Крайности правления касты жрецов.

Посмотрим теперь на власть браминов, людей мудрых, понимающих меру вещей. Брамина описывают Законы Ману, как собирателя ежедневной милостыни. Надо думать, это мечта автора Законов, недостижимый идеал, поскольку во власти брамина собрать в свои руки все богатства мира.

Сразу отметим, что в русской истории религиозных диспутов, почему-то быстро переходящих в непримиримые конфликты с ссылками и казнями, заметен и такой, на тему меркантилизма, между иосифлянами и нестяжателями (XV-XVI вв.). Вождь нестяжателей Вассиан Косой (в миру князь Патрикеев) как раз проповедовал нищенство, как единственную приемлемую форму образа жизни духовного учителя народа, дающую ему неисчерпаемый общественный авторитет именно за счет очевидного личного отказа от материальных удовольствий.

Отметим также, что не раз уже упомянутые знаменитейшие православные святые Сергий Радонежский, Нил Сорский (Идейный вождь нестяжателей) и Серафим Саровский в личном быту практиковали крайнюю степень воздержанности от материальных благ, а потому стремились жить вне благоустроенных монастырей, отшельниками в лесу.

Как и следовало ожидать, доводы Вассиана не были услышаны в высших кругах церковных администраторов, последовали ссылки нестяжателей.

По этой причине, обозначенному весьма определенно еще в XVI веке интересу земного церковного руководства к материальным жизненным благам, возьмем не идеального, а обычного служителя культа, приходского священника. Этот человек учит своих прихожан уму-разуму, собирает с них средства собственного, и вышестоящих иерархов, существования, но воспринимает их, как стадо, а себя считает пастухом этого стада, т.е. пастырем. Здесь перед нами открывается философская бездна по поводу того, всегда ли хорошо для прихожанина быть безропотным членом стада, готов ли пастырь жизнь свою отдать за стадо, как требовал Христос (Евангелие от Иоанна, гл.10 стих 11), или не готов.

Мы можем вспомнить для примера, как наши партийные пастыри весьма жестко пасли свое верное, дисциплинированное, идеологически выдержанное стадо еще совсем недавно, а потом вдруг разом, по-большевицки организовано, ушли в подполье, скоренько приватизировали всенародную собственность, и после этого почему-то все оказались банкирами и капиталистами, бросив наивную, доверчивую паству, рядовых строителей «всеобщего счастья», в новые (на самом деле, весьма старые, всем в мире давно известные, кроме изолированного «Железным занавесом» советского народа) общественные отношения, как нежеланного младенца в ледяную воду – авось выплывет.

Как видим, не все, претендующие на высокое звание пастыря, иерея, достигают евангельских духовных высот, но оказываются наёмниками в конечном итоге, как предупреждал Христос (там же, стих12).

Как бы то ни было, объективно в эпоху самовластного правления касты священнослужителей особого физического здоровья от прихожан не требуется, им рекомендованы длительные посты и молитвы, ночные бдения, смирение ума и страстей, безусловное почитание пастыря через целование рук. Пастырь же, со своей стороны, озабочен посещаемостью храма, а для этого возможны совершенно разные, даже неожиданные средства стимулирования.

Например, подымил священник какой-то травкой во время службы, у паствы благостное настроение усугубилось, в следующий раз пришло больше народу приобщиться благости. (Есть еще и привыкание к некоторым травкам!)

Причастился прихожанин красным вином после длительного поста и всенощного стояния, захорошело, тепло по жилушкам потекло, опять понравилось пастве, женщинам и детям, усилилось стремление посещать храм регулярнее. Здесь всё от мудрости священнослужителя зависит, не перебарщивать с травками и винцом, воздерживаться от излишне лёгких путей постижения райских кущей и божественного духа.

Художник-передвижник Клавдий Лебедев показал в начале прошлого века, как это бывает. Одна девочка причащается из ложечки, а вторая – уже из черпачка. Как скоро совершается этот переход от ложечки к стаканчику, и не одному, известно многим на собственном жизненном опыте.

Уместно вновь обратиться к именам. Одна из таких травок, действие дыма которой многим известно на собственном опыте, называется на большинстве человеческих языков одинаково - «табак».

Широко возделывают как растения, содержащие наркотические вещества, табак культурный, или курительный (N. tabacum), и махорку (Rustica) (в диком состоянии не встречаются)[1].

Другая, многим известная травка, пригодная для курения, называется по-латыни Cannabis.

Вслушаемся в эти иностранные имена русским ухом, и услышим в разрешенном сегодня народу табаке имя «бог», а в запрещенном сегодня каннабисе имя его сегодняшнего антипода – «бес». Вместе с рустикой – махоркой, которую используют исключительно деревенские русские, получается следующая закономерность.

Травы, дым которых имеет психотропные свойства, названы русскими именами бога, беса и Сурьи потому, что их свойства были уже известны тем ботаникам прошлого, которые давали травам имена, возможно, после того, как их вывели искусственным путем, но мыслили эти ботаники в рамках русских имен.

Только после трагических катастроф вроде извержения Везувия, гибели множества людей в его плодородных окрестностях, а также массового увлечения каннабисом со всеми вытекающими последствиями для здоровья народа, пришлось самыми жесткими мерами проводить в православии религиозную реформу, и объявлять ранее принадлежавшее высшему божеству славян имя «беса» принадлежащим врагу рода человеческого, не ранее. Ранее всё это курилось с удовольствием, в храмах, и в куренях.

У нас есть возможность указать эпоху, для которой актуально оказалось сменить имя божества «Бес», от которого происходит императорский византийский титул «базилевс» и русское царское имя Василий, на другое, Сара. В результате такой замены имя Василий постепенно стало признаком простолюдина, Васи.

Прошло время, и имя славянского небесного божества Сара оказалось дезавуированным правящими священнослужителями до уровня имени безропотной жены палестинского бедуина.

Речь идет о сербском городе Сараево, который при основании в 1244 году назывался Врхбосна, как и вся округа, но в 1507 году получил современное имя от турецких мусульманских завоевателей. Мы уже знаем, что мусульманские завоеватели с большой степенью вероятности вышли и вынесли основополагающие идеологические принципы из головного Рязанского полка Московского государства – войска именно по причине конфликта между князьями – воинами и священниками. Также весьма вероятно, что главной причиной конфликта было чрезмерное увлечение священников психотропными средствами привлечения прихожан в храмы, что негативно сказывалось на здоровье призывников.

Опустимся в эпоху варягов и найдем там практику священнослужителей и воинов возбуждать сознание мухоморами.

На Чукотке археологами среди наскальных рисунков обнаружены изображения человекоподобных мухоморов. Это связано с бытовавшим обычаем среди шаманов во время религиозных обрядов перед камланием поедать мухоморы, вызывавшие у них галлюцинации и приводившие их в особое возбужденное состояние с приливом психических и физических сил.
Этими же качествами мухоморов пользовались индейцы племен майя и ацтеков для выполнения своих ритуальных обрядов. Викинги, согласно летописи, перед битвой также ели мухоморы, сильно возбуждались и бесстрашно бросались в бой. Непобедимыми воинами среди них считались берсерки (<обоерукие>): обнаженные по пояс, не чувствуя боли, в пылу схватки они разили врагов мечами, зажатыми в обеих руках. Берсерки съедали перед битвой кусочки мухомора или выпивали напиток из него. Под действием содержащихся в мухоморе веществ они впадали в состояние бешеной ярости, не чувствовали ударов оружия и ран и шли, все сметая на своем пути, наводя ужас на своих противников[2].

Кажется, в русском слове «мухомор» все совершенно ясно, гриб ядовитый, морить мух можно, но это на современный взгляд. Так не могли мыслить жрецы, пользовавшиеся мухоморами для того, чтобы услышать голос божества в собственном сознании. Значит надо искать не бытовое приниженное, а адекватное эпохе применения гриба в религиозной практике толкование имени. Тогда вместо «мухо» надо читать «Маха», вместо «мор» - Мар.

Маха (Великая) Мара, вот что означало когда-то имя симпатичного пестренького гриба, украшающего отечественные леса. Далее уже нетрудно понять, что Мара – это не языческая богиня племени, а сама Вселенская Богоматерь Мария.

Латинское имя красного мухомора не менее впечатляет: Amanita muscaria. Здесь мы видим корни «Мани», Моска и Рия. Все имена из религиозных лексиконов разных народов, но можно в «Мани» узнать Маню, русскую ласкательную форму имени Мария, Моска – священная, так называются ныне по-английски мусульманские храмы, мечети, Рия – это мать богов, греческая Рея, но и православные знают это имя Небесной Матери в форме Ма-рия.

Небольшие отличия в формах общих всему человечеству божественных имен и духовное неприятие, не позволяющее узнавать собственные современные божества в древних образах, возникли тогда, когда понадобилось откреститься от древних практик, поскольку они изжили себя и опорочили непоправимо своих пропагандистов – жрецов.

Возможно, это и было сделано в ходе реформы, которую мы знаем под брендом «Крещение Руси», от мухоморов перешли к ладану и фимиаму. С попутным созданием коммерческого проекта в пользу реформаторов. Мухоморы растут в России повсюду, они доступны и дешевы, а ладан и фимиам надо везти издалека, растут накладные расходы, таможня «добро» тоже даром не дает. Нелегкие, но приятные обязанности таможенника брал на себя каждый князь, который строил свой город на речной стрелке, а так построены практически все древнерусские города.

Скорее всего, громадное большинство священников было на высоте своей ответственности перед неискушенным в тонкостях последствий от применения психотропных средств народом, и все шло нормально, гармонично довольно долго. Но у нас целые века истории, которые были наполнены событиями, поступками, проблемами и в том числе промахами и ошибками пастырей, пастухов, руководителей разного уровня. Исторический факт, отмечаемый каждым историком, что в отечественной истории имеются темные времена, от которых не сохранилось никаких сведений, означает, среди прочего, следующее.

Не все священники соблюли меру. Кто-то злоупотребил грибками, травкой, винцом, в погоне за дешевым авторитетом и численностью прихожан. Кто-то вырастил в своём приходе порок, о масштабах которого мы не имеем никаких прямых сведений. Но именно порок, и ничто иное, пришлось жестоко искоренять жгущим церкви в XIII веке кшатриям - князьям, во все времена нуждающимся в здоровых физически и нравственно призывниках. Татарам, также нуждавшимся в рекрутах, пришлось жечь церкви в XIV веке. Даже петровским молодцам вроде Алеши Бровкина, заходившего на Север как раз в поисках рекрутов, и жгущего церкви в начале XVIII века, необходимо дать (через историка) возможность объяснений своих действий, а не сводить проблему вот уже три века к «заматерелости и упрямству» народа. Эти крайности межкастовых взаимоотношений имели место в отечественной истории потому, что у нас есть сама эта история, но помнить подробности бывает некомфортно, поскольку история - это источник постоянных взаимных упреков между кастами, стремящимися делить национальный продукт без помех. Поэтому существует постоянный соблазн к замалчиванию и искажению исторической перспективы со стороны властьимущих на данный момент сословий.

Мы уже увидели, что объективно здоровье народа (как потенциального источника бравых призывников) интересует только военного во власти, остальным кастам, когда они правят обществом, достаточно исправного должника и покорного прихожанина.

Жестокость междоусобных войн нашего прошлого, к которым можно отнести войны эпохи монгольского ига, требует более глубокого объяснения, поскольку воевали с обеих сторон люди весьма духовные, а потому, непримиримые. В самом деле, философский диспут со священником князю не выдержать, это показала история разоблачения «Соборного деяния», описанная в Части 2. Именно по этой причине князьям приходится иногда применять более жесткие меры воздействия на излишне самостоятельных лидеров из других каст, стремящихся к управлению народом.

Как видим, частная история с поддельной книгой имеет глубочайшие общественные корни, она привела нас к необходимости погрузиться в историю России, обратиться к её непопулярным сторонам, которые кому-то неприятно вспоминать даже спустя многие века после реальных событий. Мы коснулись её для того, чтобы показать средства, которыми представители реальных каст реального российского общества пытаются усилить свою власть над народом, а также скрыть ошибки своих предшественников.

Это стремление вполне закономерно и понятно, но в творческом запале уничтожения неприятных исторических фактов дело дошло до уничтожения истории России в целом, как таковой. Нам говорят историки XIX века (Карамзин, Соловьев), что до Петра почти вовсе никакой истории не было. Многие помнят, каким светлым временем представлялся период с 1917 года и каким ужасным был царский режим в описании советских учебников.

Внешне респектабельные новые хронологи, при всей очевидной конфликтности с историками – традиционалистами, занимаются, в сущности, тем же самым искусственным укорачиванием русской истории, сводя её начало к тому же последнему тысячелетию, о котором довольно развязно говорил академик Д.С. Лихачев, отрицая культуру у русского народа до времени принятия христианства.

Сама по себе культура не имеет начальной даты. Но если говорить об условной дате начала русской культуры, то я, по своему разумению, считал бы самой обоснованной 988 год. Надо ли оттягивать юбилейные даты в глубь времен? Нужна ли нам дата Двухтысячелетия или полуторатысячелетия? С нашими мировыми достижениями в области всех видов искусств вряд ли такая дата чем-либо возвысит русскую культуру. Основное, что сделано мировым славянством для мировой культуры, сделано за последнее тысячелетие. Остальное лишь предполагаемые ценности [3].

Ныне ретивые ревнители своих кастовых интересов доводят давно испытанный рецепт «оздоровления» духа народа через забвение прошлого до абсурда. Уже и о событиях до 2001 года не принято публично много вспоминать, все хорошее в жизни общества началось, видимо, именно в этом году, а вся предыдущая история России стала укладываться в телеэкранную фразу: Лихие девяностые!

Указанные тенденции уничтожения исторической памяти представителями правящей касты порождают проблему самоидентификации русского народа в целом. Именно эта проблема потери собственных духовных и исторических корней современной русской элитой, описанная в Части 1, явилась причиной настоящего исследования.

По мнению автора, любая история лучше её отсутствия. Исторические события, даже трагичные, можно объяснять и оценивать с разных сторон, оценки можно пересматривать в уютной библиотечной обстановке многократно, но пустое место вместо собственной истории приводит к потере духовности, и тем самым, жизнеспособности народа.

Покажем механизм, связывающий отсутствие исторических знаний в широких общественных слоях, с уменьшением безопасности государства.

Все хотят власти над людьми, денег и удовольствий. Эти конечные цели для мотивации поступков членов управляющих обществом каст прослеживаются в обозримой истории человечества.

Давно известны также источники быстрого достижения этих заветных целей. За последние тысячи лет они также мало изменились.

В сущности, надежным и кратчайшим путем для достижения всех трех указанных целей является исключительно торговля разнообразными психотропными препаратами, от кофе, табака и алкоголя до новейших синтетических форм.

Наши предположения о причинах вынужденных духовных реформ, проводимых периодически священнослужителями, построены на представлениях о современных материальных потребностях правящих каст и реальных действиях, на которые способны представители этих каст для достижения своих меркантильных интересов.

Когда-то журнал Quarterly Review охарактеризовал неуемную алчность европейской буржуазии. Это описание прославил Карл Маркс в Первом томе Капитала.

Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы [4].

Подтверждение сказанному находим в 19 веке. Англия вела Опиумные войны в Китае за свое право неограниченной торговли опиумом с китайцами. Европейские негоцианты обижались на Н.Н. Миклухо-Маклая, когда тот призывал к запрету свободного распространения наркотических зелий [5] в Индонезии, голландской колонии. Хорошо подтверждается предупреждение о неуемной алчности членов правящих в мире каст и в XXI веке.

Всего за восемь лет оккупации Афганистана англо-американскими военными, эта небольшая страна вышла в мировые монополисты по производству героина, понятно, предназначенного для реализации населению планеты.

Население, в целом, не помнит порочных увлечений прошлого, изображенных русским сочинителем былины, историком Иловайским, и нидерландским живописцем Брейгелем, и рискует повторить судьбу предков в точности, с гибельными последствиями.

Только образованный историк, увидев сходство между алкогольными проблемами русского общества XIII века, кокаиновыми проблемами XVI века в Америке и Европе, и современной проблемой афганского героина, создаваемой «цивилизованными» англичанами, уже замеченными в исторической склонности к наживе через монопольную продажу наркотиков всему миру, может предупредить беду.

Если же и историк, обучающий будущих правителей, не улавливает общих черт между идеологией иосифлян и современной деятельностью высоких покровителей производства афганской маковой соломки, то тогда население страны оказывается беззащитным перед алчностью правящих каст.

1. Большая Советская Энциклопедия. 3 изд. 1972 г. Статья «Табак».

2. Мухомор красный. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.golkom.ru/price/group/4118.html

3. Лихачев Д. С, «Новый Мир», №6,1988, с. 257.

4. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.istina.ru/

5. Иванченко А.С. Путями великого россиянина. Санкт-Петербург. Изд. Гусев О.М. 2006. С.91.