Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Дискуссии - Публицистика

С.Н. Магнитов
Почему мы вернём «Что делать?» Чернышевского в программу Института Прагматизма

Oб авторе

1.

Когда рухнул советский союз, мы думали, что вместе с ним рухнет и о, что его порождало на заре его молодости – Иллюзии, Фантомы, Мечты и пустые надежды – ничего не делать, со всеми дружить и за все это получать блага. Мы думали, что прививка крушения СССР настолько велика, что уже никакой простак на них не поведётся. И мы выступали с большой энергий против «Что делать?» Чернышевского в образовательной системе как вредоносный многопрофильный фантом. И когда его убрали, мы вздохнули с облегчением. И я, формируя Прагматизм и тренинговую дисциплину уж точно думал, что людей практических эта эфемерия больше не коснется никогда.

Но каково же было моё удивление в последние двадцать лет, когда я обнаружил жажду иллюзий именно в мире людей практических. Слом сознания произошёл, когда некий Институт Синергия пригласил американского «шоу-мотиватора» Роббинса. Я был убит сознанием того, что тысяча человек заплатила в среднем под полмиллиона, чтобы прийти и послушать Эфемерии в Духе Чернышевского. Причем, когда был представлен стратовый состав, куда входили вполне успешные люди, то совсем стало нехорошо: очень обеспеченные и по многим параметрам очень успешные люди пришли послушать откровенного демагога, которого причём, можно было совершено спокойно послушать на ютубе.

Я и понял, что Чернышевский не умер – он так и остался выразителем пустых чаяний ничтожеств, что Иллюзия как была, так осталась личной религией человека, которую он часто называет мечтой. Поэтому Чернышевского нужно возвращать в программу – но как материал для тотального разоблачения. Ведь важно понять, что Чернышевский мог совершенно спокойно убрать знак вопроса в конце фразы: он расписывал фантомы как раз о том, что делать массам и куда идти. Но он не убрал, потому что обращал вопрос всем – вроде того, а вы начали решать свои вопросы, как Вера Павловна?

Если это невозможно в штатную образовательного процесса, то мы введем его в нашу программу.

В сознании у нас остался Чернышевский как описатель образа коммунизма как мира свободного труда в Четвертом Сне Веры Павловны. Да, это один из предметом анализа Иллюзий, то на сегодня не самый интересный. Наибольший интерес представляет все, что касается темы мастерских Веры Павловны, Семейного устройства Лопуховых и Кирсановых и дружеского круга и главное – детей.


2.

Начну с последнего. У Чернышевского в романе нет детей. Нет детей ни в Четвертом Сне Веры Павловны, ни у самой Веры Павловны – ни в первом, ни втором замужестве. Отказ изображать детей понятен – дети это дисгармония и негатив: крики, г...но, бессонные ночи, ссоры супругов по поводу воспитания. Многие считали это особенностью самого Чернышевского, который терпел бл…тую жену, которая не хотела иметь детей из убеждений эмансипации, но, думается, здесь всё глубже. Тема детей знакома всем людям, она, даже изображенная идеально, подлежит быстрому массовому изобличению и могла бы бросить тень на остальные фантомы романа.

Между прочим, Россия «пострадала» из-за детей. Рождаемость в Империи была в те времена фантастической – и это было причиной множества кризисов (стремительная нехватка земли, паёв, денег на образование и трудоустройство, пропитание и проч.). Вот так: счастье, которое рождает кризис. А Чернышевский этот момент убрал, чтобы не травмировать Картину Идеалов.

Ещё в юности меня не оставляла мысль о какой-то неестественной стерильности романа – и сегодня я сформулировал: если нет детей в романе, то там вообще не ставится вопрос о реальности, потому что дети – это всегда негативная реальность: помимо эмоций это железная статья железных (всегда растущих) расходов, что для Чернышевского, у которого идеалом было сибаритсво и нега, было убийством идеала жизни.


3. нет государства

Ни в «Сне», ни в мастерских Веры Павловны нет государства ни в какой форме. Нет налоговой, нет рэкета, а значит нет полиции, нет судебных процессов с контрагентами о поставках, нет мошенников, а значит нет, к примеру, и охраны в мастерских. Везде достаточно соглашения между людьми. Причем нет травм на производстве, нет проблем у работников, а если есть, то мелочи. Весь роман показывает, что люди могут договориться и обойтись без государства. Везде достаточно соглашения, потому что кругом царит доверие.

Эту крайне вредоносную позицию и я впитал в свое время и могу считаться пострадавшим из-за этой иллюзии: мол, на интеллектуальном авторитете можно построить бизнес, путем соглашений договориться с людьми, а лучше выпестовать учеников, которые уже точно никогда не предадут. Иллюзия.


4. нет образования

У Чернышевского никто никогда не учит, а если учит, то это происходит моментально – без муштры и заучиваний: Вера Павловна быстро осваивает идеалы позитивизма, утилитаризма и бизнеса о совместной пользе – зачем школы, когда и так все понятно: работай для себя, а получится что-то и для всех. Просто до изнеможения.

В мастерскую приходят девушки – все толковые и быстро учатся. Государственные школы не нужны и система не нужна – все на уровне стремительного самообразования. Крайне вредоносный смысловой вирус, которому сегодня, кстати, подвержены бизнесмены поголовно: «научиться можно и в процессе».


5.

Итак, наибольший у нас интересе вызывает в романе именно прагматическая схема Чернышевского – создание и работа Мастерских. Первое занятное впечатление – у Веры Павловны нет вопроса со стартовым капиталом. Денег дал муж. Отдавать не надо. Хорошо.

Оборотный капитал нарастает как на дрожжах, мастерские множатся, и вот Вера Павловна выходит в режим самообеспечения – она начинает только отдыхать и нежиться на пуфиках. Вот эта самая интересная часть – вопрос о норме удовлетворяющей прибыли, после которой человек пускает все на самотек и «начинает жить» рентой от предприятия.

Более вредоносного тезиса в мире бизнеса не существует. А ведь это один из самых милых Фантомов романа! Если Сон Веры Павловны – это явно социальная иллюзия, то Рента Веры Павловны – несомненно «более реалистическая картина» - человек сам заработал, и если он «дело поставил», то она само собой уже работает. Вредоносная иллюзия, которую искореняли в 90-е кровью, где миллионы простаков полагали, что надо всего лишь достать денег, вложи - и само собой все закапает» - ты можешь ехать на песочек брюхо греть. Этот бизнес-фантом прописан у Чернышевского, и он до сих пор вредоносен. Просто в СССР он был не актуален, бизнеса не было, а вот сегодня очень даже. До сих пор многие стремятся к этому - наработать Ренту и «пить вино на Майями». Так не было и не будет.


6.

Чернышевский уникален тем, что как автор многих мифов и иллюзий он востребуется до сих пор – для разоблачения. Достоинство «Что делать?» в довольно хитром соединении бизнес-иллюзий и общественных чаяний. Поэтому он нужен для того, чтобы в учебном режиме провести разоблачение – внести иммунитет от этих иллюзий, прибегнув к примерам как социального порядка, то и персонально ... здесь у нас пример СССР и – очень интересный пример – Софьи Ковалевской, о которой неизвестна первая половина жизни. А ведь она копировала Веру Павловну, дошла до разорения, разорила первого мужа – и только потом ушла в математику – но тоже странным образом: по совпадению с Верой Павловной она нашла более достойных мужчин, которые сделали её более достойную карьеру – математика. Правда, нашла их в Европе.


7.

Можете удивляться, но я долгие годы не мог ответить на вопрос ученика, а в чем же была революционность «Что делать?». Фантомы и обманки – революция?

Наконец я понял: сегодня это можно назвать глупостью, но по тем временам революционность состояла в том, что дело можно сделать и справедливый мир построить – без государства и без Бога – ни в голове, ни в церкви. Это сегодня без благословения священника договор – норма, а тогда это был бунт. Да, именно то, что Вера Павловна взяла и сама сделала мастерские, и было бунтом. Причем доказательным: мы и без вас обойдемся: то есть мастерские Веры Павловны отменяли государство и его институты. Не случайно в этот бунт ломанулись многие, подобные Ковалевским – он был фактически легальным и «отменяющим тиранию».

Но увы. Романный бизнес сильно отличился от реального. Муж Ковалевской, гениальный ученый, вышел из бизнеса путем самоубийства, а Софья убежала в другую, более перспективную, постель Вейерштрасса. Такая была у него нигилистическая революционность.



С.Н. Магнитов, Почему мы вернём «Что делать?» Чернышевского в программу Института Прагматизма // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.25988, 03.01.2020

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru