Комментарий А.П. Стахова

Вниманию читателей «Академии Тринитаризма» предлагается еще одна статья российского философа и теолога Михаила Виталиевича Быстрова. Главной целью работ Быстрова является сближение научного и религиозного мировоззрений для объяснения таких сложных понятий как «душа», «совесть», «грех» и др. Автор развивает всё ту же тему — трансцендентного — духовного генезиса Золотой Пропорции и призывает к сотрудничеству в этом благодатном деле. В статье он поднимает актуальный вопрос спасения в «Божественной целостности».

К чести Быстрова, надо сказать, что он, не будучи «чистым математиком», прекрасно осознал роль «числа» и прежде всего «Золотого Сечения» в грандиозной Божественной целостности и грандиозной Божественной Программе построения Мироздания. Многие выдающиеся математики еще в прошлом столетии доказали уникальность «Золотого Сечения» среди действительных чисел. В этой связи хотелось бы привлечь внимание к брошюрам А.Я. Хинчина «Цепные дроби» (1935) и Н.Н. Воробьева «Числа Фибоначчи» (1978). Как доказано в этих сочинениях, уникальное свойство «Золотого Сечения» в теории чисел состоит в том, что «Золотое Сечение» среди всех иррациональных чисел хуже всех аппроксимируется рациональными дробями. То есть, речь идет о представлении «Золотого Сечения» в виде цепной дроби:

Но ведь эти соотношения есть ни что иное, как знаменитый ботанический «закон филлотаксиса», согласно которому формируются сосновые шишки, кактусы, ананасы, головки подсолнечника и др. То есть «Природа» или «Создатель» воплотили уникальное математическое свойство «Золотого Сечения» в своих замечательных конструкциях!

Кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил. Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола.
1 Ин. 3:8

Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов.
1 Пет.4:8

Греческий глагол , по-русски переводимый как грешить, этимологически означает «о-грешать», «промахиваться», «не попадать в цель».
Протоиерей Кирилл Копейкин, к.ф.-м.н.

К слову сказать, один из вариантов древнееврейского грешить (хата) также имеет значение «бросать мимо» или «отклоняться» (»Симфония» в 2-х тт, СПб, 2003). Спрашивается: только ли это нейтральная аллегория или можно за фигуральным усмотреть и буквальный смысл? И как соотносится желаемое и благое «попадание в цель» собственно с главной целью жизни?

Для начала обратимся к словам о.Кирилла по поводу современной «разорванности» человека и его миропонимания: «Сегодня нам следует попытаться…восстановить целостность всё расчленяющего и ставящего под вопрос интеллекта и незыблемого фундамента веры, ту целостность, без которой человек неминуемо запутывается в лабиринте бесконечных вопрошаний. Ведь лишь из состояния целостности человек может узреть этот мир не собранием множества разнородных предметов…, но постичь целостный строй бытия, познать свою согласованность со всем космосом, свою ответственность за него и, исходя из этой ответственности, направить свои силы на восстановление утраченной гармонии мироздания» («ка ика»).

1. Цель и целостность… Оказывается, эти понятия стоят рядом в «Критике способности суждения» (1790) – последнем произведении «критического» периода философии И.Канта, в котором он обобщает свою систему критицизма. Родоначальник немецкой философии приходит, в частности, к выводу о недостаточности и несовершенстве механического объяснения жизненных процессов и рассуждает о границах применения телеологического мышления при метафизическом толковании мира в целом.

Кант пишет, что «когда мы рассматриваем материю как целое…в качестве продукта частей и их сил и как их способность самостоятельно соединяться…, то мы представляем себе механический способ возникновения этого целого. Но таким способом у нас отнюдь не получится понятия о целом как цели, внутренняя возможность которого непременно предполагает идею о целом…, как мы и должны представлять себе органическое тело» (курсив –БМВ). А всё потому, по признанию Канта, что наш рассудок преимущественно дискурсивен и занимается понятиями, а речь здесь скорее идёт о понимании или осознании.

«Но так как для познания требуется также созерцание…, то можно мыслить себе и другой — интуитивный рассудок…, который идёт от синтетически общего (курсив Канта) и созерцания целого, как такового, к особенному, т.е. от целого к частям…».

Таким образом, с одной стороны, реальное целое рассматривается как «действие сходящихся движущих сил частей», а с другой, — как собственное действие, обусловленное целью. И спекулятивный интерес разума, говорит Кант, подвигает нас рассматривать всё устроение мира так, как если бы оно возникло из намерения высшего мыслящего существа, хотя обосновать такой целесообразный строй не представляется возможным.

Любопытно, что рефлексивный оборот «как если бы», часто привлекавший внимание комментаторов Канта (В.Асмус), перекликается с аналогичным «а что если…», свойственным якобы нашему «правополушарному» интуитивному мышлению (В.Вульф и К.Ректор. Холодинамика вашей жизни. М.1994). Именно правая половина мозга видит любую картину в целом и выступает «разрешителем всех проблем» исключительно потому – и это существенный момент – что «владеет ключами к дверям, ведущим в бесконечность». Незнание этого решающего обстоятельства, блестяще прояснённого лишь в середине прошлого века в метаматематике (К.Гёдель и др.), по сути обусловило двойственность и противоречивость кантовской философии, допускавшие её критику «справа» и «слева» и его настаивание на антиномичности разума и т.д., а в конечном счёте – агностицизм немецкого мыслителя. И всё же Кант дал толчок идеалистической метафизике Фихте, Шеллинга и Гегеля, а некоторые его прозорливые положения мы выведем на свет с помощью «невербальных средств».

Впечатляющий пример – догадка о тождестве «телеологии» и «критики вкуса». Кант сам удивился своей мысли о совпадении воззрений на целесообразность в органической природе и на прекрасное в искусстве. И действительно, и там, и там – как сейчас известно — доминирует единый принцип целостной организации в «золотой пропорции» (А.Цейзинг-1855, С.Эйзенштейн-1939)! Так мы убеждаемся в недостаточности нашего естественного языка и даже, в какой-то степени, — в его исчерпанности, скажем, в философии, когда последняя, увы, начинает «бродить по кругу» (Дж.Г.Льюис). А в случае упомянутой пропорции обыденный язык попросту неадекватен внутренней математической структуре, изящно и предельно ясно эксплицирующей всеохватывающую целостность бытия.

Кант выделяет «рефлектирующую способность суждения», только и способную-де открыть нам законы природы не как разрозненное множество, а как явное единство, которое мы рассматриваем так, как если бы его дал природе некий рассудок(!). И здесь сослагательное наклонение свидетельствует о шаткости рассудочной позиции, не могущей обойтись без оглядки на трансцендентное. К тому же, оказывается, целесообразность природы даётся субъективным принципом суждения, носящим не конститутивный, а лишь регулятивный характер. Таков субъективизм нашего философа, которому позже был противопоставлен объективный идеализм Гегеля – но ни тот, ни другой не ведут к истинному духовному началу бытия.

Нам же остаётся только резюмировать глубокие эвристические находки Канта и подвести их под единую математическую гармонию. Так «части» будут приведены к «целому», в чьём описании пространные слова уступят место лапидарному и вполне исчерпывающему геометро-числовому представлению.

Возьмём, к примеру, главенствующее в эстетике Канта понятие о всеобщей сообщаемости эстетического суждения. Почему оно согласуется с таковым для всякого другого и притязает на значимость у всех народов и во все времена? Да просто потому, что пронизывающая все выдающиеся произведения искусства единая «золотая» организация обнаружена и в нашей психофизике! (И.А.Рыбин, 1990). Отсюда и «общезначимость удовольствия» при созерцании красоты. Мы как бы и вдруг находим в общепризнанных шедеврах нечто родное и родственное нашему собственному устройству, поражаемся, удивляемся и радуемся!…

Где-то рядом кружит и мысль Канта. Художественный «гений» у него обладает «прирождёнными задатками души» и выступает проводником безотчётных и несознаваемых им самим «правил», которые даются природой. Но, с другой стороны, природа кажется прекрасной только при условии, если обнаруживает целесообразность, аналогичную той, которой руководится «гений». Волей-неволей философ приходит к лежащему в основе природы «сверхчувственному», умопостигаемому, хотя и не постижимому. К нему же ведёт нас, по Канту, и чувство возвышенного – «динамически возвышенного» – когда природа рассматривается как сила. А не стоит ли за ней действующая сила Духа — как «продуктивная способность разума», вдохновляющая художника на создание прекрасного?…

В смутном обращении Канта к «сверхчувственному» намечается преодоление субъективизма, достигшее своего апогея у немецких философов-романтиков. Они полагали, что интуиция гениев, этих «избранников и аристократов духа», питается высшей познавательной силой. Впрочем, ещё и Платон считал гениальность идущим свыше вдохновением. Напротив, современная психология, полностью игнорируя какую-либо исходную духовную субстанцию нашего Я, не видит в гении особой личности или каких-то специфических психо- или психопато-логических черт. Да и сам творческий процесс его, якобы, принципиально не отличается от такового других одарённых людей. «Просветители» же 17-18 вв., отвергая всякую метафизику, впадали в другую крайность, превознося супервозможности человека.

Но не настало ли время от «аргументации путём размахивания рук» и от замшелого антропоцентризма, восходящего к эпохе Возрождения с её культом гения, перейти — умеряя гордыню — к «антропопериферичности» человека, получающего своё значение и всё духовное главным образом «извне» и свыше?

2. Будем исходить из организмического подхода к целостности, в котором целое никогда не бывает замкнутым и существующим в изоляции только на своих основаниях. Наоборот, истинно целое – открытая «система», обретающая саму жизнь благодаря непрерывному взаимодействию и метаболическому обмену веществом, энергией и т.п. с окружающей средой. Такая «система» становится уже не столько материальной, сколько функциональной.

Следовательно, в нашей интуиции целостности последняя ассоциируется, как правило, с живым организмом. С другой стороны, только целостный по своей природе человек, по Канту, может быть идеалом красоты – как субъект, «имеющий цель своего существования в самом себе». Но только ли в себе?…

Если целое мыслится не как агрегат, в котором части предшествуют целому, а как органическое образование, то мы естественно предполагаем в качестве его основания «идею целого», задающую существование его самого и частей. Эта идея целого и есть цель, а объект – целесообразный. Представление же о целесообразности, связанное с чувством удовольствия, Кант называет эстетическим. Надо сказать, что он стоял у истоков той тенденции в новейшей философии, которая стремилась превратить эстетику в завершающее звено философских учений, призванное обеспечить их архитектоническую целостность. Или с эстетики следовало бы начать?…

Собственно, Кант и открывает свою третью «Критику» именно «Критикой эстетической способности суждения». А в параграфе «Об идеале красоты» мы находим рассуждения, позволяющие нам «сменить тональность» и перейти от слов к числу!

Философ пишет об «идее нормы красоты» в виде «парящего между всеми отдельными многоразличными созерцаниями индивидов образа для всего рода, который природа установила в качестве прообраза для своих порождений…»… «Эта идея вовсе не полный прообраз красоты в данном роде, а только форма, которая составляет непременное условие всякой красоты, стало быть, только правильность…Она, как называли знаменитого копьеносца Поликлита, есть правило…От идеи нормы прекрасного всё же надо отличать ещё идеал его, которого …можно ожидать только от человеческой фигуры»…

Но, оказывается, от нашей фигуры можно ожидать и большего – если отнестись повнимательнее к изысканиям эллинов.

Действительно, по свидетельству римского историка, писателя и учёного Плиния (23-79), древне-греческий скульптор и теоретик искусства Поликлет (5 в. до н.э.) установил правильные пропорции человеческого тела («Канон») и вылепил по ним статую Дорифора с копьём, долгое время служившую эталоном красоты (музей в Неаполе). Если высоту пупка принять за единицу, то расстояние от него до макушки головы будет 0,618, которое делится средней линией шеи на 0,236 и 0,382, а ширина плеч составляет 1,618: (+1) = 0,5.

Это и есть «золотая», или «Божественная пропорция», лежащая в основе целостной организации мира. Выяснилось, что «золотому» принципу подчиняются не только внешние пропорции человека – что было известно ещё Леонардо да Винчи – но и вся внутренняя морфология, начиная с геометрии клеток крови (Суббота А.Г. «Золотое сечение» в медицине. СПб, 1996).

Почему же Кант, занимаясь явлением вещи-в-себе, прошёл мимо главного феномена -«золотого сечения»? По-видимому, его рациональный ум, пренебрегавший искусствами (кроме разве что кулинарного), стремился всегда к логическим объяснениям и систематизации и едва ли прислушивался к откровениям правого полушария мозга. Вот его-то определяющую роль в познании и удаётся как бы восстановить, дополняя в гармонии односторонние — «левополушарные» высказывания немецкого философа.

По его мнению, только «чистая математика…даёт в высшей степени истинное знание и вместе с тем образец высшей очевидности для других наук». А наше созерцание, якобы, опирается на представление о пространстве и времени, а также – о числе(!) («О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира», 1770). Философ утверждает, что «идея нормы выводится не из заимствованных из опыта пропорций как определённых правил, а наоборот, только в соответствии с ней становятся возможными правила суждения». А в одном из примечаний в указанном выше параграфе он осторожно замечает, что природа во внешнем облике человека может выражать пропорции внутреннего мира. Но ведь так и есть! И вместо хождения вокруг да около мы можем сейчас прибегнуть к удивительно ясному и красноречивому описанию.

Все плоды сухого философского дискурса, во многом туманные и декларативные, теперь разрешаются и объединяются «в золоте». Мы просто восходим от видимого чудесного устройства универсума к невидимому и породившему его деятелю. В самом деле, если претенциозная синергетика, бравшаяся за интерпретацию всего и вся, хранит гробовое молчание по поводу «золотой» организации мира, то нам, очевидно, ничего не остаётся, как обратиться к творческому процессу.

Да и способно ли целое, вообще говоря, самоорганизоваться? Ему, ведь, обязательно предшествует «идея целого», которую естественно отнести к целевой причине. А цель, по Аристотелю, — это «то, ради чего» нечто существует, скажем — ради целостности, дающей смысл бытию. А если иметь в виду совершенную и органическую целостность — то ради самой жизни. Но тогда всё становится на свои места, если предположить, что эта высшая и живая целостность персонифицирована и олицетворяется в духовной Личности, совмещающей в себе целевую и действующую причины и организующую «по своему образу и подобию» весь материальный мир.

В частности, прекрасный пример целостного образования даёт даже атомное ядро. Только в нём нейтрон обретает устойчивость, а взаимодействующие внутри ядра нуклоны порождают -мезоны, становящиеся как бы новыми составными частями целого. Таким образом, «целое теряет свой признак «составности» в смысле самостоятельного и устойчивого пребывания составляющих его элементов. Последние в значительной степени вызываются к жизни только запросами данного целого и по ряду своих физических характеристик могут далеко превосходить исходные элементы этого целого« (В.И.Свидерский).

Замечательна мысль! Если её транспонировать в богословскую плоскость, то сразу становится понятной метафизика и суть греха – как выпадение из целостности. Вместо того, чтобы «подключиться» к ней через любовь – как «жажду целостности и стремление к ней» (Платон) – грешник «пускается в самостоятельное плавание», лишая себя полноты бытия. А последняя обретается только через соединение с Богом, или обожение – когда мы получаем дар благодати в виде обожающих энергий, сообщаемых нам Духом Святым (Вл.Лосский).

Философ Н.О.Лосский-старший ставил задачу построить «теорию о мире как едином целом» на основе прежде всего религиозного опыта («Мир как органическое целое», 1917), а его сын, став богословом, пошёл дальше, развив, в частности, учение Гр.Паламы о нетварных энергиях, играющих столь важную роль в нашей судьбе.

Но построяяма ли вообще «теория целого»? Увы, нелинейное целое вечно ускользает «из сетей» нашего линейно-дискретного языка и его смысл мы можем только переживать. Наше мышление, связанное в основном с процессами типа сборки и разборки частей, просто претыкается перед величественным целым. А на адекватность именно его чувственного восприятия указывает, например, даже отдельные попытки всё же выработки подходящего языка, основанного на синестезии (Бахтияров О.Г.). Ведь от синестетической корреляции, скажем, в двух модальностях легко перейти к восприятию уже всем нашим существом. Только, собственно, так – через всепроникающую любовь — мы и «вживаемся» с решающим эффектом в органическую и динамичную целостность мира. Иными словами, мы познаём её, минуя каузальное объяснение и прибегая исключительно к «доводам сердца» (Б.Паскаль). О том же говорят и слова Давида, обращённые к Богу: «Ты дал познать мне путь жизни» (Деян.2:28).

3. Такой «вненаучный подход» апеллирует к правому полушарию мозга, связанному именно с нашим сердцем – центром самой жизни, где и зарождаются все интимные помыслы, которые не укрываются от Бога (Пс.18:15; Быт.6:5). Потому-то «сердцем веруют к праведности» (Рим.10:10), а Бог призывал через верного пророка Иеремию: «И взыщите Меня и найдёте, если взыщите всем сердцем своим» (Иер.29:13). «Окаменелось» же сердца, столь часто сопутствовавшая древним израильтянам, блокирует эту жизнедающую связь с «онтической целостностью» (Мк.6:52), и до человека не доходит истина, постигаемая через Дух Божий (Зах.7:12).

Наш «двуединый» мозг, таким образом, обеспечивает в гармонии как иррациональное («справа»), так и рациональное знание («слева»). Причём, первый канал, ответственный за вдохновение и озарение, ещё и укореняет нас в мире. Злоупотребление же вторым «уводит в сторону» — когда научно-технический ум начинает бесплодно фантазировать и сооружать, с одной стороны, искусственные модели и теории, а с другой, — аксессуары цивилизации с непременным побочным эффектом, пагубным для окружающей природы. Недаром в народе говорят: «много ума – много греха», а грехопадение – совращение с пути истины.

Следовательно, грех проистекает из «эпистемологического пробела» — непонимания глубинного мироустройства, а рационалист подобен «инвалиду», т.е. не имеющему валидного – достоверного знания о мире. Но такое «инвалидное» представление поправимо и, как говорится, любая беда – не беда, лишь бы не было греха. Иисус, впрочем, предупреждал, что «всякий грех и хула простятся человекам; но хула на Духа не простится…» (Матф.12:31).

Злословить и поносить Дух значит сознательное отвергать самый источник жизни, потому-то лишением участия в ней и наказывается подобное богохульство. «Ибо возмездие за грех — смерть, а дар Божий – жизнь вечная…» (Рим. 6:23). И «сеющий в плоть свою от плоти пожнёт тление; а сеющий в дух от духа пожнёт жизнь вечную (Гал.6:8).

Метафизика целостности прекрасно согласуется с благодатной глубиной богословия, в частности, — при соотнесении «имманентной» и «трансцендентной» целостности с «образом и подобием Божиим». По определению, имманентная целостность внутренне присуща объекту, проистекая из его природы, а трансцендентная – выявляется тем, что ему не принадлежит и находится за его пределами (С.В.Чебанов). А в святоотеческой традиции считается, что всё целое человеческое существо, сотворённое в Адаме, составляет образ Божий, который находится не в какой-либо его части, а в нём как целом (Григорий Нисский). В итоге, библейское «по образу» мы имеем по сотворению, а вот «по подобию» приобретаем по своей воле. На основе богообразия души нашей мы можем, следовательно, стать богоподобными во всей своей жизни. Иными словами, образ дан как реальность, а подобие – как возможность и цель человеческой жизни.

Новый Завет и сосредоточен весь на одной мысли: чтобы мы уподобили всё наше естество Богу и стали совершенными как совершен Отец наш небесный (Матф.5:48; ср.: 1Пет. 1:16), тем самым достигнув обожения («феосис»). Получаемое при этом блаженство и есть полнота счастливой жизни – полнота, скажем теперь, обусловленная встраиванием человека в наивысшую трансцендентную целостность. Да и в философии обретение целостности рассматривается как духовное исцеление человека, а первородный грех – как раздвоение познавательной силы человека (В.В.Зеньковский), выражающееся, в частности, в гиперфункции левой половины мозга.

В заключение проиллюстрируем драматизм выпадение из целого на примере раковых клеток. В нашем организме сплошь и рядом обнаруживаются «параллельные» функции, организованные, в общем, по одному принципу, но действующие на благо и во вред здоровью. Словно некто извращает и порочит предустановленную гармонию. Например, механизм, с помощью которого иммунная система защищает организм от «чужого», сходен с реакцией аллергической гиперчувствительности – когда повреждаются уже собственные ткани.

Такая же аналогия просматривается и в поведении стволовых и злокачественных клеток. И те, и другие могут размножаться практически бесконечно, но первые обеспечивают рост и развитие эмбриона, а также регенерацию органов и тканей взрослого человека, в то время как вторые беспредельно воспроизводят лишь самоё себя (Н.В.Аднорал). Раковая клетка живёт исключительно своей жизнью, не считаясь с правилами и нормами клеточного общежития, следуя лишь собственной потребности к безудержному росту.

Есть и ещё одна общая черта у наших антиподных близняшек. Как правило, клетки могут жить и работать только в окружении себе подобных. Но стволовые клетки, генерируемые костным мозгом, и раковые, напротив, чувствуют себя на чужой территории настолько комфортно, что не только выживают сами, но и дают многочисленное потомство. Но в том, с какой целью попадают они в чуждое окружение и как складывается в новом месте их судьба, между стволовой и раковой клеткой существует огромная разница. Наша стволовая подруга прибывает в нужное место и в нужное время по специальному сигналу, подчиняясь воле целого. Её задача – возродить повреждённый орган к полноценной жизни и работе на благо организма.

Раковой же клетке нет дела до своего окружения. Когда её потомство перестаёт помещаться на прежнем месте, она осваивает новые земли – врастает в соседние ткани (инвазия) или образует поселения в отдалённых регионах (метастазирование). И в новом окружении поведение раковой клетки нисколько не меняется, ибо её цели ни от кого и ни от чего, кроме неё самой не зависят. Более того, раковая клетка и в организме-то не очень нуждается и прекрасно себя чувствует вообще без него – было бы вдоволь еды!

По большому счёту, стволовая и раковая клетки отличаются между собой не столько своим свойствами, сколько именно целью и способами её реализации. Стволовая труженица выполняет нужную работу в нужное время и в нужном месте потому, что служит целому – организму человека – слышит и подчиняется сигналам, отражающим его волю. Таким образом, она – часть, гармонично вписанная в программу целого. Формально раковая клетка тоже является частью целого, но открыто игнорирует его законы, служа лишь только себе самой. Не напоминает ли это роковое отпадение от Божественной целостности одного духовного существа, повлекшее потом спровоцированное им же аналогичное отступление от воли Божией и людей? А своевольный обрыв запланированного богоцентричного совершенствования человека обернулся лишением его бессмертия и привёл уже к отрытому богоборчеству…

Высказывается предположение, что стволовая клетка живёт в пространстве-времени организма, а раковая – пытается создавать своё (Н.В.Аднорал). Но по В.И.Вернадскому, пространство живого вообще — особое и неевклидово. Почему бы тогда не продолжить эту мысль, «идя вверх» к духу, обитающему вне времени и пространства, к Духу, который «дышит, где хочет» (Ин.3:8) и несёт в мир целостную «золотую» организацию (БМВ). В этом случае проясняется смысл и ещё одной гипотезы нашего выдающегося геохимика – о противоположной хиральности строительных аминокислот именно в злокачественных опухолях. Весь трагизм их образования связан, очевидно, с отпадением от единой направляющей хиральности Духа, о которой шла речь в предыдущих наших работах.

Отсюда возникают догадки относительно инициирования опухоли: локальное «обращение хиральности» может произойти в момент «форс-мажора» — при внезапном стрессе, механическом или канцерогенном воздействии. Вот тут-то и надо призвать Дух и смириться под крепкую руку Божию, а главное, как рекомендует нам апостол — «все заботы ваши возложите на Бога, ибо Он печётся о вас» (1-е Петр.5:6,7). Несомненно, вся драма онкозаболевания завязывается и разыгрывается в духовной сфере. А к ней причастна как раз наша иммунная система – факт, не только давно эксплицируемый в богословии понятием «покрова», простираемого Богом над человеком, но и признаваемый нет-нет да и продвинутой светской медициной.

А то, как буквально «по-макиавелливски» расправляется раковая клетка с нашим иммунитетом, вновь и вновь наводит на мысль о руководящем ею неком мощном и злом начале. Ключевой причиной превращения законопослушной клетки организма в злостную раковую служит «испорченная наследственность» — фатальное повреждение генетического аппарата, а точнее – изменения в так называемых генах «социального поведения». Эти гены отвечают как за «личную жизнь» клетки, так и за её способность гармонично сосуществовать с организмом в целом.

Оказывается, раковые клетки способны парализовать деятельность иммунной системы – что роднит их с клетками эмбриональными. Но последние действуют во благо, выделяя специальные белки, которые блокируют материнский иммунитет и препятствуют отторжению плода, тем самым обеспечивая его нормальное формирование. Злокачественные же клетки копируют эту благую функцию и оборачивают её во зло: отключая иммунную реакцию организма – словно воры в чужом доме — сигнализацию — они начинают беспрепятственно плодиться и «разъезжать по шенгенской визе» по всему организму, используя в качестве «дорог» кровеносные и лимфатические сосуды, образуя метастазы и сея смерть.

Мы стоим, следовательно, перед выбором: кого и как «впустить в наш дом»? Иисус сказал: «Я есмь дверь: кто войдёт Мною, тот спасётся…Я пришёл для того, чтоб имели жизнь и имели с избытком…а кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник» (Ин.10: 1, 9, 10). Вот злобный дух главного противника Бога, «проникая через окно», и расстраивает функциональную целостность нашего организма, искажая то тут, то там общую гармонию. Этот искусный обманщик маскирует и раковые клетки, которые, сливаясь с нормальными сородичами, уже не выглядят чужаками и успешно спасаются от атаки иммунных клеток.

Была высказана версия, что дьявол руководит и вирусом – этим примитивным неклеточным образованием, паразитирующем на самой жизни (В.Н.Тростников). Иначе как удаётся столь тупому агрессору обойти пограничную «службу безопасности» клетки и проникнуть сквозь её мембрану? А то обстоятельство, что в науке нет единого мнения о природе вируса, подвигает предположить его «внеплановое» происхождение. Этот «недоносок творения», неспособный к самостоятельной репродукции и не имеющий, похоже, своей ниши в геобиоценозе, произошёл явно от тёмных сил, стремящихся подкопаться под целостную гармонию организма. Понимание последнего именно как целостной системы было закреплено в нервизме – учении И.М.Сеченова и С.П.Боткина, оформленном окончательно И.П.Павловым, который и предложил указанный термин.

Из предыдущего теперь ясно, как поддерживается и восстанавливается наша «золотая» целостность. Согласно преп. Макарию Египетскому («Духовные беседы»), только Святой Дух может «полностью искоренить грех» и освятить все части человеческой личности. Но по благодатной икономии спасения необходим синергизм (=сотрудничество, но не синергетика!) человеческого духа и Святого Духа. Благодаря такому созидательному соработничеству нам удаётся выстоять и противостоять напору деструктивных сил, ибо «наша брань…против мироправителей тьмы века сего и против духов злобы поднебесных» (Еф.6:12). А для успеха дела нужно постоянно «противостоять умом и вести внутреннюю брань» с лукавомудрым…

Наше полное понимание, таким образом, складывается из движений «снизу» и «сверху», причём, и то, и другое должно быть согласовано. До упомянутого нервизма авторитетом пользовалась клеточная теория Р.Вирхова, полагавшего, что патологический процесс организма возникает из суммы нарушений жизнедеятельности клеток. Он же считал, что болезнь всегда копирует какой-либо нормальный физиологический механизм. Так, раковая клетка подражает – с роковыми последствиями — поведению и регенерации эмбриональных клеток.

Если однако, посмотреть на ситуацию «с самого верха», то мы распознаем действующего за сценой всё того же злобного персонажа, называемого иногда «обезьяной Бога» и оборачивающего всюду норму во зло. Он вносит диссонанс в клеточный «оркестр», что на языке медицины интерпретируется, скажем, как неспособность стволовой клетки адекватно взаимодействовать со своим окружением. Подобная ситуация возникает, в частности, при насильственном облучении ткани – что в свою очередь видится как дезорганизующее воздействие, подавляющее эффект Духа. А это напоминает, согласитесь, нарастающий пресс техногенного «белого шума», превалирующего в городе над благотворным «фликером» — вестником самого Духа — который мы ощущаем в основном на лоне природы.

Удивительные эвристические аналогии! И насколько поучительным оказалось копание в клеточном сообществе — столь элегантно отражающем социум в плане библейской сотериологии и эсхатологии!…

Как установлено, претерпевшее по какой-то причине сбой «нездоровое» окружение способно и нормальную стволовую клетку побудить встать на путь раковой трансформации, и вместо спасательных работ на благо организма она начинает спасать саму себя, стремясь уйти из враждебной обстановки, давая повсеместно зловещие метастазы. Так, стволовая клетка вдруг превращается в раковую, а регенерация органа – в рост опухоли. Но столь же вероятным, оказывается, и обратное. «Здоровое окружение» способно исцелить клетки, уже ставшие раковыми.

А что говорят отцы Церкви? По словам аввы Макария «в подзаконной сени сила Божия непрерывно пребывала в праведниках, творя явные чудеса, и внутри них обитала Божия благодать». В отличие же от «сени законной», в Новом Завете Дух Святой не действует в отдельных личностях, а «изливается» на весь мир. В силу универсальности подобия и фрактальности Библии (А.С.Холманский), рискнём распространить данное положение и на клеточный коллектив. Тогда попадание «грешной» раковой клетки в «здоровое окружение» будем расценивать как её возвращение в «зону Духа» и спасительное выздоровление. А туманную межклеточную сигнализацию – как объединяющее и упорядочивающее действие того же Духа.

Надо сказать, что всеобщность благодатного покрова является отличительной чертой новозаветного периода истории. «По Христовом пришествии свершилось излияние Духа и упоение Духом». Но далеко не для всех. За серьёзный грех, типа содомского, Бог снимает с человека свой чудесный покров и отзывает Утешителя, следствием чего и явился СПИД – эта «квазираковая» напасть и бич «последних дней». В самом деле, ВИЧ-инфицированный ведёт себя также асоциально и своевольно как и переродившаяся элементарная ячейка организма. А «князь злобы» изобретает здесь очередное ухищрение: вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) оказывается запрятанным в другого паразита — простейшую трихомонаду, что делает его абсолютно неуязвимым (Т.Я.Свищёва). Отсюда – длительный бессимптомный период, а в конечном итоге — 100%-ый летальный исход. Наши внутренние охранные структуры бессильны распознать столь завуалированного диверсанта – как и Ева не разглядела за змием главного обманщика и противника Бога. Любопытно, что хотя трихомонозом болеют и люди, и животные, дьявольский «паразит в паразите» передаётся исключительно от человека к человеку. Не щадит ли тем самым Бог наших безгрешных «меньших братьев», безвинно пострадавших от непутёвого человека?…

И тем не менее, обнадёживающий оптимизм в медицинских кругах призывает противостоять «озлокачивающим» процессам: «Диагноз-приговор «рак» ставит человека перед лицом реальной опасности и в то же время предоставляет столь же реальный шанс – шанс пересмотра и возрождения своих жизненных ценностей и целей» (Н.В.Аднорал). Но теперь уже очевидна недостаточность только секуляризованного решения.

Вышеизложенное позволяет посмотреть на проблему «сверху» и немедленно разрешить её, обратившись с молитвой к Жизнедателю, положившему в основу мира трансцендентную целостность и заранее предусмотревшему возврат в неё заблудившихся и спасение всех сознательно подвизающихся.

Замечательно, что и движение «снизу» философской мысли приводит нас к тому же свету – что видно хотя бы из «категорического императива» Канта. Эта сентенция нравственности формулируется следующим образом: «Поступай так, чтобы максима твоей воли в любое время могла стать принципом всеобщего законодательства».

Но от ветхозаветной законности мы уже давно перешли к новозаветной благодати, а потому признанный императив уступает место «золотому правилу Иисуса»: «Итак во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…» (Матф.7:12). Эта справедливая взаимность в своём апогее, уже захватывающем всё наше Я, естественно выливается в самое высшее обоюдное чувство: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим…» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Матф.22: 37-39).

Метафизически говоря, только так мы приобщаемся и соединяемся с высшей целостностью мира, а богословски – достигаем главной цели христианина – обожения и обогочеловечения. Мы возвращаемся в состояние до падения, отмеченное безгрешной богообразностью.

И сегодня метафизика от видения «сквозь тусклое стекло и гадательно» переходит к ясному и конкретному представлению целостности через золотосеченную математику символов.

Видимо не случайно и промыслительно Бог внушил монаху-минориту францисканского ордена Луке Пачиоли ди Борго назвать свой трактат «О Божественной пропорции» (1509). После более 1000-летнего забвения «золотого сечения» оно вдруг вновь с восторгом преподносилось в объёмистом труде да ещё под столь весомом титулом. И хотя эйфория по его поводу продолжается и по сей день, стимулируя рациональные умы ко всё новым построениям и обобщениям, произошло главное – осознание глубинного онтологического смысла «золотого сечения». Будучи развёрнуто от 1/ до , оно изящно и просто описывает трансцендентную целостность, охватывающую все уровни бытия.

Такова грандиозная Божественная целостность, попадание в которую, а точнее – восстановление исконной причастности к ней и составляет истинную цель нашей жизни. А в целостной личности соединяются в единстве воля, чувство и разум – что и достигается под эгидой любви, только и обеспечивающей настоящую полноту жизни. И в православном понимании, «обожение человеческой личности охватывает всё её психофизическое содержание» («Православная философия истины», 2003, с.98) – утверждение, блестящее подтверждённое выявлением «золотого числа» 1,618 при объединении двух законов психофизики – Вебера-Фехнера и Стивенса (Рыбин И.А., 1990).

Наше стремление к целокупной истине, таким образом удовлетворено, и мир видится уже не безжизненным и холодным, а живым целым, олицетворяемым заботливым и любящим Творцом, призывающим нас вернуться в его лоно.