5

Сквозное намерение этой части направлено против становления и утверждения «черно-белого мышления», против мышления, подверженного манипуляциям, против понятий, содержащих потенциал разделения. Возможно, человек склонен разделяться, выделяться: «Динамо» - «Спартак», «белая роза» – «красная роза» … Но в вопросах жизни общества, тем более современного, провоцирование или попустительство такого разделения недальновидно! Примитивизация вернется бумерангом. То состояние, когда политики – сами по себе, а жизнь – сама по себе, это только сигнал.

Здесь нет направленности против личностей или слов, как таковых; но есть протест против их использования, как фетишей.

Это дело ученых – анализировать, разделять… Дело настоящих политиков – соединять.

Трудно обществу динамично двигаться вперед, пока не восстановлено историческое сознание, пока нет национальной историософии, частью которой является и динамическая «национальная идея», пока в учебниках нет правдивой, глубокой, осмысленной истории. Новый исторический миф не нужен, нужна настоящая правда. Не приукрашивающая и не примитивизирующая, как участников, так и историю, но показывающая всю ее драму. А начинать надо здесь с изменений в преподавании истории, а также в системе состоявшегося сейчас политического представительства. Не правда ли – как просто, мимоходом посмеялся Томас Манн над этими координатами: «2-х партийная система духа»?..

* * *

Много важных, при-знаковых событий проходит незаметно. Мелькнут в новостной ленте – и всё. В то время, как окно в мир – СМИ, – муссируют какую-то очередную «новость человеческого тщеславия». Так было с двумя митингами при одних участниках: московским в конце 2006 (17.12.2006) и питерском в начале 2007 (23.02.2007). Тогда в одних марширующих колоннах оказались Лимонов и Анпилов, Касьянов и Каспаров… Что же их смогло объединить, кроме того, что, вдруг оказавшись на политической обочине, им так удобнее идти? Ведь есть какое-то чувство, позволяющее не соединяться «антиподам» даже в трудных условиях? А если эта сила атрофировалась, то тогда в каком слове они, как некие политические типы, могут быть объединены?

«Либерал» - тот, у кого «я» (политическое «я» в том числе) на первом и единственном месте. Вообще это политическое «я», это самоутверждение, это тщеславие может быть движимо или деньгами, или идеями. То есть можно говорить о «правых либералах» и «левых либералах». И как видим по совместному митингу, когда вместе митинговали Каспаров и Лимонов, эти крайности вполне смыкаются. Потому что психология одна - экстремистская, эго-центрическая; не важно – по деньгам или по идеям.

И это общее свойство и желание любых либералов-большевиков – быть над «временами», судить «времена». Объединяет их и примитивный «экономизм», представляемая объективность объяснения всех причин, исходя из «экономического базиса». Объединяет их и зависание в абстракциях: у одних – монетаризма, у других – пролетарской революции. И работников от земли одинаково не любят (но каждый – за свое). Что ж, один психологический тип, одинаковый бинарный тип мышления, вот и сходятся…

Настоящему либералу не нравится «укорененность», да и вообще всякая деятельность от земли. Либерал – тот, кто не несет ответственности за землю. В основе этого лежит психология. Оторванность от «почвы» называется в народе одинаково: «оторви да брось».

Либерал, безусловно, тот, кто «за» «свободу действия», то есть по-французски «laissez faire», как называлась в XIX веке эта доктрина. И чтобы не путаться, надо отделить, что никак невозможно отнести к ним П.А.Столыпина, как некоторые делают.

Если бы К. и К. жили в 17 году, и у них не было капиталов, то, оставаясь самими собой, они по глубинной сути своей были бы в первых рядах большевиков. Если бы Л. и А. имели от рождения большие капиталы и их не обижали, они в наше время стали бы защищать совсем другие идеи.

«Политические ценности» люди выбирают, исходя из своего внутреннего «я», исходя из целеполагания «жизненного успеха». Внешняя обстановка может быть разная, но психотип остается один и тот же. По «политической классификации» он может быть «левым» или «правым». А по сути своей человек один и тот же. Так каков же для нас - не политиков, - смысл в таком «политическом ранжировании»?.. Важнее понять – что за человек.

Большевики отдали за паровозы золото с избытком кому-то в Швеции, в которой и заводов таких не было. Так что шведы на это золото сначала заимели завод, а потом сделали для нас паровозы. А в это время в России, одной из 3-4 держав строивших свои паровозы, заводы стояли без заказов.

А в новое время уже демократы-либералы делали свои сделки. В конце 80-х при очень большой инфляции новые кооператоры одалживали деньги у государства, и ровно столько же возвращали через год-два. Оставаясь при большой валюте. Единственный лакомый кусок «ваучерной приватизации» — «Газпром», — собирал ваучеры на себя в воскресенье, в последний день в одном из ДК г.Пермь, о чем не знали даже в этом городе. Менее чем через год после «ваучерной приватизации» были придуманы «залоговые аукционы», суть которых в том, что государство получало кредит под залог акций лучших предприятий, а через пол-года по не возврату кредита акции за бесценок оставались у кредитора. (Были случаи, когда в кредит государству давали его же деньги.) В результате, например, «Норникель», приносящий ежегодно 1 млрд. долларов, ушел за 170 млн.долларов. А по некоторым оценкам общий убыток всех 12 аукционов за 1995-1996 составил более 100 млрд. долларов. Россия получила олигархов, примитивные отношения и неэффективное управление…

Там Ленин – Троцкий – и К^о. Здесь Ходорковский – Потанин – и К^о. И те, и другие прилежно отчитались по своим обязательствам. И те, и другие получили власть. Ради идей или ради денег. Ради своего. Но не ради народа и не ради России.

Яркие представители большевиков и либералов. Одна компания по сути своей. А Россия потом по 10 лет выбиралась на дорогу развития.

Мы привыкли соотносить большевиков с люмпенами, людьми без роду-племени. А либералы, разве они таковы? Разве они не принадлежат национальной культуре? Разве эта общая культура для них не главное, они – вне культуры, вне страны? Если смотреть просто - как мальчик на короля, как оно есть по плодам их, то можно и не спрашивать.

В первой части мы говорили о 2-х культурах в обществе, и соответственно о 2-х слоях по факту их интересов. Слой, идентифицирующий себя с национальной культурой, и «самостийный» слой, везде одинаковый и являющийся опорой «глобализма» и «либерализма». В первой части мы видели уже этот разношерстный самостийный интернационал. Можно посмотреть и дальше в приложении-8 из текста «4 момента».

Образование, и СМИ, которые не пестуют, не представляют национальные культуры, они порождают слой людей, связанных с миром только посредством себя в центре. Эти люди не обязывают себя никакой национальной культурой, тем самым не связывают себя ни с какой культурой. Их основная культура – это «я», а остальная часть культуры – это «культура удобного взаимодействия», политкорректности. Люмпены – это не только бессознательные эго-центристы, ограниченные в силу своего отчуждения от ответственности большей, чем за себя; но и сознательные эго-центристы, не объединяющие себя конкретной цивилизационной культурой.

Либералы и революционеры – это и есть общий психотип, психотип люмпенов; как это сложилось в настоящий момент, по глубинной сути своей. Одному и тому же психотипу дай идею, и он станет переворачивать мир, посули деньги, и он будет завзятым либералом. Основа люмпенства – отсутствие почвы (во всех смыслах), наличие ценности только в себе.

Ну, а всё-таки. Кого в существующей политической культуре называют «левыми» и «правыми», кто в политическом обиходе «левый, а кто – «правый»? В самом общем, исходном понимании левые – те, кто призывает к изменениям; правые – это «консерваторы». Так – в самом начале. А потом жизнь так перепутывает тропинки, что и не знаешь, где кого встретишь. «Крайние левые» и «крайние правые» сходятся в своем радикализме, в своем воинственном неприятии ничего другого. «Умные левые» начинают думать о «национальных интересах». «Умные правые» становятся «динамичными консерваторами». Возникают деления на «левых» и «правых» по новым признакам, по интересам: «социал-демократы» и «буржуазные либералы». И снова проблемы: «либералы» - это «левые» или «правые»? В «либеральной революции», да еще творя ее, наплевав на всякую порядочность, они, очевидно, «левые»… Как «левыми» были «большевики» в «пролетарской революции»!?... Чертовщина, Господи помилуй.

То есть все зависит от ситуации!? А когда мы еще и не поняли саму ситуацию, как всегда бывает в «текущей истории», эта само-идентификация политиков, она помогает гражданам понять происходящее? Или разгоняет разрушительный процесс!? Выводя на поверхность демагогов всех мастей!

Невозможно сложную действительность разложить однозначно в «левое поле» или «правое поле». Это особенно так, когда в обществе возникают сложные конфликты, проблемы. Тогда конкретные мнения «левых» и «правых» перестают вообще соблюдать «стороны движения». Это ведет как раз ко все возрастающей дезорганизации. И все только из-за в принципе неадекватного бинарного построения! Но чрезвычайно удобного для манипулирования, для эмоционального разогрева, для бездумного «поиска решений».

Тем самым навязывается противостояние. При этом навязываются координаты мышления, политизированное мышление. Мышление – не над проблемой, а по интересам.

Томас Манн сказал «не в бровь, а в глаз» о политической полноте представления страны и народа – «2-х партийная система духа». Вам не тесно в 2-х мерной системе координат?

Консервативное и революционное, либеральность и государственность, демократическое и имперское, патриотическое и интернациональное, «капиталистичность» и «социальность», внешнее и внутреннее, сохранение и развитие, левое и правое… Каких только дихотомий не наплодили в политике, каких шор не наповесили… И развели по разным партиям.

Правильно, конечно, передать патриотизм «правым». А можно ли дальше сделать альтернативное разделение в дихотомных парах для «левых» и «правых»? И имеет ли это отношение к реальной практической политике, к политике, как управлению?

Я всегда считал себя как бы «слева». В том смысле, что для меня позиция «справедливости» была определяющей. Это в философии, онтологии, мировоззрении свобода – имманентна; а справедливость – и ее результат, и необходимое ее качество одновременно. А вот там то, где решают люди, нужен глаз да глаз именно за «справедливостью».

Есть другая позиция, и эта позиция «правая» — порядок. Причем он понимается как законность. И тогда я – «справа».

Назову еще одну позицию, которой нет в политическом спектре – гармония (или порядок, как гармония). Что это – центр? Тогда я – в середине.

Получается, я – ни левый, ни правый. И вообще не делюсь политически. Я, действительно, за гармонию, за балансы, за пропорции. (Её то и хочется видеть в предвыборных программах).

На развернутых полотнищах «борцов за счастье трудящихся» написано «Справедливость»; на развернутых полотнищах «правых либералов» – «Свобода». Два раза в одном столетии по России прошли эти колонны...

Да только вот эти «императивы» не в оппозиции друг другу находятся в нормальном социуме. Свобода и справедливость подчиняются принципу дополнительности ¹. Свобода — исходна и должна присутствовать всегда, без нее не может быть и справедливости. Отличие свободы и справедливости в социуме взаимодополняюще. Свобода – не имеет программы. Справедливость возможна только с программой. Свобода – естество, справедливость – продукт социума.

* * *

На пресс-конференции 1 февраля В.В.Путин задал ориентир 2-х партийной системы: право-либеральная партия и социал-демократическая (левая). Будем маршировать левой-правой… И прототипы партий уже готовы.

Да вот не успели народиться главные партии «Единая Россия» и «Справедливая Россия», как начали выбрасывать друг друга из «гнезда». Кукушата…

Но работают наши партии на уничтожение друг друга не потому, что у нас «низкая политическая культура». А потому, что они воспринимают себя и действуют в чуждых культурных координатах…

Смотрите, что эти слова: «капитализм» и «социализм», — делают с политиками ². Они перестают нормально и разнообразно думать. Этими словами они выражают всё. И это очень получается по-русски, у нас есть уже универсальные слова… Вот и любые «-измы» считать бы «политическим вульгаризмом»… Ведь нету в них ничего живого. Всякий «-изм» для настоящего делового русского политика – это моветон. Это «смысловые прятки», обрезание своей субъектности, своего восприятия, своей дееспособности.

Наша первая озвученная «национальная идея» – Самодержавие, Православие, Народность. Вы чувствуете, какая в них основательность, какие окончания. И в наше время они продолжаются триадой: Держава – Духовность – Народ. Вы можете сказать: где в этом с-трое какой-нибудь «капитализм-социализм»?

Потому то я против использования слова «социализм» в качестве посредника (выразителя) наших смыслов. Будет оно потом или нет – не важно сейчас. Главное, чтобы не было сейчас потенциала разделения. Не в словах – дело. Вспомните Китай. Если и нужен сейчас образ, то исторически актуальный и объединяющий без оговорок. «Социализм» таковым не является. Что же мы - не можем без этого «изма»?

Термин «социализм» связан с определенной историей, с определенной политикой, с определенными именами. Связан очень прочно, если хотите – эгрегорно или архетипично. Хотите Вы или не хотите, но в массовой политике этот термин будет выводить на конкретные стереотипы, будет возвращать к теням, цепляться при новом поиске. Он будет закрывать свободный и прагматичный ответ на вызовы, будет не давать генерировать новое понимание. Он будет воскрешать весь негатив и разделять людей. Так зачем это очередное политическое затмение? Так ли «социализм» принадлежит России, так ли он характеризует ее смыслы, то есть, так ли ради «социализма» умирали россияне в XX веке?! А если нет, то и не надо его.

Эти понятия, эти фетиши созданы на западе и являются частью западной культуры. Но именно Россия переболела ими, выработала общий иммунитет, а другим сохранила силы. И нигде, как в России, с таким обреченно-прогрессистским ожесточением не проповедуют их. Наши ученые и политические проповедники бьются между этими псевдо-полюсами. Как будто мы под гипнозом этих слов.

Вообще, через «измы» нельзя, невозможно адекватно охарактеризовать сложный социально-экономический организм, некий национальный строй, цивилизационный порядок. Через «измы» можно назвать политическое течение, политическую культуру, в конце концов, один из типов хозяйственного уклада, или еще что-то частное, формальное, сугубо научно-идеологическое. Но не может «изм» вобрать жизнь страны и людей…

Почему так продуктивна «Русская доктрина»? Потому что она пошла не от некой общей теории, методики, а от болей конкретных, от практических вопросов, которые вытягивала общим внутренним смыслом. И уже по факту получилось формулирование «русского мира». Не призывает «Русская доктрина» ни к социализму, ни к капитализму. Как неуместно тяжело больному ребенку предлагать поиграть.

В начале статьи мы уже говорили о российском цикле «дыхания страны»: «внешнее – внутреннее». Особенность такого «внутреннего цивилизационного диалога» подмечена в «Русской доктрине» и реализована в предложении «Народной партии» и «Державной партии». Это очень фундаментально, очень архетипично. Надо сказать, что такой «диаметральный подход» к общественным событиям проявлялся неоднократно в реальном диалоге исторических общественных деятелей. Самый древний пример заочного диалога о «человеке внутреннем» и «человеке государственном» мы встречаем в поучениях Лао-цзы и Конфуция. А в нашей истории есть аналогичная, но прямая дискуссия в конце XV века — начале XVI века между «нестяжателями» и «государственниками», игуменами Нилом Сорским (Николаем Майковым) и Иосифом Волоцким (Иваном Саниным).

Ю.М.Лотман ввел понятия и описал «бинарные культуры» и «тернарные культуры». Бинарная культура живет и воспроизводит себя в непримиримых оппозициях. В ней всякий раз одна сторона стремится полностью подавить другую. В тернарных культурах ценностью является сохранение многообразия; и второстепенная в данный момент позиция готова исполнить главную роль в новых обстоятельствах.

Нам и надо искать-создавать такие устойчивые, сберегающие и самовыстраивающиеся «культурные пласты».

* * *

Две крайности представительской системы: система советов при «руководящей и направляющей силе» и партийное представительство при любой явке избирателей. Первая приводит к «штампованию» готовых решений и посредничеству от избирателей, исполнению хозяйственных наказов. Вторая – к политической игре с избирателем, к 2-х актности состояния политика: во время выборов и после.

Как всегда у нас: из одной крайности – в другую. Почему же проскакиваем через среднее? Где политик будет и самостоятельной, и ответственной (состоятельной) фигурой. Где за ним будет и слово, и дело; решающие проблемы всей территории, которую он представляет.

Если скажем пока только о партийной системе представительства, то она должна быть устроена так, чтобы в парламенте всегда были представлены минимум 5 партий (разумеется, из реально существующих; сколько есть, столько и есть). Как это сделать демократически? Очень просто. Места в парламенте делятся пропорционально полученным 5-ю верхними партиями голосам. Но одно место каждой из них обеспечено. «Парламентская партия» получает государственную поддержку. Какую и как – это следующий вопрос.

А теперь мы подошли к вопросу представительства вообще. Так какие могут быть формы представительства? Срефлексируем их (другие представить я не могу):

1 — по партийному представительству (пропорциональная избирательная система),

2 — по сословному признаку,

3 — по личностному (мажоритарная избирательная система),

4 — по региональному представительству,

5 — по национальному признаку,

6 — «кастовое» (по выделяемому признаку принадлежности к кому-то, чему-то).

Посмотрим этот список снизу вверх и коротко - с тем, чтобы отобрать для дальнейшего рассмотрения несколько, имеющих интеграционный потенциал и позитивные возможности взаимодополнения.

Кастовая система, обычно, вообще не связана с демократическим представительством. На основе каст обычно строятся иерархические, заданные властные структуры. Эта ролевая система имеет «плюсы» и «минусы». Но главное, она лишена подвижности, динамизма: в этом ее соответствие или несоответствие времени. При этом, если в ней нет строгого наследования (которое, кстати требует замечательного воспитания), то очень быстро возникает продажность мест.

К кастовой демократии можно отнести выборность только тех граждан, которые отвечают какому-то предварительному условию, цензу. Является ли это для России источником стабильности и правомочности?..

Нет, едва ли «кастовый признак» годится нам для демократического представительства.

А «национальный признак» представительства? Национальная почва – это почва культуры. Национальная жизнь по сути своей, по своим отношениям – не есть жизнь политическая. Текущие национальные вопросы решаются в рамках своей культуры. Текущие межнациональные отношения имеют обычно территориальную локализацию. В нормальном случае они решаются на уровне обычаев, на уровне межкультурного диалога. Возникающие на этой почве напряженные ситуации должны решаться в рамках общей правоохранительной системы. И только для разрешения запущенных государством ситуаций, запутанных противоречий должны привлекаться политические силы. В последнем случае, как основа преодоления наслоившихся проблем, кроме доброй воли и общегосударственной авторитетной (легитимной, уважаемой, общеотеческой) силы, необходима «одностандартная» и открытая правовая трактовка всех аспектов межнациональных отношений. При этом трактовка аспектов не должна доходить до крайней степени формализма, до механистичности. Мера здесь, действительно, трудна. Вспомогательной структурой может быть «площадка культурного диалога», но это не может быть «политическое представительство», которое начнет оправдывать себя самим своим фактом.

Это значит, что как постоянный общегосударственный орган, «национальное представительство» не нужно; иначе он просто будет находить себе работу на горе всем. Это значит, что должно быть сильно развито местное самоуправление. Это значит, что должна быть прямая, сильная связь общегосударственного представительства и представительства в регионах. И это значит, что по всей конституционно-правовой вертикали должна быть непротиворечиво прописана «национальная политика». Так называемая «национальная политика» государства, если его политическая культура не есть культура двойных стандартов, разрешается, как общая политика и общая ответственность всех представителей за людей и государство.

Привлечение «национальности» в политику искажает и саму национальную жизнь. Это не решает вопросы межнационального общения. Но наоборот, так как выводит их с культурной почвы, на политическую. (См. также текст «Национальный вопрос»)

Итак, нижние две строчки списка исключаем. Оставшиеся 4 вида представительства оставим и рассмотрим в таблице, сопоставляя их особенности через положительные и отрицательные тенденции. Надо только пояснить.

Сословие – это социальная группа, объединенная определенным видом деятельности, что предполагает одинаковое положение по отношению общей роли и места в обществе, общественной цели и интереса деятельности, особенностей образования и восприятия. В силу этого сословная деятельность выстраивает вектор однотипного (подобного) отношения между членами одних сословий и с государством в целом. Именно в этом смысле со-словие – это «общий язык», «общее понимание», «общее представление», «общий голос», то есть «общее мнение», представляемое среди других «общих мнений».

Сословия, как имеющие отношение к жизнедеятельности, основываются на природно-экономическом укладе и культурных традициях; и потому отражают исходные, базовые интересы и ценности, продиктованные особенностями человеческого бытия. Сословное представительство тем самым – это не абстрактное представительство, а представляющее непосредственные, базовые интересы жизнедеятельности и особенности восприятия, выраженные в общественных группах (сословиях). (См. также приложение-1 текста «Четыре момента»)

Региональное представительство привносит свою наибольшую эффективность именно во взаимосвязи уровней представительств. Это достигается ротируемым делегированием от «региональных собраний». Связь уровней власти очень важно в кризисные моменты. А непосредственное представительство реализуется через партийное и личностное.

Как и общественная жизнь, которая движется то быстрее, то медленнее, как и вообще жизнь, в которой присутствуют 2 общие тенденции: сохранение и развитие, - так и эти виды представительства сориентированы по этим координатам в разных пропорциях. Представительства, так или иначе, работают и на развитие и сохранение, но в разных ситуациях по разному, что и хорошо. А как бы по наиболее характерному качеству их можно соотнести так:

- Развитие (изменчивое, мобильное начало): Партийное и Личностное,

- Сохранение (консервативное начало): Региональное и Сословное.

Так и могут быть сгруппированы 2 Собрания по 2 палаты представителей.

Представительская система – это не просто демократическая корзина мнений, и тем более – не клуб интеллектуалов. Это инструмент своевременного определения расхождений между развитием общества и целями, осознанными, представляемыми обществом, с последующей своевременной регулировкой «параметра управления» или введением нового «параметра управления». Чтобы наилучшим образом это делать, этот «инструмент демократического представительства» и должен быть настроен соответствующим образом. Разумеется во взаимосвязи с «исполнительным органом власти» и «гарантом общего порядка/развития». И формы представительства – это первый этаж такой системы.

Здесь шел разговор о представительстве на федеральном уровне такой страны, как Россия. В России всегда было развито и необходимо местное самоуправление. И форма представительства на этом уровне зависит от местных особенностей. Это дело местной традиции.

6

В российской политической культуре есть некий якорь. Это – «Маркс-Ленин». Столбы, по натоптанной дороге вокруг которых петляет российский политический обоз… Они стоят на пути. И невозможно не сказать об этом.

Есть ранний Маркс и поздний, до «Капитала» и после, Маркс-философ и Маркс-экономист, Маркс, болеющий за человека вообще и Маркс, пришедший к простым решениям диктатуры пролетариата и революции.

Вообще об исторической роли сложного человека, из под пера которого вышли, в том числе и не стыкующиеся утверждения, надо судить не в последнюю очередь по результатам его последователей, по тому, куда логично вывело его учение, его политический вектор, его приоритеты. И вот тут не надо говорить о тактике и стратегии учения, об ошибках учеников, осуществивших идеи. Конечно, если много идей и они по своему независимы, то не надо обращаться с ними скопом. Но тогда и надо разобраться с идеями. А нас интересует не философия, не диалектика, но идеи исторического преобразования. Помните, наверное, (привожу по памяти): «философы объясняли мир, но дело в том, чтобы изменить его». Вот такие идеи и интересны.

Маркс – он разный. Из Маркса можно набрать много и разных цитат. На Западе его считают одним из отцов социологии. Именно в той части, что он привнес экономизм, некую производственную основу. Заметьте, отцом – не политэкономии. А вот что он сам о себе писал:

«…То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами производства; 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата; 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и обществу без классов…».

Не знаю, как вас, но когда слышу о «диктатуре пролетариата» — оторопь берет...

Маркс имел возможность закончить «Капитал». Но не сделал это. А увлекся математикой, исчислением бесконечно малых. А потом и вообще не стал заканчивать всё, что касалось тривиальной формулы «деньги – товар – деньги»… Насколько я читал, он собирался писать о «купеческом капитале», то есть о «финансовом капитале». И вот то, что он отсюда сразу увидел, видимо и поставило под сомнение все, что он написал прежде о «прибавочной стоимости», об этом «альфа и омега» «Капитала».

Вот что пишет Н.В.Сомин в «Эксплуатация в рыночной экономике: попытка разобраться» http://www.chri-soc.narod.ru/expluatacia_v_rinichnoi_economike.htm

Неэквивалентность сделочного механизма рынка Марксом отрицается, а ведь именно она способна объяснить необъясненное трудовой теорией стоимости. Маркс просто издевается над воззрениями Кондильяка, называя их «чисто детской наивностью» /1:166/. Но вот Маркс встает перед вопиющим феноменом возрастания торгового капитала. И как же он его объясняет? Ничем иным как «надувательством» /1:170/ (!); тем же Маркс объясняет и ростовщичество. Казалось бы, вот – разгадка рядом. Но нет, магия эквивалентного обмена оказывается столь сильной, что Маркс на все лады повторяет: «прибавочная стоимость не может возникнуть из обращения» /1:171/, «Обращение или товарообмен, не создает никакой стоимости» /1:170/. Да, новой стоимости не создает – ее создает только труд. Но прибавочную стоимость обращение может «создать», отнимая ее у работающего и отдавая неработающему. Для Маркса же новая стоимость и прибавочная стоимость – синонимы. Впрочем, не все так просто. Маркс заявляет, что ситуацию можно объяснить не только «простым надувательством» /1:171/. И впоследствии он такое объяснение дает: капиталисты-производители вынуждены отдавать часть прибыли торговцам. Маркс не замечает, что таким объяснением он фактически переходит на позиции теории неэквивалентных сделок, хороня тем самым свою трудовую теорию стоимости.

Маркс, чтобы выйти из постоянно возникающих понятийных кругов, все время придумывает новые сущности: «особый товар», «привилегированный товар»… Блуждание Маркса в «Капитале» ужасно. В нем можно долго читать о вроде бы уже понятных вещах с уже сделанными выводами, чтобы потом вдруг снова оказаться перед постановкой того же вопроса.

Блуждание, тавтология, многословие Маркса в «Капитале» вызывает тяжесть, несварение. Что происходит, если российских обществоведов так долго, как по заколдованному кругу водят, водят вокруг этого имени? Как вокруг ёлки… Что мы привязали к себе Маркса, как «писаную торбу»?

Ведь ничего одновременно правильного и нового он не открыл, а то, что сделал – скомпилировал. Даже «исторический материализм» (экономический историзм) он взял у одного итальянского историка. Представление о «прибавочной стоимости» также было сформулировано и понято до него. И главное то, что описания позднего Маркса, многословны, пусты, перепутаны-запутаны, онаучены. А основа его позднего творчества – экономизм, — как раз возвращает «блудного сына» в лоно либерализма; «с чем боролись, на то и напоролись» Куда же денешься от глубинного, от своей цивилизации?...

Весь итог его творчества – это банкротство. А как иначе назвать собственной рукой похороненные юношеские идеалы в поздней теории «диктатуры пролетариата». Революционная теория, явившаяся «научным пшиком», но взятая на вооружение пропагандистами и льстецами человеческой пошлости. Социальный оптимизм, упрощенчество и возбужденность, обернувшиеся кровью.

Чтобы правильно расставить акценты в творчестве Маркса, надо читать и Э.Фромма, и А.Н.Яковлева. Но главное, не надо нам «чиститься под кем-то», не надо творить кумиров... Мертвые не должны хватать живых.

Всё, что можно наскрести оригинального у Ленина (опять же не считая отдельные броские афоризмы) – это рассуждения об империализме и поддержку НЭПа с кооперацией ³. В последнем он проявил себя, как государственный и реалистичный деятель в очень непростой ситуации. Но! Понятие и постановка вопроса об империализме не принадлежит ему. Да и не совсем удачно все это, когда говорят, что Ленин открыл последнюю стадию капитализма, предшествующую социализму. Здесь всё не так, всё передернуто. И реальные события ему же самому через несколько лет это показали.

Ленин говорил, насколько я помню, о ТНК и о формировании международного пролетариата. Но революция, которая стала «социалистической», произошла совсем не там, да и не потому. А настоящий империализм, как «финансовая стадия» капитализма отнюдь не ведет сама по себе к какому бы то ни было социализму, а по инерции своей ведет к изощренной деспотии ⁴.

Термин «империализм» совсем не случайно появился для совсем «безграничной» и паразитической стадии капитализма, который уже стал продолжением колониализма в новой индустриальной эпохе, и который создавал новые формы колониализма. Капитализм – это просто реализация определенных ценностей в определенных технологических условиях. И всё.

Точно также в вопросе об открытиях Ленина в кооперации. Он политически обобщил уже существовавшие выводы А.В.Чаянова. И в то время надо было не политическую апологию делать кооперативам, а делать практическую работу взаимовлияющего, взаимосвязанного строительства кооперации и государства. Во всяком случае, думать об этом в большей пропорции в сумме с проблемами рабкрина.

От большой, очевидно, гениальности Ленин последними словами, на уровне кличек и оскорблений спорил со своими оппонентами. Его политическая, да и просто дискуссионная культура оставлена и нам. (Тогда все наши политики – ленинцы.) Да, и что такое гений? Холодный ум, без принципов, сердца и чести? Истинные создатели «истмата» и теории кооперации уж точно гениальнее именитых переработчиков, компиляторов.

Если что и есть у Ленина и Троцкого, так это уголовный талант. И у всех – бешеный общественный темперамент… переделать по своему.

И все дальнейшее реальное строительство социализма в СССР ничего от марксизма не имело. Сталину, по крайней мере, хватило «чего-то» идти не от теории, а от конкретной ситуации в стране и от ощущения ⁵, что в России может и должно быть построено. Теперь мы знаем, что эта «стройка» была необходимой стране модернизацией, которая в сложнейших исторических условиях вывела страну вперед и показала многие альтернативы, в том числе и для реформ Рузвельта. Да, это делалось под социалистической риторикой. Это просто надо принять, принять, как оно есть, как одно из испытаний духа в XX веке.

Революция 17 года делалась ради одного, а практическое восстановление государства – ради другого. Революция делалась не ради России и не ради ее народа. А в дальнейшем уже логика выживания и архетипическое цивилизационное давление позволили строить то, что и построилось. И благодаря чему был побежден фашизм. Это преодоление, может быть, и было главной исторической задачей. И не важно теперь для исторического результата, что построенное называлось «социализмом». Пусть это слово останется в истории вместе с великой победой. Но неправда, что нам сейчас этот «изм» нужен, что он несет победу, и т.д.

Пора прекратить воскрешение теней. Хватит мертвым хватать живых. Они не проясняют нам путь, но навязывают стереотипы мышления. Снимите эту пелену. Цитирование Маркса и Ленина в том шлейфе, который за ними тянется, ничего не дает, кроме воспроизведения раскола. В цитировании их нет никакой «доказательности», кроме попыток сохранить эти имена или самому «причаститься» к ним. Никто не оспаривает их исторические заслуги. Но не нужно, чтобы они продолжали мешать нам быть вместе. Они не могут дать общую опору. Это деструктивно для любого, кто упоминает их. Как будто у них нет своего понимания или уверенности, чтобы по привычке продолжать эту «политическую молитву»…

* * *

Так что же произошло в 1917 году?

По историософскому взгляду и связанному с ним синергетическому мировоззрению («органическому восприятию») - случился хаос или в социальном наименовании – смута.

В 1917 сошлось несколько общественных процессов, которые так или иначе должны были разрешиться. Но интересы их были свои. И совсем не какие-то социалистические.

Мог ли удержаться общественный срыв в таких условиях:

- полный разрыв и отсутствие взаимопонимания в управлении страной и в военных действиях,

- царь, утративший общественное доверие при слабом правительстве, деградировавшем окружении и в сильно политизированной стране,

- зависимость правящего слоя, в том числе и, прежде всего, ментальная, ценностная, «ориентирная», от иного «культурного бытия», от запада,

- зависимость от иностранных социальных идей и иностранного политического конструкта;

представление всего этого передовым,

- Государственная дума, превратившаяся в клуб «интеллектуалов» и агитаторов,

- странная война, не связанная с национальными интересами, подорванный праведный дух продолжающимся участием в непонятной войне,

- ожидание, ощущение и обещание конца войны, так что можно было брататься с противником и идти домой,

- незаинтересованность в российской стабильности у стран, Россия была средством в войне и картой в игре послевоенного устройства,

- мстительное отношение к царизму и России наиболее мобильного слоя, у которого был снята «привязанность к территории»,

- политическая беспринципность и не имеющая пределов демагогия революционеров,

- подготовленное и уже проводившееся в войнах ограбление России группой международного еврейского капитала, у которой уже был готов порядок действий,

- самоощущение интеллигенции, как пастыря народа, при полном непонимании его глубинной жизни, его историософии,

- политическая увлеченность городского обывателя,

- отсутствие какой бы то ни было четкой программы действий, отвечавшей на давно назревшие вопросы, и, прежде всего, о земле; при этом понимание сузилось до простых лозунгов,

- вековечное ожидание староверами, количество и влияние которых по современным исследованиям было гораздо большим, свержения династии «антихриста»,

- вооруженный народ (сагитированные фронтовые дезертиры и солдаты, оставившие тыловые части) в столичных городах,

- отсутствие патриархата, то есть независимости от государства у РПЦ;

тем самым отсутствие свободного голоса и еще одной точки опоры,

- архаичность сознания основной массы населения (крестьянства),

… и Бог его знает что еще, сложившееся в многострадальной России!

Вот и посмотрите - не было опоры ни в чем, и ни в ком! Во всех отношениях, как наследие всей истории России, в 1917 году возник хаос, некий «синергетический бульон», из которого появилось то, на что была способна Россия в тот момент. И то, что было нужно… То, что правители оказались слабы, а народ не имел возможности предъявить свои смыслы – в этом наша судьба и наш урок себе.

А в этот момент общество само находило точку опоры и стабильности по ощущаемой внутренней логике русской цивилизации. В хаосе, среди грабежа и насилия, на низшей точке кризиса, падения, разора кристализовывалось уже на одном духе то, что только и могло быть на этой земле в новых обстоятельствах…

Заметьте по верхнему списку, как похоже на 90-е годы за исключением последних 4-х; если еще учесть, что тогда, мы считали, кончилась «холодная война». В этот момент аналогом Николая II (до удивления полным) был Горбачев. Кто знает, что было бы, если бы присутствовали и последние 4 пункта... (Во всяком случае, именно оставленное оружие стало основой войны в Чечне.)… Так, сильно ли отличается нынешняя ситуация? И что же мы должны сделать по другому?

Мы имеем реминисценцию февральской революции. Лево-правые бригады продолжают свой марш по России из начала XX века в конец. Так и не было между ними понято обществом что-то главное для России. И наша гибельная революция так и не кончилась…

Так строили ль мы «социализм», как это представляли в Германии Маркс, а затем в Швейцарии Ленин? Да нет же! И Ленин-Троцкий-Сталин не строили «социализм», тем более по книжкам. Оказавшись во многом неожиданно во власти, но обладая свободой от традиции, обязательствами перед спонсорами и привычным революционным запалом, сначала они просто грабили Россию во имя мирового интернационала (какой бы и чей он получился, и где был бы Ленин – не важно сейчас). А уже когда, дальше было некуда, реалии заставили думать реально и просто. Сбежать то за границу уже было нельзя: не к кому и не от кого – только от самих себя. Вот и пришлось строить. Взяв то, что было у народа… И что ощущали, являясь все же частью народа.

Получилось же то, что только и могло быть в России, как ответ на вызовы ее существованию. Огромной народной ценой… Разве можно не жалеть о России?..

Россия никогда не завоевывала колоний и не была метрополией. Это – не ее цивилизационный выбор. Она скорее брала и несла (как могла) ответственность за окраины. Как могла и честно, потому что защищала ценой жизни своих людей; и не грабила, а отстраивала вместе со всеми. Колониализм – это её антипод. Потому то XXI век – это время России.

Получившийся «социализм» — это цивилизационное (ценностное) отрицание колониализма (тотальной несвободы) в форме капитализма.

Звучали в революции разные слова, а люди понимали их по своему. И они в подавляющем числе не знали (не понимали) всех действующих причин и лиц.

Отличие нынешнего момента – достаточное представление об этом и опыт истории… Надо только назвать всё их именами.

7

Много исторического обмана, основанного на правящей идеологии, было в советское время. Это коснулось не только приукрашивания действительности или анализа причин революции. Но, что самое печальное, это коснулось корней: как причин, методов самой науки истории, так и причин, глубин России.

Такое же искажение исторической правды происходит сейчас, когда издеваются над народом-«совком», прогнувшимся под «коммунистической властью». Если кого и винить в СССР, так не народ. Как «большой субъект», он только всё выдерживал, выправлял, оберегал, сохранял и создавал. СССР – такой же этап народного подвига и этап огромной исторической роли и ответственности. А преступные деяния властей, они – персональные.

Вдобавок ко всему в этом обвиняют русских. Но не было другого периода российской истории, когда бы именно русские были в наибольшей мере разделены с властью. И было их во власти и управлении не пропорционально меньше других. То есть русские менее всего несут ответственность за власть периода СССР. Но от ответственности за Россию они как раз никогда не отказывались. Потому и жили как всегда просто, сохраняя главное, человеческое. Какие же они «совки»? Это кто-то внешний, кто не жил их жизнью, так видел.

Нельзя не сказать о том, что примитивизация власти привела к примитивизации отношений. Кроме того, были закрыты важнейшие для традиции институты, и, прежде всего, церковь. Народный дух искусственно лишался самоактуализации. Всё это обрушилось и подкашивало, прежде всего, государствообразующий народ, то есть тот, который нес ответственность за сохранение России, - русских…

Действительно – преступная власть: сначала лишила народ опоры; потом, в 90-е бросила на произвол…

Но нельзя снимать ответственности за безумства 17-го года и с самого народа. Ради того, чтобы не повторилось это через 100 лет. Чтобы не увлеклись поиском опоры во внешнем.

Так чем же было советское время для России? Здесь не будет одного ответа. Ответ будет разным с разных точек зрения. С позиции народа – это был подвиг. С позиции культуры – это была трагедия. С позиции русской цивилизации – это было испытание и эксперимент. С позиции мета-истории – это был прорыв, преждевременный прорыв, который помог человеческой цивилизации в целом. С позиции прошлого – болезнь. С позиции будущего – модернизация, а если болезнь, то необходимая…

* * *

Когда, размышляя о чем-то, мы касаемся особенностей народного бытия, когда мы пишем об особенностях ментальности народа, какого «обобщенного субъекта» мы представляем? Самый простой ответ из психологии – того, кем являемся сами. В воображении мы представляем себе того, кого представляем из себя… Может быть; в обыденном сознании… Каждый думает по себе. Каждый думает собой. И выделяет то, что ему понятнее, ближе; то, что видит основным. Но для процесса анализа это немного «бесхитростно». Ведь это не совсем саморефлексия… Уж не говоря о том случае, когда так называемый анализ – политический: на заказ или на собственный вырост.

Поставим по другому вопрос, подойдем с другой стороны. Выше уже говорилось о 2-х культурах, которые выражаются через любой народ, которые выражаются в любом народе. Это «культура ценностей» и «культура потребления». Особенно четко это видно в метаниях «человека политического». Так, как смотреть общественному деятелю на народ?

Ф.М.Достоевский ощущал народ метафизично, историософично. Современные политики настолько прагматичны, что ощущают только себя. Вот – 2 меры…

В реальной действительности действуют реальные люди… И они совсем не ангелы. Они не постоянны, они переменчивы, подвержены настроению. Но при этом несут внутри какую-то идею, смысл. Хороший политик не может ошибаться в людях. В этом может быть главное его качество… Так мы рассуждали как-то на кухне, пытаясь понять: как же быть бедным политикам в зыбком мире множества интересов? Чтобы не впадать в иллюзию и не делать хуже, принимая решение…

Вы знаете, в этом зыбком мире можно двигаться твердо, если только имеешь твердые убеждения, четкие ценности, которым сам служишь, которым отвечаешь и за которые отвечаешь. Это и есть настоящий политик. Действующий политик не может быть романтиком, он должен быть нормально прагматичным, реалистичным. Но большой политик, великий политик должен быть мечтателем.

В этом нет противоречия, в этом как раз большая правда. Из подспудной она становится в периоды национальных кризисов, смут - сначала «безвыходной» («от безысходности»), а потом исторической. Люди и цивилизации плохо знают себя, а после смут благодушествуют, вместо того, чтобы сохранять остроту осмысления-чувствования и не доводить в следующий раз до «выхода правды из безысходности»…

Надо видеть людей реальными, и потому нужен жесткий политик, чтобы что-нибудь сделать – один из простых и практичных выводов. И часто приходится слышать, что России нужна твердая рука, нужен свой Пиночет. Мол, без авторитарной, а может быть и абсолютной (тоталитарной) власти мы не сможем обуздать разнос государства. Очень интересно, как далеко они думают…

Правда, есть еще один политик, которого тоже называли и называют авторитарным - Рузвельт. Так, кто нам нужен? И в чем разница между ними?

Что такое модель под названием «Пиночет»? Довольно просто. Это сильная централизованная власть, собравшая все ее ветви, при закрытых оппозиционных СМИ, которая после достижения контроля в соответствии со своими представлениями отпускает постепенно политическую жизнь, прежде всего, через контролируемый парламент. Как всякая такая власть, она может реально контролировать ограниченный круг вопросов. Поэтому общественные отношения упрощаются. Поэтому она выделяет главные направления, в том числе в экономике; и на них делает ставку. В экономике, обычно, это природный ресурс. Если его нет, страну будет потрясать череда переворотов с каким-то историческим финалом, зависящим от разных внешних и внутренних обстоятельств.

Чили, скажем так, повезло. У нее были богатейшие месторождения меди, селитры и молибдена, разрабатывать которые были сразу же были приглашены «конкретные» корпорации. Это дало основу стабильности на 15 лет. Еще в Чили были золото, нефть и т.д. Потом началась демократизация. Но народ ничего не забыл…

Последний абзац для России в соответствии с чаяниями выглядел бы по другому. Добыча природных ресурсов передана государству. Управление основными отраслями промышленности тоже. Многие бизнесмены убегают на запад, создавая там колонну. Вся социальная сфера управляется по жесткому. Все постепенно начинают ждать приказа… Инновационная сфера не налаживается. Чиновники по прежнему тащат, и даже больше. А дальше зависит от того, хватит ли денег…

Теперь о модели под названием «Рузвельт».

Конечно, «новый курс» Ф.Рузвельта содержал много и разных позиций, и он был разный в течение 4-х сроков правления. Но общий вектор был направлен на возвращение народу основной американской ценности – свободы, на создание еще одного базиса общей свободы и демократии – экономического. Воскрешение экономики решалось через возвращение и поддержку экономической активности людей, через возвращение веры в Америку, через «возвращение Америки – народу». Насколько мне известно, он создавал разные фонды, из которых финансировалось строительство дорог, гидростанций, воскрешалось судостроение, начиналось вертолетостроение. Из других фондов поддерживалась работа ученых (и фактически была спасена наука) и учителей. Он стал поддерживать справедливые закупочные цены на продукцию сельского хозяйства и субсидировать его. Он стал поддерживать (Законом) упорядочивание внутриотраслевой конкуренцию, то есть фактически вводил некоторые принципы планирования на уровне производителей. Во всей же его деятельности я выделили бы то, что мне представляется важным.

Первое, что сделал Рузвельт – он еженедельно по общенациональному радио стал вести разговор с согражданами о делах страны. Он пояснял суть текущих действий, ставил в известность о планах, отвечал возникающим проблемам. Разделенная и дезориентированная нация стала слышать своего лидера и вырабатывать общее движение.

Второе, что сразу сделал Рузвельт – он выправил назревавший срыв в отношениях банков и населения. Он воскресил нормальное денежное обращение. Рузвельт сначала остановил банковскую деятельность и взял под контроль. Он стал открывать надежные банки; давая населению гарантии государства, с одной стороны, и с другой стороны, прося население положить свои сбережения. Ему поверили, и экономика была спасена от коллапса.

Третье – это его открытая, инициативная, динамичная, не привязанная ни к кланам, ни к территориям работа с исполнителями, с кадрами.

И четвертое – непосредственный контроль. Его известные посещения строек, его графики работ по основным объектам на стенах Белого дома. Рузвельт стал управляющим страны, дирижером страны.

Об экономических реформах Рузвельта написано, очевидно, много и разного. И сейчас мы все же говорим не об экономике, а о политике, о политическом лидере, о качествах национального лидера. И мы к этому вернемся после подведения итогов небольшого сравнения социальных моделей «Пиночет» и «Рузвельт».

Да, при «Пиночете» в стране будет порядок, страна будет развиваться в каком-то узком направлении. Но главное. Что будет после «Пиночета»? Будет ли страна динамична, разнообразна и устойчива. Именно вместе. Таковым является человек в целостности своей. Таким является и нормальный живой социум. Но больной социум как раз таким быть не может. И развиваться динамично не может. Тоталитарная примитивизация отношений возвращает его назад для проживания наследия, для того, чтобы выпестовать опять свое национальное единство.

Эффективность и последствия модели «Пиночет» можно сравнить с итогами любой тоталитарной модели. Речь – не только об экономических последствиях, но и о последствиях для человека. Ведь дело не только в экономической эффективности, но в способности социума нормально выстраивать многообразие отношений, в культуре, которая и является основой будущего.

При «Пиночете» тот «реальный человек» присмиреет. Но с получением свободы его проблемы станут еще большими проблемами всего общества. Культура будет потеряна еще больше…

Итог власти – он не экономический. Он – человеческий. Итог – это то, что оставлено в душах. Пустота и разор, агрессия и ненависть; или жажда пользы и улучшения, жажда жизни и красоты. Итог – стал ли человек и вместе с ним социум в целом человечнее и устойчивее, самостоятельнее и состоятельнее в делах?

При Рузвельте, несмотря на переданные ему полномочия решать многих вопросы на уровне указов президента, все основные институты страны продолжали действовать. За ними осталась возможность общественного контроля. И они, и СМИ использовали это на полную. Действовала выборная система, которая и делала легитимными действия президента. Традиция не была прервана, общественная жизнь не потеряла своей нити.

После Рузвельта осталась динамичная страна и сплоченная нация…

Так какой национальный лидер нужен сейчас в России? Ответ почти очевиден. Он должен нести в себе и представлять собой ценности русской цивилизации. Здесь важен не перечень их. А глубинное ощущение русской правды и ответственности за нее. И умение на этой основе решать конкретные экономические и социальные вопросы.

А можно ли найти сравнение, аналог такому лидеру в предыдущих исторических деятелях? Мне не очень нравятся варианты типа «русский имярек». Но здесь главным является, прежде всего, соответствие исторических ситуаций, а не национальная специфика. И тогда, действительно, неким сравнительным образцом является Рузвельт. Конечно же, в сравнении с этим лицом не провозглашается какое-то копирование: но сопоставляется масштаб и особенности проблем, уровень реализованных решений, необходимый уровень взгляда-позиции в сложившихся обстоятельствах. И дело в том, что у России есть и свои наследуемые исторические проблемы, в решении которых Рузвельт не поможет.

И все же, как исторический тип, как политический лидер, нам нужен «Рузвельт», а не «Пиночет».

Выше я привел «кухонное» представление о настоящих политиках. Через какое-то время, интересным образом, я услышал изречение Рузвельта, звучавшее примерно так: «политик должен быть прагматиком, но великий политик должен быть романтиком.» Трудно судить о точности передачи смысла последним переводенным словом. Но мне кажется, Рузвельт имел в виду именно «мечтателя». Впрочем, дело не в вариантах перевода, очевидно, суть фраз – одна. Главное же - другое. Рузвельт сам подтвердил правильность понимания его личности.

А какова его собственная история? В детстве Ф.Рузвельт мог быть часто наедине, наедине с природой. После юридического образования он сразу стал успешным политиком, предпринимателем. Потом в 39 - болезнь. Потом несмотря ни на что президентская победа в кризисной Америке. Вся его предыдущая сложная жизнь, его борьба с недугом, его напряжение жизни заставили его мысль быть честной и острой, заставили вообще быть в постоянном поиске своей состоятельности. Жизненный опыт преодоления, человеческий и детский опыт позволили ему быть внимательным ко всем сторонам жизни, уважать человека, как человека, и видеть пути состоятельности для всей страны.

Случилось также, что незадолго до неожиданного празднования у нас 125-летия Ф.Рузвельта довелось, однако, услышать апологию Пиночета из уст телекомментатора. Вообще его позиция мне всегда нравилась, но, видимо, находясь под обаянием давнишней личной встречи, здесь он был, мне кажется, прост. «Альенде вышел за рамки Конституции», «продуктов в стране осталось на 3 дня», «формируются красные отряды»… И Пиночет, мол, малой кровью предотвратил гражданскую войну (что-то в этом роде). Могу представить процесс, предшествовавший этой «малой крови», представить по шагам, как всё до этого дошло, как правительство Альенде опаздывало, как положение провоцировалось, как упрощенно и революционно было понимание и самоуверенны шаги, как не обращалось внимание на национальное единство… Не хочу ни судить, ни оправдывать. Но сравнение законного правительства с большевиками – это чересчур и не исторично. Аналогии всегда хромают.

Альенде оказался больше романтиком, чем реалистом. Как уже говорилось, политик не может быть романтиком; большой политик должен быть «мечтателем», но сначала - всесторонним реалистом. Совмещению же мечты и реальности научить невозможно, это свойство личности.

И вот, что интересно. Пиночет в интервью сказал замечательную фразу: «Почему у нас получилось, а в Аргентине – нет? Мы думали о стране, а они – о себе». Вот и всё! Так получается – хоть у «левых», хоть у «правых». Только у «левых» их «я» — это их идея. А у «правых» их «я» — это деньги.

Так что, лучше быть ни «левым» и ни «правым», а просто честным перед народом и его историей… А политическая честность, политическая порядочность – это не введение в заблуждение своего народа. Неважно – преднамеренно, или непреднамеренно, по ошибке или от некомпетентности. Это точность политической позиции и знание механизмов, путей достижения цели. Необходимое и достаточное условие политика – это как раз вместе человеческая честность и честность политическая. Потому то «человечески» честный политик подает в отставку из-за политической несостоятельности. О некоторых моментах политической честности, политической состоятельности, политической адекватности и поговорим дальше.

8

Исключительно партийная политическая система, а тем более 2-х партийная воспроизводит противопоставление на уровне простых лозунгов. Этому же служат службу и политические «измы». Эти оба, как некие технологии, поддерживают друг друга и создают вектор перевода политики в игру.

Сколько раз политики нас выставляли перед вопросом «что важнее: политика или экономика?» И споров после этого – «пыль до небес». Существующие политики всегда открывают нам противоречия, всегда умудряются противопоставить стороны жизни… Но при чем здесь реальная жизнь? И причем здесь мы?

Выше уже был разговор о дихотомном разделении: свобода – справедливость. Об историческом и тем не менее абстрактном противопоставлении, существующем в головах. Это некая политическая схоластика, отвлекающая от действительного места, где находятся ответы. Потому что решения в целостном социуме находятся на основе эффективности общего развития, на основе его устойчивости…

Дело, например, не совсем и не исключительно в том – какая форма собственности. Дело в тех механизмах, которые весь социум (в лице всех людей) делают эффективным и устойчивым.

Необходимы параметры гармонизации распределения ресурсов в социуме. Необходимо иметь механизмы с параметрами подстройки. Можно назвать, например, 2 таких основных механизма (см., например, http://www.trinitas.ru/rus/doc/0228/003a/02281005.htm):

- механизм регулирования возмещения на инвестированный капитал по параметру «p»,

- квадратичная зависимость распределения доходов в суммовых нарастающих координатах, дающая возможность гармонизации в социуме в целом.

Общим фундаментом эффективности/устойчивости при этом является неспекулятивная денежная система, связанная с товарным потоком.

Дело в том, чтобы найти (спроектировать) подобные же параметры для стратегического и тонкого управления в экономических отношениях, ведущих к устойчивости и гармонии социума.

Что такое «параметр»?… «Параметр» — это какой-то «количественный» элемент управления, который «заставляет» меняться состояние системы отношений, изменяя пропорцию противопоставляемых «качеств». Причем в идеале такое «перетекание» друг в друга противопоставляемых «качеств» должно инициироваться не произвольным внешним воздействием, а поведением реальных субъектов отношений.

Как бы «параметром» может быть также фактор времени, фактор места управленческого решения в цепочке событий. Вхождение в события должно быть уместно и вовремя, чтобы не породить противоположный задуманному результат. Возможны и другие типы гибких управляющих параметров…

Существующая политическая культура нам просто навязывает для размышления пары альтернатив (бинарные оппозиции). Ну, вот хотя бы несколько часто повторяемых бинарных альтернатив:

1. Социализм - Капитализм

2. Труд – Капитал

3. План – рынок («laissez faire»)

4. Частная собственность или не частная?

5. Нужна империя или не нужна империя?

6. Регулирование цен: можно – нельзя?

7. Цензура: вводить – не вводить?

8. Обещания политиков о повышении зарплаты: больше или меньше?

Посмотрим их подробнее.

(1) Выше мы уже говорили об этих главных «-измах» и об «-измах» вообще. Ну что ж, еще немного.

Настоящие политики должны всегда иметь в виду ценности. А «социализм» — какая ценность? Да и вообще – любой «-изм» разве ценность?…

Понятие на «-изм» – это что-то доктринальное, что-то из политики интересов одних за счет других, но никак не связанное с народными ценностями.

Социализм – это «отсутствие частной собственности»? Да нет же, это – не главное, это – «инструментальное». Это – «фикс-социализм». «Социализм» же по слову его – это в принимаемых решениях первоначальность социума в целом и человека, как творческого субъекта. Механизмы могут быть при этом разные, потому что пути достижения – разные.

«Успешный социализм» должен иметь систему, которая постоянно, имманентно воссоздает многообразие возможностей (не как буква права, а как реальность) для реализации творчества в человеке. Особенности этого связаны с менталитетом, с традицией, с культурными особенностями конкретного социума. И в этой сложной, многообразной, многосвязной задаче созданные идеологемы «социализма» и «капитализма» замещают существо дела и только сталкивают лбами.

Знаменательно, что всё более и более «социализмом» называют просто социальную сферу общества и лежащую в основе экономики инфраструктурную ее часть. Посмотрите цитату от Джона Гэлбрайта, профессора Гарвардского университета США («Правда», январь 1998 г.)

«Рыночная система, как мы теперь ее называем, работает только в контексте эффективного и стабильного государства, которое устанавливает правила и рамки для ее функционирования, помогает устранить негативные явления. Но есть такие вещи, которые рыночная система делать не в состоянии. Самый яркий пример — здравоохранение. Даже самые заядлые консерваторы США не отрицают, что государство должно играть существенную роль в обеспечении медицинского обслуживания для всех. Рынок не может дать ни всеобщего образования, ни библиотек, ни дорог, ни даже улиц. Список того, чего рынок не в состоянии дать людям, бесконечен. Поэтому капитализм терпим только в сочетании с огромной поддерживающей системой, которую, если угодно, можно назвать социализмом».

Основное противоречие, по которому стандартно разводят эти два «-изма» - это отношение «труда» и «капитала». Параметр «p» снимает статичность расслоения в производственной собственности, дополняя отношения новыми смыслами; ситуация выходит из безнадежного тупика. Причем в крайних его значениях он задает ситуацию известных нам сейчас «капитализма» и «социализма». А промежуточные значения – это и есть операционный простор управления реальной экономикой. Подробнее - смотри следующий пункт, а также момент-2 и приложение-1 в тексте «4 момента».

(2) Вообще то эти отношения имеют вторую роль, и не объективируют историю, не создают какого-то главного «закона». Это – второй уровень, уровень механизмов, уровень проекта в индустриальную эпоху. На верхнем уровне причин социума находятся технологическое развитие и цивилизационные мета-смыслы.

Противоречие «труда» и «капитала» - это вопрос «производственных отношений». Если этот вопрос с «философского уровня» вернуть на землю ⁶, он предстанет просто вопросом отношений в едином комплексе производства продукта и получения общего дохода. То есть вопросом отношений наиболее эффективного хозяйствования.

Отношения «труда» и «капитала» - это, действительно, вопрос производственный, вопрос производственного организма, вопрос его устойчивости и развития. Параметр гармонизации этих отношений – это параметр, который исходит из интереса всего производства в целом. Это параметр, который общим интересом уравнивает «субъектов» противоречия и тем снимает его сверху. О чем в моменте-2 текста «4 момента».

(3) Эта бинарная оппозиция уже получала неоднократную отповедь. И еще получит в текстах дальше. Рынок вообще не справляется с созданием общих основ экономики; без государства он туда не идет, а если пойдет, то монопольно («мало не покажется»). Рынок и не создает развития отрасли в ситуации, когда спрос и предложение очень сильно расходятся; те, кто имеют предложение будут всеми силами сдерживать его при высоких ценах и монополизировать (не правда ли – знакомая ситуация с нашим строительством).

Вообще, ни рынок, если это единственный экономический механизм (как в идеале у «laissez faire»), ни, например, представляемая экономной и эффективной однопартийная политическая система не создают стабильных развивающихся систем. Так хорошо бывает только в схоластическом идеале, в схоластической теории. В реальной жизни такая «односторонность» ведет к деградации и развалу всей системы, в первой случае – экономической, в другом – управленческой.

Опять необходимы пропорции рынка и планирования. Эта ситуация всегда будет динамической. И в каждой стране это будет по своему. Так что надо указывать на дверь тем, кто учит, где рынок, а где – нет. Без слов. Как на нарушение элементарной «дипломатической неприкосновенности» в экономике.

Да, соотношение «рынок-план» по отраслям и механизмам в каждой стране свое. Но в любой стране надо иметь хороший аналитический аппарат общенациональной эффективности и честность чиновничьего аппарата. Это – во-первых. А во-вторых, планирование не может быть «госплановым». «Госплан» — ни в коем случае. Необходимо другое и разное планирование. Но это и другой разговор.

(4) Насчет частности – нечастности только от несчастности можно говорить. Это даже не уровень механизмов… Ну скажите, может ли человек быть не частным?.. А если может быть больше, чем частным, и в этом поднимается на новую высоту, то ведь «частным» он при этом не перестает быть. Это вопрос дееспособности, вопрос сознания, вопрос ценностей и вопрос выживания в определенных обстоятельствах.

Также и с собственностью. Это вопрос эффективности в окружающих обстоятельствах…

(5) Произнесите слово «империя». Что слышится, ощущается? Мне – власть, угнетение…

И точно. Перевод его и означает «власть». Не люблю я власть, не люблю «империю». Не наше это слово. Может быть «романовское», но не наше.

Это на западе были настоящие империи, в которых были метрополия и периферия. А Россия поднимала окраины и поднималась с окраинами. Часто отдавала, прежде всего, им, а не забирала последнее.

Россия – не империя. Россия – это держава. Вслушайтесь в это слово. В нем звучит сдвоенный цивилизационный смысл: «общее пространство».

В России не было империи, тем более в западном понимании. Называя Россию империей, царь Петр пошел от возможности назвать себя «императором». Что ж поделаешь – «третьим Римом», как никак назвались. Политика… Вот и примеряем чужое платье до сих пор.

Держава, державность… Державность – она в людях. А империя нам не нужна. Нам держава нужна. Так что не о том слове «сыр-бор» идет. Нам нужен свободный человек с державой в голове. Тогда и держава будет.

(6) Ну, конечно же, нельзя государству устанавливать цены, нельзя создавать аппарат «экономического дознания», нельзя так нерефлексивно входить в «экономическую среду» ⁷. Но это и не значит, что государство не может влиять на ценообразование, на угнетение спекулятивной составляющей, которая вредна в том числе самому рынку. Действовать надо адекватно предмету. Ну не может же государство разбираться конкретно во всех ценах, которые отражают затратную специфику времени и места. Надо только создавать обстановку наиболее эффективного хозяйствования.

Здесь вообще неправильно понимается «регулирование». Оно используется директивно. Через декреты, через административное, совершенно запаздывающее влезание в ткань экономики. Результатом произвола будет угнетение инициативы. А ведь торговля важна, как средство обратной связи.

Положительный эффект для экономики в целом может дать только ограничение в торговле наценки над затратами, установление потолка рентабельности. И разумеется контроль этого.

(7) Понятно желание остановить поток псевдо-информации, неадекватной существующим чаяниям честного слова, чаяниям понимания, чаяниям ценностной жизни, чаяниям воспитания нормальных поколений… Но что означает «цензура»? Это - предварительный просмотр печатных изданий. Как Вам нравится такой рабочий механизм? Если вводить его, то только для злорадства либералов и для само-пиара политологов…

Нужна не «цензура», а четкие и узаконенные критерии (нормы), за нарушение которых и следует наказание. Надо найти другое слово для следующего процесса (в виде значения 2-х структурных элементов).

- Есть «Закон о лжи» и «Закон о публичной информации», где сформулированы конкретные нравственные нормы публикаций СМИ.

- Есть ведомство (функция у ведомства, которое само может быть связано с общественными органами), которое рассматривает замечания (жалобы) по уже вышедшим изданиям СМИ.

- Решения выносятся в соответствии с Законом и при участии общественных структур и известных общественных деятелей.

Кстати такой процесс (первые 2 элемента) совпадает с необходимым процессом контроля (соблюдения) качества продукции (см. момент-4 в тексте «4 момента»). Есть глубинное родство и самих предметов контроля в их влиянии на качество жизни и безопасность.

(8) Смешно.

Последний из политиков, кто отвечал делом за такие свои слова, был, наверное, Сталин. В обыкновенной же, нормальной, немобилизационной экономике зарплата связана с возможностями экономики. Это не говорит о том, что ее нельзя регулировать. Но только не заявлениями выбирающихся политиканов.

Более того, зарплату обязательно надо гармонизировать в ее соотношении по всему спектру. Но именно гармонизировать соотношение! Об этом и говорится в моменте-1 текста «4 момента». Но не обещать же определенный ее уровень словами того, кто ее не выдает…

Впрочем, хватит углубляться в бредни. Вот за что должно отвечать государство (еще раз подчеркну – государство!) и создавать в этом системные и четкие механизмы и отношения – так это за пенсии! В пенсионной системе, как нигде, соединяются экономика и социальная сфера. Это ли не государево дело!

И видимо, настало время навести мостки между «2-мя культурами». Человек то он – не схема. Эти культуры в человеке соединяются, и человеком же через свои смыслы и ценности соотносятся. Сами по себе они существуют лишь для анализа, для понимания, для разъяснения. Человек своей личностью всегда вмещает противоречия этого мира. Поэтому то и основой, центром эффективного, устойчивого социума должно быть развитие человека. При современном технологическом уровне к этой цели можно прийти. Но существующее общее положение - бифуркационное; может получиться и наоборот.

Внутренняя расстановка потребительских и цивилизационных смыслов индивидуальна, как и восприятие человека в целом. Но можно назвать ту границу, тот критерий, которым он устанавливает меру (меряет) в том числе и здесь. Это внутреннее различение добра и зла относительно самого человека, это нравственное чувство, которое есть чувство своей целостности и психического здоровья. Такое различение не означает какого-то «этического напряжения». Как раз наоборот. Такое различение – не ментальный акт. А сердечный, самый глубинный в человеке. Человек изначально ощущает отличие добра и зла.

Добро и зло не сводимы, но именно человек своим отношением утверждает добро на земле или порождает зло. Это есть результат свободного выбора в меняющемся мире. Вот только бы политики делали выводы на основании самых глубинных ценностей, а не под влиянием сиюминутных интересов. Меньше было бы самообмана и иллюзий. Причем видение очень далеких последствий кажущегося «добра» происходит вместе с неприятием зла и в том числе, двойных стандартов.

Ну и ладно. Дальше разбирать какие-то еще дихотомии не будем. Политики – мастера их создавать. Противоречия должны видеть, обозначать и изучать - ученые. А политики должны предлагать решения. Они должны разрешать противоречия, а не делать на них имя и диссертации. Настоящие политики – это люди дела и слова. А иначе они – политиканы.

Вообще без предложений лучше не ввязываться в обсуждение бессодержательных, абстрактных альтернатив. В них – только потенциал противопоставления, спора. Нормальные мужики просто влезают в проблему по уши и вытягиваются оттуда вместе с ней.

Чуть выше мы говорили о «параметре» вообще. Еще немного об этом. Очень важно, критически важно, чтобы он действовал долгосрочно и взаимосвязанно с экономикой, а не зависел просто от решений правительства, как правило, запаздывающих и являющихся инструментом политики и личных интересов (обязательств). Примером такой многолетней игры ⁸ правительства является параметр МРОТ. Важно, чтобы «параметр» действовал как бы «автоматически», то есть с обратной связью. Это значит, во-первых, что отношения, связанные с ним, являются предметом постоянного макроэкономического изучения и мониторинга, во-вторых, он должен быть простым и на нем должны быть «завязаны» реальные отношения.

В конечном итоге речь идет о том, что социально-экономическая система – это именно проект. Маркс много сделал вреда, подняв эту работу на онтологический уровень. Наука экономика – это не фундаментальная наука. И относиться к этому проектированию надо также серьезно, основательно, как и к инженерному проекту. Здесь есть свое обоснование, свои основы. И цивилизационные ценности здесь – это исходное.

9

Иногда видишь, как чуть ли не любому понятию приставляют прилагательное «ноосферный» - и ах, как будто «позолотили» пластмассу...

«Ноосферный демократизм» — бр-р-р. Вы только вдумайтесь, вчувствуйтесь во все несоответствие этих слов, в несоединимость «их внутренней музыки». Произнесите «демократия» — и звучит «попса». Произнесите «ноосферность» — и звучит одновременно Бах и Моцарт; или настоящая индийская музыка. Это слово - как звучание и организация сфер, где процедуры – не бог… Это – красивое слово, и его содержание еще впереди…

Потому, что мы - «ни Европа, ни Азия», - то едва ли уместно нам впрягать в одну повозку столь разное по духу… И когда смотришь потом очень неупорядоченный перечень предложений, расшифровывающий содержание «ноосферной демократии» и видишь в нем, как стержень, лишь «кастовое представительство» ученых-изобретателей, становится непонятно, зачем освящать все это словом «ноосфера». Республику ученых нельзя учредить, к ней можно только прийти. Прийти от состояния человека в целом. Что, хотим новую деспотию, похлеще прежней? Мало эксперимента с социализмом? Ну почему мы так склонны к простым такой «простотой» решениям?

Если знать реальное содержание так называемой демократии в Древней Греции ⁹ (с разделением на «демос» и «охлос»), если учитывать весь нынешний шлейф этого слова, если понимать теперь (и надолго) жесткую связанность его с «рыночными ценностями» и «политическими ценностями», то использовать его в связке с другими понятиями надо осторожно. Если описать в ассоциациях, то «демократия» - это жесткая стратификация, это разделение, «бинарность». А «ноосферность» – это пластичность, органичность, «тернарность».

«Ноосферная личность» - в принципе понимаю. «Ноосферное управление» - понимаю; особенно, если это связывать с предыдущим. «Ноосферная империя» - нет, «ноосферная власть» - нет, не понимаю. «Ноосферное мировоззрение» - да, да, и еще раз «да». «Ноосферная демократия» - не по-ни-ма-ю… Что-то здесь надо ставить в отдельные кавычки, или придумывать что-то свое, другое. А иначе — словоблудие…

Кстати, иногда упоминают о «ноосферной экономике». Знаю, что замечательный Линдон Ларуш написал на рубеже веков первую книгу на эту тему, которая так и называется. Не читал. Но сколько наших «зеленых» не спрашивал об альтернативной организации экономики: человеко- и природо-сберегающей, — ни одного внятного слова, только слова про «ноосферность», образование и т.д. Да еще «многослойный» мониторинг, в том числе «активно направляющий» ход событий... Но хоть бы один «механизм», ведущий к устойчивой «экономике будущего»! Немецкие «зеленые», с которых все и начиналось, давно предложили механизмы учета в цене стоимости утилизации и затрат природы, извлечение которых и идет потом на восстановление. Но более ничего, а тем более - системного, я пока не слышал.

Хотя не совсем так. Понятие, идея «биосферных губерний» может иметь очень глубокое содержание и последствия. Но пока не известно ее конкретное наполнение…

Мне нелегко было решиться затронуть слово «ноосфера». Слово, за которым предощущается многое, в истоках которого стоят замечательные люди, но которое без всякого различения начинает эксплуатироваться чисто политически. И еще большее бессодержательное прикрытие им может быть впереди. Просто, не хочется его терять. Как слово «социализм».

Именно привнесением «уместности», спокойности, кстати, и хороша статья Режабека Б.Г. «Формирование ноосферного мировоззрения в современной школе» (http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001b/00161354.htm).

Для меня понятие «ноосфера» связано с определенным уровнем личности. И, кстати, одним из первых «ноосферных мыслителей» и проповедников можно назвать Н.Рериха. Многие люди в своих «социальных построениях» идут от состояния-положения всех людей в социуме. Их роли, их места, их творчества; а не отдельно какой бы то ни было касты.

Общество больное, потому что больны люди. Каста ничего не решит. Мы все в одной лодке. И выздоравливать можно только всем.

А.А.Корнеев написал как-то.

«…Жить и действовать сообразно Природе, адекватно реагируя на все её проявления посредством чувств и ощущений, своими ДЕЙСТВИЯМИ – это и значит МЫСЛИТЬ! А наиболее полно и тесно существовать в таком взаимодействии с Природой – значит быть с нею СЛИТЫМ!

…Мы созданы Творцом именно как мыслящие существа! Чтобы мы соответственно ДЕЙСТВОВАЛИ. Нужным и единственно достойным способом.

И это коренным образом отличает нас, как от «немыслящих» (плохо мыслящих), так и от неадекватно (Миру!) мыслящих. Но, главное в этом доводе, состоит в том, что этим же определением мышления мы отличаемся и от себе подобных. Именно по способу своих действий, ибо мышление со способом действия – это два имени одного и того же! Это имя человеческое…

Вот, кстати, почему будет справедливо и правильно говорить: «Кто не может творить (созидать!), тот обязательно вытворяет (нечто непотребное!)» И этим мы всегда можем, (лучше всякого детектора лжи!) различать ноосферную личность от личности, мыслящей исключительно бинарно, то есть в направлении своих личных выгод, а не общей пользы!

…Совершенный способ действия отличает совершенное мышление. Несовершенный – соответственно. Человек мыслит СОБОЮ!»

Социальная наука расходится с политикой. «Наука» творит определения, аббревиатуры, термины. И под них (в лице авторов терминов) загибает факты. Авторам надо застолбиться. А чем? Конечно, своими терминами. Это – флажки своей территории… Нет, хуже - это флажки, только по которым и предлагается идти. Одно дело – давать имя реальным объектам. Другое – фантомным социальным «сущностям». Это – вопрос адекватности идеологии.

Политике нужна идеология. Но затем политике нужны механизмы, нужны технологии. Вся реальная политика – это технология. Это – так. Но дело в том, какими технологиями политика «увлечена». Технологиями ли, идущими от цивилизационных ценностей, увлечена она сейчас? А другой вопрос - через какие политтехнологии представляют нам политику?

Нельзя недооценить здесь роль СМИ и так называемой политологии. Отношение к ним во многом выстраивается по тому, что и как они осмысливают в текущей жизни. По тому, являются ли вещающие нам просто знатоками-рестораторами человеческой пошлости и подлости, которые в своей отстраненности распространяют всё это; или они вместе с нормальными людьми искренне ищут изменения к лучшему.

Это слабость – везде и сразу определять высший уровень, уровень закона, да еще «общесистемного закона». Это – чистая политика, то есть «раскрутка». Этим можно заниматься. В ущерб настоящему знанию…

Все эти «измы» — наследие объективизации истории. Это – от желания выявить «закон истории», объективизировать ее, а заодно и себя (войти в историю этим глобальным фактом). Вся история социальной науки и политики – это борьба тщеславий.

«Прогресс» в терминологии чреват утратой слуха на слово. Поднятие же механизмов (по их сути) до онтологических законов чревато потерей различения общего и частного, потерей приоритетов и потерей человека. Опять «всеобщий закон» выше человека, выше практичных оснований… Опять пойдем в «новый социализм» по законам и схемам.

Зачарованность глобальными теориями социальной жизни – это какой-то наш рок. Стремление к знанию и в то же время ожидание чуда, желание некой объективности-универсальности для всех и справедливости для всех, желание ответа на все вопросы и одновременно готовность идти к этому без конца и до конца – всё это приводит нас к какой-то магии «социальных законов». А иногда остается впечатление, что для многих усвоивших оригинальное понимание «русского мессианства» – это столбовая дорога в историю.

Глупость - не от незнания. Глупость – от отношения. В том числе и чаще всего - от жажды своей правоты. «Понять-объяснить» – это сущностное свойство человека. Каждого человека. Но вместе с этим должно быть и желание понять другое восприятие. Без второго нет истинно первого. Эти способности взаимосвязаны. Самомнение – это и есть глупость. Мнение же отличается, прежде всего, формой выражения… И может быть главное, что отличает мнение и самомнение – это наличие, кроме критики, также позитивных предложений, их четкость и внятность. Что возможно лишь при адекватности языка предмету, при соответствии объема притязаний и реалистичности практических рекомендаций. А самое исходное - это умение отвечать именно на те вопросы, которые заданы.

В социальных же науках одним из способов утверждения своей правоты все больше становится объявление новых социальных законов. Редко это оправдано, как средство веры и активизации сторонников. Только вот ответственность за это остается на пророке… Путем же возвращения на землю и отрезвления здесь может быть только одно: попытка сформулировать систему практических механизмов и порядка продвижения к ней.

Важно и хорошо то, что самомнение не исключает мнение. Время и искренность оставляют главное. И тогда у первоначальной не-мудрости пропадает приставка…

10

На современные вызовы может адекватно отвечать система управления, основанная на мышлении широкого охвата, или как говорят - «панорамном мышлении» ¹⁰. То есть другая система управления – по быстроте, по представительству мнений, по широте охвата сторон управляемой ситуации. Это вроде бы, противоречивые требования, если смотреть с позиции механической дилеммы «сила-рычаг»: выигрываешь в силе, проигрываешь в длине. На самом деле, решение аспектов быстроты-представительности-точности должно быть распределено по ключевым для них сферам. То есть все должно начинаться с точного и ясного представления о динамике приоритетов. В чем-то, где-то нужен охват и донесение информации – полное и точное, а сигнал снизу должен пойти не как шум: отовсюду и обо всем, - а по каналам, собирающим свой сигнал…

Звучит – обще. Но вполне понятно для определенного мышления. Такое ценностно упорядоченное представление должно быть в «затылке», когда формулирует-анализирует лобная часть. Без предварительной сориентированности, без ценностного познавательного стержня анализ и решение не могут быть быстрыми-широкими-точными. Система управления не может быть эффективной без ценностного стержня.

Точно также - и относительно адекватности политической системы и адекватности политической деятельности. И тут же вопрос: как здесь насчет политики и нравственности?

Широкое мышление, «панорамное мышление» в основе имеет нравственное мышление. Это – не принцип, а механизм. Нравственное мышление – это не отягощенность моралью, не постоянное взвешивание/ограничение, не груз, но легкость. Как легко – соответствие, соответствие природе вещей. Нравственное мышление – не ранжир, но - от внутреннего камертона точности-ясности, от «нравственного чувства», как говорили на Руси. Есть сторожок сохранения полета-свободы, сохранения воли ¹¹, сохранения внутренней гармонии-порядка-устойчивости-высоты-объединенности.

Есть большие заблуждения в отношении политического расчета, политической прагматичности, политической беспринципности. Меру компромисса каждый узнает по себе. В политической сделке нет соборного эффекта приумножения. А есть перераспределение. Причем измазываясь, лучший только теряет, а худший приобретает. В политической сделке всегда обыгрывает самый беспринципный и вероломный. Даже пробовать не стоит; не стоит обольщаться; как с наркотиками. Правильная интуиция политического деятеля в этом и заключается.

Наше общее цивилизационное понимание, ориентир – это Правда. Отсюда и наш интерес к самому-самому знанию, и наша психология, и наш максимализм. Есть другое цивилизационное понимание, ориентир – это Выгода. С этим связана другая психология и соответствующая лабильность. В практическом пересечении этих 2-х психологий, как в политической сделке, выигрывает беспринципность, «2х-стандартность». Но не всегда. Так происходит до тех пор, пока «психология Правды» утверждает то, что считает правильным, несмотря ни на что и без соблюдения церемонии. Зрелость цивилизации и в том, что она дает возможность другим отвечать за себя.

Давно известны истины, что ответственность несут перед теми, кто ее тоже принял; что помогать надо, когда попросят. В существующем сейчас общении: межчеловеческом и межцивилизационном, - уступка без ее просьбы воспринимается иными, как слабость; а ответственность, взятая за другого, потом понимается, как неуважение…

В политике нам не надо вставать в позицию защитника какого-то идеала, в позицию дуэлянта. Россия убедилась в плохих последствиях немотивированных патронажа и уступок. Россия должна заняться собой. И всегда впредь смотреть на мир через свои обязанности перед своими ценностями. Только так можно сохранить и себя, и те страны, которые захотят понять.

* * *

Если попытаться одной аксиомой «представить» принцип гармоничного социума, то такой обобщенный знаменатель можно было бы сформулировать так. Система социально-экономических отношений должна быть выстроена так, чтобы со 100% вероятностью человек мог реализовать себя на благо общества, чтобы каждый родившийся оказался в условиях полного раскрытия своего таланта. И не так это просто, как может показаться. Во-первых, на это должна быть настроена вся общественная система и не только формально. Во-вторых, здесь много обманных иллюзий; например, патронажем, без настоящей свободы это не решается. В-третьих, дело – не в конкретном «проценте», здесь вопрос – не количественный, не от величины усилий исполнителей, а качественный, от характера системы, идущей от основного в общей природе человека, воспроизводящей цивилизационные ценности и имеющей целью развитие человека. Вопрос в том, что это должна быть за система, чтобы устойчиво достигался такой знаменательный результат? Во всяком случае, дело не в схеме, а в наличии в социуме в достаточной мере: человеческой доброты, духовной устремленности, технической энергии и живой природы.

Социум и политическая система не могут быть безразличны к вопросу счастья. Как это не покажется далеким и надуманным. Почему? Счастье, когда его нет, замещается азартом. Азарт выходит из пустоты и одиночества; и возвращает их обратно. Конечно, счастье и азарт – они не альтернатива. Азарт есть всегда в жизни человека, и он разный; разный как раз по тому, чем он вызывается и что возвращает человеку… В одном случае он вызван смыслом, в другом – пустотой существования. Речь - об отношениях, царящих в социуме, о ценностях, предощущаемых и воспроизводимых в обществе. Есть социум, своими отношениями провоцирующий азарт и бессмыслие. И может быть социум, своими отношениями возвращающий к ценностям счастья.

Категория счастья, безусловно, применима к человеку только при его психическом здоровье. Счастье связано с психическим здоровьем. А психическое здоровье – это состояние, когда нет внутреннего разрыва, смятения между мыслью, словом и делом…

Психическое здоровье и счастье напрямую влияют на продолжительность жизни. И всё это вместе в обратную сторону влияет на состояние социума. Как всегда в мире человека и в общественной жизни – замкнутый круг, который раскрывает только сам человек своим стремлением к добру. И не забудьте, что настоящая доброта – это всегда творчество, самое естественное творчество.

Ну, вот и рассудите, как связаны политико-экономическая система, цивилизационные ценности и счастье… И что могут сыграть на таком инструменте марширующие левые-правые?...

* * *

Как говорят СМИ, последние опросы дали по ~80% голосов респондентов для утверждений: «Не могу влиять на решения в стране» и «Не чувствую ответственности». В народе возникло ощущение непричастности к власти. Не запахло ли грозой? Чего же власть добивалась, сказав, что нам все равно, сколько человек придет на выборы!? Ситуация то после этого изменилась не количественно, она затвердила некое качественное изменение… Недавние поправки к «Закону о выборах» не просто упростили жизнь политика и чиновника, но ввели полный и окончательный суверенитет власти и народа ¹², узаконили игру и взаимную безответственность.

В отношениях государства и народа нужна взаимо-ответственная система. А данное решение – один из последних штрихов взаимо-безответственной системы. Каждый: власть и народ, - сам по себе.

Этот шаг заканчивает систему, началом которой было доведение смыслов людей до интереса простого выживания. Когда нет ни времени, ни сил, которые можно потратить на выявление гражданской позиции (еще ведь и разобраться надо). То есть сначала создали такие условия, а потом, ссылаясь на них, закрепили ситуацию. Это решение - логичное продолжение (завершение?) всех предыдущих изменений. Талантливо. И в этом смысле – это хороший пример законченных системных решений, когда один элемент нельзя рассматривать сам по себе, а только во взаимосвязи.

Очень системно. Кому-то нужна такая политико-экономическая система народа-быдла? А нужна ли она нам всем? Всем гражданам, думающим о будущем детей и страны?

Порог явки на выборы – раздражающий фактор для чиновников, мечтающих жить спокойно, максимально насколько это возможно. Им нужно, прежде всего, собственное спокойствие, а не стабильность в государстве. И это бы не плохо, да уж очень близоруко, недальновидно.

И возникает вопрос: А нужен ли народ вообще? Вопрос то не риторический… Сплав государства и народа – это как любой другой сплав. Здесь все держится на пропорциях, процедурах, отслеживании процесса… Получается, что легитимная воля народа – лишний ингредиент. А будет ли сплав?

Один мой друг сказал (наверное, с горечи и сгоряча): «А какая разница? Предприятием то работники не управляют…» Он всегда вызывает меня на спор: «Источником власти на предприятии является капитал, деньги. Источником власти в государстве является народ; между прочим, по Конституции… Ну, если только снятие порога явки не означает факта, что и здесь источником власти стали деньги!...»

Друг помолчал и сказал сокрушенно: «О чем сейчас говорить – ведь идиот уже тогда сказал: «Берите, сколько сможете…» «Вот именно! Эту фразу и дату ее можно считать началом нынешнего состояния и нынешнего решения. Её – фразу, — сразу поняли правильно двое: бандит и чиновник. А дальше – уже было дело времени…»

Государство должно быть обеспокоено явкой избирателей. Как оно должно быть обеспокоено взаимосвязью с народом. А явка на выборы – это один из важнейших индикаторов такой взаимосвязи. Социологическими опросами это не заменишь.

Власть должна думать о будущем государства, о его устойчивости, о безопасности. Вы считаете, что решение о снятии порога легитимности – это именно такое решение? Разве этим власть создает условия стабильности? Она тем самым думает о будущем? О том, чтобы подавляющее большинство в один «прекрасный момент» не вышло на улицы с заявлением, что «вы – не наши избранники», «не наша власть»…

Можно назвать совершенно другую, прямо противоположную избирательную систему. В которой избирательное право будет и обязанностью при простых и эффективных механизмах. Но это именно другая система. Она может быть жизненной и эффективной при другом состоянии человека. Нельзя надергать отдельные положения и просто так приложить к чему-то уже существующему в социально-экономической и социо-психологической действительности.

В одночасье ввести радикально другие политические правила (в т.ч. выборы) нельзя. Надо изменить экономическое положение всей массы граждан. Но любой будущий реформатор и должен открыто заявить этот путь.

* * *

В практической политической деятельности одно из важных составляющих успеха – ясность, четкость. И здесь есть вопрос: «Что и чему надо предложить альтернативой - прежде всего и как базу?»

Экономика – это массив, в котором работают вместе разные цивилизации; это среда, в которой притираются смыслы, категории, критерии этих цивилизаций, в которой обмениваются не просто товарами, но культурой. С одной стороны, экономическая среда вроде бы индифферентна к цивилизационным особенностям, к культурным особенностям. Но с другой стороны, именно экономические механизмы, экономический проект может ломать или утверждать определенные социальные традиции в цивилизации. И тем самым становиться силой: изменяющей или консервирующей. То есть экономический проект оказывается связан с определенными особенностями социального устройства.

Влияние здесь обоюдное. И связано с политикой, с здравомыслием, с технологическими особенностями и особенностями эпохи. Экономическое устройство – часть конкретного социума, конкретной цивилизации, оказывающейся в конкретной технологической и исторической ситуации. Экономическая наука объективна именно как аппарат описания процессов в понятиях и терминах, которые осознаны социумом. Но сама экономика – субъектна, как и сам исторический процесс.

Мне представляется, что либеральному комплексу экономических отношений надо противопоставить совершенно другой комплекс. Тому опосредованному, реализованному, претворенному, закрепившемуся пониманию свободы – совершенно другое понимание. Претворившимся аксиоматически либеральным ценностям и правам автономного человека – затвержденные в механизмах цивилизационные ценности и права культурного человека; правам человека, не имеющего земли – права человека, оберегающего землю. То есть в столкновении либеральной идеологии и идеологии цивилизационных ценностей надо противопоставить не «декларацию», а «институализацию».

Состояться это может полностью и совершенно лишь, когда будут предложены практические экономические механизмы. Это ключевой пункт для институализации идеологии - для ее самостоятельного бытия, самоподдержки, самовоспроизводства.

То, что Россия как бы запоздала с полным и целостным формулированием своей цивилизационной идеологии, в том, что «приберегла» это до критического момента, нет ли здесь промысла?.. Промысла в том, чтобы соединить собственно идеологию с общей экономической альтернативой. Чтобы в нужный момент, в момент «открытия пагубности крайностей» найти новый комплекс, систему механизмов, способных продолжить производственное развитие, но составить альтернативу либерализму?!

Не здесь ли главное? Не здесь ли необходимо приложить творчество и энергию утверждения в обществе? И в связи с этим, не надо ли еще раз просмотреть систему экономических отношений с чистого листа, но имея постоянно в прицеле сознания те ценности и те способности ответа на современные вызовы…

Мне кажется, именно так сейчас и надо подходить к экономическим отношениям: от ценностей, но и в поддержку их; от проблем цивилизационного развития – в разрешение их с последующим развитием на этой основе; от столкновения цивилизаций (по факту) – в преодоление этого через изменение в них роли человека…

* * *

Человек – звено в цепи духовной, природной, цивилизационной, родственной… Он получает и передает! Оказалось, например, что самое верное сохранение информации – память, передаваемая в поколениях; пока живы люди одной культуры и жив их язык, послание дойдет и кем-то из потомков, наследников культуры будет понято во всей полноте и целостности. Человек живет трудами, знаниями, ценностями предыдущих поколений и передает эстафету дальше.

В словах о том, что Бог дал всё, чтобы человек мог жить и размножаться, содержится огромная истина уклада этой жизни. Истина в том, что человеку – даровано. Что всё вокруг – это не его, как человека, но его, как рода человеческого. Что человек живет не от себя и в том числе – не от трудов своих, а от трудов вселенских. Он наследует этот труд и его продолжает. Его творчество и его скромность взаимосвязаны в его адекватности…

Это не просто «философия». Смотрите дальше, в «домоведение», в «экономику». На языке «экономики» это означает, что человек получает доход гораздо больший своего труда. Доход без вкладывания труда – это рента. Человечество пользуется всеобъемлющей рентой, и по всем законам несет долг… Остается только спросить – перед кем и ради чего? Это – не пустой вопрос, не риторический вопрос.

Приведем цитату из книги Александра Ивановича Дёмина «Правда об экономике» (http://trutheconomic.narod.ru/index.htm ), которую прислал мне В.Н.Власов:

«…новая экономика отвергает прежнее многовековое утверждение экономистов о том, что экономическое развитие держится на таких экономических составляющих, как земля, труд и капитал; и доказывает, что в основе благосостояния любого государства, независимо от его экономической и политической системы, лежит его общественная способность получения общественного дохода за счет трех видов ренты — интеллектуальной, энергетической и природной.»

Отсюда следует очень многое. Но оставаясь пока в верхнем уровне, скажем еще так.

Исходя из общего над-экономического подхода, исходя затем из «рентной природы экономики», следует без анализа, но априори, по герметическому принципу «как вверху, так и внизу», следующее:

- производство, как некий действующий организм, чтобы произвести ресурс, должно сначала получить (иметь) другой ресурс: финансовый, деятельностно-трудовой, и т.д.,

- человек, как источник и проводник всего, как единственный живой и одухотворенный элемент экономики, как единственный способный и призванный размыкать собой «порочные круги», как родовая сущность, осуществляющая ради существования вообще, - постоянные акты жертвы, он выносит на себе разрешение противоречия приведения в движение всей экономики,

- люди, находящиеся над работником, несут тройной долг.

Последний фактор должен действовать постоянно и в таком качестве, чтобы первые два не выходили за «динамический микро-шаг», не превращались из минимально необходимых в неоправданные (за пределами «дхармы»).

* * *

Смотрите, как быстро меняются люди, как только становятся выбранными в какую-нибудь думу. Как будто цветок вырвали из родной почвы и посадили в горшок. Через месяц - обещания избирателям далеки и, не то что не важны, но как-то… не актуальны, не учитывают «всей сложности», как просьбы детей для взрослого; обещания становятся как-то подчинены новым правилам. Человек-политик подчиняется правящим корпоративным условиям и условностям; он становится политиком-человеком. Начинается игра…

Какие же должны быть параметры политической системы и экономической системы, которые в идущем в политику человеке сохраняли бы, прежде всего, человека, его обязательства, и соответственно требовали бы с него за его «обещалки»? Наивность, утопия, более того – вредные фантазии? Вы так «по взрослому» думаете? А я думаю, это, может быть, главный итоговый и наглядный вопрос политико-экономической системы, вопрос реальной ответственности перед своим народом. В складывающихся отношениях власти и народа видно, что получилось в результате и что делается с людьми. Это – как проверка на вшивость. Никуда не годится социум, если его политико-экономический проект по факту приводит к тщеславны

•  ¹⁾ Подробнее — см. текст «Этнос и развитие социума».
  Давно уже хочется узнать тот народ, тот язык, в котором понятия «свобода» и «ответственность» обозначаются одним словом. Это должен быть счастливый народ. И также хочется узнать тот, у которого не разделены «свобода» и «справедливость».
  На земле есть язык, есть красивая культура, есть всегда близкая и манящая русское сердце традиция, в которой «закон», «долг» и «справедливость» объединены одним словом. Это — Индия, а слово — «дхарма». А у нас есть другое важное, 3-х ипостасное слово — «мир»... Сквозь него мы несем какое-то слово миру.
  
•  ²⁾ А уж, если с «человеческим лицом», то и тем более.
•  ³⁾ Ленину еще присваивают заслуги по теории партийного строительства или там теории строительства советского государства. Ну, это совсем смешно. Особенно, если понимать, что ему спешно на ходу пришлось строить в разрухе «социализм», которого он не ждал по другой его теории.
•  ⁴⁾ Здесь не сказано «фашизм», потому что его связывают с национал-социализмом; и здесь всё перепутано. Хотя состоявшийся «политический гламур» по своему симптоматичен. Эта деспотия тоже, наверное, назвалась бы каким-нибудь «социализмом».
•  ⁵⁾ Никто Сталина не оправдывает. Мне отвратительны его методы. Но надо быть объективными полностью. По крайней мере, в начале он избавил страну от Троцкого... Самая же исходная ошибка (которой, возможно, могло не быть) — удушение кооперативного движения вместо поддержки и развития всей мощью государства. Индустриализацию можно было бы осуществить и без таких жертв. Теперь, «задним умом» мы понимаем на примере Китая, как за 20 лет превращаются в державу... Имея обязательным условием сохранение и опору на тысячелетние ценности.
  Но опять же — хорошо рассуждать, сидя на печке, не находясь внутри обстоятельств...
  
•  ⁶⁾ Просто от немецкой абстракции вернемся к конкретике.
•  ⁷⁾ Сейчас эту ошибку делают в Венесуэле. Логика дальнейших событий и поступков просто программируется; с несколькими операторами «IF» («если»).
•  ⁸⁾ Введения в заблуждение фразами о невозможности быстро отвязать связанные экономические величины. Хотя достаточно цифры, кратные МРОТ переменить на «конкретные рубли». И это длится уже несколько лет.
•  ⁹⁾ Лукавый академик от масс-медиа (В.Познер) поучает, что демократия, она одна, что, мол, демократия, она и в Африке — демократия. Не впадая в «подробности», посмотрите, здесь имеется в виду нечто конкретное, что и предлагается считать «демократией». А значит не обладающее всей полнотой неких утвержденных процедур — не демократия, не ценность, не власть народа. Инструмент глобальной политики — вот во что всё вырождается... Удивительна способность запада на протяжении веков создавать самоценные слова, выставлять себя держателем этой «самоценности», никогда не отвечать самому полностью этому идеалу, поучать других и порождать напряжения и войны. Какая-то беспросветная глупость, идущая от самомнения, от бинарного мышления.
•  ¹⁰⁾ См. «Панорамное мышление, как понятие» В.Н.Третьяков, (http://inteltech.iatp.by/pan_thinking.html)
•  ¹¹⁾ См. текст «Бытие, как акт творчества»
•  ¹²⁾ И теперь еще надо смотреть взаимным ли он будет, не получится ли он далее односторонним между народом и так называемой элитой... Как, например, здесь: http://www.apn.ru/publications/article11637.htm