|
|
Субетто А.И.
Противоречия экономического развития России и стратегия выхода из исторического тупика
Рецензенты:
Михеев Михаил Кузьмич – академик ПАНИ,
д.ист.н., профессор.
Волков Сергей Денисович – член-корр. ПАНИ,
д.э.н., профессор.
Зеленов Лев Александрович – академик ПАНИ,
д.ф.н., профессор.
Оглавление.Введение.
Литература.
Монография «Противоречия экономического развития России и стратегия выхода из исторического тупика» написана мною на основе одноименного научного доклада, который был мною прочитан на пленарном заседании юбилейной экономической конференции, посвященной 100-летию Военной академии тыла и транспорта в конце марта 2000 г. Монография продолжает мой научный поиск, отраженный в серии работ: «Социогенетика: системогенетика, общественный интеллект, образовательная генетика и мировое развитие» (1994 г.), «Россия и человечество на «перевале» Истории в преддверии третьего тысячелетия» (1999 г.), «Капиталократия» (2000 г), «Введение в Неклассическое человековедение» (2000 г), «Основы Неклассической социологии» (соавтор – С. И. Григорьев, 1999, 2000 гг) и др.
Я выражаю признательность за постоянную духовную поддержку моих исканий своей супруге Субетто Лидии Михайловне, друзьям, товарищам, в общении с которыми постоянно обсуждались темы философии истории России и философии экономики: доктору социологических наук Григорьеву Святославу Ивановичу, доктору технических наук Карасеву Николаю Николаевичу, доктору философских наук Зеленову Льву Александровичу, доктору исторических наук Михееву Михаилу Кузьмичу, доктору технических наук Селезневой Надежде Алексеевне, доктору экономических наук Чекмареву Василию Владимировичу.
Это введение пишу за 10 дней до начала 2001 года – первого года XXI века и III-го тысячелетия. Какими они будут? Наше поколение, те, которые встречают Новый 2001-й год, счастливы уже тем, что нам судьба дала возможность оказаться на «перевале» Истории между II-м и III-м тысячелетиями в летоисчислении с Рождества Христова. Эта возможность требует особого, «выпуклого» взгляда, абстрагирующегося от «мелочей», мелких деталей «хода» Истории. Такой тип мышления был характерен для В. И. Вернадского, Д. И. Менделеева, Л. Н. Гумилева и многих других русских мыслителей и космистов. Теперь этот тип мышления востребован самой логикой экологического выживания и человечества, и России.
Я знаю, что, если человечеству суждено преодолеть нынешний глобальный кризис, а вернее, уже состоявшуюся первую фазу Глобальной Экологической Катастрофы, то в этом оптимистическом сценарии «Будущего» России принадлежит достойное место. Именно с России в 1917 году началась Глобальная Социалистическая Цивилизационная Революция, под «знаком» первой волны которой прошел весь ХХ-й век. Поэтому ХХ-й век – это «русский век». XXI-й век пройдет под «знаком» второй волны этой «революции», в которой социализм приобретает черты духовного, экологического социализма или, в моей терминологии, — ноосферизма. Россия, вернувшись на социалистический путь развития, сможет вместе с другими странами Востока, возглавить эту революцию. На смену «эпохе индивидуализма и наживы», «эпохе денег» приходит «эпоха Духа», «эпоха служения Высшему – гармоничному, духовно-творческому развитию человека и человечества, Земле, Биосфере, Космосу», «эпоха раскрытия Творческого Потенциала Человека и управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества». Капитал, Капиталократия, «общество Духа Капитала», либерализм Западной цивилизации терпят экологический крах.
Наступает Эпоха подлинного гуманизма.
Эти противоречия вызваны как субъективными, так и объективными факторами.
Субъективные факторы отражают научную несостоятельность тех ученых-реформаторов, кто искренне поверил в научную ангажированность монетарной модели экономической науки, или научное лукавство бывших ученых-марксистов, которые осознанно предают экономические интересы России, будучи движимы только интересами собственного обогащения (Г.Х.Попов, Гайдер, Явлинский, Чубайс и др.)
Объективные факторы экономических противоречий развития России связаны с исторической логикой развития России как уникальной, евразийской, общинной цивилизации, со специфическими законами развития экономической системы России.
В чем состоит научная несостоятельность экономических реформ в России? Она состоит в первую очередь в антинаучности, ложности постулатов о свободном рынке и якобы саморегулирующейся силе рынка, представленного самому себе. Норберт Винер, один из создателей кибернетики, лауреат Нобелевской премии, с позиций теории управления и механизмов устойчивого развития (гомеостатики), еще в 60-х годах уходящего столетия в книге «Кибернетика» (1968) писал: «Во многих странах распространено мнение, признанное в США догматом, что свободная конкуренция сама является гомеостатическим процессом, т.е. что на вольном рынке эгоизм торговцев, каждый из которых стремится продать как можно дороже и купить как можно дешевле, в конце концов приведет к устойчивой динамике цен и будет способствовать наибольшему общему благу Рынок – игра Побуждаемые своей собственной алчностью, отдельные игроки образуют коалиции: но эти коалиции обычно не устанавливаются каким-нибудь одним определенным образом и обычно кончаются столпотворением измен, ренегатства и обманов. Это точная картина высшей деловой жизни и тесно связанной с ней политической, дипломатической и военной жизни. В конце концов, даже самого блестящего и беспринципного маклера ждет разорение. Но допустим, что маклерам это надоело и они согласились жить в мире между собой. Тогда награда достанется тому, кто выбрав удачный момент нарушает соглашение и предает своих партнеров. Здесь нет никакого гомеостаза».
Автор в работе «Социализм и рынок» еще в 1990 году показал, что свободный рынок есть неустойчивое состояние, ведущее его к исчезновению через монополизацию, потому что к законам рынка относится не только закон конкуренции, но и закон кооперации или монополизации. Поэтому государство обязано выполнять регулирующую функцию, если оно хочет поддерживать рынок и его стимулирующую функцию по отношению к экономическому развитию. Поэтому государственное регулирование, плановый механизм являются не внешними, якобы, к рынку, мешающими ему выполнять оптимизирующую гомеостатическую функцию, а внутренними механизмами, без которых рынок не может существовать. И наилучшим образом эту функцию может выполнять социалистическое государство, что и демонстрирует фантастический успех в развитии экономики социалистического Китая на фоне экономической катастрофы ельцинизма. Уже из изложенного следует, что монетаризм Милтона Фридмана утопичен, антинаучен. Он экспортируется стратегами Международного валютного фонда и его экспертов с одной целью – поставить экономически государство «на колени», втянуть его в экономическую зависимость от банковского капитала в США и Западной Европе, а затем уже переходить к диктату тех целей, которые необходимы мировой капиталократии и ее «теневому правительству».
Мои теоретические обобщения подкрепляются рядом исследований зарубежных и отечественных специалистов. Дж. Гэлбрейт еще в 70-х годах показал, что экономика США — на 60% плановая. Наш отечественный, санкт-петербургский экономист Е. Н. Гильбо (1998) показал, что экономика США, Японии на 2/3 плановая и только на 1/3 рыночная. Юрий Михайлович Горский (1998), отечественный ученый-кибернетик из Иркутска, провел имитационное моделирование рыночных отношений, учитывающее возможности «чистой», «грязной» и государственно-управляемой конкуренции и получил математическое подтверждение происходящей в России экономической катастрофы и дестабилизирующей функции современной «пирамиды» государственного управления, стимулирующего криминалитет и коррупцию. Он доказал математически, что коррумпированная политика государственных структур приводит к уничтожению национального рынка товаров.
Немецкий экономист прошлого века Фридрих Лист на основе своих теоретических исследований предупреждал, что страны, впервые вступающие на путь становления рынка, оказываются перед опасностью попасть в колониальную зависимость от стран, уже давно находящихся в состоянии рыночной экономики, и явился идеологом формирования автономного регионального рынка Германии, Пруссии и Австрии в Европе, противостоящего экспансионистским устремлениям Англии и США, что дало возможность бисмарковской объединенной Германии сделать скачок в экономическом развитии. По этой же причине состоялась в конце XIX и в начале ХХ века эпоха изоляционистской политики в США. По этой же причине на основе политики «открытых» дверей, при либерализации цен и диспаритете рубля и доллара, возникшего искусственно в рамках схем монетаризма, по признанию независимого международного аналитического журнала «Executive Intelligence Review» №28, 1998 г. «За семь последних лет в России потеряно 1,2 триллиона долларов, что составляет тройные потери в индустрии и экономике за вторую мировую войну, более чем 70 тысяч заводов и фабрик, включая 5 тысяч крупных, закрылись, в сельском хозяйстве 60% хозяйств разрушено и трудоспособное население сейчас составляет 3,8 миллиона». Таковы размеры национальной катастрофы в экономике и полного провала стратегии ельциновских «реформ».
Таким образом, крах реформ в России есть крах реакционного утопического рыночного либерализма, который уже привел к такой пропасти между богатыми и бедными, которая не знала ни одна страна мира: 10% зажиточной части населения получает доход в 24 раза больше, чем 10% самой беднейшей части населения (об этом в «Советской России» была недавно публикация). Но причина антинаучности реформ ельцинизма состоят не только в либерально-рыночном утопизме. Она также состоит в пренебрежении законами экономического развития странового уровня, которыми современная экономическая мысль до сих пор, как правило, пренебрегала. Наиболее близко к пониманию этого положения в развитии экономической науки подошли русские экономисты, например, А. В. Чаянов, В. Т. Рязанов и другие. А. В. Чаянов указывал на необходимость разработки для каждого «народнохозяйственного режима» «частной политической экономии». В. Т. Рязанов (1998) прямо указывает о необходимости создания экономической теории, раскрывающей особенности экономического строя России, закономерности его утверждения и развития.
Россия – уникальная общинная евразийская цивилизация. Констатация данного положения не есть констатация уникальности только России. Уникальны цивилизации Китая, Индии, англо-американская, романо-германская и другие цивилизации. В этом положении проявляется действие системогенетического закона разнообразия, который определяет не только разнообразие локальных цивилизаций, но и этносов, наций, культур, экономик.
Россия как цивилизация сформировалась на евразийской территории. Она не является Западом, Европой, но и не является Востоком, Азией. Она и то и другое вместе, она есть синтез Востока и Запада, т.е. Евразия. При этом, это цивилизация «большого пространства» и «большого времени», самая большая по территории страна мира, и самая холодная страна мира. Энергетическая цена жизни на территории российской Евразии в 3-5 раз больше, чем в Европе и США. Может ли быть здесь множество государств, как вынашивает в своих планах американский империализм в лице мирового мондиализма с целью установки контроля над добычей ресурсов в России? На мой взгляд, ответ отрицательный. Не может.
В случае распада России, ее конфедерализации, здесь разверзнется «черная дыра» военного геополитического коллапса, который при современном оружии может увести в небытие все человечество. В другом контексте об этом предупреждали еще в 30-х годах и Е.И.Рерих, и И.А.Ильин, глубоко понимая равновесно-геополитическую функцию России для всего мира.
Российская экономика, как экономическая система странового масштаба, несет на себе печать логики развития России как общинной евразийской цивилизации. Она обладает своими собственными законами развития.
Первый закон – инфраструктурный. Он акцентирует внимание на то, что успех российской экономики на российской евразийской территории определяется инфраструктурой, в первую очередь транспортной и энергетической. Цены на энергоресурсы и цены на перевозки (тарифы на транспорт) на внутреннем рынке должны быть в 3-4 раза ниже мировых. Доля энергозатрат в технологической себестоимости продукции в промышленности России в советское время колебалась от 7 до 12%. В настоящее время она поднялась до 60-70%. Это означает, что российское государство само «надело» на свою экономику энергетическую «удавку» и душит ее. Интересно, что управляет этой «удавкой» Чубайс, который разорил народ приватизацией и обогатил олигархов и себя в том числе. 50-60% — возросшая доля энергозатрат в себестоимости единицы валового продукта – это те миллиарды долларов, которые вывозятся за границу, которые оседают в «карманах» господ Чубайса, Вяхирева, Черномырдина, Березовского и др. и которые изъяты из «цены жизни» простого труженика России, пенсионера, детей, молодежи, обрекая их на «физиологическое выживание» и «недожитие» (на 17 лет жизни).
Фактически однородный мировой рынок позволяет через страновую ренту вывозить из России значительные суммы капитала. Эта страновая рента – один из источников диспаритета в стоимости рубля и доллара. Российская экономика может быть конкурентоспособной только при государственном регулировании цен на энергоресурсы и поддержании их уровня в 3-4 раза ниже мировых. В настоящее время ресурсная рента вся остается в «карманах» нефтяных и газовых магнатов и экономика продолжает обескровливаться. Аналогично обстоит дело и с ценами железнодорожных перевозок. Тарифы на железнодорожном и воздушном транспорте должны быть снижены в 2-3 раза. Повышение цен на перевозки сократило радиус рентабельности для угля, топливных ресурсов, сырья, и т.д. в десять и больше раз, что привело к распаду единого экономического пространства России, стимулирующему рост региональных автаркии и местничества, тяги некоторых лидеров республик и регионов отделиться от «центра».
Второй закон российской экономики состоит в централизации управления ею. Российская экономика не может быть либерально-рыночной, децентрализованной. Рыночный либерализм и децентрализация – «смерть» для нее, ведущая к большим геополитическим сдвигам в мире. «Большое пространство» и «большое время» российской экономики требует ее централизации и постоянного государственного регулирования. Для российской экономики и государства в целом противопоказан уровень децентрализации по аналогии с США или Германией. В этом случае теряется устойчивость в развитии России. Это обусловлено не только «большими пространством» и «временем», но и ее евразийским местоположением, «рождающим» множество потенциальных геополитических противников на Востоке, Юге и Западе, которые часто превращались в истории России в ее военных противников. Правильно отмечает В. Т. Рязанов, что Россия на протяжении истории была защищающейся крепостью.
Закон централизации экономики России порождает третий ее закон: закон существования достаточного сектора мобилизационной экономики. Здесь проявляется и общинная логика развития российской цивилизации на протяжении веков. Иными словами, этот закон требует государственного управления развитием экономики России как экономической системы в «большом пространстве» и «большом времени». Известный санкт-петербургский ученый-экономист В.Т.Рязанов (факультет экономики Санкт-Петербургского государственного университета) в прекрасной монографии «Экономическое развитие России» (к сожалению невостребованный высшей школой России, как того требует эта работа) подчеркивает, что поддержание мобилизационного потенциала экономики – одна из важнейших закономерностей истории российского государства, подтверждая мои выводы.
«Советская логика» развития социалистической экономики так или иначе отражала действие этих законов. Но их природа глубже – они есть отражение «цивилизационных» законов в экономике России. Поэтому не случаен и тот факт, что именно советская Россия в ХХ веке родила идею планирования развития народного хозяйства (у истоков которой стоят Н. Д. Кондратьев, Струмилин, В. В. Леонтьев), которая стала главной идеей экономического развития стран всего мира. Демонтаж механизма планирования в России, разрушение научно-исследовательских институтов по ценообразованию, ликвидация почти во всех вузах экономического профиля кафедр по ценообразованию (исключение составляет Санкт-Петербургский государственный университет финансов и экономики) нанесло непоправимый ущерб по управляемости экономикой и является одним из важнейших источников экономической катастрофы.
Четвертый закон российской экономики – это общинно – государственное землепользование. Генри Джордж, социолог – экономист, живший в США еще в прошлом веке предложил теорию социализации земли через земельную ренту. Английские джорджисты, в частности Фрэд Харрисон, предупреждали российских «реформаторов», чтобы Россия не отказывалась от государственной собственности на землю. Повышение эффективности землепользования имеет другие механизмы, в том числе механизм арендных отношений. Переход к капиталистическому рынку в системе земельных отношений в России приведет к «войне за землю», в первую очередь ударит по русскому народу, развяжет национальные конфликты в Поволжье, в Южном Приуралье, на Северном Кавказе, в Сибири и т.д. Кровавая история многократных переделов земли в США, которая почти полностью привела к истреблению коренных индейцев за 150 лет этой войны, — предупреждение на все времена для «горе-реформаторов». Многонациональный состав России, сложившаяся этническая структура землепользования, общинно-евразийская логика ее развития запрещает куплю-продажи земли в России. Это прекрасно понимал К. П. Победоносоцев во времена Александра III-го, который в своих письмах к царю предупреждал о готовности скупки земель американскими «факторами» и о необходимости контроля за рыночными отношениями на земле. Поэтому рынка земли в его либеральном виде в России никогда не было.
Пятый закон развития российской экономики, отражающий действие «большого пространства» и «большого времени», — это доминанта закона кооперации-монополизации. В этом законе проявляется действие общинной логики российской евразийской цивилизации. В. Т. Рязанов, подчеркивая особое место монополизма в развитии российской экономики, правильно указывает, что он обеспечивал «более высокий уровень концентрации производства в целях реализации экономии затрат от масштаба». «С учетом экономического пространства России эффект масштаба в принципе выступал важным фактором конкурентной способности отечественного производства в мировой экономике». Либеральная установка, действуя против этого закона, «разрушает» конкурентоспособность экономики России.
Экономические противоречия развития России, таким образом, обусловлены нарушением экономических законов развития России как самостоятельной (локальной) евразийской общинной цивилизации.
В России должны быть возрождены управление стратегическими ресурсами, взяты под контроль государства топливно-энергетический комплекс и транспортная инфраструктура, стратегические отрасли добывающей промышленности, возрождена государственная монополия на торговлю нефтью, газом, ликеро-водочными изделиями, цветным металлом, редкоземельными элементами, золотом, алмазами, радиоактивными веществами.
Россия уже попала в такую «экономическую яму», что выбраться из нее можно только на стратегиях мобилизационной экономики, ресурсосберегающей политики, мобилизации ресурсного потенциала, всемерного развития культуры, науки и образования, возрождения плановых методов в управлении народных хозяйством.
Россия в конце ХХ века проходит «испытание Историей». Чтобы осознать, что собой представляет это «испытание», каковы его основания и каковы его интенции, чтобы осознать, что с нами происходит и что нас ждет в XXI веке, необходимо обратиться к исторической логике развития России как своеобразной, уникальной цивилизации на Земле.
Уже исходя из сформулированного «посыла» к осмыслению логики развития российской цивилизации можно задать вопросы: имеется ли вообще какая-либо «логика» в «ходе» истории России и в «ходе» истории человечества в целом?; насколько правомерно применение термина «цивилизация» по отношению к России?; насколько правомерно использование понятия цивилизации в качестве основания для понимания «логики» Истории?
Первая попытка осмыслить логику Истории с научных позиций выполнена К. Марксом, введшего понятия «общественного способа производства» и общественно-экономической формации. Появилась формационная логика Истории как последовательность сменяемости общественно-экономических формаций. Несмотря на существующую критику формационного подхода, особенно в его линейной интерпретации, которая возобладала в советской версии марксизма, где игнорировалась идея особого места «азиатского способа производства» и соответственно уникальной «азиатской» формации, сама предложенная формационная логика Истории не исчерпала своего эвристического потенциала и, очевидно, еще получит свое развитие (например, не в качестве модели «линейной цепочки» сменяемых формаций, а в качестве модели «исторического дерева» формаций по аналогии с «филогенетическим деревом» происхождения и эволюции жизни на Земле).
Почти «параллельно» с творчеством Маркса осуществлялся уникальный творческий поиск Николая Яковлевича Данилевского, который увенчался рождением цивилизационного подхода к осмыслению логики Истории. В своем знаменитом труде, увидевшем свет в конце 70-х годов прошлого, XIX века, «Россия и Европа», Н. Я. Данилевский подверг достаточно научно обоснованной критике господствующий европоцентризм в осмыслении истории человечества (который, кстати, господствует и поныне; примером европоцентризма в построении логики Истории является концепция «осевого времени» К. Яспера) и через введение культурно-исторических типов и соответствующих им цивилизаций предложил принципиально новый взгляд на Историю как на эволюцию множества локальных цивилизаций человечества [Н. Я. Данилевский, 1995; А. И. Субетто, 1999]. У Данилевского таких отдельных цивилизаций было выделено 11, в том числе и Россия.
В дальнейшем цивилизационный подход получил свое развитие в творчестве О. Шпенглера (1993), А. Дж. Тойнби (1991), П. Сорокина (1992),Ю. В. Яковца (1995)и других. В настоящее время проблема локальных цивилизаций как основы осмысления циклической логики исторического развития человечества стала предметом научных дискуссий последних лет на ежегодно проводимых Кондратьевских чтениях в Москве.
С наших позиций следует не противопоставлять цивилизационный подход формационному, а рассматривать их в диалектическом единстве. Цивилизационный подход находится в отношении дополнительности к формационному (назовем это принципом цивилизационно-формационной дополнительности) Близкий к этому взгляд высказывает В. Л. Иноземцев (1998).
Категория цивилизации в настоящее время имеет многозначное смысловое содержание. Можно выделить следующие ее экспликации:
Мы будем использовать категорию «цивилизации» в двух смыслах, в зависимости от контекста, в первом и последнем (пятом).
Уже Н. Я. Данилевский поставил вопрос о разнообразии культурно-исторических типов и соответственно разнообразии локальных цивилизаций как признак прогресса. По его оценке разнообразие культурно-исторических типов – условие исторического прогресса. Вопрос о разнообразии культур, социокультурных типов в той или иной схеме обсуждался у П. А. Сорокина и О. Шпенглера. Динамику «движения» разнообразия «локальных цивилизаций» в истории исследуется А. Дж. Тойнби. О роли этнического разнообразия для проблем выживания человечества в XXI веке убедительно говорит в своих работах В. П. Казначеев (1997). В какой-то мере имплицитно закон этнического разнообразия присутствует у Л. Н. Гумилева.
Логику истории как логику сменяемости «ансамблей» «локальных цивилизаций» исследует Ю. В. Яковец (1995). Данная сменяемость предстает как логика исторических циклов, в которой проявляется «историческая генетика» как определенный вид социогенетики. При этом исторические циклы как циклы смен ансамблей «локальных или региональных цивилизаций» предстают как циклы сменяемости цивилизационного разнообразия человечества.
Закон разнообразия – важнейший закон системогенетики – общей системной теории, исследующий общие законы преемственности, наследования эволюции в «мире систем» [А. И. Субетто, 1983, 1994]. Применительно к социальной эволюции человечества – Истории – он приобретает значение важнейшего закона в «логике» Истории.
«Геополитическая» логика развития человечества есть логика спирально-циклического развития взаимосвязанных разнообразий – этнического разнообразия, разнообразия культур, разнообразия локальных или региональных цивилизаций (А. И. Субетто, 1999). Таким образом, «закон разнообразия» в Истории предстает в триадичном проявлении: как закон разнообразия в этническом развитии человечества, как закон разнообразия в развитии культур и как закон разнообразия в цивилизационном развитии человечества.
А. С. Панарин отмечает в монографии «Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке» (1998): «Здесь можно говорить об идее культурного многообразия мира, которому модерн угрожает нивелировкой, достигшей крайней формы в образе массовой потребительской культуры. Судя по многим признакам, культурное многообразие для выживаемости человечества имеет такое же значение, как разнообразие видов в живой природе».
Закон разнообразия культур, закон разнообразия этносов и закон разнообразия локальных цивилизаций образуют единство, без которого каждый из указанных не будет полным.
Именно этот закон – основа существования локальных и региональных цивилизаций: германо-романской, англо-американской, арабской, китайской, индийской и т.д.
Россия и является такой локальной уникальной цивилизацией – евразийской цивилизаций.
Таким образом, Россия есть уникальная евразийская российская цивилизация общинного типа, в которой основанием российского суперэтноса (о российском суперэтносе очевидно впервые сказал Л. Н. Гумилев) и государствообразующим народом является русский народ.
Закон разнообразия как закон социальной эволюции, т.е. как закон развивающейся «социальной онтологии» (А. И. Субетто, 1998; А. И. Субетто, С. И. Григорьев, 1998) человечества, служит основным теоретическим базисом оценки утопичности всех мондиалистских концепций («мондиализм» — учение и программа установления Нового глобального мирового порядка с единым Мировым правительством во главе, идеи которых стали формироваться в 20-х годах в США и которые в настоящее время связаны с идей сохранения «золотого миллиарда» населения США и стран Западной Европы в основном на Земле). А. Дугин отмечает: «Смысл мондиализма сводится к постулированию неизбежности полной планетарной интеграции, перехода от множественности государств, народов, наций и культур к униформному миру – One World» [А. Дугин, 1999]. Основными инструментами унификации рассматриваются международная торговля, беспрепятственная во всем мире и гарантируемая Мировым Правительством (Сэсил Роудс), единый рынок и единые деньги (Цивилизация Рынка или Строй Денег по Ж. Аттали), установление капитализма и либерально-демократической идеологии во всем мире с законами общего денежного эквивалента всех ценностей – денег (Ф. Фукуяма). Фактически мондиализм выступает геополитикой капиталократии США (атлантического альянса), стремящейся завершить глобальную экспансию на весь мир через глобальную унификацию культур, этносов, экономики, религии. Поэтому за инструментами «рынка» и «доллара» как орудий экспансии встают американская масс-культура и английский язык, американская англоязычная компьютеризация всей банковской системы и управления.
Несмотря на определенные успехи такой глобально-мондиалистской американизированной унификации в конце ХХ века, в целом этот «проект» американской капиталократии остается утопичным, поскольку он противостоит «закону разнообразия» как важнейшему закону прогрессивной социальной эволюции [А. И. Субетто, 1994, 1999]. Унификация означает противоположное «движение» эволюции человечества – к регрессу, к возможному социальному распаду и коллапсу. Поэтому, следует предполагать, что этническое, культурное и цивилизационное разнообразие в обозримом историческом будущем в пределах сложившейся логики Истории будет сохраняться.
Первым, кто обратил внимание на Россию как уникальную евразийскую цивилизацию, был Н. Я. Данилевский (1995), рассмотревший ее взаимодействие с германо-романской цивилизацией. Вернее, в его анализе просматривался «треугольник»: славянская цивилизация, в которую входит Россия (в единстве в первую очередь с православно-славянскими странами – Сербией и Болгарией), и российская цивилизация, которая, включаясь в анклав славянской цивилизации (поскольку русский этнос – все ж таки в первую очередь славянский этнос, несмотря на поздний и своеобразный этногенез, начиная с «московского царства»), одновременно является евразийской цивилизацией. Хотя Н. Я. Данилевский и не пользовался категорией евразийства и по оценкам многих историков – представитель славянофильства, по нашему мнению является именно первым евразийцем [А. И. Субетто, 1999; А. И. Субетто, Л. М. Субетто, 1999].
Понимание евразийства как сущностного свойства России, отделяющего ее от Европы, в первую очередь германо-романского мира, и одновременно от Азии, продемонстрировал князь Николай Сергеевич Трубецкой в цикле своих работ, начиная с книги «Европа и Человечество». Он стал основателем евразийства как своеобразной и необычной для начала ХХ века философии истории России. Это была евразийская логика истории российской цивилизации. Вклад в развитие евразийства как системы философско-исторических взглядов на логику развития России и ее футурологию внесли такие русские философы и историки как П. Н. Савицкий, Н. Н. Алексеев, Г. В. Вернадский, Г. В. Флоровский, Л. П. Карсавин и др., в том числе Л. Н. Гумилев, который считал себя последним евразийцем.
Основными положениями евразийства, отражающими философию истории России как уникальной евразийской цивилизации и имеющими ценность для нашей логики, являются:
Отметим, что признание ведущей роли России в стратегическом смысле в мире вследствие ее евразийского местоположения имеется у ряда западных геополитиков, таких как Х. Дж. Макиндер (книга «Географическая ось истории»), А. Мэхен, К. Хаусхофер, К. Шмитт и др.
По Макиндеру «географическая ось истории» проходит через Россию. Он писал: «Россия занимает в целом мире столь же центральную стратегическую позицию, как Германия в отношении Европы. Она может осуществлять нападения во все стороны и подвергаться им со всех сторон, кроме севера. Полное развитие ее железнодорожных возможностей – дело времени» («Географическая ось истории»; выдел. мною, С. А.) (цит. по книге А. Дугина 1999, С. 47). Макиндер был английским лордом и верным стражем геополитических интересов Британии. Поэтому его выводы касались организации англосаксонской геополитической стратегии, которая бы не дала образоваться стратегическому континентальному союзу вокруг «географической оси истории» — России, и в первую очередь союза между Россией и Германией. А. Мэхен (1840-1914) – американский геополитик конца XIX и начала ХХ века, бывший военный, сформулировал тезис, что главный опасностью для США являются континентальные государства Евразии – Россия и Китай и сформулировал борьбу с Россией, с этой «непрерывной континентальной массой Русской Империи, протянувшейся от западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке» как главную долговременную стратегическую задачу для Морской Силы США [А. Дугин, 1999, С. 56], Мэхен принцип «анаконды» Мак-Клеллана поднял на планетарный уровень [А. Дугин, 1998, с. 835] и использовал как образ стратегии охвата территории России, чтобы ее душить в кольцах «анаканды», что и применялось США против СССР в годы «холодной войны» после 1946 года, и применяется против России в настоящее время.
Карл Хаусхофер в работе «Континентальный блок: Берлин – Москва – Токио» (1940) писал: « только прочная связь государств по оси Германия – Россия – Япония позволит нам всем подняться и стать неуязвимыми перед методами анаконды англосаксонского мира». И далее: «Евразию невозможно задушить, русские – всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобного Крымской войне или 1914 году; это аксиома европейской политики». Данные высказывания приведены для того, чтобы еще раз подтвердить положение о существующей геополитической рефлексии на Западе, признающей особую роль российской Евразии – России в геополитической логике истории человечества в эпоху новейшей истории и в обозримом историческом будущем.
Таким образом, понимание особого места России как евразийской цивилизации в новейшей истории человечества с разных позиций демонстрируется и западными, и отечественными учеными и мыслителями.
В чем состоит уникальность России как цивилизации? В чем уникальность логики исторического развития России?
Если взглянуть на глобус мира, то можно увидеть, что российская Евразия единственное место, где Запад и Восток не разделены естественным препятствиями (горами, морями, пустынями и т.п.), то есть образуют географическое единство. Именно этим географическим качеством российской Евразии, в которой Великая Степень служит интегрирующим фактором, обусловлено то, что «российская «Евразия» служила «этногенетическим вулканом», «лавы» которого в виде переселений народов на запад, юг, восток и север определили этногенез всей Европы, Центральной и Западной Азии, Северной Африки, Северной и Южной Америки. Кельты, гунны, готты, тюрки, половцы, татаро-монголы, венгры и т.д. «лавами» растекались из Евразии, формируя новые импульсы для этногенеза на покоряемых территориях.
В этом смысле российская Евразия, т.е. Евразия, приблизительно располагаемая в границах СССР (ныне стран СНГ, а ранее – Российской империи), была и остается (и будет в будущем) центром устойчивости и неустойчивости мира. [А. И. Субетто, 1996-1999].
«Маятник» колебаний напряженности Истории здесь в российской Евразии есть «маятник» напряженностей всего мира.
Устойчивость евразийского пространства в Истории человечества формировалась тогда, когда появлялись государственные – суперэтнические «скрепы» этого пространства. В глубокой древности роль такого суперэтноса очевидно играли арийцы, которые в первые тысячелетия послеледникового периода распространялись от Балтики до Курил; затем скифский суперэтнос (от Карпат и до Саян); затем татаро-монгольская империя, и после нее Россия и как империя, и как российский суперэтнос, образовавшийся в первую очередь на базе русского, украинского и белорусского народов (восточного славянства) и тюркских народов (туранского компонента по Н. С. Трубецкому).
Логика Истории российской Евразии стремилась к стабилизации, к формированию устойчивости на большом пространстве Евразии, что требовало ее государственно-цивилизационного единства.
В этом плане Российская евразийская цивилизация в сложившемся пространственном оформлении появляется по нашей оценке не случайно, а закономерно.
С позиций данного вывода модели Г. Парвуса в начале ХХ века, а впоследствии Г. Х. Попова и А. Сахарова о разделении России на 40 «мини-государств», подчиненных Западу, являются утопией. Данный сценарий, который «озвучивает» устремления современного мондиализма, например, таких его «рупоров» как З. Бжезинский, Б. Клинтон, приведет, при современных системах вооружения, накопленной разрушительной силе средств массового поражения у ведущих стран мира, к появлению «черной дыры» военного коллапса здесь в России, которая уведет в небытие все человечество. Об этом в 30-х годах предупреждали Е. И. Рерих и И. А. Ильин, русские мыслители совершенно разных мировоззренческих установок: Е. И. Рерих в письме Президенту США в 1933 году и И. А. Ильин в своих работах в 1935 году. Е. И. Рерих писала: не трогайте России, поскольку, если произойдет ее распад и гибель, то это будет гибель всего человечества. К сожалению геополитика США полностью игнорирует эти предупреждения. Для подтверждения сказанного приведем еще ряд фактов. Стратегия империализма США на овладение российской Евразией как поставщиком ресурсов проходит красной нитью через их «геополитику» ХХ века. Примером может служить печально известный закон в США «PL 86-90», который был принят Конгрессом США 17 октября 1959 года, в соответствии с которым США напрямую связывали стратегические перспективы своей национальной безопасности с необходимостью развала России на несколько десятков так называемых государств. И именно Россией назывался в этих документах тогда еще СССР. В последующем для исполнения этого закона центр Фонд «Наследие» разработал по указанию Буша доктрину «Освобождение» в 1989 г., в которой раскрывались технологии по расчленению СССР, затем в 1991 году была разработана доктрина «Геополитического плюрализма в постсоветском пространстве» по силовому сохранению расчленения СССР и по дальнейшему расчленению России, с последующей колонизацией постсоветского пространства [А. П. Баркашов, 1999].
Появление российского государства (в основных чертах его территориальное оформление завершилось к концу XVIII века) на евразийском континенте (от Балтийского миря и до Тихого океана, от Кавказа и Средней Азии до Северного ледовитого океана) стабилизировало эволюцию народов России. Можно сказать так, что поздний этногенез Европы состоялся в том виде, как он морфологически оформился во втором тысячелетии н.э., благодаря тому, что активно консолидирующееся российское государство отделило Европу от Востока.
Россия как держава определила геополитическую устойчивость мира, особенно в последние столетия.
Н. Я. Данилевский достаточно убедительно показал миротворческую функцию России в европейской динамике XIX века, ее историческую роль в форме барьера в экспансии Турции и мусульманского Востока на Запад.
Эта особая геополитическая функция России как центра устойчивости и неустойчивости мира проявилась и в том факте, что две мировые войны, которые прошли в ХХ веке и, которые начинались в Европе с конфликта в Сербии, отразили ведущую роль России в логике этих войн (в противостоянии германскому империализму), когда армия и флот России несли на себе основную тяжесть войны, задействуя в противостоянии на российских фронтах от 50-60% до 80-90% численности противостоящих вооруженных сил.
Обозначились следующие «измерения» уникальности российской цивилизации с учетом отмеченного выше принципа триединства законов разнообразия этносов, культур и цивилизаций [А. И. Субетто, 1999].
Первое. Это русская культура, русский язык, русская философия, русский космизм и холизм. Русский народ явился системогенетическим фактором в становлении российской государственности.
Исторические истоки такой функции русской нации или русского этноса в этногенезе российского суперэтноса (по Л. Н. Гумилеву) – и в логике становления российской государственности – в глубокой древности, возможно в арийско-русской гипотезе происхождения индоевропейского семейства народов и языков на территории «российской Евразии». Называют разные места арийско-русского генезиса: Северный Урал, Якутию, Кольский полуостров, юг Украины, Южный Урал, Алтай, Новгородскую область. Для примера можно назвать такие работы как: Г. С. Гриневич «Праславянская письменность. Результат дешифровки» (1993); В. Кондыба, П. Золин. «История идеологии русского народа» (1997), «Реальная история России. Истоки русской духовности» (1997); В. Кондыба «История русской империи» (1997); С. Лесной «Откуда ты, Русь?» (1995); В. М. Губарев «Предыстория Руси», ч. I и II (1994); «Русские веды» под редакцией И. Г. Асанова (1992); Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко «Русь и Рим» (1997); Ю. Шилов «Путь ариев в романах, документах и хрониках» (1996); И. Н. Вязинин «Старая Русса в истории России» (1994); А. Ананьев «Призвание рюриковичей или тысячелетняя загадка России» (1996); и др., и в логике становления и развития русского языка, и в логике становления российской культуры. Отметим, что на существование древней истории «Руси до Руси» (если воспользоваться этой метафорой П. М. Золина) указывал М. В. Ломоносов, резко выступая против норманской гипотезы происхождения российского государства Мюллера.
Русский язык, как «материя» русской культуры, представляет собой жемчужину среди языков мира. Очевидно, он и есть наиболее древний язык в семействе индоевропейских языков, подтверждая гипотезу о древности народа, говорящем на русском языке. Об этом говорит особая близость русского языка к санскриту, подтверждаемая многими филологическими исследованиями. Особую близость к санскриту демонстрирует вологодский диалект русского языка, в котором сохранились наиболее древние «слои» эволюции русского языка.
Русский язык и русская культура породили русскую философию в последние 150 лет, которая не ушла в небытие, как некоторые считают, а активно развивается. В фундаменте русской философии лежит как особое ее основание, и основание всей русской культуры, русский космизм, генезис которого по нашей оценке не замыкается только рамками второй половины XIX века (здесь проявляется отличие нашего взгляда на явление русского космизма от традиционного, в соответствии с которым русский космизм начинается с творчества Н. Ф. Федорова), а уходит в глубину веков, на несколько тысячелетий до нашей эры и эти «космическо-мировоззренческие, духовные токи» прослеживаются и в «Русских Ведах», и в «Слове о полку Игореве», и в других древних литературных памятниках Древней Руси.
Именно «русский космос» впитал в себя «Большое пространство» и «Большое время» («большой хронотоп», если воспользоваться понятием «хронотопа» М. М. Бахтина), определил особенности русского Духа и русской души, открытой всему миру. И именно это свойство русского Духа и русской души определило народообъединяющую функцию русского языка и русской культуры на «евразийском континенте».
Поэтому не случайно «планы» по расчленению России со стороны ее геополитических противников, мондиалистских сил подразумевают в первую очередь «удары», направленные на разрушение духовности русского народа, и его русского языка [А. И. Субетто, 1998, 1999]. Отметим, что выдающаяся флексивность русского языка обусловлена его функционированием на протяжении многих тысяч лет в «большом пространстве», в котором растянуты коммуникации языкового общения, потребовавшие развитой синонимии и онтонимии, развитой системы падежных форм, приставок, окончаний, наречий, вспомогательных частей, которая бы обеспечивала сохранение большого объема передаваемой информации на «длинных» расстояниях.
Русская культура несет в себе синтез европейского и азиатского начал. Как и любое «целое», евразийский синтез русской культуры развертывается в исторической логике в форме «бегущей волны» доминант то Запада, то Востока. Одновременно этот синтез предстает как пространство диалога культур внутри «российского пространства», диалог русской культуры и культур всех народов России. «В пространстве Евразии, — по оценке А. С. Панарина, - русская культура, несомненно, играла роль культуры-донора, питающей энергией новаций и модернизации. Но это только одна сторона проблемы евразийского цивилизационного синтеза. Вторая, менее исследованная, касается того, что дал внутренний Восток России, каков его вклад в совместное цивилизационное строительство. В этом контексте весьма многозначительной и продуктивной оказывается та самокритика русской культуры, ознаменнованная активным обращением к тюркскому, а также христианскому Востоку, с которой выступали у нас блестящие представители романтизма во главе с Лермонтовым, затем – носители христианско-мистического реформаторства (от Гоголя до Мережковского), русские консерваторы (К. Леонтьев), символисты как венец культуры серебряного века и, наконец, евразийцы 20-х годов» [А. С. Панарин, 1998, С. 135].
Русский язык, русская культура, русский космизм находят свое концентрированное представительство в русской идее. Освальд Шпенглер подчеркивал разнообразие национальных идей, вырастающее из разнообразия культур в мире. « я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны, к которой они строго привязаны на всем протяжении своего существования, и каждая из них налагает на свой материал – человечество – свою собственную форму и у каждой своя собственная идея» [О. Шпенглер, 1993, С. 56].
Можно сказать, что «русская идея» в ее объемной и достаточно разнообразной современной интеграции предстает как евразийский культурный синтез, как некая идеальная репрезентация российской евразийской цивилизации, в которой отразились основные духовно-культурные и характерологические ее признаки и доминанты. В системе содержательной реконструкции, выполненной В. Н. Сагатовским (1994), – это его ключевая «цепочка ценностей, которые одновременно являются категориями, раскрывающими существо русской идеи:
[В. Н. Сагатовский, 1994, С. 164]. По Сагатовскому соборность конкретизируется с помощью категорий всеединства и софийности и все три категории служат основаниями идеала Общего дела, которая есть созидание ноосферы. Здесь Сагатовский трансформирует философию Общего дела Н. Ф. Федорова, объединяет ее с учением о ноосфере В. И. Вернадского. Отметим, что это согласуется с нашей позицией. Учение о ноосфере породило «вернадскианскую революцию» в конце ХХ века в науке, культуре, в системе мировоззрения. Формируется ноосферизм, в котором социалистический и ноосферный императивы по отношению к развитию человечества и России в XXI веке объединяются. Одновременно, в этой трактовке происходит «раздвижение» границ в эволюции «общинности» как основания российской цивилизации: от православно-христианской соборности, российской общинности до их ноосферно-социалистической и ноосферно-экологической сущности.
Соборность по А. С. Хомякову снимает противоречие между свободой и единством, она предстает как синтез свободы и органичности, соборность как бы снимает противоречие, характерное для Запада: между «атомизированностью» и коллективизмом, общинностью [С. С, Хоружий, 1994, С. 20]. Одновременно «соборность» по С. С. Хоружему подчеркивает синергийность общественного начала в русской рефлексии. «Синергирующее общество порождает синергирующего человека», и наоборот [С. С. Хоружий, 1994, С. 20]. Человек свободен тогда, когда он синергиен, т.е. общественен, когда он чувствует себя частью целого, находится в духовном и социальном резонансе с «целым» — обществом. Здесь мы снова наблюдаем разворачиваемую общинную контекстность оснований российской цивилизации.
Интересно, что А. В. Гулыга (1995) не только реконструирует и синтезирует «поле смыслов» русской идеи, но и подчеркивает ее значение как «постсовременной проблемы», ее пролонгации в будущее. «Русская идея переживает сегодня второе рождение, становится культурной реальностью нашего времени» [А. В. Гулыга, 1995, С. 11]. Фактически А. В. Гулыга подчеркивает евразийскую природу «русской идеи», ее направленность на евразийский синтез начал Востока и Запада. «Русская идея возникла как преодоление односторонностей западников и славянофилов, синтез двух позиций » [А. В. Гулыга, 1995, С. 15]. И снова в «русской идее» как «концентрате» особенностей российской цивилизации отразилась в первую очередь ее «общинная логика» развития, в которой выпукло проявлена у «человека российской цивилизации» «потребность быть частью целого, частью общей судьбы». Эта потребность выражена и в образе мужика Платона Каратаева в «Войне и мир» Л. Толстого, и в кредо Чаадаева, по которому «нами владеет прежде всего ощущение связи с отечеством, семьей, идейной средой, человек не имеет другого предначертания, как эта работа по уничтожению личного бытия и замены его бытием социальным и вполне безличным». «Отсюда самозабвение в общих начинаниях. Воинская доблесть в первую очередь» [А. В. Гулыга, 1995, С.17]. Русская культура и русский космизм отражаются в русской идее, которая предстает их идеологическим самовыражением и соответственно формой саморефлексии российской цивилизации.
Второе. Это этническое многообразие российской цивилизации, цементирующим, «скрепляющим» началом которого является русский народ. Л. Н. Гумилев в результате исследований российского этногенеза достаточно убедительно показывает, что в России сформировался российский суперэтнос, основой которого является русский этнос. Здесь проявилось действие закона кооперации как закона этнической эволюции в логике развития российской цивилизации. Российский суперэтнос – это этническая кооперация этносов России, в которой русский этнос в силу ряда своих характеристик, отраженных в русской идее, является «скрепом», носителем этнического единства.
О том, что российский суперэтнос не «химера», а реальность, свидетельствует ряд фактов. Приведем некоторые из них.
Первый факт. Выдающийся русский антрополог А. А. Башмачников установил, что в рамках русского этногенеза произошел расовый синтез, включивший в себя все основные народности на территории России. По его оценке получилось органическое «единообразие в различии». «Русский народ, — писал он, — славянский по своему языку, смешанный по крови и по множественной наследственности, роднящей его со всеми расами, сменявшими друг друга на русской равнине, представляет собой в настоящее время некую однородность, ярко выраженную в черепоизмерительных данных и весьма ограниченную в объеме уклонений от нейтрального и среднего типа, представляемой им расы. В противоположность тому что все воображают русская однородность есть самая установившаяся и самая ярко выраженная во всей Европе» (цит. по [В. П. Кожевников, 1995, С. 21], выдел. мною, С. А.). Американские антропологи высчитали, что вариации в строении черепа у населения России не превышает 5 пунктов из 100, тогда как французское население варьирует в пределах 9 пунктов, а итальянское – в пределах 14 пунктов. В Институте общей генетики РАН создан электронный атлас генофонда СССР. Ученые утверждают генетическую общность населявших его народов, их единый код [В. П. Кожевников, 1995, С. 21].
Второй факт – это великое единение народов в борьбе с немецкими захватчиками в 1941-1945 гг. Немецкий фашизм встретился во время Великой Отечественной войны с единым этническим монолитом, который практически немецким идеологам не удалось расколоть. Прекрасно подчеркнул это И. В. Сталин в «тосте Победы» 24 июня 1945 года в Кремле: «Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и, прежде всего, русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа, потому что он явился наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны» [А. И. Субетто, 1999, С. 328]. А. Даллес подтвердил данное аналитическое утверждение И. В. Сталина с негативных позиций геополитического противника, сформулировав программу по стратегии формирования со стороны США с помощью «информационной войны» «трагедии гибели самого непокорного народа на земле» — русского народа [А. И. Субетто, 1999, С. 302].
Третье. Российская цивилизация, как уже отмечалось, есть общинная цивилизация. Историческая логика российской цивилизации есть общинная логика. При этом общинность трактуется в широком, цивилизационном контексте, а не в узком как бытие только общин. В цивилизационном плане общинность приобретает смысл цивилизационной кооперированности, коммунитарности, соборности как некоего синергирующего единства общества и человека, на что в том или ином контексте указывают В. Н. Сагатовский, С. С. Хоружий, А. В. Гулыга.
Общинность в развиваемой концепции – фундаментальное свойство российской цивилизации, приобретающее евразийский масштаб. Это общинность «Большого пространства» и «Большого времени», рождающего особый тип человека, человека, направленного в будущее, на реализацию долгосрочных целей [А. И. Субетто, 1999]. Данная особенность духовного склада российской цивилизации отмечалось рядом ученых. Например, В. П. Казначеев замечает, что «российское образование государственности в корнях своих имеет другой базис» по сравнению с базисом Западной цивилизации (по Казначееву связанном с приматом экономического интереса и «перераспределением собственности») – «базис духовной культуры». «Дух культуры преобладал в отношении властных и невластных структур, способствовал формированию слоев собственников, ремесленников, охотников и крестьянско-общинного хозяйства. Власть царской фамилии или князей – все это формировалось вторично от первичного культурно-социально-духовного, религиозного видения, призвания и принадлежности каждого человека к его славянским, русским корням. Пути Европы с формированием социальных, политических, экономических формаций и исторический путь России как движение цивилизации через культуру разделили мир Западной Европы и Восточной Европы – России – с ее колоссальной, гигантской территорией» [В. П. Казначеев, 1996, С. 153] (выдел. мною, С. А.). Именно данная особенность российской цивилизации определяет особенное проскопическое, прогностическое измерение духовного склада российской ментальности, ее направленность в будущее с крупномасштабной цикликой, ритмичностью взгляда в будущее (и в прошлое). Отметим, что близкие В. П. Казначееву и автору взгляды формируют А. Л. Казин и Е. В. Гильбо. А. Л. Казин (1999) подчеркивает, что в нашей «православно-русской или восточно-христианской цивилизации существует достаточно устойчивая структура, которая воспроизводит себя на протяжении по крайней мере 1000 лет нашего существования в этом качестве». А. Л. Казин «системоген» российской цивилизации, если воспользоваться понятием системогенетики и социогенетики (который по нашей оценке имеет ядерно-матрешечную структуру [А, И, Субетто, 1994]), раскрывает в виде вложенных друг в друга «ядер». Самым «внутренним», основным является вера и язык (для России такой верой является Православие, а языком – русский язык), следующим ядром – культура. Е. В. Гильбо (1999) указывает на патерналистский государственно-монополистический характер российских государственности и экономики, что делает ее более близкой к восточным образцам и более далекой от западных. Все указанные характеристики являются измерениями общинности российской цивилизации, действия общинной исторической логики развития. В работе «Геополитическая логика взаимодействия русской и мировой культур» (1999) нами отмечалось: «Русский этнос – общинный этнос. В этом плане он по своей духовности олицетворяет больше Восток, чем Запад. Этим определилось резкое отличие Восточного Православия от Западного Христианства, сумевшем сохранить догматы раннехристианского коммунизма – «коммунизма Христа», в том числе догматы соборности, духовного нестяжания, осуждения культа Маммоны [А. И. Субетто, 1999, С. 12]. Общинность русского Духа лежит в основе общинной логики развития российской цивилизации, которая как бы все время порождала инерцию русско-российского противостояния Духу капитала Запада, духу наживы, духу капиталистической самости западного человека, для которого деньги, капитал замещали Бога и любую духовность, духовно-культурную, самоидентификацию.
Сама общинность как основание и как закон развития российской цивилизации обусловлена российским евразийством, «холодностью» евразийской территории, т.е. ее северным широтным расположением. Энергетическая стоимость жизни человека и общества в целом в России 3-5 раз выше, чем энергетическая стоимость жизни в странах Европы и в США. Благоприятный период для посева и для уборки урожая на территории России в среднем всего 2 недели весной и 2 недели осенью, а иногда и того меньше. Жесткость климатических условий российской Евразии изначально формировала общинный уклад жизни как уклад выживания. С определенной степенью условности можно говорить о «российско-цивилизационном коммунизме» как ценностном самовыражении российского общинного евразийства, который нашел отра жении в высоких приоритетах равенства (даже уравнительства), социальной справедливости, коллективизма, осуждения богатства и обогащения как личностного идеала жизни, взаимопомощи, «онтологии любви и добра» (о которых пишет Вл. Соловьев), сострадания, примата духовного начала над материальным. Именно этот «цивилизационный коммунизм» российской цивилизации и обусловил принятие Православия 1000 лет назад Русью, поскольку именно оно сохранило догматы раннего христианства с его «коммунизмом», «коммунизмом Христа», соборностью, культом любви.
Четвертое.Россия есть уникальная цивилизация. Ее уникальность обусловлена евразийским местоположением. Процесс собирания земель и народов, которые выполнил русский народ во втором тысячелетии с рождества Христова, был как бы предопределен «евразийским местоположением». В этой исторической логике генезиса российской цивилизации проявился своеобразный цивилизационно-географический детерминизм, который до сих пор осуждается «философией истории», хотя его достаточно убедительно, показали в своем творчестве Л. И. Мечников (1995) и Н. Я. Данилевский (1995). Российская Евразия, как отмечалось, — единственное место на планете Земля, где Восток и Запад не отделены естественными препятствиями, где «Большое пространство» имеет не только внутренний, духовный смысл (который вторичен), но и физический, осязаемый смысл, смысл единства земли – места проживания, «ойкумены»: от Балтики до Тихого океана и от Черного моря, Кавказа и до Северного ледовитого океана. «Большое пространство» порождает и «Большое время», поскольку в соответствии с законами системогенетики [А. И. Субетто, 1983, 1994] каждая система имеет свои системные пространства («топосы») и времена («хронии»), обусловленные характерными для системы «циклами-волнами» развития. Российская Евразия как масштабная географическая система местопребывания «российской цивилизации» имеет свои, ей соответствующие «Большие пространство и время», отражающие длинноволновую циклику исторических и жизненных процессов. «Большие пространство и время» евразийской цивилизации и определяют Большую Историю [А. С. Панарин, 1998], которой и живет России как цивилизация. Россия, а вернее она как евразийская цивилизация, предстает центром устойчивости и неустойчивости мира, пересечением или «скрещиванием» всех токов «напряжения — разряжения» в истории всего человечества . В этом смысле напрашивается метафора «сердца»: Россия – «сердце мира», чей ритм биения определяет биение истории человечества.В этом и состоит уникальность и одиночество России. Определение МакиндеромРоссии как «географической оси истории» находится в единстве с вышесказанным. Самый большой пространственно-временной хронотоп государственности и бытия России делает ее уникальной и единственной. «Бесформенность» России, на которую сетуют «политики» и «эстеты» западного толка (на что обращает внимание А. С. Панарин, 1998, С. 39), является относительной, кажущейся. Она «бесформенна» именно для западного взгляда, который формируется в «хронотопах бытия» намного меньшей масштабности и поэтому непривыкшего иметь дело с «формами» другого, на порядок масштабнее, пространственно-временного (хронотопического) континуума . Оформленность российской цивилизации крупномасштабна.
Такая особенность российской цивилизации и порождает логику ее Истории. Амплитуда «исторической волны» в России (глубина ее кризисов) является амплитудой (глубиной кризисов) всей Истории человечества. Вот почему крупные исторические события в России несут в себе смысл «исторических предикторов», поскольку в них как бы проявляются «гены» будущего человечества.
«Большое пространство и время» исторически могут быть освоены только кооперацией, только с помощью механизма «любви», которая в цивилизационной логике есть механизм притяжения и стяжения «большого пространства», чтобы оно не распалось.
Отсюда возникает еще одна метафора, отражающая сущность российской цивилизации. Российская цивилизация – цивилизация с доминантой «женского начала», которое в «цивилизационном пространстве» и есть «начало любви», «начало кооперации», «стягивающее в единое разнообразие российской Евразии». «Женское начало» есть «правополушарное начало», в то время как «мужское» — «левополушарное начало». «Общинность» — отражение женского, правополушарного начала, а «атомарность», «индивидуализм» — отражение «мужского начала». И здесь проходит «водораздел» между российской и германо-романской и англо-американской цивилизациями. «Мужского начало» Запада проявляется в его установке на «социальный атомизм», на «насильничество», на империалистическую экспансию (на что указывает уже Н. Я. Данилевский). Оно проходит и через «западное христианство», через папизм и протестантизм с их отречениями от христовой направленности против иудейской капиталократии, растовщичества и от соборности. «Женское начало» Духа российской цивилизации находит отражение в культе матери (матери – «сирой Земли», богаматерного начала в Православии, анализ которого дан хорошо в творчестве С. Н. Булгакова) и в культе женщины – супружницы (Ярославна в «слове о Полку Игореве», Татьяна Ларина в романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин» и т.д.). Женское начало определяет в духовном складе русского народа и народов России примат долга, его приоритет перед свободой, в то время как мужское начало Запада меняет приоритеты ценности (свобода «дороже» долга). Именно «женское начало» российской цивилизации формировала «русского воина», воина-защитника очага, земли, женщины. И этим определяется особая черта боевого духа российского воинства, для которого не характерна жестокость, но характерны мужество и готовность к подвигу, самопожертвованию. Митрополит Вениамин (Федченков) в своей речи на тему «Предназначение России» на собрании русских в Детройте говорил: «Да, дух народный не меняется быстро Это уже натура его. И вот этот дух любви и жертвенности, сострадания к меньшему Русь и может понести в мир». Он подчеркнул, что победу в Великой Отечественной войне принесли не только социализм, как подчеркивали европейские эксперты, но и Дух русского народа, его жертвенность: «и не только для себя, но и для других, для всего мира» («Советская Россия», 3 декабря 1998 г., С. 6).
Разнообразие локальных цивилизаций мира образует его «цивилизационное целое», которое и есть мировая человеческая цивилизация, выступающая носителем мировой истории человечества.
Здесь «движение» разнообразия локальных цивилизаций входит важнейшим компонентом во Внутреннюю Логику Социального Развития (ВЛСР) [А. И. Субетто, 1994, 1999], взаимодействующей с Большой Логикой Социоприродной Эволюции (БЛСЭ).
Нами в концепции синтетической теории прогрессивной эволюции [А. И. Субетто, 1994, 1997, 1999] показано, что и ВЛСР, и БЛСЭ подчиняются ряду законов:
ВЛСР предстает как диалектическая логика взаимодействия двух типов детерминаций – стихийной (материальной) и идеальной (через общественный интеллект). При этом общественный интеллект нами трактуется необычно, а именно как управление будущим со стороны общества как целого. Поэтому общественный интеллект в этой своей характеристике есть единство общественного сознания и общественного знания, единство науки, культуры, образования и духовности. Высокое качество управления будущим, высокий уровень проскопического видения может демонстрировать только нравственно-духовный интеллект, интеллект в единстве его левополушарной и правополушарной, рациональной и нерациональной, холистической ипостасей.
Рост кооперированности социальных систем на страновом, локально цивилизационном и глобальном (планетарном) уровнях, отражающий рост действия механизмов закона кооперации, есть рост все более целостного разнообразия, организмичности обществ, цивилизаций и человечества в целом. Он сопровождается опережающим развитием общественного интеллекта и его функций будущетворения и управления будущим, и в первую очередь – планирования, программирования, прогнозирования (предикции).
Учение об общественном интеллекте разработано нами в 1989-1999 гг. (защищено в докторской диссертации по философии 1995 году) и рассматривается как часть более широкой теоретической системы – ноосферизма [А. И. Субетто, 1999], которая рассматривается как мировоззренческий переворот на рубеже ХХ и XXI веков и который может быть назван «вернадскианской революцией». По нашей оценке, ноосферизм не противостоит социализму и коммунизму, а органично их ассимилирует, придавая им эколого-ноосферное измерение.
И однако, вся история человечества до ХХ века прошла при доминанте действия сил стихийности, закона конкуренции и механизма отбора, что дает повод назвать состоявшуюся Историю человечества Стихийной, Конкурентной Историей. Именно здесь источник «питательной среды» социал-дарвинизма, составившего идеологическую основу империализма, либерализма и монетаризма в ХХ веке, абсолютизировавших закон конкуренции и «свободный рынок». Эта абсолютизация лежит в логике оправдания буржуазных индивидуализма и гуманизма, частной собственности и частного капитала, их Свободы – этих «священных коров» рыночно-капиталистической цивилизации Запада.
И тем не менее, в конце ХХ века их онтологичность подвергнута сомнению и критике надчеловеческими организменно-природными сущностями – Биосферой и Землей — Геей в форме первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы, которая уже состоялась [А. И. Субетто, 1994, 1997, 1999]. В конце ХХ века наступил Предел Стихийной, Конкурентной Истории, всем индивидуалистическим ценностям рыночно-капиталистической цивилизации Запада, пытающейся вестернизировать весь мир, в том числе и Россию. Этот Предел определен не только и не столько ВЛСР, сколько БЛСЭ. Человечество приблизилось к Апокалипсису не в религиозной, эсхатологической и социальной логике (они вторичны), а в экологической логике, в Большой Логике Социоприродной Эволюции (БЛСЭ) (которая первична).
БЛСЭ, накладываясь на ВЛСР, определяет энергетический базис обменных процессов между обществом и природой как основание особого типа стадиализации мировой цивилизации. По этому основанию История делится на две «эпохи-цивилизации»:аграрную или вещественную (от начала Истории и до ХХ века) и энергетическую (в ХХ веке).
В аграрной эпохе-цивилизацииСтихийная, Конкурентная история состоялась благодаря малой энергетике мирохозяйствования, с одной стороны, и закону компенсаторно-квантитативной функции Биосферы А. Л. Чижевского и законом Бауэра – Вернадского, определяющим гомеостаз и механизмы производства негэнтропии («порядка») в Биосфере, с другой стороны. Малая энергетика мирохозяйствования обеспечивала ситуацию, когда «поток разрушений природы» со стороны механизмов природопользования («потребления негэнтропии – порядка, организованности») человечеством компенсировался «потоком восстановления» разнообразия природы, благодаря действию гомеостатических механизмов Биосферы.
Социальная эволюция человечества в «утробе» Биосферы явилась своеобразным гомологом преднатального периода у женщины, вынашивающей ребенка. Биосфера «беременна» человечеством. Она позволяла ему питаться негэнтропией, которую она постоянно производит, благодаря утилизации энергии Солнца и теллурической энергии, пока была малая энергетика его природопользовательского хозяйства. Социальная эволюция прогрессировала на стихийной базе только благодаря потреблению негэнтропии, созданной природой, на несколько порядков больше, чем производство негэнтропии внутри социальной субстанции человечества (мировой цивилизации).
Человечество встретило ХХ век как Стихийная, Малоэнергетическая цивилизация.
Энергетическая эпоха-цивилизация ХХ века есть мощный скачок в энергетике мирохозяйствования – Большой Энергетический Взрыв в рамках ВЛСР человечества.
Мировая цивилизация в одночасье превратилась в Стихийную, Сильноэнергетическую Цивилизацию.
Синтез Стихийных Сил социальной эволюции (Рынка, Войн, конкуренции) – разрушительных по отношению к природе и «большой энергии» мирохозяйствования и соответственно природопользования приобрел характер «гремучей смеси», готовой экологически взорвать эколого-витальные основы Бытия человечества. Мы находимся на пороге возможности «аннигиляционного взрыва» в XXI веке, уводящем человечество в небытие. В этом состоит «апокалипсическая» интенция энергетической цивилизации ХХ века, будоражащая умы философов, культурологов, мыслителей ХХ века, не видящих выхода из тупика, поскольку их мышление находится в логике либерального буржуазного мировоззрения, которое не может расстаться с «абсолютной», так называемой «общечеловеческой ценностью» частной собственности и безграничного индивидуального сверхпотребления и обогащения, на базе которого и процветает «гедонистическая» культура американоидного типа, — культура, приобретающая черты «пира во время экологической чумы».
Энергетическая цивилизацияименно вследствие разбалансировки «большой энергетики» природопользования и низкого уровня управления будущим поставила человечество на край гибели в форме уже начавшийся первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы. Ее признаками являются: высокие темпы уничтожения биологического разнообразия Биосферы, которые ведут к его сокращения к 2030-2040 гг. от 1/3 до Ѕ (по данным материалов дискуссии на Конференции ООН 1992 года в Рио-де-Жанейро); высокие темпы сокращения объемов пресной воды на Земле; высокие темпы деградации почвы по плодородию с 60-х годов вследствие применения химических технологий повышения продуктивности почв и сокращения их площадей (вследствие изъятия из продуктивного оборота из-за стихийного строительства инженерных сооружений и дорог, ветровой эрозии и «опустынивания»); сокращение защитного озонового слоя за последние 30 лет по толщине на 30%, что грозит, при дальнейшем сохранении этой тенденции, бифуркацией всей структуры Биосферы, гибелью значительного числа видов растений и животных под губительным действием солнечных и космических лучей; и др.
Первая фаза Глобальной экологической Катастрофы сопровождается Глобальными Духовной и Информационной Катастрофами. Информационная Катастрофа в глобальном масштабе отражает катастрофическую неадекватность человечества реальным условиям его бытия. По нашим оценкам она сформировалась вместе с «информационным обществом». Возникла информационно-интеллектно-энергетическая асимметрия человеческого разума (ИАЭР), которая отражает неуровновешенность возросшей энергетической вооруженности человечества в ХХ веке (в несколько порядков раз) качеством прогнозирования, проектирования, планирования, программирования, в целом управления будущим. «Стихийная слепота» рыночно-капиталистической организации хозяйства, в первую очередь самых энергопотребляющих капиталистических стран – США, Западной Европы, Японии и других, на фоне роста энергопотребления стала оборачиваться растущим потоком техногенных и социогенных катастроф, в том числе экологических. Рост информационной индустрии на фоне проникновения рынка в информационную сферу сопровождается ростом производства «ложной информации», применения информационно-психотронного оружия и информационных войн, ростом производства информации антидуховной, аморальной, безнравственной направленности. А. А. Зиновьев в своей антиутопии «Глобальный человейник» фактически раскрывает рыночно-капиталистический механизм Глобальной Информационной Катастрофы (в нашей оценке): «Считается, что информационная система свободна в своей деятельности (Комментарий: Это свобода тех капиталистов, чей капитал контролирует деятельность «свободной информационной системы»; например, в России конца 90-х годов – это свобода капиталов Березовского и Гусинского, контролирующих основные системы телевидения в России). Ее задача – работа с информацией в соответствии со спросом на нее и все. Но это, конечно, чисто пропагандистская ложь. Информацию собирают, обрабатывают, распределяют и потребляют люди, занимающие определенное положение в обществе, выполняющие определенные социальные функции, имеющие определенные интересы. Тут имеет место своя система и проводится определенная политика. Далеко не все, что говорят и делают люди, попадает в информационную систему. А то, что попадает, далеко не всегда получает тут такой вид, какой хотелось бы иметь субъекту или объекту этой информации. Тут, как и вообще на современном рынке, не только спрос стимулирует предложение, сколько предложение определяет спрос» [А. А. Зиновьев, 1997, с. 136]. Отметим, что на социально-атомарный, либеральный, отмеченный печатью мещанства, «человеческий муравейник» указывает около 120 лет назад К. Н. Леонтьев [«К. Н. Леонтьев», 1995, с. 267] как на «образ» пути, ведущий человечество к гибели. Это такое состояние «свободных людей», каждый из которых исповедует только свою «выгоду» и ее ищет, которое их нивелирует и роботизирует, т.е. делает в онтологическом плане несвободными. В этом состоит парадокс западного либерализма, в котором закодированы «гены» будущей экологической катастрофы человечества.
Частными случаями ИЭАР являются технократическая асимметрия единого корпуса знаний человечества и соответственно общественного интеллекта, которая фиксирует отставание в познании человеком самого себя, своей природы и своего интеллекта (человековедения, интеллектики, антропоэтики, валеологии и др.), так и законов функционирования «монолита живого вещества» в Биосфере (по В. И. Вернадскому), гомеостазов Биосферы, законов становления ноосферы, социальной экологии, эндоэкологии человека, биогеохимии и др. Технократическая асимметрия общественного интеллекта ведет к интеллектуальной «черной дыре» - феномену конца ХХ века, когда скорость темпов антропогенных изменений в живом веществе Биосферы, в том числе в геноме человечества и отдельных этносов, намного опережает скорость темпов исследований этих изменений человеком (человечеством). Это означает, что растет запаздывание диагностики и реакции со стороны человека на происходящие катастрофические изменения в природе в целом и во внутренней природе человеческого организма. Примером последнего запаздывания являются неадекватные оценки последствий для будущего человека сексуальной революции, рок-культуры, гедонизма. Есть данные, что популяционно-генетические механизмы в ответ на нарушение «пределов» витальных основ функционирования человеческого организма и психики реагируют блокированием репродуктивных механизмов, процессами популяционно-генетической стерилизации мужчин и женщин (в странах Европы и США до 30% мужчин и женщин к 30-и годам уже не могут рожать) [В. П. Казначеев, 1996, 1997; А. И. Субетто, 1999]. По данным В. П. Казначеева, введшего понятие интеллектуальной «черной дыры», если последний тип асимметрии не будет исправлен (а резерв времени на это у человечества – 15-20 лет), то человечество может попасть в «зону необратимой эволюционной деградации» и уже оттуда невыкорабкаться.
Три указанных «асимметрии» являются одновременно и признаками Глобальной Духовной Катастрофы. По нашей оценке, она выходит к первой половине ХХ века. Ее предвосхищением являются оценки О. Шпенглера, К. Н. Леонтьева . Дух Капитала, рыночно-капиталистическая форма организации жизни, Строй Денег (о котором мечтает Жак Аттали – один из современных идеологов мондиализма, директор Европейского банка реконструкции) уничтожают духовность, «расчеловечивают человека». Главным движителем Глобальной Духовной Катастрофы является, как уже отмечалось, унификация национальных культур под флагом их глобализации, которая интенсивным потоком затопляет информационно-духовные пространства отдельных обществ стран мира мутным потоком пошлости, секса, аморального поведения, насилия, бездуховности, некрофилии и т.п. Нами было выдвинуто положение о растущем космопланетарном инфантилизме, связанном с «кризисом ответственности» [А. И. Субетто, 1995, 1999, 2000]. Космопланетарный инфантилизм отражает один из аспектов ИЭАР в конце ХХ века в условиях первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы – неготовность к восприятию ответственности за управление будущим в глобальном масштабе, за жизнь человека и природы. Сам либерализм как форма мышления и мировоззрения, в экономическом мышлении — монетаризм являются формами космопланетарного инфантилизма, уже поставившего человечество на край гибели. Американская масс-культура, медиа-культура в своем содержании являются проявлениями такого «инфантилизма» Духа Капитала уже в пространстве культуры, которая вследствие этого перестает выполнять главную свою функцию – обеспечение жизни человечества и Биосферы на Земле.
В пространстве наступивших Пределов Запад пытается сохранить свои стандарты жизни и потребления ресурсов и энергии за счет Востока. А. Шахматов (1992) – австралийский певец, русский по происхождению, отмечает: « когда говорят плохо о русских – не верьте, это ложь, это умышленное зло. И есть объяснение почему. Запад разбогател за счет Востока. Экологические проблемы остро стоят во всем мире. Сейчас для того, чтобы Западу сохранить привычный стандарт жизни, ему необходимо паразитировать на Востоке и в первую очередь, на России, связать ее экономическим кредитами» Американоидеологизация мира и России – одно из измерений Глобальной Духовной Катастрофы человечества.
Главным в Глобальной Духовной Катастрофе является фактор капиталистического, буржуазного индивидуализма. Терпит крах безграничное стремление к беспредельной наживе, символом которого становится как можно большее делание как можно большего количества денег, находящихся в личном владении, потому что в «Строе Денег» — деньги есть власть. «Строй Денег» — это есть полная форма расчеловечивания человека, который становится товаром, есть форма завершения становления абсолютной капиталократии, уничтожающей человека и его Дух, его душу. Все на продажу – в том числе и душа человека. Л. Рон Хаббард, кумир «Церкви Саентологии», прямо указывает: «Делайте деньги, делайте деньги, делайте больше денег, делайте еще больше денег, заставляйте других работать, чтобы и они производили для вас деньги» [А. Дворкин, 1998, с. 113]. Тоталитарные «церкви» и секты, провозгласившие свое стремление к господству над миром, — «свидетели Иеговы», «Церковь Саентологии», «церковь Муна», — и в значительной степени перенявшие синтез теократии и капиталократии, характерный для иудаизма, предстают как индикаторы этой духовной катастрофы, как ее формы.
Здесь действует «принцип Большого Эколого – Антропоного Дополнения» (впервые сформулированный нами в 1995 г. [А. И. Субетто, 1999, «Россия и человечество», с. 84]). Духовная Глобальная Катастрофа и Духовная Информационная Катастрофа предстают как Глобальная Антропологическая Катастрофа. «Человек Возрождения», создавший рыночно-капиталистическую индивидуалистическую цивилизацию терпит экологический крах. В соответствии с данным принципом «неадекватный» своему Бытию человек и породил первую фазу Глобальной Экологической Катастрофы.
Таким образом, ХХ век показал глубокое, бытийное противоречие между «большой энергетикой» мирохозяйствования и попыткой продолжать апологетировать индивидуализм и соответствующую «онтологию» насилия, наживы, себялюбия, потребления и капиталовласти. «Строй Денег», ориентированный на абсолютизацию эгоизма, встречает экологический отпор.
Возник императив выживаемости человечества в форме управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества , преодолевающего указанные «асимметрии» общественного интеллекта. Фактически речь идет о новой «эпохе-цивилизации», «отрицающей» энергетическую цивилизацию ХХ века. Это цивилизация имеет несколько предикатов-определителей [А, И, Субетто, 1992 — 1999]:
Пределы Истории в конце ХХ века есть Пределы Конкурентной, Стихийной Истории. Наступил момент перехода от «преднатального» человечества к «истинному», будущему, Неклассическому человечеству, в котором на передний «план» выходят такие «измерения» его Бытия как кооперация, общинность, соборность, опережающее развитие общественного интеллекта, становящегося Неклассическим, социоприродным, ноосферным интеллектом, коллективизм, доминирование общественных, кооперативных, государственных форм собственности над частными.
Можно сказать так: на передний план будущею Бытия человечества выходят как раз те его характеристики, которые свойственны русской идее, русскому космизму, общинной логике развития Российской цивилизации. Большой Энергетический Взрыв в рамках ВЛСР должен смениться Большим Соционоосфернокооперационным Взрывом на рубеже ХХ и XXI веков, который, по нашей оценке, уже происходит в форме Синтетической Цивилизационной Революции в последней трети ХХ века, в форме Социалистической Цивилизационной Революции [А. И. Субетто, 1999]. Большой Соционоосфернокооперационный Взрыв в логике социальной эволюции человечества есть скачкообразный переход от доминанты стихийной, материальной исторический детерминации к идеальной исторической детерминации на рубеже ХХ и XXI веков. Исторический идеализм вырастает из исторического материализма, если под этими понятиями понимать смысловые конструкции понимания особенностей Бытия человечества и России в философско-историческом контексте. Исторический идеализм может существовать только как форма исторической детерминации через общественный интеллект, которая всегда связана с растущей социальной кооперацией, с социализацией или «социологизацией» (по Д. Беллу).
Общинная логика развития России как евразийской цивилизации отвергла капиталистический путь развития в 1917 году (в виде социалистической революции).
Октябрьская социалистическая революцияв 1917 году имеет своими причинами не только «пересечение» противоречий мирового капиталистического развития в России в начале ХХ века, но и общинную логику ее исторического развития, имеющую инерцию многих тысячелетий истории российской Евразии. По нашей оценке, она означает не только начало социальной социалистической революции в России, но и начало Социалистической Цивилизационной Революции, которая прошла только первую «фазу-цикл» в XX веке и перешла во втором «фазу-цикл», пик которой, очевидно, наступит в первой половине XXI века.
Поэтому «советская история» России в свете изложенного была именно продолжением общинной логики ее Истории и несла на себе «печать» всех интенций этой «логики». Здесь русские евразийцы в своих оценках не ошиблись, а интуитивно угадали эту онтологическую связь российского или русского социализма и общинной, евразийской логики развития России. Отметим, что С. Н. Трубецкой в статье «Разочарованный славянофил» о К. Н. Леонтьеве прямо вводит понятие «общинный социализм русского народа» [«К. Н. Леонтьев», 1995, С. 128].
Более того, можно сделать прогноз, что социалистическая революция, начавшись на Востоке, в России, являлась больше «восточным явлением», чем «западным», потому что, оставаясь общинным, он породил «волну экспансии социализма», противостоящей «волне экспансии капитализма» и двигающейся на встречу этой «волне» как бы в противофазе, с запаздыванием.
Социалистическая революция есть революция Востока, в отличие от капиталистической революции Запада . Она несет в себе «гены» глобальной социальной бифуркации, связанные со становлением управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества.
Россия, как синтез Востока и Запада, наиболее чувствительна к этой логике. Поэтому здесь и приобрели реальность такие конфликтные формы противоречия между общинным тенденциями Востока и индивидуалистическими, буржуазными тенденциями Запада, как революции.
Либеральная, буржуазная контреволюция в России 1991 – 2000 гг. проходила под лозунгами критики советской власти, социализма, в которой присутствовала мысль, что «общецивилизационный путь человечества» — это путь классического капитализма Западной цивилизации, а советская история, социализм в странах Восточной Европы, в Китае и т.д. – «ошибка Истории», «уклонизм». Этим обеспечивалась обоснование гайдаро-чубайсо-ельциновских реформ по реставрации капитализма в России.
На самом деле, с позиций нашего анализа, вся историческая логика строится наоборот.
Советский социализм находился на магистральном пути истории человечества. Его недостатки, его формы, особенности, логика развития несли на себе печать особенностей России как уникальной евразийской цивилизации, с одной стороны, а, с другой стороны, печать неразвитости социализма, неразвитости первого этапа, первой волны Социалистической Цивилизационной Революции.
Социализм «пронизан» проектностью. Он требует теории общественного интеллекта, глубокого осмысления диалектики исторических материализма и идеализма, стихийной и идеальной детерминаций, ведущего значения закона кооперации, на значение которого для судеб социализма в СССР – России обратил В. И. Ленин в 1923 году в статье о кооперации. Но именно здесь общественная наука отстала, не оказалась на высоте.
Доминирование экономического детерминизма в советском марксизме привело к реформам 1964 года, к отходу от социалистических форм хозяйствования. Капиталистические формы стали возрождаться в форме «теневой экономики» и капитализации социалистической системы управления, которые в идеологической сфере были связаны с недооценкой сферы Духа, проблем духовного развития общества, опережающего развития духовных потребностей.
Данные тенденции подпитывались Западом в рамках «холодной войны», делающего ставку на развитие идеала потребительства и мещанства.
Можно считать, что Запад в этой сфере временно одержал победу. На волне логики вестернизации СССР – России и возврата в прозападное лоно логики человеческой истории Западу с помощью предательства лидеров РСФСР, БССР и УССР (Б. Ельцина, С. Шушкевича и Л. Кравчука) удалось развалить СССР, начать реализацию политики конфедерализации Российской Федерации и последующего ее расчленения на ряд государств. Однако, это временная победа.
Россия (СССР) в истории 90-х годов репрезентируют критический узел кризиса Истории, некую «волну» в развитии Истории. Экологический кризис человечества, обозначившийся Предел Стихийной истории по времени совпал с кризисом социализма, окончанием «первой волны» Социалистической Цивилизационной Революции.
Общинная логика развития снова выходит на арену. Она становится императивом для всего человечества. Д. Белл подчеркивает, что «постиндустриальное общество» имеет «коммунальную природу» [Д. Белл, 1999, с. XVII]. В теории постиндустриализма по Беллу подчеркивается особая роль знаний, возрастание меритократии (власти интеллекта во взаимодействии с капиталократией, в нашей оценке), что подтверждает наши выводы о возрастании роли общественного интеллекта (науки, знаний, образования) и соответственно идеальной детерминации в истории и формирования условий для «управления социальным организмом» (Д. Белл) и соответственно управления социоприродной эволюцией.
О конце капитализма в XXI веке в разной логике пишут В. Л. Иноземцев (1998) и Ю. М. Осипов (1991, 1998). У В. Л. Иноземцева – это «пост-экономическое общество», а у Ю. М. Осипова – «пост-экономическая цивилизация». Для К. Маркса пост-экономическая (третичная) формация была связана с категорией коммунизма. В. Л. Иноземцев пост-экономическую формацию ассоциирует с постиндустриализмом, с формированием меритократии и когниториата, и одновременно выступает против планомерности развития [В. Л. Иноземцев, 1998, с. 109, 111, 129]. Ю. М. Осипов (1998) выстраивает концепцию постэкономической цивилизации, связанную с «отрицанием» закона стоимости и власти капитала и рынка, с увеличением роли управления. По Осипову пост-экономика связана с увеличением роли «технолого-информационно-менеджеральной организации», (ТИМ-организации), которая все больше будет вытеснять стоимостную форму хозяйствования. Соглашаясь с общей оценкой кризиса и экономической несостоятельности рыночно-капиталистической цивилизаций, однако, в оценке будущего мы расходимся. Технократическая, роботизированная форма выживания человечества, о которой пишут и Ю. М. Осипов, и А. А. Зиновьев, в нашей оценке утопична. Она не столько противостоит капиталистической организации, сколько ее доводит до технократического, мегамашинного абсурда, в котором человек исчезает, «умирает» вначале духовно, а потом и экономически.
Здесь у России есть (в потенции ее общинной логики развития) своя судьба – судьба эсхатологического, духовного, ноосферно-социалистического прорыва, но в котором социализм обретает свои собственные истинные основания – основания духовные, любви, основания полного раскрытия сущностных сил человека (в том числе и его «жизненных сил» в теоретической схеме витальной социологии С. И. Григорьева), которые связаны с творчеством, с приматом духовного над материальным. Наступающая эра кооперационной Истории есть эра «исторического идеализма», приходящая на смену эре «исторического материализма» [А. И. Субетто, 1999, 2000]. При этом данная оценка имеет не гносеологический смысл (как решение спора между материализмом и идеализмом с точки зрения их первичности в гносеологии), иначе этот тезис будет неправильно понят, а онтологический смысл. Она связана с переходом от доминанты стихийно-экономического детерминизма, доминанты материальный детерминации к доминанте идеальной детерминации в Истории через общественный интеллект на базе его опережающего развития (по качеству) с помощью института образования. Именно в этом контексте формируется модель будущего общества как «образовательного общества».
Несколько в другой логике к близкому выводу приходит и А. С. Панарин (1998). «Евразия в определенном смысле – это «третья Европа», отличающаяся от «второй», Восточной Европы тем, что она не может быть организована на началах западнического эпигонства, а требует самостоятельного цивилизационного творчества, связанного с особенностями евразийства» [А. С. Панарин, 1998, с. 247]. Только, как мы показывали, эта особая, своя историческая логика, которую мы называем «общинной», евразийской, была всегда на протяжении тысячелетий. Синтез «Запад-Восток» в форме «Востокозапада» или вернее «евразийства» имеет историческую колебательность, в которой доминанты «ближе к Западу» или «ближе к Востоку» сменялись, образуя евразийскую историческую циклику.
В этой логике «советская история» — закономерный период, который определен первой «волной» Социалистической Цивилизационной революцией, в свою очередь вызванной общинной логикой истории России как евразийской цивилизации и Востока в целом. Эту особенность социалистических преобразований в России проницательно подметил Н. А. Бердяев, введя понятие «русского коммунизма».
Капитал стоит на краю экологической гибели, готовясь с собой увести в небытие все человечество. Переход к новой, ноосферной истории связан с реализацией общинной логики и у России есть будущее, если она вернется к своим основаниям Бытия.
Экономическое поведение в ряде зарубежных учебниках по «экономиксу» рассматривается как главный предмет экономической науки. Данный «предмет» несет на себе печать англо-саксонской (американской) версии экономической науки, в которой отражен жесткий индивидуализм как основание англо-американской цивилизаци, пытающейся через «экономикс» навязать свой образ экономического мышления всему миру. Возникает модель рационального экономического поведения «западного человека», стремящегося максимизировать свою выгоду (доход, прибыль). Именно модель рационального экономического поведения лежит в основании модели свободного рынка. Но уже кибернетика, в частности Норберт Винер, усмотрели идеологическую сторону такой «модели», ее фальшь, ее несоответствие экономическим реалиям.
Фактически экономическое поведение человека имеет множество «моделей», разнообразие которых изоморфно разнообразиям этносов, культур и локальных цивилизаций на земном шаре.
Попытка через экономические реформы навязать такую рациональную модель поведения «человеку в России», русскому человеку в эпоху ельцинизма обернулась сокращением продолжительности жизни мужчин на 17 лет и вымиранием населения России.
Академик РАЕН И. Гундаров в статье «Время полураспада нации» («Советская Россия» от 24.02.2000 г.) показал, что даже если бы либеральные реформы закончились успехом (хотя, как я показал, это не может быть принципиально), «полураспад российской нации», т.е. ее гибель, продолжилась бы. Он назвал этот «фактор гибели» фактором «Х», который связан с духовными основаниями российской нации. Данный вывод совпадает с выводами моих исследований, вытекающих из философии истории России, общинной логики ее развития. Русский человек, россиянин – это всегда государственник. Смысл жизни личности в России никогда не исчерпывался индивидуальным эгоизмом, наживой и прибылью для себя, для личного обогащения. Русский человек – общинный человек, коллективистский, для которого характерна «альтруистическая любовь» (по П. Сорокину), всечеловечность (по Ф. М. Достоевскому), всемирная отзывчивость (по Вл. Соловьеву). Русский человек, человек России не может жить для себя, такая жизнь обесценивает смысл жизни как таковой, «убивает» русского человека. Это «человек идеи», долга, для которого древнерусский клич «за други своя» продолжает звучать в душе. Не случаен тот факт, что воины российской армии в «чеченской войне», отстаивая целостность России, русскую землю, потому что «чеченская земля» это не только земля только чеченцев, но и «земля русских» со времен Ивана Калиты (не следует забывать, что Грозный построен русскими казаками, что Урус Мартан – это бывшее селение русских казаков, что освоение чеченцами этой земли проходило в начале XIX века, что русских в чеченской республике было не меньше чеченцев и режим Дудаева начался именно с геноцида русских), показали русский воинский дух, показали своим подвигом распрямившуюся русскую душу.
Русский человек социалистичен по своему духу, потому что он православен. Православие, и особенно Русское Православие, сохранило древние догматы «христианского коммунизма или социализма» (по С. Н. Булгакову и Клуге; последний в эмиграции в Харбине в 1934 году выпустил книгу «Коммунизм Христа»), потому что и само русское Православие сформировалось в России именно вследствие действия общинной логики истории России. Именно поэтому мондиализм объявил крестовый поход против Православия в России (в том числе и М. Олбрайт), как последнего оплота сохранения внутренних «скрепов» духовной жизни в России. Именно поэтому в России ведут миссионерскую деятельность деструктивные секты и так называемые «церкви»: свидетели Иеговы, церковь Саентологии (хаббардизм), церковь Муна и другие (появившееся в печати свидетельство, что руководство СПС являются адептами «церкви Саентологии» высшего уровня иерархии, показывает о глубине проникновения этих «сект» и «церквей» в высшие эшелоны власти в России). Фактор «Х» И. Гундарова – это и есть система ценностей, духовный строй русского человека и представителей всех национальностей России, которые обусловлены общинным характером исторической логики развития России как евразийской цивилизации. Я специально выделяю русский народ не потому, что он особый, а потому что он «скреп» России, «скреп» российского суперэтноса, потому что русских людей в России 85%, и благополучие всех народов, национальностей в России зависит от благополучия русского народа, а его гибель обернется гибелью и всех других народов и национальностей в России.
Этот фактор «Х» и есть особое экономическое поведение российского человека. Экономика России – общинна, социалистична по своим цивилизационным основаниям. Здесь человек эффективно работает, чувствуя себя частью трудового коллектива. Е. Н. Гильбо показал особенности экономического поведения русского человека, для которого коллективизм, общинность являются особым типом ценностей. Япония родила «японское чудо» потому, что не отказалась от корпоративных форм экономического поведения японцев, характерного для японцев приоритета ценностей патриотизма, а наоборот, использовала их, создав по оценкам бывшего премьер-министра Японии Накасонэ, «восточно-азиатскую модель экономики», в которой использованы многие достижения советских методов управления (планирование, социалистическое соревнование, сталинский девиз «Кадры решают все!» и т.д.). Поэтому привитие в России «вируса» западного индивидуализма («твои проблемы – не мои проблемы!») оборачивается гибелью народа. По оценкам того же Е. Н. Гильбо сокращение продолжительности жизни мужчин в России на 17 лет – расплата за прививку «социальных вирусов» западнизма и либерализма, за «обессмысливание» жизни человека вследствие нарушения «общежительных законов» российской евразийской цивилизации.
Ельцинизм, потерпел исторический и экономический крах, но он, даже будучи «трупом», хватает «живого». «Труп» ельцинизма пытается, как «зомби», схватить «мертвой хваткой» Россию и утянуть ее с собой в небытие.
Ельцинизм есть использование власти ради собственного обогащения. Антикоммунизим – «фиговый листок» для оправдания такой дикой формы обогащения за счет народа. Если верить публикациям, промелькнувшим в нашей печати, то богатство «клана семьи» Ельцина колеблется от 130 млрд. долларов и выше (промелькнула цифра более 200 млрд. долларов). Наворованный, изъятый у народа, мультимиллиарднодолларовый капитал олицетворяют собой олигархи Гусинский, Черномырдин, Березовский, Потанин и др.
Здесь важно обсудить: зачем вообще нужна рыночная реформа России? Зачем нужна экономика России? Первый ответ – чтобы лучше жилось народу, чтоб ученые и люди искусства творили, чтобы строители строили дома для простых людей труда, обеспечивали прогресс в качестве жизни, чтобы мир становился добрее, чтобы земля зеленела, плодоносила и обеспечивала продолжение жизни, чтобы миром управляли любовь, правда отношений, социальная справедливость, чтобы не было в России нищих и безработных, чтобы кино, литература, телевидение звали человека к творению добра, к возвышению духа, к дружбе и взаимопомощи, к совести и долгу. В первом ответе главный критерий качества экономики – возвышение качества жизни, здоровья нации, продолжение биологического и интеллектуально-социального, культурного бессмертия народа, нации, человека. Второй ответ – чтобы экономика была эффективнее с точки зрения прибыли, даже если это оборачивается вымиранием населения. Идеология монетаризма, которая приобрела в России одежды ельцинизма, гайдарономики, чубайсономики, базируется на втором ответе. В этом случае экономика в России станет самой эффективной, когда вымрет большинство населения, потому что исчезнет спрос, оправдается сокращение «предложения», т.е. промышленного производства и сельского хозяйства. В этой логике и «движется» ельцинизм в России, осуществляя вожделенные планы З. Бжезинского и Клинтона по «сокращению численности русского народа, самого непокорного народа» на Земле, как оценил его А. Даллес в своей знаменитой программе информационной войны против России в знаменитом выступлении осенью 1945 года. Умерло 800 тысяч пенсионеров – экономия в Пенсионом фонде, можно предназначенные для них пенсионные деньги пустить на приращение финансового капитала олигархов.
Экономическая наука имеет уже почтенную историю. Генезис современного научного экономического знания связан с развитием «общества капитала». Кене, А. Смит, Д. Рикардо, К. Маркс, Ф. Энгельс, Дж. Милль, Н. Чернышевский, Ф. Лист, Вальрас, Кейнс, М. Фридман, Мюрдаль, Н. Кондратьев, А. Чаянов и другие образуют своими теоретическими взглядами, теориями, моделями, концепциями достаточно широкое теоретическое разнообразие, называемое экономической наукой. Можно говорить о полипарадигмальности экономической науки как характеристике ее состояния. Т. Кун связывает наличие множества парадигм в науке, одинаково как бы конкурирующих между собой, с состоянием преднауки, несостоявшейся науки или ненормальной науки. Так сложилась ситуация в истории науки, что именно человековедение и обществоведение – макроблоки научного знания, связанные с познанием человека и человеческого общества, в том числе с познанием закономерностей развития хозяйства и экономики, оказались именно в состоянии «ненормальной науки». Обществоведение и человековедение, взяв в качестве идеала организации научного знания организацию таких науки как физика, механика, в целом естествознание, с их стремлением к точной экспликации законов, их математическому представлению, оказались в конце ХХ века так же далекими от идеала естествознания, как и в начале XIX века.
В чем же дело? Почему до сих пор «блоки наук», которые в философии науки называют рефлексивными, так надолго задержались в своем становлении? Почему после гениальной попытки Маркса и Энгельса поставить науку об обществе на научную почву, т.е. раскрыть ее собственные основания на базе исследования и определения фундаментальных законов общественного развития, придать ей прогностическую силу, вывести ее на уровень направляющей силы исторического развития, произошел в ХХ веке в целом и в экономической науке, а в целом во всех общественных науках – социологии, политологии и т.п., «откат назад»? Ведь в рефлексии представителей англо-американской школы экономической науки, породившей экономическую феноменологию в форме «экономиксов», прячущуюся под сознательным отказом от установок на поиск законов экономического развития, сущности экономического бытия и провозглашающую целевую установку только на поиск ответов на вопрос «как?», но ни в коем случае не ответов на вопрос «почему?», царствует прагматизм, полимодельность, ситуативность.
Здесь конечно проявилась «трусливость» буржуазного экономического мышления, уходящего от исследования базовых вопросов бытия «общества капитала» (капитализма), поскольку при их исследовании обязательно вскрывается вопрос о преходящем характере капиталистического бытия. Выходит на передний план прогноз Маркса о необратимой смене капитализма социализмом.
Но гносеологический и социальный источник современного состояния экономической науки гораздо глубже. Он связан с тем, что и экономическая наука, и обществоведение в целом (за исключением марксистского крыла обществоведения) апологетировала сложившееся стихийное бытие. Еще Гегель обратил внимание на особенность исторической самодеятельности человека, которая связана с принципом «не ведаем, что творим». Это состояние истории человечества, при котором, несмотря на то, что человек творит историю, она ему не подчиняется, предстает перед ним как отчужденная, чуждая и даже в каком-то смысле жестокая сила (Достоевский пишет о трагизме действия этих стихийных, отчужденных от человека, механизмов истории, при котором человеческие жизни становятся уноваживающим историю материалом), Гегель назвал «историческим бессознательным». Достоевский в «Дневнике писателя» в 70-х годах прошлого века записывает мысль о существовании закона «искажения великодумных идей». Близкую мысль еще раньше, почти за 100 лет до Достоевского, высказал Сен-Жюст. Его мысль приблизительно звучала так: очевидно сила вещей нас приводит ни к тем результатам, которые мы замышляем. Стихийная логика истории «играет» злые шутки с человеком, который, помышляя о добре, творит зло, потому что «благими намерениями устлана дорога в ад». Подобными реминисценциями «усыпана» длинная историческая «дорога» человеческой рефлексии над парадоксами собственного стихийного бытия. Поэтому и появляется у А. Камю «бунтующий человек» — бунтующий «раб» собственного бытия, «раб» потому, что его собственное бытие остается для него «черным ящиком», который на каждое его воздействие через хозяйствование, экономическую деятельность «отвечает» непредсказуемыми последствиями, принимающими часто форму катастроф социогенного и техногенного характера.
И, однако, вопрос о кризисе экономического знания, обществоведения, человекознания не стоял бы так остро, если бы не происшедшая в конце ХХ века первая фаза Глобальной Экологической Катастрофы.
Наступили Пределы всей сложившейся логике исторического развития, всей системе ценностей рыночно-капиталистического бытия, в первую очередь «священным коровам» либеральной экономики – ценностям частной собственности, свободы капитала, свободного рынка, гражданского общества и т.д. Наиболее резкий и жесткий вердикт был вынесен на Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 году – вердикт, что если развивающиеся страны повторят путь развитых капиталистических стран, то человечество ждет экологический крах. А это означало скрытое признание антиэкологичности рыночно-капиталистических форм экономического развития. Сокращение биологического разнообразия природы в результате мирохозяйствования происходит такими быстрыми темпами, что, если они сохранятся, то уже через 50 лет, т.е. к 2042 году мы «потеряем» от 1/3 до Ѕ этого разнообразия. А это уже признание не кризиса, а глобальной экологической катастрофы. Правда, справедливости ради, следует отметить, что еще Б. Коммонер, американский эколог, в 1971 году в монографии «Замыкающий круг» предупредил, что технологии на базе частной собственности подрывают самую главную основу жизни человека – экосистемы. Поэтому нужен отказ от примата частной собственности. К такому же предупреждению приходит и И. Ефремов в романе «Лезвие бритвы» в 1960 году.
Сама по себе первая фаза Глобальной Экологической Катастрофы на рубеже ХХ и XXI веков свидетельствует не только о неадекватности социального и экономического поведения человека своему бытию, но, что вытекает из первого, о неадекватности общественного знания, в том числе неадекватности экономической науки. Экономическая наука, ее теоретическая мысль впервые в своей истории сталкивается с критикой не на «человеческом языке», языке научной артикуляции внутри самой себя, а с критикой Природы, Биосферы и Земли-Геи как суперорганизмов со своими гомеостатическими механизмами, которая происходит на особом языке – языке экологических катастроф. Это почувствовали даже одни из наиболее ярких поборников капитализма, рыночной организации хозяйства. А. Гор, Дж. Сорос заговорили о кризисе западных ценностей, кризисе капитализма. Дж. Сорос считает себя «попперистом», защитником «открытого общества». И, однако, и он, будучи крупнейшим игроком на рынке ценных бумаг, крупнейшим финансовым магнатом мира, построившем свое богатство на финансовых спекуляциях, заговорил о кризисе капитализма. Его рецепты «лечения» — это рецепты либерала, ярого сторонника «открытого общества», сторонника экономического рационализма и рационального поведения в западном варианте их трактовок. Но что важно для наших оценок, что и он «бьет тревогу». Кризис капитализма, его будущий возможный крах он видит в функционале наживы или прибыли как ведущем критерии саморазвития капиталистического общества. Замещение «разменными меновыми ценностями» «подлинных ценностей человека» приводит человека к антропологической катастрофе. «Сказанное особенно верно в отношении капиталистического строя, где делают упор на конкуренцию, а успех меряют деньгами. Люди хотят иметь деньги и готовы почти на все, чтобы их получить, потому что деньги – это власть, а власть может стать самоцелью. Те, кто преуспел, — могут даже не знать, что делать со своими деньгами, но они, по меньшей мере, могут быть уверены, что другие завидуют их успеху. Этого может оказаться достаточно, чтобы продолжать делать деньги до бесконечности, несмотря на отсутствие какого-либо иного мотива. Те, кто продолжает стремиться получить много денег, в конце концов приобретают большую власть и влияние в капиталистической системе» (выдел. мною, С. А.). И даже Сорос показывает, что «теория совершенной конкуренции» то, что «фирмы создаются как раз для максимализации прибыли» приводят к тому, что идет потеря традиционных ценностей. При этом он показывает, что стремление к максимизации прибыли увеличивает неустойчивость экономического развития и множит экологические проблемы. Ему вторит Лестер Туроу в работе «Будущее капитализма»,в которой показывает, что закон самовозрастания финансового капитала порождает неравенство в обществе постоянно, доводя его до «взрыва». «Но со стороны производства капитализм порождает большое неравенство доходов и богатства. Двигатель эффективности капитализма – это поиск возможностей нажить в экономике побольше денег. Некоторые их находят, другие нет. Смысл конкуренции состоит в том, чтобы изгнать с рынка других, сведя их доходы к нулю, то есть захватив их возможности зарабатывать. Когда приобретено богатство, умножаются возможности наживать побольше денег, поскольку наколенное богатство открывает новые возможности наживы, закрытые без него». «Сатана там, правит бал, сатана там правит бал, люди гибнут за металл», а теперь гибнет и природа. В. П. Казначеев для оценки складывающейся ситуации вводит понятие «диктатуры лимитов природы», которая становится все более тотальной и более «прессинговой» на экономику. При этом тотализация диктатуры природы сопровождается одновременно, на фоне перекачки богатств в руки небольшой кучки финансовых богатств (около 300 семей контролирует по разным оценкам от 50% до 70% богатств мира, которых было бы достаточно для «прокорма» почти ѕ населения земного шара), эндоэкологической катастрофой в разных регионах земли, в том числе в России, ростом заболеваний, потерей значительной части репродуктивного потенциала даже среди благополучного населения Западной Европы и США, которое мондиализм отнес к «золотому миллиарду». Качество спермы «западных» мужчин по количеству сперматозоидов на единицу объема упал на порядок, что приводит к снижению фертильных функций. Около 30% женщин и мужчин уже к 30 годам не могут иметь детей.
Таким образом, первая фаза Глобальной Экологической Катастрофы по логике действия Принципа Большого эколого-антропного дополнения одновременно отражает Глобальную антропную катастрофы (Глобальные Духовную и Информационные катастрофы).
Что же произошло? Почему экологическая критика со стороны Природы жизнеустроения человечества возникла именно в ХХ веке, а не ранее? В чем уникальность происходящего Кризиса истории, Кризиса всей системы экономики и хозяйства в мире?
Здесь нами для формулировки ответа на поставленные вопросы предлагается своя схема философии истории.
Историческая логика человечества складывается в форме диалектики взаимодействия двух Логик с большой буквы: Внутренней Логики Социального Развития (ВЛСР) и Большой Логики Социоприродной Эволюции (БЛСЭ). «Внутренняя Логика» есть историческая логика движения «внутренних детерминант развития», а «Большая Логика» есть «логика движения», включающая действие «внешних» (за пределами общества и экономики) «детерминант развития».
В нашей оценке именно ВЛСР посвящены почти все теоретические объяснительные схемы всех наук обществоведения, в том числе экономической науки и политэкономии как ее теоретического «ядра». Формационная логика Маркса, логика «длинных» экономических циклов Н. Д. Кондратьева, логико-теоретические схемы Кейнса и Дж. Гэлбрейта, монетарная логика экономического развития М. Фридмана, экономический институционализм и т.д., все парадигмы экономической науки и социологии так или иначе, в большой или в меньшей степени исследуют ВЛСР. БЛСЭ находилась, как правило, вне «поля зрения» общественных наук.
Что же собой представляет ВЛСР? В нашей оценке она есть диалектика двух исторических детерминаций – стихийной, материальной через конкуренцию и отбор и идеальной через кооперацию и общественный интеллект. Здесь мы опираемся на новую парадигму эволюционизма, которая синтезирует дарвиновскую, кропоткинскую и берговскую парадигмы. С позиций данного эволюционизма абсолютизация закона конкуренции как движущей силы экономического и социального развития есть социал-дарвинизм, не соответствующий реальности, а потому и утопичный.
В этой теоретической схеме любая прогрессивная эволюция характеризуется диалектикой взаимодействия «пары законов» — закона конкуренции и закона кооперации. При этом наблюдается «закономерность сдвига» по «движения» по «сходящейся спирали конуса прогрессивной эволюции»: сдвига в доминантах от закона конкуренции и механизма отбора к закону кооперации и «механизму интеллекта». Здесь мы вводим эволюционное понятие «интеллекта системы» как механизма управления будущим со стороны этой системы. Любая кооперация сопровождается синергетическим эффектом качественного роста информации и интеллекта. Рост кооперации всегда сопровождается опережающим ростом интеллекта кооперативной системы.
Это касается и рынка. Эволюционирующий рынок подчинен действию парных законов конкуренции и кооперации. Он есть неустойчивое состояние, которое «движется» в сторону доминанты кооперативных процессов и самоуничтожения рынка. Поэтому «свободного рынка» никогда и не было, это фетиш монетарной идеологии. Поддержание существования рынка требует государственного регулирования. Но это пока в нашей логике ремарка по ходу нашей рефлексии.
Вернемся к механизмам отбора и «интеллекта». Через «отбор», селекцию эволюция «резервирует» себя в форме избыточного количества «сущностей», стремящихся занять одну и ту же «экологическую нишу». Поэтому идет борьба за эту «нишу» и, следовательно, за продолжение «существования» не на жизнь, а на смерть. «Интеллект» есть механизм другого типа. Здесь эволюция «резервирует» себя через информацию, через интеллект. Если в «механизме селекции» «управление в эволюции» происходит через «запаздывающую обратную связь», в «будущее» пропускаются только те сущности, которые прошли «отбор», то в «механизме интеллекта» «управление в эволюции» происходит через «опережающую обратную связь» («обратную связь от будущего»), т.е. запускаются «механизмы упреждения будущего», в социальной, экономической эволюции – механизмы проектирования, планирования, программирования, нормативизации, законотворчества, формирования ценностей и идеалов. В «будущее» пропускаются только кооперирующиеся системы с совокупным большим интеллектом.
По отношению к социальной эволюции, а в ее рамках и как к ее «срезу» — экономической эволюции, действует аналогичная диалектика с постепенным ростом кооперированности социальных и экономических структур и роли общественного интеллекта. Общественный интеллект – новая социальная категория. Он есть механизм управления «развитием» со стороны общества как целого. Общественный интеллект есть единство общественного сознания и общественного знания, единство науки, культуры и образования.
С самого начала социальной эволюции начинает действовать наряду со стихийной, материальной детерминацией в истории идеальная детерминация через общественный интеллект. Данная тенденция и составляет содержание всемирно-исторического закона роста идеальной детерминации в истории. И, однако, история социальная и история экономическая прошла при детерминации стихийных сил истории, что позволяет говорить об «эпохе Стихийной Истории» вплоть до конца ХХ века.
БЛСЭ так же действовала в Истории. Но она не стала предметом пристального внимания ученых – обществоведов, в том числе экономистов, хотя 30% катастроф в истории человечества носило экологический характер.
БЛСЭ на передний план в качестве основания стадиализации истории человечества выдвигает энергетический базис хозяйствования человека на Земле. По этому основания история человечества, его хозяйства и экономики состоялась как «малоэнергетическая история», что позволило, несмотря на разрушительный характер истории, ей реализоваться. Основными видами энергии были энергии мускулов человека, домашних тягловых животных, ветряных и водяных мельниц. Промышленная революция, сопровождающая капиталистическую формационную революцию, в странах Европы и США ситуацию по отношению к человечеству в целом не изменила. Только около 1% приходилось на новые энергии в энерговооруженности человека. Поэтому первую «эпоху-цивилизацию» до начала ХХ века мы назвали аграрной или вещественной цивилизацией. Она реализовалась в парадигме стихийной, конкурентной истории (на базе частной собственности).
В ХХ веке произошла трансформация «вещественной цивилизации» в «энергетическую цивилизацию». Произошедший энергетический скачок измеряется несколькими порядками. Стихийная, рыночно-капиталистическая форма мирохозяйствования человечества в единстве с энергетическим базисом большой мощности поставили человечество на край гибели, в виде первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы.
Если в ВЛСР потенции рынка как механизма экономического и соответственно социального развития оказались не исчерпанными, то в БЛСЭ они оказались исчерпанными уже 30-40 лет назад. Особенность исторического момента состоит в том, что человечество, его экономика, сложившиеся системы хозяйствования впервые встречаются с «надчеловеческими», «надисторическими» императивами, причем с императивами не божественного характера, на которые религиозный человек реагирует словами «судьба», «воля божья», «промысел божий», уходя от ответственности за свои деяния, а с императивами экологическими, императивами со стороны Биосферы и Земли-Геи, которые обусловлены антропогенным, в более узком смысле – рыночно-экономическим, прессингом на них.
Ответы на экологические императивы требуют коллективных, скоординированных действий со стороны как отдельных обществ, так и стран в целом.
Первая фаза Глобальной Экологической Катастрофы «энергетической цивилизации человечества» в одночасье превратила рыночно-капиталистическую экономику человечества в Большую его Утопию, ведущую его к экологической гибели. Здесь мы под «утопией» понимаем неадекватность экономического бытия человечества, оснований организации его хозяйства Большой Логике Социоприродной Эволюции (БЛСЭ), ее законам и императивам, ведущая человечество к гибели. Утопичность рыночно-капиталистического бытия, его антиэкологичность, делает утопической и науку, строящей свои основания на абсолютизации этих антиэкологических, т.е. утопических, основаниях. Высказывание Гегеля о неразумности настоящего, о том, что «достойно гибели все то, что существует», которое было произнесено совершенно в другом контексте, при «проектировании» его на современное состояние в форме первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы приобретает зловещий смысл.
Вот почему бьют тревогу все доклады Римскому Клубу на протяжении 70-х, 80-х, 90-х годов, решения и документы Конференции ООН в Рио-де-Жанейро, отдельные мыслители разных стран.
В девятом докладе Римскому Клубу, подготовленном О. Джиарини, на тему «Диалог о богатстве и благосостоянии» (1980) прямо указывалось на экологическую несостоятельность сложившегося экономического мышления, понятийный аппарат, теоретические конструкции которого неадекватно отражают мир. По его оценке особое место имеет негативное воздействие на характер «западного» образа экономического мышления европейское картезианство (наследие идей Р. Декарта, реализация которых в экономической науке характеризуется предельной рационализацией). «Согласно размышлениями автора доклада, противоречия современного экономического развития и его пределы коренятся не в реальности как таковой, а в образе мышления, в искаженном виде воспроизводящем эту реальность. Для успешного решения глобальных проблем и выживания человеческой цивилизации необходимо формирование новой концепции экономики, основанной на синтезе экономических и экологических составляющих общечеловеческого развития. Необходимо также выдвижение новых стратегий достижения богатства и благосостояния, предполагающих ориентацию на эколого-экономические ценности жизни» (цит. по докладу В. М. Дюкова, выдел. автором и нами). О необходимости поиска альтернативных форм экономическом развития для стран Азии, Африки и Латинской Америки писал в восьмом докладе Римскому Клубу М. Гернье (название – «Третий мир: три четверти мира»). Близкую позицию занимает и Ю. М. Осипов, подходящий вплотную к экологической критике оснований экономической науки. Правда, он считает, что XXI век пройдет при доминанте капитала и денег, хозяйственного материализма. Но в долгосрочной перспективе в этой парадигме хозяйствования – тупик. Поэтому он ставит вопрос о доминанте императива самоограничения через ценности, а значит через примат духовности и культуры по отношению к экономическим интересам. «Нужна опора, — пишет он, — и не только ценностная. Нужны реальные носители новых ценностей – опора социальная. Нужно движение. И движение международное – ноосферный интернационал. Нужна социализация, но не насильственная. Нужен рывок, но естественный. Всемирная реформация». Мы согласны, по «гамбургскому счету», с такой постановкой перспективы. Но не во временном масштабе. Прессинг экологических императивов жестче. Императив выживаемости человечества есть ноосферно-социалистический императив и на его реализацию экологическая логика отпускает от 15-20 лет (по В. П. Казначееву) до 50-150 лет (по А. И. Субетто).
Подведем итоги. Таким образом, практика хозяйствования человечества, основания его экономики, в первую очередь в форме рыночной организации, свободы капитала, ценностей частной ценности, рациональной экономического поведения человека в западной трактовке, стремящегося максимизировать свою выгоду, прибыль (так называемого «homo economicus»), подвергаются онтологической («бытийной») критике на языке экологических катастроф. В конце ХХ века состоялся Кризис Классической, Стихийной Истории и соответственно Кризис Классического экономического жизнеустроения на базе рыночно-капиталистической организации экономики в форме первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы, катастрофической неустойчивости развития человечества, катастрофических темпов разрушения витальных основ – сокращения озонового слоя, охраняющего оксибиосферу и соответственно жизнь высших животных и человечества, объемов пресной воды, плодородия почвы, площадей продуктивных сельскохозяйственных земель, невозобновляемых ресурсов, биологического разнообразия и т.п. Если марксистская критика капитализма, приведшая к прогнозу переустройства экономической организации на социалистических началах, прозвучавшая в средине XIX века и реализовавшаяся в социалистических революциях ХХ века, была теоретически построена на анализе ВЛСР, то в конце ХХ века теоретическая мысль человечества, наука, в том числе экономическая наука, сталкивается с новым видом критики, внешней по отношению к человечеству в целом, его культуре, экономике и науке, — критики со стороны Природы, разговаривающей с нами на языке экологических кризисов и катастроф. Это обусловлено тем, что скачок в энергетическом базисе хозяйствования не был уравновешен качеством управления, т.е. качеством общественного интеллекта и его функций – проектирования, планирования, программирования и т.п.
Проблема управляемости – вот тот «оселок», по отношению к которому не выдерживают онтологической критики либеральные построения экономической науки и апологетирование монетарных схем рыночного хозяйства. «Призрак» бродит уже не по Европе, а по всему миру, — «призрак экологического социализма или ноосферизма» в форме управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества. К расшифровке содержания данного положения мы вернемся в последующих статьях. Здесь же важно отметить, что мы сталкиваемся впервые в истории человечества с новым типом диалектического «отрицания» — «отрицания» не внутреннего в рамках исторического саморазвития, по отношению к экономике – в рамках социально – экономической эволюции, а внешнего в рамках БЛСЭ. Одновременно наблюдается и нарастание «внутреннего отрицания», которое формирует предпосылки для реализации «императива выживаемости» в XXI веке. Это отрицание происходит в форме Синтетической Цивилизационной Революции во второй половине ХХ века, в которую входят системная, человеческая, интеллектно-инновационная, квалитативная, рефлексивно-методологическая и образовательная революция. Содержание этой революции будет раскрыто в контексте философии экономики. Здесь же мы отметим главный результат происшедших изменений: это рост организмичности, системности, связанности как отдельных обществ, экономик, так и человечества в целом, всех видов его жизнеустроения.
Социально-атомарная модель общества, выстраиваемая на основе абсолютизации интересов и свободы человека-атома (от «человека-атома» к объяснению общества и макроэкономики «снизу вверх»), давно уже не соответствует экономическим и социальным реалиям.
При этом связанность, системность растет по следующим направлениям: технологической (системно-технологическая революция), информационной (системно-информационная революция) и экологической (системно-экологическая революция). Появились новые виды обобществления собственности, наряду с хорошо теоретически осмысленным в политэкономии капиталистическим обобществлением: экологическое (рост системности экологического давления и взаимодействия с экономикой требует обобществления управления, собственности и капитала, механизмов мобилизационной экономики) и эдукологическое (переход образования в «базис базиса» экономики, интеллектуализация капитала, формирование «экономики общественного интеллекта» и «экономики образования» фактически «втягивают» в ритмику воспроизводства длинные экономические циклы воспроизводства интеллекта, интеллектуальных ресурсов как условная функционирования и развития капитала, экономики в целом, жизнеустроения отдельных обществ и человечества, а это требует резервирования и концентрации инвестиционных ресурсов, обобществления управления, собственности и капитала).
Это все и обусловливает кризис экономической науки в целом, независимо от ее существующих парадигм и направлений. Кризис состоит в том, что в условиях первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы проявилась прогностическая несостоятельность экономической науки. Ответы на внешние, «надчеловеческие» императивы со стороны Природы, на возрастание «диктатуры лимитов природы» возможны в рамках реализации прогностической функции экономической науки, причем на долгосрочных горизонтах, во взаимодействии с науками всего «макроблока» обществоведения, а именно как раз ее то в экономической науке не хватает.
Эволюционная экономика, теория кондратьевских циклов, развивающаяся экономическая генетика в целом остаются «прецедентами», которые не вошли глубоко в теоретический базис метаэкономики. Сложность ситуации состоит и в том, что сам эволюционизм переживает бурное развитие, меняет свои парадигмы. Поэтому те построения эволюционной экономики, которые выполнены, например, А. Алчианом, Нельсоном, Винтером, В. И. Маевским, являются в нашей оценки не совсем адекватными, поскольку абсолютизируют дарвиновскую парадигму эволюционизма и «привносят» ее в экономическую науку, строят на ее основе объяснительные схемы экономической эволюции.
Внешняя критика трансформируется во внутреннюю критику экономической науки. Особенно острой становится критика экономического детерминизма, который доминировал как в марксизме советской версии, кейнсианизме, так и в либеральной ветви экономической мысли. Это означает, что абсолютизировалась детерминация по формуле «общественное бытие определяет общественное сознание» и недооценивалось обратная детерминация «общественное сознание определяет общественное бытие», а в нашей логике – «общественный интеллект определяет общественное бытие». Если рассуждать гносеологически, то, несомненно, первая формула верна. А вот, если переходить к социальной онтологии, то она меняется, эволюционирует. Как мы отмечали: действует всемирно-исторический закон роста идеальной детерминации в истории через общественный интеллект, т.е. происходит «эволюция сдвига» от доминанты стихийной, материальной детерминации на базе конкуренции и отбора к доминанте идеальной детерминации на базе кооперации и общественного интеллекта. И «императив выживаемости» связан именно с проблемой управляемости, т.е. с «императивом скачка» от доминанты стихийности, рынка, к доминанте управляемости, плановости, от доминанты материальной, стихийной детерминации к доминанте идеальной детерминации. Этого требует логика развития цивилизации человечества на базе большой энергетики мирохозяйствования, затрагивающей своими негативными последствиями «длинные экологические циклы».
Кризис экономической науки, как и науки в целом требует философской рефлексии. Возник социальный заказ на становление философии экономики и экономической науки именно в конце ХХ века вследствие уже изложенной логики. Смена метапарадигм всегда происходит под «знаменами» глубокой философской рефлексии, вызванной неудовлетворенностью сложившимися картинами мира. Человечество зашло в экологический тупик, который есть одновременно и экономический, и социальный тупик, поскольку они неразрывны.
Возникает императив Тотальной Неклассичности будущего бытия человечества. При этом Неклассичность включает в себя не только «принципы Дополнительности», «Антропные принципы», в том числе «теорию Наблюдателя», «принцип Большого Эколого-Антропного Дополнения», но и принцип управляемости, плановости, единства Истины, Добра и Красоты, единства сущего и должного. Тотальная Неклассичность включает в себя Неклассическую науку, Неклассическую культуру, Неклассического человека, Неклассическую экономику, Неклассическое общество. Можно говорить о «революции Неклассичности», охватывающей все основания бытия.
Та метаморфоза, которую претерпевает экономическая наука, — есть «муки рождения» неклассической экономической науки, неклассической политэкономии.
Сложность ситуации состоит в том, что «революция Неклассичности» охватывает и философию. Поэтому говоря о философии экономики и экономической науки, мы должны себе ответить на вопрос «О какой собственно говоря философии идет речь?». Ответ на этот вопрос – предмет второй статьи. В заключение закончим мыслями Ю. М. Осипова о философии хозяйства: «Философия хозяйства – не просто знание о хозяйстве, а воззренческое знание о хозяйстве, и не только о самом хозяйстве, но и обо всем том, что имеет отношение к хозяйству». То же самое можно сказать о философии экономики и экономической науки. Философия не подменяет политэкономию и экономические теории, а помогает им, охватывая не только проблему внутренних оснований и законов, но и внешних.
У России есть глубокие традиции в этой области. Мы ее продолжатели. Человеческий разум, наука, в том числе экономическая наука проходят «испытание Историей», которое на рубеже ХХ и XXI веков неожиданно приобрело эколого-апокалипсические очертания. Выдержим ли? Если выдержим, то в своем собственном историческом становлении мы подтвердим свою претензию в самоидентификации «homo sapiens», не выдержим – зачем тогда были нужны все жертвы, все взлеты фантазии и поэзии, вся наука, все технические достижения, чтобы какой-то чужой разум на «обломках» нашего хозяйствования на Земле написал: здесь лежит человечество, в котором каждый хотел счастья только для себя самого и не оказался разумным. Мы надеемся, что это не произойдет. А поэтому должны выдержать это испытание, а наука общественная, экономическая доказать, что она достойна самоназываться наукой.
Как следует из изложенного, стратегия выхода России из исторического тупика связана с ее возвращением к собственным экономическим законам развития.
При этом главным в этой стратегии являются:
Экономика тыла Вооруженных Сил Российской Федерации неотделима от экономики России и перспектив ее развития. Единственное, что следует добавить, то это то, что императив усиления мобилизационной экономики будет главным императивом, определяющим эволюцию экономики человечества в XXI веке. Конец XX века – конец либеральному экономическому утопизму. И общинная логика развития российской цивилизации сопряжена с этим императивом.
Противоречия экономического развития России и стратегия выхода из исторического тупика. – СПб.: КГУ им. Н. А. Некрасова, КГУ им. Кирилла и Мефодия (г. Луга), 2000. – 57 с. ISBN 5-7591-0410-1
Субетто А.И. Противоречия экономического развития России и стратегия выхода из исторического тупика // «Академия Тринитаризма», М.,Эл № 77-6567, публ.10914, 30.12.2003
[Обсуждение на форуме «Публицистика»]
Противоречия экономического развития России и стратегия выхода из исторического тупика
Рецензенты:
Михеев Михаил Кузьмич – академик ПАНИ,
д.ист.н., профессор.
Волков Сергей Денисович – член-корр. ПАНИ,
д.э.н., профессор.
Зеленов Лев Александрович – академик ПАНИ,
д.ф.н., профессор.
Оглавление.
- Противоречия экономического развития России в конце 90-х годов – отражение нарушений логики цивилизационного развития России
- Цивилизационный подход к истории, категория цивилизации и закон разнообразия.
- Российское евразийство
- Уникальность России как цивилизации.
- Логика развития России в контексте Большой Логики Социоприродной Эволюции и «исторического идеализма»
- Экономическое поведение русского человека
- Кризис экономической науки. Экологическая критика экономики человечества и России. Поиск выхода
- Стратегия выхода России из исторического тупика.
Введение.
1. Противоречия экономического развития России в конце 90-х годов – отражение нарушений логики цивилизационного развития России.
2. Цивилизационный подход к истории, категория цивилизации и закон разнообразия.
- Цивилизация человечества как фиксация единства человечества (со своими мировым хозяйством, энергетическим базисом, культурой, социальным устроением, техникой), противостоящего природе Земли, которую человечество хозяйственно осваивает.
- Цивилизация как определенный этап развития отдельных обществ, достигших уровня культуры и капиталистического развития. Такой взгляд господствовал в XIX веке и служил основой идеологического подкрепления колонизаторской политики, в первую очередь со стороны таких стран Западной Европы как Англия (Британия), Испания, Франция, Германия, Италия, Голландия, Бельгия (потом к ним присоединились США). Колонизация в соответствии с этим взглядом осуществлялась для того, чтобы «дикие» народы «цивилизовать». Колонизация со стороны стран Западной Европы представлялось в «благородных одеждах» цивилизаторской миссии по отношению к народам и странам «Не – Европы».
- Отметим, что «рецидивы» такого взгляда продолжают существовать и в современное время. Ельциновская реставрация капитализма в России в 90-х годах проходила под лозунгами возвращения России в «лоно» мировой цивилизации. В этой смысловой формуле ставится знак тождества между «цивилизацией» и «рыночно-капиталистической цивилизацией» или «капиталистической формацией», а социализм рассматривается как отклонение от магистральной логики истории, неудавшийся исторический эксперимаент.
- Цивилизация как категория, фиксирующая уровень техно-технологического развития стран и противостоящая категории культуры. Разведение категорий «цивилизации» и «культуры» осуществлялось работах Н. А. Бердяева и О. Шпенглера. Здесь «цивилизация» выступает синонимом «техногенной» или «технически развитой» цивилизации. По концепциям Н. А. Бердяева и О. Шпенглера «успех» цивилизации сопровождается «неуспехом» культуры.
- Цивилизация как категория, обозначающая определенный уровень технического развития, связанный с мощным производством и потреблением энергии, позволяющими решить проблему контакта с внеземными цивилизациями. По данным дискуссии на Бюрокканской советско-американской конференции в 1969 году (программа C E T I) [«Проблема CETI», 1975] отсчет цивилизации человечества в указанном смысле следует вести с 20-х годов ХХ века.
- Цивилизация как этно-географический и культурно-исторический тип развития той или иной страны, группы стран, народов, этносов, объединяемых общей исторической судьбой, культурой, исповедуемой религией, ландшафтно-географическими особенностями и т.д. В XX веке для обозначения «цивилизации» в указанном смысле появился термин «локальной цивилизации».
3. Российское евразийство.
- Россия ни Запад и ни Восток, она есть их синтез; этот синтез обусловлен евразийским «месторазвитием» (термин П. Н. Савицкого), в котором объединяющую роль играет Великая Степь от Маньчжурии до Трансильвании;
- доминирующим фактором в развитии России служила общинность, общая цельная общность по Н. С. Трубецкому, требующая всеобщего коллективного исторического самоопределения российского общества (императив всеобщего самоопределения по Н. С. Трубецкому [А. Дугин, 1999, с. 643]);
- общеобязательным императивом исторической логики развития России как евразийской цивилизации является идеократия – власть идеи, власть идеала, которой по оценке евразийцев было (и которое должно в будущем восстановиться) Православие; черты идеократии евразийцы видели и в большивизме, в советском государстве — СССР;
- отрицание европоцентрической концепции истории России (первым данную позицию четко обосновал Н. Я. Данилевский);
- органицистский, холистический подход к государству, что логически вытекало из общей цельной общности как фактора исторического развития России и корреспондировалось с философией «русского космизма» — ядра, по нашей оценке, русской философии [А. И. Субетто, 1990, 1997, 1999];
- концепция «обязанности» по Н. Н. Алексееву как ключевой категории, определяющей «обязательное государство» [А. Дугин, 1999, С. 678, 679]; данная концепция противостоит либерально-демократической концепции «права» и «правового государства» на Западе, в которой «права человека» настолько абсолютизируются, что противопоставляют личность государству; Н. Н. Алексеев вводит понятия «правообязанность»; фактически данная концепция воспроизводит примат единства государства и личности, так характерного для всей истории России;
- антикапиталистическая направленность евразийской логики Истории России во второй половине XIXи в первой половине ХХ века; евразийцы, в первую очередь Н. С. Трубецкой, видели, что, как метко замечает А. Дугин, «тревожная одномерная тень Запада, как трупное пятно, распространялось по всему миру, поражая «цветущую сложность» народов, культур и цивилизаций недугом плоско-буржуазного конца истории» [А. Дугин, 1999, С. 647]. По логике евразийства революции в России в начале ХХ века были не случайны, а обусловлены этой евразийской, антикапиталистической и одновременно антизападнической логикой Истории России (антизападнической в смысле восстания против буржуазных ценностей Запада). «Православная идеократическая империя мыслилась евразийцами в будущем как ось и полюс общепланетарного восстания разных культур, народов и традиций против однородной гегемонии утилитарного буржуазного колонизаторского империалистического Запада» [А. Дугин, 1999, с. 644].
4. Уникальность России как цивилизации.
5.Логика развития России в контексте Большой Логики Социоприродной Эволюции и «исторического идеализма».
- закону «сходящегося конуса» или «сходящейся спирали» развития, в соответствии с которым процесс «усложнения», роста кооперированности сопровождается ускорением эволюционных процессов, «уплотнением» времени и пространства;
- закону сдвига от доминанты закона конкуренции к доминанте закона кооперации и соответственно от доминанты механизма естественного отбора к доминанте механизма интеллекта и выбора траектории «в будущее»;
- закону роста сложности «системы связей» как внутри социально-цивилизационной системы человечества, так и во вне ее;
- закону интеллектуализации или «оразумления» эволюции (Космоса, социума), который по отношению к ВЛСР приобретает смысл всемирно-исторического закона роста идеальной детерминации через общественный интеллект.
- интеллектуально-информационная цивилизация;
- «цивилизация общественного интеллекта»;
- «цивилизация образовательного общества или образовательная цивилизация;
- «кооперационная или общинная цивилизация с опережающим развитием качества человека, качества образовательных систем в обществе и качества общественного интеллекта»;
- «ноосферная цивилизация».
6. Экономическое поведение русского человека.
7. Кризис экономической науки. Экологическая критика экономики человечества и России. Поиск выхода.
8. Стратегия выхода России из исторического тупика.
- Мобилизационная экономика, охватывающая значительную часть экономики России (а это означает управление стратегическими ресурсами, регулирование цен на инфраструктурные блага и стратегические товары, монополия на торговлю стратегическими товарами);
- Государственная собственность на землю с введением частичной системы рыночных отношений в структуре земельных отношений через арендные права и арендные отношения (наследование арендных прав) и с запретом ипотечных банков и сдачи земли в заем как механизмов захвата земель капиталом (иностранным капиталом) и латифундизации земель;
- национализация или деприватизация нефтегазового комплекса, энергетического комплекса, добычи алмазов и золота, алюминиевой, лесоперерабатывающей, химической промышленности, систем железнодорожного и воздушного транспорта;
- регулирование цен на хлеб и мясомолочные продукты, исходя из поддержания «корзины продуктов», поддерживающей выживание населения в России;
- программы (на уровне Закона) федерального уровня:
-
по преодолению демографической катастрофы и катастрофы здоровья российской нации (под лозунгом «Российская нация в опасности!»);
-
по развитию образования со стратегией трансформации российского общества в образовательное общество;
-
по национальной политике качества;
- социализм, ноосферизм как синтез социализма с эколого-ноосферным императивом, переходом к управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества как единственной модели устойчивого развития России и человечества в целом.
Литература:
- Баркашов А. П. Чем темнее сумерки, тем ближе рассвет. / Новопринт. – М.: Изд-во РНЕ, 1999. – 4с.
- Белл Д. Грядущее постиндустриального общества. Опыт социального прогнозирования. Пер. с англ. под ред. В. Л. Иноземцева.- М.: «Academia», 1999. – 956с.
- Гильбо Е. В. Либеральный патернализм как имманентная России экономическая модель // Журнал «МОСТ» (С.-Петербург). – 1999. – Ноябрь. — №30. – с.9-12.
- Гулыга А. Русская идея и ее творцы. – М.: Соратник, 1995. – 310с.
- Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. – СПб.: Изд-во «Глаголь», Изд-во С.-ПбГУ, 1995. – 552с.
- Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. / Изд. 3-е, дополн. – М.: «AРKTOГЕЯ – центр», 1999. – 928с.
- Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире. – М.: «Academia» — «Наука», 1998. – 640с.
- К. Н. Леонтьев: pro et contra. Книга1. / Вступ. ст. А. А. Корольков; сост., послесл. и прим. А. П. Козырева. – СПб.: РХГИ, 1995. – 480с. – (Русский путь).
- Казин А. Л. Так что же такое Россия? // Журнал «МОСТ» (С.-Петербург). – 1999. – Октябрь. – №29. – С.51-53.
- Казначеев В. П. Здоровье нации, просвещение и образование. – Кострома – М.: КГПУ, Исследоват. центр проблем кач-ва подг-ки спец-ов, 1996 – 246с.
- Казначеев В. П. Проблемы человековедения. – М. – Новосибирск: Исследоват. центр проблем кач-ва подг-ки спец-ов, 1997. — 349с.
- Кожевников В. П. Теория русской культуры. Проблемные лекции. – Н.-Новгород: Общероссийская академия человековедения, Петровская академия наук и искусств, 1995. – 196с.
- Мечников Л. Цивилизация и великие исторические реки. Статьи. – М.: АО Изд. группа «Прогресс», «Пангея», 1995. – 464с.
- Осипов Ю. М. Опыт философии хозяйства. Хозяйства как феномен культуры и самоорганизующаяся система. – М.: МГУ, 1990. – 382с.
- Осипов Ю. М. Экономическая цивилизация и научная экономика (Приглашение к размышлению) / Международная научная конференция «Экономическая цивилизация: исторический триумф и эсхатологический кризис» (8-10 декабря 1998 г.). – М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 1998 – 30с.
- Панарин А. С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. – М.: «Логос», 1983. – 392с.
- Проблема CETI (Связь с внеземными цивилизациями) / Под ред. С. А.
- Каплана. – М.: «Мир», 1975. – 351с.
- Сагатовский В. Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? – СПб.: «Петрополис», 1994. – 217с.
- Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. – М.: Изд. полит. лит., 1992. – 543с.
- Субетто А. И. «Концепция цивилизации» в разработке стратегии будущего. // Экология и Образование. – 1999. – №1-2. – С. 2-10.
- Субетто А. И. Бессознательное. Архаика. Вера. – М.: Исследоват. центр проблем кач-ва под-ки спец-ов, 1997. – 132с.
- Субетто А. И. Геополитическая логика взаимодействия русской и мировой культур в контексте философии истории России как Евразийской цивилизации: прошлое, настоящее, будущее. — СПб. – М. – Красноярск: КРУРО, 1999. — 25с.
- Субетто А. И. Гуманизация российского общества. – М.: Исследоват. центр проблем кач-ва под-ки спец-ов, 1992. – 156с.
- Субетто А. И. Неклассическая социология: концептуальная новизна, объективная необходимость // Социология на пороге XXI века. Новые направления исследований. – М.: Интеллект, 1998. – С. 176-189.
- Субетто А. И. Онтология и феноменология педагогического мастерства. Книга первая – Тольятти: Изд-во фонда «Развитие через образование», 1999. – 206с.
- Субетто А. И. Проблема фундаментализации и источников содержания высшего образования. – М. – Кострома: Исследовательский центр, КГПУ, 1995. – 332с.
- Субетто А. И. Россия и человечество на «перевале» Истории в преддверии третьего тысячелетия. – СПб.: ПАНИ, 1999. – 828с.
- Субетто А. И. Системогенетические закономерности формирования и развития качества сложных объектов (системогенетика в теории качества объектов строительства). – Л.: 1983. – Дел. во ВНИИИС Госстроя СССР 25.09.84, рег. №5309. – 199с.
- Субетто А. И. Социализм и стратегия экономического развития России в начале XXI века // Россия на пороге XXI века: экономика и социальное развитие. Сб. науч. тр. / Отв. ред. С. Д. Волков, Зам. ответ. ред. А. И. Субетто. Чл. ред.: С. А. Лисицын, В. Ф. Егоров. – СПб.: ЛОИРО, ПАНИ, 1999. – С. 19-22.
- Субетто А. И. Социогенетика: системогенетика, общественный интеллект, образовательная генетика и мировое развитие. – М.: Исследоват. центр проблем кач-ва под-ки спец-ов, 1994. – 168с.
- Субетто А. И. Творчество, жизнь, здоровье и гармония. Этюды креативной онтологии. – М.: Изд. фирма «Логос», 1992. – 204с.
- Субетто А. И., Григорьев С. И. О внутренней линии генезиса неклассической социологии – социогенетике // Социология на пороге XXI века. Новые направления исследований. – М.: Интеллект, 1998. – С. 189-199.
- Субетто А. И., Субетто Л. М. Николай Яковлевич Данилевский (философ истории, предтеча евразийства и цивилизационного подхода к анализу социокультурной динамики и истории в целом). // Медный всадник (Литературно-художественный альманах Петровской академии наук и искусств). – 1999. — №3. – С. 99-113.
- Субетто А. И., Чумак В. Г. Основы социального менеджмента. – М.: «Машиностроение», 1999. – 441с.
- Тойнби А. Дж. Постижение истории. / Пер. с англ. Сост. А. П. Огурцов; Вступ. статья В. И. Уколовой;Заключ. статья Е. Б. Рашковского. – М.: «Прогресс», 1991. – 736с.
- Хоружий С. С. После перерыва. Пути русской философии. – СПб.: Изд-во «Алетейя», 1994. – 447с.
- Шахматов А. Почему сегодня уничтожают Россию? // Советская Россия. – 1992. – 25 августа.
- Шпенглер О. Закат Европы. – Новосибирск: ВО «Наука», 1993. – 592с.
- Яковец Ю. В. История цивилизаций. – М.: ВлаДар, 1995. – 461с.
Противоречия экономического развития России и стратегия выхода из исторического тупика. – СПб.: КГУ им. Н. А. Некрасова, КГУ им. Кирилла и Мефодия (г. Луга), 2000. – 57 с. ISBN 5-7591-0410-1
Субетто А.И. Противоречия экономического развития России и стратегия выхода из исторического тупика // «Академия Тринитаризма», М.,
 |