Статья Ростислава Владимировича Ищенко, посвященная памятной битве на Куликовом поле, напомнила не только о судьбоносном для Отечества событии, но и о специфике самого гуманитарного знания. Неизбежная избирательность исторической памяти, глубокая вовлеченность исследователя в свой предмет и, как следствие, субъективность суждений - с одной стороны создает полифонию смыслов, их образную полнокровность, с другой - угрожает адекватности понимания действительности. Демократия — народовластие, самодержавие — абсолютизм, царь — император, череда нюансов, в которых общность культурогенеза сопряжена с индивидуальностью общественного организма русской цивилизации, ее неповторимой уникальностью. В свою очередь, эта уникальность актуализируется в творческой стихии, к чему равнодушен закон - квинтэссенция науки, результат ее интеллектуальных обобщений. Критика историцизма Поппером, в этом контексте, несомненно, имеет основания, хотя и не должна абсолютизироваться.

На поле Куликовом Ростислав Владимирович справедливо увидел «зачатие империи Ивана III», случившееся за сто лет до его рождения. Замечательна метафора ее плодоношения «тремя поколениями потомков Дмитрия Донского». Вместе с тем, очевидно, что это был лишь один из этапов возрождения русской державности, повторяющийся в череде циклов. Немного изменив перспективу, в иных исторических реалиях и этнокультурном окружении, мы без труда можем наблюдать сходные процессы, прямо связанные с генезом Российской империи. Это разгром Святославом Хазарского каганата в 965 г. и завершение двухвековой борьбы с печенегами битвой 1036 г. у стен Киева. В границах данного периода первым царем Руси является Ярослав Мудрый (978-1054). Гипотеза о праве Ярослава титуловаться не только великим князем, но и «цесарем» была впервые высказана М. Д. Приселковым еще до революции. В пятидесятых годах прошлого столетия она получила свое подтверждение. Б. А. Рыбаков отмечал: «Принятие высокого титула императора выдвигало киевского князя в самый первый ряд европейских монархов; королей, князей и герцогов было в Европе несколько десятков, а царей-императоров только трое: император Священной Римской империи (в 1037 г. Конрад II), император Византии (Константин Мономах) и цесарь Руси — Ярослав Владимирович Мудрый»¹. Царем называется в летописи и Изяслав Мстиславович (1097-1154). Лишь позже, истощенная междоусобицами и превращенная в пепелище нашествием, Русь на несколько столетий уходит с авансцены истории. Несгибаемым упорством и многими трудами на поле брани и в мирной жизни ее великие князья вновь стяжают утраченный некогда титул. Ряд косвенных свидетельств указывает на то, что феномен «державы - феникса» переживался русской цивилизацией и в более отдаленные от нас эпохи.

Латентное бытие в истории - особая тема, требующая тщательного всестороннего исследования. В непосредственной связи с ней видится проблема начал и их конечности, возвращающей нас к исходу пройденного пути. Действительно, былое, которого уже нет, и будущее, которого еще нет, латентно присутствуют в настоящем. Выявление его в переживаемом моменте сообщает истории промыслительный характер, представляя человека соработником ее титанических сил.

¹ Рыбаков Б. А. Стригольники (Русские гуманисты XIV столетия). М.: Наука. 1993, с. 45