретический отсчет времени), и действительным его протеканием, исключающим достижимость идеальных границ и не требующим в своей реализации всей продолжительности теоретически необходимого времени [25, с. 183].

Намеченная нами логика построения общенаучной картины мира как понятийной идеализации эмпирически установленной 4-х-уровневой структуры семишагового циклического развития мировой целостности определяет контуры теоретической реконструкции ее внешней, естественноисторической организации как самодвижущейся системы основных своих частей, а не внутренней сути, представляющей коренное единство мироздания как одухотворенной реальности. Если естественноисторическая картина мировой целостности служит предельным логическим синтезом общенаучного материала, то собственно философская модель одухотворенного единства мироздания возникает в ходе концептуальной реконструкции созидательных потенциалов практического разума человечества, представленного в символических канонах речевого общения людей. Об этой конечной гуманитарно-философской перспективе совершенствования творческих начал в становлении одухотворенной культуры грядущего всемирного социума говорил некогда Ф. Энгельс: «В университете будущего… философия действительно будет служить ядром всего знания» [37, с. 335]. Философско-мировоззренческим переходом русского разума к заключительной «духовно-практической» стадии развития своей содержательной целостности станут, по нашему мнению, системно-логические ресурсы философии «онтологического символизма», провозглашающей смысловое единство художественного и практического разума и утверждающей идейный потенциал слов творческой основой формирования глобальной целостности всемирной культуры человечества [12]. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Иоанн 1:1‒4).

1. Аристотель. Политика. / Пер. С. А. .Жебелева, М. Л. Гаспарова. М.: АСТ, 2002. 393 с.
2. Ахундов М. Д. Проблема прерывности и непрерывности пространства и времени. М.: Наука, 1974. 256 с.
3. Барашенков В. С. О возможности элементарных процессов со сверхсветовыми скоростями // Вопросы философии. 1976. № 5. С. 90–99.
4. Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста. М.: Наука, 1988. 522 с.
5. Владимиров Ю. С. Пространство, время, гравитация. /Н. В. Мальцев, Я. Хорски. М.: Наука, 1984. 204 с.
6. Вознюк А. В. Научный анализ проблемы «конца света» //«Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17796, 20.12.2012.
7. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., «Мысль», 1974. 452 с.
8. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1977. 471 с.
9. Гегель Г. В. Ф. Философия истории // Сочинения. Т. 8. М.; Л.: Соцэкгиз, 1935. 470 с.
10. Гореликов Л. А. Возраст космологического расширения Вселенной в свете некоторых философских допущений /О. Д. Мавдрик, А. В. Трунов. Кривой Рог, 1990. 41 с. Деп. в ИНИОН АН СССР 18.01.90, № 40730.
11. Гореликов Л. А. Возраст Вселенной в современной научной картине мира // Пространство и время в научной картине мира: сб. науч. тр. Уфа: изд-во БГУ, 1991. С. 88–91.
12. Гореликов Л. А. Русский путь. Опыт этнолингвистической философии. Ч. 1–3 /Т. А. Лисицына. Великий Новгород, 1999. 384 с.
13. Гореликов Л. А. Темпоральная модель глобальной целостности в современной научно-философской картине мира // Credo New: Теоретический журнал. СПб., 2008. № 1(53). С. 68–89. – URL: http://www.credonew.ru/content/view/677/33/
14. Гореликов Л. А. Хронотоп глобальной целостности в научно-философском измерении XXI века // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Философия. 2008. Т. 6. Вып. 1. С. 69–77.
15. Гореликов Л. А. Темпоральная динамика материи в содержании научно-философской картины мира // Философия и общество. 2009. № 1. С. 138–151.
16. Гореликов Л. А. Исторические основы глобального социума в темпоральной динамике мировой целостности // Вестник Карагандинского университета. Серия «История. Философия. Право». 2011. № 2 (62). С. 124–135.
17. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. 597 с.
18. Кизима В. В. Бытие как тотальность // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17824, 05.01.2013.
19. Костюченко С. В., Татур В. Ю. Введение в диалектику целостности. Часть III // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567,публ.12048, 16.05.2005.
20. Лейзер Д. Создавая картину Вселенной. М.: Мир, 1988. 324 с.
21. Лисицына Т. А. «Язык образования и образование языка» - инновационный императив России XXI века /Л. А. Гореликов / Под ред. А. Л. Гаврикова; НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2008. 404 с.
22. Молчанов Ю. Б. Принцип причинности и гипотеза сверхсветовых скоростей // Вопросы философии. 1976. №5. С. 100–110.
23. Молчанов Ю. Б. Сверхсветовые скорости, принцип причинности и направление времени // Вопросы философии. 1998. № 8. С. 153–166.
24. Муравьева М. Высшее образование невысокого качества // Наука и технологии РФ. 28.11.2008. URL: http://www.ucheba.ru›Все статьи›8292.html
25. Нарликар Дж. Неистовая Вселенная. М.: Мир, 1985. 256 с.
26. Платон. Государство. СПб.: Наука, 2005. 570 с.
27. Путин В. В. Послание Президента Федеральному Собранию Российской Федерации. 12 декабря 2012 года Москва, Кремль. URL: http://www.kremlin.ru/ (дата обращения: 28.12.2012).
28. Соловьев В. С. Философские начала цельного знания // Сочинения в 2 т. 2-е изд. Т. 2. М.: Мысль, 1990. 822 с.
29. Соловьев В. С. Смысл любви // Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. 822 с. С.493–548.
30. Субетто А. И. Россия и человечество на «перевале» Истории в преддверии третьего тысячелетия СПб.: ПАНИ, 1999. 827 с.
31. Субетто А. И. Ноосферная научная школа в России: итоги и перспективы // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17405, 03.04.2012.
32. Субетто А. И. Отчет о прошедшем Всероссийском Симпозиуме «Философия социоприродного взаимодействия и перспективы ноосферного образования» // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17749, 19.11.2012.
33. Субетто А. И. Миссия коммунизма в XXI веке // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17829, 11.01.2013.
34. Субетто А. И. В. И. Вернадский и ноосферная парадигма развития общества, науки, культуры, образования и экономики в XXI веке: общенаучная платформа // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17858, 25.01.2013.
35. Субетто А. И. Русскость как основание бытия российской цивилизации // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567,публ.17884, 07.02.2013.
36. Фурсенко А. А. Из выступления на ежегодном молодежном форуме на Селигере 23 июля 2007 года // Информационно-аналитический центр «России молодой» 23.07.2007. URL: http://www.rumol.ru/ (дата обращения: 05.01.2013).
37. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 20. М.: Госполитиздат, 1961. С. 5-340.
38. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 20. М.: Госполитиздат, 1961. С. 343–626.
39. Эйнштейн А. Собрание научных трудов. М.: Наука, 1965–1967. Т. 1. 1965. 700 с.