«О, Русская земля! Ты уже за холмом!»
Слово о полку Игореве.

Рубеж ХХ–ХХI веков был ознаменован для Русского мира крушением СССР как индустриальной модификации исторической жизни российского социума. Постсоветский период российской истории – в отличие от предшествующей эпохи с ее устремленностью в будущее и мощным креативным напряжением общественной практики – носит в основном ретроспективно-традиционалистский характер: обращен в прошлое, лишен социально-творческого содержания и «несется» (от «нести») в будущее общим потоком глобальных потрясений в мировом сообществе, то есть управляется внешней стихией. Если в советские времена внутренний уклад и внешний план жизни страны были качественно едины, обладали идейной сращенностью, дополняя друг друга в достижении общей цели, то сегодня они разорваны и даже противоположны друг другу. Внешнеполитический формат исторической практики современной России определяется общей динамикой глобализационных процессов, управляемой бог знает какими центрами проектирования «мирового времени» и представленной циклическими колебаниями финансовых кризисов с «вышибанием» ослабевших игроков мировой биржи. Внутренний лик российского общества задается нашей привычной установкой на укрепление вертикали власти, на консервацию политической иерархии, на закрепление федерального регламента за «избранной» политической силой с ограничением интервала свободного суждения граждан лишь региональными масштабами.

Выражением этих разноуровневых и разнонаправленных течений российской действительности стали два «символических лика» российской власти – В.В.Путина и Д.А.Медведева, попеременно ретуширующих внешний и внутренний декор российского социума и представляющих в наглядно-личностном стиле собственной государственной деятельности идейный смысл российского герба, раздвоенного между приоритетами культур Запада и Востока. Однако такая раздвоенность мыслей и дел, как свидетельствует давняя история римско-византийского социума, не способствует консолидации гражданского населения в претворении своего достойного будущего. Российскому руководству сегодня явно не хватает общей интеллектуальной культуры в продуктивном управлении общественной практикой, соответствующей глобальным вызовам ХХI века, когда на повестку дня поставлен перед всем человечеством вопрос о жизни и смерти современной цивилизации, о высших ценностях человеческой жизни. Сегодня не экономика и даже не политика как ее концентрированное выражение определяют исторические перспективы общественной жизни, а вечный смысл культуры и логический регламент науки как практической ипостаси творческих потенциалов культуры. Интеллектуальный ресурс наших державных «орлов» явно питается прогнившим идейным наследием ХХ века с его иллюзиями возможности достижения потребительского рая сугубо административно-механическими средствами эксплуатации природных ресурсов, помимо духовно-творческого вдохновения всего гражданского населения в его обращенности к высшим смыслам вечного бытия.

Если внутри российского социума господствует охранительная стратегия утвердившегося бюрократического режима, нацеленная в силу отсутствия «креатива» в высших эшелонах власти на консервацию социальной иерархии, на сдерживание силовым путем населения от нравственного разложения, на «подмораживание» общества в подчинении гражданской стихии требованиям правового регламента, то внешний курс российской державы уже 20 лет движим не собственной волей, а общим валом глобальных изменений, спланированных по проекту «золотого миллиарда» мировой финансовой закулисы. Внешняя зависимость исторической практики постсоветской России получает социально-производственное закрепление в сырьевой специализации ее хозяйственной деятельности на мировых рынках. Последним знаменательным событием этой сырьевой специализации России в международном разделении труда стали нынешние торжества в связи с запуском в эксплуатацию второй ветки газовой трубопроводной системы «Северный поток», пущенной по дну Балтийского моря. Таким образом, Россия напрямую привязала себя к Европе качестве ее энергетического донора, перекачивая свои нефтегазовые энергоресурсы из потребительских резервуаров российской промышленности в хранилища общеевропейской хозяйственно-экономической системы и повышая тем самым ее надежность и конкурентоспособность в борьбе за мировые рынки. Сегодня уже не нравственная идея, не внутренний порыв граждан РФ в стремлении к взаимопониманию, а внешний диктат «абстрактного договора» (vs. «сговора») основных центров финансового тяготения мировой экономики определяет жизнь российского общества, подчиняя политический регламент его практической жизнедеятельности императивам «международного права», диктуя российским гражданам не только порядок распределения материальных богатств страны (ВТО), но и каноны интеллектуального форматирования россиян (ЕГЭ) по шаблонам мировой закулисы, нуждающейся не в творческих личностях, а в слепых исполнителях чужой воли.

Особенно «диким извращением» в представлении нормального человека выглядит наше общение с РАСЕ (Parliamentary Assembly of the Council of Europe), когда Россию коллективно насилуют на публичных торжествах этого клуба европейской солидарности, а политическое руководство РФ сохраняет полнейшее спокойствие и даже выплачивает значительные средства европейским партнерам за полученное от общения с ними «удовольствие». Невольно возникает вопрос – кому из российского политического руководства присущи такие садомазохистские наклонности? Да, что там РАСЕ, когда малюсенькая Финляндия, прославленная в мире лишь своей сауной и водкой, может позволить себе в высшей степени бесчеловечную практику отъема детей у более 50 российских семей. На фоне такого варварского отношения к выходцам из России – за ее даже ближними пределами – у российских граждан волей-неволей рождается представление о полнейшем ничтожестве международного престижа страны и ее политического руководства. И вновь возникает вопрос: Кто так «опустил Россию» в общении с другими странами и народами? Ведь еще в конце прошлого века мы могли позволить себе побряцать оружием в самом «балканском подбрюшье» Европы. А сегодня мы уже не можем остановить прямую агрессию Турции против дружественной нам Сирии. Подменяя своей волей решения Совета Безопасности ООН, Турция признала за собой право вооруженной блокады Сирии и насильственного досмотра ее гражданских самолетов, в том числе и российских пассажирских авиалиний. На фоне такого катастрофического падения международного престижа России и внутренняя ее социальная жизнь испытывает опасные для самосохранения общества деформации: российские граждане все более теряют идейные основы нравственного, созидательного единения, признавая лишь «право», юридически узаконенную силу главным базисом совместного существования. Однако право как узаконенное насилие лишь канонизирует, но не совершенствует характер общества.

Последним по времени примером правового выдавливания «нравственной самобытности» российского общества абстрактным «юридическим регламентом» мировой закулисы становится прозвучавшая в российском парламенте законодательная инициатива о подчинении гражданского населения страны требованиям «ювенальной юстиции», нацеленной на подрыв традиционных устоев института семьи как жизненного первоистока формирования нравственной культуры общества, на разрыв духовных связей между поколениями отцов и детей. К уже юридически узаконенной (хотя и антиконституционной) практике «продажи российских детей» за рубеж под видом их усыновления хотят подключить к решению «русского вопроса» юридические службы по контролю за «семейной нравственностью», способные окончательно уничтожить семью как первичную ячейку воспитания нравственной культуры населения, призванной сохранять духовную преемственность в исторической жизни россиян. Сегодня начинает претворяться в действительность программа массового переформатирования российских детей в безродное племя «новых янычар», готовых по велению кремлевских ставленников «сионских мудрецов» истреблять своих отцов и матерей, братьев и сестер. Если русский народ не освободится от интеллектуального рабства и не обратится к своим духовным первоначалам, не сплотится вокруг своих подлинных вождей, то завтра его уже не будет, ибо каждый час промедления – это угасание русского нравственного единства и усиление репрессивного давления на нас мировой закулисы. Первым шагом на этом пути русского нравственного возрождения должно стать массовое требование всех русских патриотов о внесении в их гражданские паспорта отметки социокультурной идентичности – этнонационального имени «русский» как символического признания своего духовно-нравственного братства в обустройстве российского социума.

Нынешняя утрата российским обществом духовного суверенитета при всей ее нравственной порочности имеет одно положительное свойство – пробуждает у граждан эмоциональный протест против иноземной духовной тирании и стремление к интеллектуальному постижению действительности в ее всеобщих зависимостях, побуждает людей интенсивно культивировать в своей духовно-нравственной жизни потенциалы всемирно-исторического интеллекта, т.е. максимально цельного философского разума. Лишь креативная мощь самобытной мысли русской философии способна восстановить идейный суверенитет страны, освободить народ от духовного и материального рабства и наметить истинные пути его творческого преображения. Сегодня русская философия должна в корне преодолеть «исторический традиционализм» российской действительности и стать идейным знаменем русского национального возрождения, интеллектуальным компасом всемирно-исторической воли российского общества в претворении своего достойного будущего.

В современных теоретических дискуссиях российской патриотической общественности вновь активно дебатируется наша вечная проблема – что делать, куда направить стратегический курс социально-государственного развития страны? Одни пропагандируют «имперскую идею» как главный правовой канон сохранения целостности многонационального российского государства. Другие проецируют на Россию общеевропейскую стратегию ХХ века по формированию унитарно-национальных государств. Однако обе эти идеи – «российской империи» и «русского национального государства» – направляют политическое движение РФ в исторический фарватер с многочисленными «социальными рифами», столкновение с которыми грозит пустить на дно наш государственный корабль, приведет к саморазрушению российского социума. Так, «имперское единство» общества утверждается возвышенной нравственной волей «императора» как креативного начала политического действия и опирается на силу репрессивно-административного аппарата, попирающего стихию народных масс, в том числе и русскую волю, и способного обеспечить внутреннюю стабильность страны, согласие народов на совместное существование лишь за счет успехов внешней экспансии. Сегодня Россия находится не в том социально-нравственном состоянии, чтобы претендовать на проведение внешней экспансии. Да и кандидаты в «императоры» не достигают требуемой масштабности своих личных качеств. Наибольшее, на что они оказались пригодными, – это вести за собой выросших в неволе «вымирающих российских журавлей», не способных к самостоятельному выбору своей жизненной перспективы. Другими словами, пусть пропагандисты «имперской идеи» укажут нам своего «избранника» на императорский трон. Пока же на российском политическом Олимпе не видно присутствия «выдающихся личностей». А вопрос о будущем России надо решать уже сейчас. Поэтому «имперские мечты» пусть останутся сладким сном их создателей.

Иной путь возрождения России видят представители русских национально-патриотических движений, провозглашающих национально-державную стратегию развития российского социума на основе русской этнокультурной традиции. В их понимании, русский народ лишь тогда раскроет высший созидательный потенциал своей духовной культуры, когда реализует исторический проект построения русского национального государства. По известному определению И.Сталина, нация «есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры» [1, с. 296]. В нашем понимании, этническое сообщество становится нацией в процессе целенаправленного развития своей культурной особенности, выделяющей данное сообщество среди других народов. Необходимым условием такого культивирования и является, по Гегелю, создание национального государства как политического органа консолидации воли народных масс. В качестве исторического обоснования своей позиции в трактовке российского будущего русские национал-державники ссылаются на исторический факт массового строительства «национальных государств» в ХХ веке, последним примером чего стало пробуждение к национально-государственному строительству народных масс бывших союзных республик распавшейся советской супердержавы. В Российской Федерации, заявляют национал-патриоты, основная масса населения (80%) связывает свою идентичность с традициями русской культуры. Поэтому Россия для того, чтобы выжить и развиваться, должна стать русской державой и отстаивать прежде всего интересы русского населения.

Признавая справедливость тезиса, что без поддержки русского населения Россия погибнет и что главные безумства советской и постсоветской России были связаны прежде всего с игнорированием властью требований сохранения «русской идентичности», мы должны в то же время отметить те риски, которые возникают на пути превращения РФ в русское государство. Во-первых, 20% – это слишком значительная часть населения, чтобы Россия могла рискнуть поставить под сомнение ее поддержку в своем претворении будущего. Сейчас Россия живет за счет исторической традиции совместного проживания своих титульных этносов: стоит лишь поколебать эту традицию – и разразится общероссийская катастрофа. Следует также учесть качественное изменение общемировой ситуации в развитии современной цивилизации, принципиальное различие конфронтационного мирового сообщества ушедшего ХХ века и глобализированного социума XXI века, наиболее зримым выражением которого служит сегодня объединенная Европа.

В силу внешних общемировых тенденций и внутренних исторических традиций Россия не может быть трансформирована в унитарно-русское государство: она изначально формировалась не за счет насильственного подчинения и подавления коренного населения пришлыми завоевателями, а прежде всего путем взаимного договора соседних племен об условиях совместной жизни, то есть как добровольный политический союз различных этнокультурных сообществ, связанных общими интересами и единым договором. Вспомним предание «Повести временных лет» о призвании «прароссийскими племенами» на княжение Рюрика и его братьев. Вот это историческое начало общероссийской жизни и должно послужить принципиальным «нравственно-правовым» ориентиром в разработке современной концепции социально-политического устройства России. Представленное историей «договорное основание» возникновения российской государственности можно охарактеризовать как «соборный (нравственный) суверенный союз» российских народов. Коренное отличие «соборной теории» развития российской государственности от концепций «российской империи» и «русского национального государства» состоит в признании духовно-нравственной природы российского социума, представленной чувствами и волей народных масс и потому возвышенной к божественно-религиозным основам социального бытия. Следовательно, политическая деятельность российского государства должна обладать религиозной санкцией, опираться на религиозно-нравственную волю россиян в их традиционных религиозных вероисповеданиях (православие, ислам, буддизм), руководствоваться их самобытным историческим опытом, сохранять и укреплять традицию совместной жизни российских народов, а не прогибаться под внешним давлением мировой закулисы.

Но любой добровольный, т.е. соборный союз отдельных личностей и народов не отвергает возможности лидерства одного из членов союза в решении жизненных проблем и даже предполагает необходимость приоритета воли данного лидера для достижения наиболее полновесного результата совместных действий. Историческая жизнь России, направляемая высшим промыслом, выдвинула русский народ в качестве социокультурного лидера в развитии российского социума. К сожалению, созидательная роль русского народа в обустройстве России и процветании российских народов была существенно деформирована насилием самодержавной власти в период Российской империи, что и привело эту власть в конечном счете к историческому краху. Та же «антирусская политика», завершившаяся крушением советской политической системы, была присуща и правителям СССР. Правовой нигилизм в отношении интересов «русского народа» сохраняется и в социальной практике постсоветской России: жизненные интересы русских народных масс принижены по сравнению с традициями других российских этносов, юридически не узаконены, не конституированы в качестве самобытной национально-государственной автономной воли в административном регламенте общественной практики РФ. А народ, не обладающий особыми государственными институтами по защите и развитию своей национальной культуры, не может быть, по Гегелю, сознательным участником всемирно-исторического процесса, лишен динамического потенциала саморазвития, теряет конечную цель своих исторических действий, зацикливается в повторении пройденного, периодически совершая одни и те же ошибки и постепенно саморазрушаясь.

Именно такой распад русской культуры стал главной духовной причиной исторического краха Советского Союза и разложения нравственных основ межнационального общения в постсоветской России. Без восстановления нравственного авторитета русского народа в глазах иных российских этносов Россия не сможет сохранить свою целостность, так как в любом союзе должен быть идейный «лидер», способный повести за собой сомневающихся. Поэтому, пока русский народ не станет «самим собой», Россия не сможет претворить свое достойное будущее. Чтобы русский народ более успешно самоопределился в своих нравственных приоритетах, необходимо соединить земли «русской этнокультуры» не только духовно-нравственными, но организационно-политическими связями, то есть создать в рамках РФ национально-автономную государственность в виде «Конфедерации Русских Земель». Русский народ в результате конституирования такого политического объединения традиционных регионов «русской культуры» обретет в РФ равный административно-правовой статус в отношениях с другими российскими народами и сможет за счет своей массовости и единства политической воли более продуктивно влиять на развитие общероссийского социума. Таким образом, «русский проект» обустройства российского дома в XXI веке предполагает «третий путь» социального развития страны, пролегающий между крайностями «имперской стратегии» насильственного принуждения народов к совместному проживанию ради завоевания новых земель и «местечковой идеологией» построения «унитарно-национального государства». Если «первый уклон» преобладает в теоретических помыслах интеллектуалов постсоветской России, еще не забывших о мировом величии СССР, то «второй уклон» доминирует в социальной практике постсоветской Украины. Поэтому «третий путь» созидания достойного будущего Русского мира в XXI веке требует самоопределения «истинного субъекта» общерусского дела.

В проектировании «русского пути» развития российского социума следует учитывать, что сегодня «русская» духовно-нравственная традиция существенно деградировала по содержанию, утратила внутреннюю идентичность, чтобы служить прочным идейным стержнем направляющего влияния «русской воли» на историческую жизнь российского социума, на процесс становления русской государственной автономии в составе РФ. Поэтому возникает наиболее острая проблема «русской идентификации» в современном мире, связанная с выявлением главного «хранителя» русского творческого потенциала в созидании российского будущего. В поисках подлинной «русской идентичности» мы обращаемся к истории развития российского социума, которая и должна показать нам живые черты претворения «русского духа» в современной общественной практике.

Идейное основание русской «исторической традиции» в осуществлении общественной практики было заложено более 1000 лет назад принятием древней Русью православного христианства, закрепившего в жизни формирующегося российского социума соборно-коллективистское самосознание, символическим воплощением которого становится воля «самодержца» как наместника бога в земных делах государства. Киевский этап российской истории был связан прежде всего с нравственным совмещением в чувственных переживаниях разноплеменных народных масс коллективистских традиций родового общества и церковно-соборной идеи православия о «братской любви» во Христе всех людей на земле. Московский период был обусловлен самоутверждением русской православной церкви в качестве самостоятельной социальной силы в историческом обустройстве России, освободившей ее от ордынского ига и защитившей от польской экспансии. Петербургский период российской действительности стал практическим выражением созидательных ресурсов земной воли «самодержца» в развитии российского социума. «Народность – Православие – Самодержавие» – такова была идейная ось русского социокультурного развития, обеспечившая возвышение российской державы к мировому величию.

Однако внешние успехи российского самодержавия в расширении своих территориальных владений сопровождались внутренним угнетением жизненной энергии русских народных масс, повергнутых в состояние крепостного рабства, и духовным закрепощением православной церкви, лишенной правовой автономии в общении с государством. В результате такого насилия власти над волей народа и духом церкви российское общество втягивается к середине XIX века в период социально-исторического кризиса, началом которого стало поражение России в Крымской войне и последовавшей за этим утратой ее американских и части дальневосточных владений. Катастрофическим завершением первого этапа социального кризиса России стали военные поражения и революционные потрясения начала ХХ века. В результате революционной смуты 1917 г. российское самодержавие пало – и к власти пришли радикальные социальные силы во главе с большевиками.

Советский период российской истории восстановил социальную опору государственной власти на коллективистские традиции русской народной массы, но при этом подорвал идеологией воинствующего атеизма православно-религиозные скрепы этой традиции, что привело к размыванию нравственных устоев народной жизни. Советская власть провозгласила социальной опорой социалистического государства союз рабочих и крестьян, не учитывая в своих расчетах состояние нравственного здоровья и сознания русской этнической массы, которое под влиянием исторических перемен и государственного подавления православия постепенно деформировалось и превратилось из соборно-коллективистского в индивидуалистско-эгоистическое сознание. Вступление СССР в информационно-постиндустриальную эпоху, связанную с интеллектуальной глобализацией общественной жизни, привело к идейному размыванию «пролетарского самосознания» советских граждан: «рабочий класс» как «социальная опора» и «демиург» технического базиса индустриального общества исчерпал свой созидательный ресурс, утратил революционный настрой классовой борьбы за права трудящихся. Общим итогом атеистического воспитания населения стало разрушение коллективистской морали советского социума, что обусловило нравственное разложение всей системы коммунистической власти в стране и привело к идейно-нравственной катастрофе СССР. Идейное разложение рабочего класса как главной социальной опоры советской власти и стало определяющей материальной причиной исторического крушения СССР, не сформировавшего новую социальную основу своего существования в информационном пространстве постиндустриального общества.

Творческой социальной силой новой общественной формации является научно-техническая и гуманитарно-педагогическая интеллигенция, ставшая идейным вдохновителем проведения либерально-демократического курса в развитии постсоветского многонационального российского общества. Однако этот курс в развитии постсоветской России, усиленный глобализационными процессами в мировом сообществе, оказался на практике реализацией стратегии по денационализации общественной жизни как необходимого, якобы, условия сохранения целостности российского государства. Вместо совершенствования социальных и духовных условий народной жизни была принята программа «укрепления вертикали власти», то есть стратегия самодостаточности власти в проектировании контуров «нового» российского социума. В русле данной стратегии «кремлевская власть» стала действовать не ради благополучия своих граждан, а во имя себя самой, все более обособляясь от местных нужд «народной массы» и воспаряя к глобальным потокам финансовых масс в подпитке «нужных» социальных проектов, отчуждая при этом политический суверенитет страны международным центрам глобальной власти.

Постсоветский период в жизни нашего отечества начала ХХI века определяется глобальной динамикой социальных процессов и характеризуется возвышением общемировых трендов общественного развития над внутренними потребностями российского населения, существенной зависимостью национальных институтов проектирования российской политики от внешних центров финансового управления глобальной хозяйственной жизнью мирового сообщества. В русле этого процесса усиливается политическая линия по «денационализации» российской действительности, связанная с целенаправленным разрушением духовно-нравственных традиций исторической жизни народных масс и прежде всего с подавлением коллективистски-соборной ментальности русского народа как этнокультурной первоосновы российского единства. Чтобы не раствориться в глобальных социальных процессах нового века и сохранить свою самобытность в мировом сообществе, русский народ должен постичь духовные первоосновы собственного существования и вполне осмысленно культивировать их в своей коллективной деятельности: не тело, а особая «коллективная душа» является первоистоком народной жизни. Поэтому главным вопросом для русской жизни в глобальном социуме ХХI века становится проблематика культуры, способности саморазвития и совершенствования этнокультурных начал общественной практики.

Сегодня нам уже ясно, что духовная деградация российского социума связана с разложением нравственной воли русского народа и проходит в своем угасании все те же три этапа исторического возвышения России к мировому величию, но в обратном направлении и с поэтапным разрушением своих идейных опор – единодержавия, православия, народности. Первоначально разрушаются в период 1860–1917 годов социально-правовые устои самодержавной власти. Затем размываются в советскую эпоху 1918–1991 годов соборно-коллективистские традиции русского православия. В постсоветский период 1992–2012 годов мощный информационно-художественный натиск западной масс-культуры разлагает нравственно-эстетическую самость духовной жизни российских народов, превращая их нравственные установки в сырой материал для форматирования «безнравственных», «бездушных существ» глобального социума, предназначенных быть марионетками глобального манипулирования, послушными исполнителями глобальной воли финансовых заправил «золотого миллиарда». Проецируя идейную логику исторического роста и увядания России на реальную историческую действительность, можно признать, что сейчас практическая жизнь российского общества, совершив круг в идейном самоопределении собственного существа и перешагнув Московско-советский рубеж своей самобытной жизни, репродуцирует местечковое самосознание Киево-Владимирской эпохи, приближаясь к исходной и потому финальной стадии всего жизненного пути. Сегодня историческая Россия все более погружается в «докиевские времена» русской истории, когда восточные славяне были несвободны и платили дань хазарским правителям. Ныне народам России угрожает новое рабское состояние, от которого они были некогда избавлены воинской доблестью киевского князя Святослава Игоревича. Как и тысячу лет назад, «тайные силы» управляют волей нынешних «официальных лиц» Российской Хазарии, закрепощая ее народы в поклонении «золотому тельцу», отчуждая души людские от небесной благодати духовного творчества и обрекая их на погибель в телесном разврате.

Сегодня перед нами поставлен главный вопрос русской жизни: есть ли в общероссийском историческом пространстве какие-то национальные социокультурные силы, сохранившие в себе творческий потенциал Русской Земли и способные стать основой грядущего возрождения России? Такой нерастраченной силой Русского мира является ныне белорусский этнос, еще не сказавший своего заветного слова в судьбе России, сохранивший собственный креативный потенциал для последних времен «русской истории». Если Киевский период русской истории характеризуется культивированием «местечкового самосознания», наиболее зримо представленного в особенностях «украинской ментальности», а Московский этап был связан с развитием великорусской идеологии православной соборности, то Петербургский период подмял под себя и Киевскую идею местечковой самостийности, и вселенскую идею Московского православия. Таким образом, в общероссийском социальном строительстве еще не был задействован в полной мере созидательный настрой «белорусской ментальности». Однако в годы ВОВ белорусский народ воочию показал свою духовную стойкость в самоотверженной защите Российского Дома. Ныне созидательный, творческий порыв белорусской души должен стать идейным первоистоком возрождения всего Русского мира, побуждая великороссов и украинцев к духовному и социальному единению, к сплочению в братскую семью русских народов. Если для украинцев ведущим мотивом исторических действий служит идея «самобытности», зов «свободы», а для «великороссов» конечным смыслом поведения выступает «смирение» перед «высшей волей», самоотречение от своей индивидуальности во имя претворения в земных делах всеобщей справедливости, то белорусская ментальность дышит чувством любви, сострадания, братского единения стран и народов на основе творческого вдохновения. Свобода – Равенство – Братство – таков коренной смысл русской исторической практики.

Сегодня белорусский народ должен продемонстрировать не только идейную твердость, вновь подтвержденную в постсоветский период особым соборным настроем белорусского социума и его поддержкой державно-патриотического курса в социально-политическом развитии страны, но также утвердить себя в качестве консолидирующего центра общерусского дела, предпринять конструктивные усилия в проектировании гармоничного будущего всего Русского мира. Эти шаги предполагают реализацию двух основных направлений общественного развития – духовно-нравственного и научно-технического, фундаментального и прикладного. Первое направление в развитии общества должно раскрыть самобытные, соборно-братские нравственные устои белорусского социума как коренное, истинное основание общерусского дела. Эти устои задаются религиозным складом народной души в переживании совершенного существа Бога. Сегодня в Русском мире господствует никонианская версия русского православия, возвысившая абстрактную догму церковной иерархии над Божьим промыслом духовного опыта народной жизни и показавшая свою идейную слабость в Петербургский, советский и постсоветский периоды российской истории. Сама история приводит русский разум к выводу о неадекватности «никонианской версии» русского православия конечным смыслам нашего времени, к признанию необходимости восстановления в жизни Русского мира Святорусского Древнего благочестия, спасшего русский народ и от монгольского рабства, и от польского насилия. В этом историческом контексте «православного спасения России от рабской неволи» Беларусь должна официально признать «староверие», древнее «святорусское» благочестие, идейной основой религиозно-нравственной консолидации населения, то есть восстановить идейную преемственность религиозной жизни с духовным опытом Киевской и Московской Руси, очистив свой соборный разум от идолов иноверия.

Другой вектор развития Русского мира определяется насущной необходимостью самостоятельного развития в Беларуси научно-технического потенциала. Без революционного прорыва в объективно-теоретической сфере интеллектуального творчества Беларусь не сможет разрешить энергетические проблемы своей хозяйственной жизни и отстоять собственный суверенитет в формирующемся глобальном социуме. Господствующая в научном мировоззрении релятивистская картина мира, заложенная в начале ХХ века появлением СТО и ОТО, исчерпала исторический ресурс, морально устарела в разрешении проблем формирующегося глобального социума, не дает ответа на вопрос о законах конвергенции мировой целостности. Разработка новой научной картины мира (НКМ) даст мощный интеллектуальный импульс в развитии белорусского социума, обеспечит качественный прорыв белорусской экономики в постсовременное историческое пространство глобального будущего человечества, приведет к созданию совершенно новых технологий, утвердит лидерство русского интеллекта в формировании новой, экологически сберегающей экономики, использующей не земную, а космическую, то есть безграничную мощь Вселенной.

Мировоззренческие основания интегральной научно-философской картины мира формируются ныне в процессе концептуальной разработки «ноосферной парадигмы» социокультурного развития человечества в XXI веке, направленной на постижение универсальных законов мировой целостности как выражения внутреннего единства Природы и Общества. Если сегодня мировое сообщество на практике преображается в глобальный социум, то конечная продуктивность данного социального проекта будет напрямую зависеть от постижения научным разумом глобальной целостности природного бытия, от теоретической реконструкции наукой универсального единства Мироздания. Принципиальным направлением такой реконструкции универсальной целостности бытия станет преодоление релятивистских ограничений уровня интенсивности распространения физических сигналов во Вселенной со скоростью, не превышающей величину в 300000 км/сек как выражения «скорости света» в вакууме. Такое ограничение превращает Мироздание в совокупность локальных миров и не соответствует логике развития глобального социума как наиболее развитой формы реализации общемировых процессов. Сегодня многие отечественные исследователи утверждают необходимость моделирования физических процессов с потенциалами сверхсветовых скоростей. Необходимость строгой фиксации верхних пределов возможных скоростей физических взаимодействий заставляет нас обозначить эти пределы постулатом постоянства величины ускорения светового сигнала в вакууме. Руководствуясь данной необходимостью, мы полагаем, что в основу новой физической картины мира XXI века должен быть положен принцип постоянства квадратичного ускорения светового сигнала в мировой пустоте.

Таким образом, глобальный горизонт будущего Русского мира в XXI веке будет определяться восстановлением религиозно-нравственных начал русской жизни и консолидироваться в развертывании общественной практики прежде всего творческим потенциалом белорусского этноса как чисто-русского ядра во всемирно-исторической судьбе России.

1. Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Сталин И.В. Cочинения. – Т. 2. – М.: ОГИЗ; Гос. изд-во полит. литературы, 1946. – С. 290–367.