Напечатать документ Послать нам письмо Сохранить документ Форумы сайта Вернуться к предыдущей
АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА На главную страницу
Дискуссии - Аналитика

Кохно П.А.
Цивилизационные модели

Oб авторе

Автор благодарен
Ковалёвой Ларисе Николаевне
за ценные советы и замечания по статье.


На сайте Академии Тринитаризма опубликована информация о книге: Союзное государство. Книга 7. Интеграция по золотому сечению / авторы Кохно П.А., Костин А.Л. – М.: Гелиос АРВ, 2006. – 656 с. Данная книга решением ВАК Беларуси включена в обязательный перечень для сдачи кандидатского экзамена по философии. Она также входит в обязательный перечень книг многих российских вузов по ряду общественных дисциплин. Поэтому вниманию читателей Академии Тринитаризма предлагается несколько статей, основанных на материалах книги, под общим названием: «Глобализация процессов интеграции» 1


С точки зрения социальных последствий радикально-рыночные эксперименты являются движением вспять. Они инспирировали не имеющий аналогов в истории наших народов разгул эгоистических групповых, классовых и мафиозных страстей, породили всевозможные деструктивные процессы. А ведь еще в недалеком прошлом, при всех его известных пороках, преобладало коллективистское сознание, отношения взаимопомощи и солидарности. Человек тогда, несмотря на всякого рода неустроенность, не чувствовал себя беспомощным и одиноким. Худо-бедно он был защищен довольно развитой системой социального обеспечения (бесплатное здравоохранение и образование, например), которая по своей социальной сути долгое время была лучшей в мире и даже выступала в качестве образца для западноевропейских реформаторов.

«Шоковый выбор» российских реформаторов на деле явился деструктивной максималистской утопией, основанной на игнорировании как реальных органических характеристик российского общества и цивилизации, так и объективных препятствий для воплощения здесь западных моделей развития. Этот выбор никоим образом не мог привести к формированию современного продуктивно-промышленного капитализма западноевропейского образца. Он мог породить лишь паразитарный, торгово-ростовщический и криминально-авантюрный режим. Что и произошло.

Предсказывать будущее - дело весьма неблагодарное, ненадежное и во многом гадательное. Тем не менее, можно согласиться со следующим, уже неоднократно высказываемым многими авторами предположением: если свободное падение вниз, вызванное указанным выбором, не будет остановлено, то удар “о дно” будет страшной силы и вызовет одно из двух наиболее вероятных следствий:

1. Произойдет социальный взрыв, в результате которого либерально-западническая идеология будет окончательно отвергнута народом как продукт чуждой культуры. Вследствие этого начнется новый виток политической спирали: к власти, скорее всего, придут национально-патриотические силы, которые будут сориентированы на авторитарные, диктаторские методы управления, и, если не на всей территории бывшего Советского Союза, то, по крайней мере, на подавляющей его части, начнут «железной рукой» реализовать самобытно-почвеническую модель развития.

2. Россия, Украина, Беларусь растворятся и исчезнут в западноевропейском цивилизационном потоке, утеряют свою идентификацию, превратятся в ресурсно-сырьевой придаток индустриально (постиндустриально) развитых стран, в территорию сосредоточения вредных производств и промышленных отходов, в рынок дешевой рабочей силы. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств эти страны, идя по указанному пути, не могут рассчитывать на большее, чем на роль убогой периферии технологической цивилизации.

Проблемы, с которыми столкнулись восточнославянские страны настолько уникальны, насколько своеобразны и оригинальны, что никакой внешний опыт не может нам помочь их решить. Никогда и нигде, ни на Западе, ни на Востоке, никто не сталкивался с подобного рода ситуациями.

Вот почему у наших народов есть только один путь, одна задача: найти свой «ответ на вызов среды», свое цивилизационное измерение, выдвинуть и воплотить в жизнь свой социальный проект. И только те лидеры, которые окажутся способными, опираясь на менталитет, исторический опыт и традиции своих народов предложить какой-то новый, отвечающий требованиям сегодняшнего дня, комплекс идей и моральных, нравственных императивов будут соответствовать высоте своего положения и заслужат память потомков. Ибо только на собственной культурной матрице возможна всякая успешная модернизация, как это было, например, в Японии в ХIХ - ХХ веках, в Китае в ХХ -ХХI веках и, кстати сказать, в России, которая также смогла осуществить ряд успешных модернизаций (петровская начала ХVIII столетия, виттовская конца ХIХ - начала ХХ столетия и сталинская, пришедшаяся на 30 - 40-е годы прошлого века).

В наше время становится очевидным, что капиталистическая рыночная экономика, ориентированная на получение максимальной прибыли все больше оказывается несовместимой с экологическим императивом, с неотвратимой неизбежностью решения глобальных проблем, дальнейшее обострение которых ставит под вопрос само существование человеческой цивилизации.

В настоящее время экономическая система, основанная на культуре обладания и потребления - достояние вчерашнего дня и не может рассматриваться как эффективная. Рыночно-потребительская модель развития общества, имевшая известное оправдание в условиях изобилия естественных ресурсов и возможностей экспоненциального роста, превращается в ситуации обострения экологических проблем в свою противоположность. В нынешних, радикально изменившихся обстоятельствах, господствующая роль институтов рынка в обществе вступает в противоречие с потребностями социокультурного развития человечества в долгосрочной перспективе.

Ведь конкурентный рынок не принимает в расчет никаких других соображений, кроме коммерческой выгоды: он отдает товар только тому, кто может за него заплатить2. Рыночные стимулы по своему определению не могут быть нацелены на инвестиции в будущее - в сбережение природных ресурсов и защиту окружающей среды, в духовно-нравственное и физическое здоровье людей, в воспитание и образование. Показатели рыночного успеха не дают адекватного отражения многообразных, измерений качества жизни. Они лишь набрасывают пелену на глаза при осмыслении вопросов, затрагивающих действительно стратегические цели и интересы народов мира. Навязывая обывателю бесконечную смену (выбор) потребительских товаров и погружая его в мир искусственных (надуманных) потребностей, капиталистическая рыночная экономика резко сужает спектр выбора естественных, чисто человеческих благ и потребностей - таких как душевное спокойствие и равновесие, радость общения с нетронутой природой, возможность дышать чистым воздухом и т.п. Неудивительно поэтому, что бездумное потребительство (как и алкогольная или наркотическая зависимость) зачастую становится источником разочарований, недовольства, стрессов, ощущений бессмысленности жизни и т.д. С этой точки зрения все видимые достижения предпринимательской экономики, нацеленной на получение максимальной прибыли - одно и, отнюдь не главное, из измерений качества жизни людей.

С экологической точки зрения утверждения современных радикал-реформаторов прозападного толка о возможности построения в наших странах процветающего капиталистического общества, характеризующегося высокими стандартами потребления, являются абсолютно беспочвенными. Процветающий капитализм недостижим не только потому, что далеко не все народы стран СНГ, все еще в значительной степени сохраняющие традиционный образ жизни, к этому не готовы или этого не хотят, а потому, что это в принципе для всех народов и государств планеты Земля невозможно. Даже если бы нашим радикальным «западникам» каким-то чудом удалось заменить свои народы, «сломать» их духовный склад, или, как сейчас принято говорить, менталитет, «переиначить» и «перевоспитать» их, все равно из этого ничего не вышло бы: им не удалось бы осчастливить и облагодетельствовать их прелестями техноцентристской западноевропейской цивилизации. В подтверждение сказанному напомним тот факт, что США, население которых составляет 5% от мирового, используют около 30% мирового сырья и 40% мировых энергоресурсов. Промышленность, которая обслуживает потребности и стратегические интересы этих 5% населения «съедает» почти весь кислород, образуемый наземным фотосинтезом растений на территории США и т.п. А если к США добавить другие государства, где достигнуты наиболее высокие стандарты потребления, т.е. взять в целом страны так называемого «золотого миллиарда» населения нашей планеты, то суммарное потребление задействованных ныне мировых сырьевых ресурсов здесь уже будет составлять около 80-ти процентов. Но похоже и это не тот предел, который может удовлетворить растущие аппетиты раскрутившегося маховика предпринимательской экономики индустриально развитых стран. Простой расчет показывает, что остальной мир так жить не может. Природа просто этого не выдержит. Сейчас уже становится совершенно очевидно, что техногенная цивилизация, основанная на идеологии неограниченного прогресса и потребительской психологии, и сама вступает в кризисное состояние, и всему человеческому навязывает бесперспективный, тупиковый путь развития.

Данные, характеризующие диспропорцию в уровне потребления между странами «золотого миллиарда» и остальным миром просто угрожающие. Никогда прежде неравенство между народами не достигло таких масштабов и не было столь вызывающим, как сейчас. «Всего за 5 лет с 1987 по 1992 г.г. - разрыв между десятью самыми богатыми (по размеру валового внутреннего продукта на душу населения) и самыми бедными странами вырос с 37 до 44 раз, а между США и Эфиопией с 53 до 67 раз! Почти за два столетия господства индустриального общества разрыв между Китаем и США увеличился с 1,2 до 15,4 раза, между Индией и США - с 1,4 до 21,7 раза. Если эта тенденция не будет остановлена и повернута вспять - столкновение локальных цивилизаций в ХХI веке может стать неизбежным, что грозит катастрофой для всего человечества, да и для биосферы в целом»3. Диспропорция между богатыми и бедными странами настолько велика, что если распространить стандарты потребления индустриально развитых стран на остальные страны мира, то пришлось бы увеличить годовую добычу железа в 75 раз; свинца и меди - в 100 раз; олова - в 250 раз, хотя добыча этих ископаемых и так подошла к критической отметке.

Таким образом, путь, приведший промышленно развитые страны к благосостоянию, не может быть всеобщим. Попытки всего мира приблизиться к стандартам потребления в западноевропейских странах на нынешней технологической основе быстро натолкнуться на абсолютные пределы ресурсов, находящихся в распоряжении человечества. Такие попытки неизбежно обернутся коллапсом, подлинной экологической катастрофой.

В свете сказанного представляются весьма наивными еще и теперь не вышедшие из моды рассуждения о деидеологизации, общечеловеческих ценностях, о едином и мирном человечестве, о «новом мышлении» и т.п. Их нельзя воспринимать иначе как пропагандистские стереотипы, инспирируемые идеологами западноевропейской цивилизации. Вообще, как свидетельствует история, всякого рода ценности, декларируемые в ту или иную эпоху как общечеловеческие, на поверку каждый раз оказывались именно ценностями доминирующей в мире цивилизации или силы. На деле пропаганда «общечеловеческих ценностей» призвана обслуживать сугубо унификационные тенденции в развитии современного мира. Эта пропаганда есть не что иное, как попытка навязать всему миру общую, единую, одинаковую культуру, культуру одного типа. Конечная цель идеологии общечеловеческих ценностей - переход от культурного многообразия к социотехническому монизму, суть которого в «смесительном упрощении» (К.Н. Леонтьев), когда верх возьмут тенденции космополитизма, эсперантизма, экуменизма и тому подобные, варианты торжества беспочвенности и снятия национальной, ближе всего стоящей к природе, специфики человеческих сообществ. И выступают с этой унифицирующей идеологией, как это ни странно, не кто иные как либералы, борцы против тоталитаризма и консерватизма, поборники идеи плюрализма и свободы.

Верно, конечно, что сегодня процессы глобализации коснулись многих сторон социально-экономической и культурной жизни народов, что действительно идет формирование определенного единства мира. Но, к сожалению, это единство, как убеждают нас факты повседневной жизни, выступает не как равноправное и мирное сосуществование стран и народов, а как иерархически организованная целостность, где утверждаются отношения экономического, социального и культурного неравенства, отношение господства и подчинения, эксплуатации и насилия. Вообще необходимо констатировать, что рост насилия становится сейчас доминирующей тенденцией мирового развития, значительно потеснившей на задний план стремление к утверждению принципов ненасильственного мира. Вирус потребительства, взращенный в Европе, теперь распространился по всему миру. В этом смысле весь современный мир стал «Европой» - инструментально-рациональной системой насилия над природной и социальной средой, нацеленной на получение максимально «полезного эффекта» (прибыли) любыми средствами. Эти процессы, следует заметить, затрагивают «основной баланс» славяно-русской культуры, поскольку в ее рамках потребительство и накопительство никогда не доминировали над духовными ценностями.

В принципе, людям, если они хотят выжить на этой земле («обшаренном шарике»), придется отказаться от безудержного технического активизма и искать новые горизонты человеческого бытия, в том числе и новые формы хозяйствования и потребления, новую модель социокультурного развития человечества4. При этом есть все основания полагать, что эта новая цивилизационная модель будет органически включать в себя требования сознательного регулирования и управления социально-экономическими процессами, содержать в себе в преобразованном виде значительные элементы идеи социализма, эгалитаризма, планомерности, сильного, и не только правового влияния государства.

Главное сейчас заключается в том, чтобы сформировать и внедрить в массовое сознание действенную экологическую идеологию. Это идеология должна стать идеологией жизни. Она будет призвана утвердить примат нравственности над всеми видами экономического и политического прагматизма, совместного свободного труда над всевозможными формами эксплуатации и насилия, соборности и коллективизма над всякого рода крайними проявлениями индивидуализма и эгоцентризма (личного, группового, классового, национального, расового), прямой содержательной демократии над демократией формальной, этики самоограничения и аскезы над всеми формами расточительского гедонизма и бездумного потребительства, стремлений к высокому качеству жизни над стремлениями к богатству и его символическим атрибутом. Сегодня судьба гуманистического идеала связана с отказом от конфронтационности с миром, от идеи его подчинения и господства над ним. В наши дни гуманистическому измерению соответствует не идеал антропоцентризма (человек - царь природы, венец творения и т.д.) и социоцентризма (установки на отрыв социума от космоса, на разрушение целостности, принижение и умиротворение природы), а сознание того, что человек - союзник природы, ее собеседник, сотворец, т.е. идеал совместной эволюции человека с его окружающей природной и социальной среды, установления равноправно-партнерских отношений с тем, что находится вне человека: с природными и социальными процессами, с другим человеком, с ценностями иной культуры и т.д.

Ввиду того, что современная техноцентрическая цивилизация вступила в кризисное состояние и исчерпала возможности своих традиционных форм развития, большой группе постсоциалистических стран и, прежде всего, восточнославянских стран, стоящую перед ними мучительную дилемму о том нужно ли слепо, автоматически копировать известные, но в целом уже «амортизированные», отработавшие свой ресурс, западноевропейские образцы жизнеустройства или же попытаться сформировать новые, альтернативные техногенным, модели социальных изменений, т.е. применить принцип «упреждающего» развития, следует, несомненно, разрешить в пользу последнего.

Сегодня, реформируя наши общества, мы должны учесть все уроки рыночно-потребительского (конкурентно-конфликтного) отношения к миру в индустриально развитых странах. Мы не должны забывать, что и те экономические отношения, которые 70 лет господствовали в СССР, были, как их теперь ни называть, с экологической точки зрения ничуть не лучше, чем в западных странах. Если в западных странах крупные монополии, стремились к получению максимальной прибыли, зачастую закрывая глаза на экологические последствия своей деятельности, то у нас государство, добиваясь выполнения производственных планов любой ценой, как правило, вообще не замечало разрушения природы. То есть и «там» и «здесь» экологическая ситуация быстро ухудшилась. Справедливости ради необходимо даже сказать, что западная цивилизация, где в свое время технократическое мировоззрение пустило особенно глубокие корни, к настоящему времени смогла выработать некоторые противовесы напору технократической идеологии и практики. Нам же еще предстоит преодолеть технократические тенденции в отношении к природным и социальным процессам. И сделать это мы должны в полной мере.

В любом случае, однако, если человечество хочет избежать экокатастрофы, то оно должно выработать новую парадигму прогресса, основанную на самоограничении, изменении производства в сторону уменьшения его роста и постепенном переходе от технически деструктивных технологий, предполагающих разрушение или истребление природных образований в процессе создания материальных благ, к биологически конструктивным технологиям, направленным на «приручение» и совершенствование природных образований с целью получения необходимых человеку продуктов.

Однако понимание сущности предстоящей техногенной катастрофы произвело на свет новую форму глобального управления - управление человеческим сознанием. Это стало возможным благодаря главному фактору глобализации - изменению предмета труда. Человек всегда зарабатывал себе на хлеб, изменяя природу. Благодаря информационным технологиям наиболее прибыльным бизнесом становится преобразование живого человеческого сознания - как индивидуального, так и коллективного5. Превращение формирования сознания в наиболее выгодный бизнес изменяет сам характер человеческого развития. Если раньше человечество изменяло окружающий мир, то теперь оно перешло к изменению самого себя.

Технологии этого изменения, по аналогии с традиционными высокими технологиями, направленными на изменение окружающей среды - high-tech, получили название high-hume. Первоначально они использовались только для обозначения технологий формирования сознания, однако перспективы генной инженерии позволяют включать в эту категорию все технологии непосредственного изменения человека. Целиком ее последствия еще не осознаны, однако технологии формирования сознания однозначно повышают влиятельность тех, кто владеет ими, и тех, кто их применяет. Тем самым создается объективно обусловленный технологический разрыв в первую очередь между развитыми и развивающимися странами6. Данный разрыв закрепляется и становится практически непреодолимым в силу целого ряда факторов, важнейшими из которых являются так называемые "метатехнологии" - кардинально новый тип технологий, само применение которых принципиально исключает возможность конкуренции с разработчиком. Это своего рода плата за допуск к более высокой эффективности.

Передача технологий встречает значительно больше не только субъективных, но и объективных ограничений, чем передача денег. Главный барьер - образование и благосостояние: необразованный не сможет использовать технологии, даже если ему их продадут, а бедное общество не удержит достаточное количество образованных людей. Это создает объективный технологический разрыв между развитыми и развивающимися странами, который нельзя преодолеть в современных условиях. Данный разрыв закрепляется из-за кардинального изменения ключевых ресурсов развития человеческого общества, происходящего под воздействием информационных технологий: это уже не пространство с жестко закрепленным на нем производством, а, в первую очередь, мобильные финансы и интеллект. Соответственно, эффективное освоение территории - уже не оздоровление находящегося на ней общества, но, напротив, обособление (которое обычно является результатом кризиса) и изъятие его финансов и интеллекта. При этом прогресс более развитого общества идет за счет деградации "осваиваемого", причем масштабы деградации, как всегда при "развитии за счет разрушения", превосходят выигрыш более развитого общества.

Так же, как самые эффективные современные технологии относятся не столько к производству, сколько к управлению (и особенно к формированию сознания), так и новые технологические принципы - далеко не только к традиционно производственным сферам. На основе этих принципов затем формируются технические и поведенческие стандарты, дающие совершенно фантастическое конкурентное преимущество тому, кто эти стандарты первоначально формирует. Это преимущество так велико и обеспечивает такие прибыли, что позволяет говорить о получении своего рода ренты, аналогичной горной, сельскохозяйственной, интеллектуальной и т.д.

Наиболее эффективной, как показывает практика, оказывается разработка стандартов мышления (стереотипов) и поведения, а уже только потом - технологической деятельности. Соответственно, главными технологическими принципами, наиболее важными с точки зрения обеспечения национальной и корпоративной конкурентоспособности, являются именно те, что связаны с формированием сознания и организацией управления. Технологии стратегического планирования и кризисного управления дают пример наиболее успешного практического воплощения этих принципов.

Производители продукции непосредственной реализации технологии также непосредственно контролируют процесс их реализации, хотя и в значительно меньшей степени, чем представители первого "этажа" технологической пирамиды. Ведь в отличие от новых технологических принципов технологии сами по себе в достаточно больших объемах регулярно поступают на открытые рынки, хотя продается обычно не сама собственность на них, но лишь право их использования и иногда ограниченного тиражирования.

Третий, четвертый и последний, пятый уровни технологической пирамиды образуют производители товаров, в той или иной форме использующие разработанные на втором уровне "ноу-хау". Эти уровни плавно перетекают друг в друга по мере упрощения и снижения степени уникальности производимых товаров: от уникальных потребительских товаров, сложного технологического оборудования и высококвалифицированных услуг, поступающих на открытый рынок, но позволяющих производителю полностью контролировать его, к просто сложным и на последнем, пятом уровне, образующем фундамент пирамиды, - к однородным "биржевым", обычно сырьевым товарам или продукции первого передела, рынки которых в наибольшей степени контролируются потребителями и являются поэтому наименее стабильными. Ориентация на них производителя или страны традиционно и вполне заслуженно рассматривается как серьезный фактор стратегического риска.

Распределение стран по "уровням" описанной технологической пирамиды в соответствии с традиционными представлениями носит достаточно устоявшийся характер. Фактически сегодня сложились три группы государств. К первой группе относятся США, доля которых в мировом ВВП составляет около 30%. Плюс Германия, Великобритания, Франция, Италия, Канада, Япония. Ко второй группе относятся Китай (по итогам 2010 года вторая экономика мира), Индия, большинство "азиатских тигров", стран Латинской Америки, бывшие социалистические страны, Иран, другие нефтяные государства. И третья группа - почти вся Африка, значительная часть Азии и государств бывшего СССР. Если Россия политически на границе первого и второго миров, то экономически тяготеет к нижней границе второго мира. Без реальных и энергичных реформ этот уровень будет снижаться.

Концентрация ресурсов наиболее развитых стран на самых эффективных видах бизнеса, связанных с созданием новых технологических принципов, заставляет рассматривать все остальные потенциально доступные для них виды деятельности как расточительную трату сил и средств. Именно с этой точки зрения следует оценивать постепенный стихийный сброс менее эффективных производств в другие страны.

Наиболее существенным, хотя и наименее пока заметным рычагом структурной перестройки американской экономики является именно концентрация всех ресурсов (как стихийная, так и сознательно направляемая государством) на развитии наиболее эффективной деятельности - создания новых технологических принципов.

Сегодня 33 крупнейшие компании мира, штаб-квартиры которых находятся в США, владеют более 70% всех котирующихся на бирже акций. В абсолютных цифрах это составляет почти пять триллионов долларов. А в мировом масштабе на долю пяти стран – США, Японии, Великобритании, Германии и Франции – приходится девяносто процентов крупнейших корпораций на планете.

Инструментом выдавливания из американской экономики относительно неэффективных видов бизнеса, расточающих всегда ограниченные ресурсы и приносящих упущенную прибыль, является глобальная конкуренция. Осуществляемая в ее процессе структурная перестройка экономики выражается не только в стагнации ряда технологически простых отраслей собственного материального производства, но и в отставании американских представителей второго и третьего "этажей" технологической пирамиды в производстве целого ряда сложно-технических товаров и технологий от своих ближайших конкурентов. Конкуренция внутри уровней технологической пирамиды ведется за рынки сбыта, и чем выше уровень, тем менее интенсивна эта конкуренция по описанным выше технологическим причинам. Между уровнями технологической пирамиды идет конкуренция за ресурсы, причем из-за того, что каждый следующий более высокий уровень более эффективен, она становится заведомо безнадежной для менее развитых участников. "На уничтожение" ведется именно эта конкуренция. Именно она наиболее значима с точки зрения международного развития, именно она подразумевается в первую очередь под "глобальной" конкуренцией.

Какие существуют альтернативы данному процессу. Первый путь - расширение масштабов рынков. Открытие национальных экономик для международной конкуренции придало прогрессу США и Великобритании импульс, сделавший их лидерами технологического развития человечества - единственными странами, постоянно генерирующими новые технологические принципы в широком круге отраслей. Но сегодня монополии носят уже мировой характер - и в принципе нет конкуренции, для которой можно было бы "по старым рецептам" открыть мировую экономику. Второй - качественный технологический рывок7. Этот путь, в отличие от первого, носит слабо предсказуемый, нерегулируемый и весьма разрушительный характер. Это вызвано кардинальным повышением производительности труда, в результате которого значительная часть занятых лишается работы и средств к существованию в сроки, не позволяющие самостоятельно адаптироваться к изменению и освоить новую профессию.

Необходимый для слома глобального монополизма технологический рывок может быть осуществлен за счет существующего сегодня целого класса "закрывающих" технологий, названных так потому, что емкость открываемых ими новых рынков в краткосрочной перспективе существенно ниже емкости рынков, которые "закрываются" в результате вызываемого ими повышения производительности труда. Пока "закрывающие" технологии в основном сконцентрированы в рамках специальных исследований, проводившихся в СССР. Массовый выброс "закрывающих" технологий на мировые рынки и их почти неизбежное внедрение вызовет резкое сжатие всей индустрии, что приведет к катастрофическим последствиям для большинства стран.

Выиграют лишь страны, находящиеся либо на постиндустриальной (как США и, возможно, Великобритания), либо на доиндустриальной ступени развития, - в них не произойдет массовых сокращений производства, и они получат дополнительные шансы за счет резкого ослабления индустриального мира.

В числе выигравших окажется и вполне индустриальная Россия - прежде всего как владелец и основной продавец "закрывающих" технологий. Ясно, что это принесет не только деньги, но и колоссальный политический ресурс, поскольку решение, какую технологию из "ящиков Пандоры" и в каких объемах выпускать в мир - и, соответственно, в каких отраслях развитых стран и в каких объемах сворачивать производство, будет принадлежать России. Однако Россия выиграет и как страна, в которой в результате катастрофической реформы объемы производства упали ниже уровня минимального самообеспечения: в этих условиях кардинальный рост производительности во многом приведет не к перепроизводству, а всего лишь к импортозамещению на российском рынке.

Следует понимать, что без использования потенциала "закрывающих" технологий Россия практически не имеет приемлемых долгосрочных перспектив. Плохой климат - хозяйственная деятельность ведется в России в самых холодных условиях в мире - обусловливает издержки производства, значительно большие (вследствие намного больших энергоемкости производства и калорийности питания), чем в остальных странах мира. Кроме того, неисправимое в краткосрочной перспективе плохое качество управления приводит к дополнительному повышению издержек8.

В результате концентрация на любом относительно простом производстве является для России исторически безнадежной, способной привести исключительно к банкротству. Россия может концентрироваться только на сложном производстве, чтобы положительная интеллектуальная рента превышала отрицательную климатическую и управленческую.

Природно-климатические (географические), экологические, социокультурные факторы, в частности религиозные факторы, являются как бы внешней силой, оказывающей воздействие на генезис того или иного типа хозяйствования и характер его дальнейшего развития. Причем, природно-климатические и социокультурные факторы наибольшее воздействие оказывают на начальных этапах развития исторических форм хозяйствования, затем их влияние, хотя и не перестает постоянно действовать, может постепенно ослабляться. Экологические же факторы, напротив, наиболее рельефно обнаруживают себя на зрелых стадиях развития рыночной экономической системы, когда техническая оснащенность производства достигает огромных масштабов.

Вместе с тем, кроме указанных факторов существуют и внутриэкономические причины, способные радикальным образом трансформировать рыночный тип хозяйствования. При ближайшем рассмотрении оказывается, что рыночная экономика становится реальностью только тогда, «когда производительные силы общества достигают определенного уровня развития и перестает быть таковой, когда развитие производительных сил далеко превосходит этот уровень». Сегодня немало авторов как на Западе, так и на Востоке уже не рассматривают рыночную экономику в качестве вечной внеисторической формы хозяйствования. Напротив, они все настойчивее выдвигают и обосновывают тезис о том, что грядущее постиндустриальное общество будет принципиально нерыночным или безрыночным, что у рыночной экономики даже в тех странах, где она исторически возникла и получила благоприятные условия для своего развития, есть свой срок жизни, который по мере движения этих стран к постиндустриальному обществу подобно шагреневой коже непрерывно сокращается.

В этом плане весьма характерной является книга Ильи Ставинского «Капитализм сегодня и капитализм завтра», которая была опубликована в 1995 году в США. В ней автор называет капитализм «самой передовой экономикой»9, но при этом считает, что в недрах данной экономики зреет ее самоотрицание. Согласно ему уже сегодня из-за роботизации и автоматизации «самая передовая экономическая система» все больше запутывается в неразрешимых противоречиях, единственный выход из которых он видит в замене частного капитала общественным капиталом и государственным управлением. Все дело оказывается в том, что «невидимая рука» рынка, т.е. законы капиталистической рыночной экономики, перестают в настоящее время справляться со своими регулирующими задачами и уже наверняка окажутся беспомощными завтра. При этом Ставинский свою мысль о закате рыночной экономики основательно аргументирует и обосновывает. В частности, он показывает, что дальнейшее внедрение в производство науки как непосредственной производительной силы приведет к быстрому возрастанию производительности труда, что обернется новыми миллионами выброшенных на улицу трудящихся. А это, в свою очередь, резко сократит емкость внутреннего рынка и неизбежно потребует от общества уже не «невидимой руки» рыночного регулирования, но общественно-сознательного управления экономическими процессами.


 

1Начало смотри: Кохно П.А. Экономическая, политическая и культурная интеграция человечества // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ. 16827, 09.09.2011. Кохно П.А. Формы интеграции восточнославянских государств как проявление общемировых тенденций // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16835, 25.09.2011.

2 Кохно П.А. Экспортные потери от неквалифицированного менеджмента// «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16754, 15.08.2011. Кохно П.А., Кохно А.П. Конкуренция высокотехнологичной продукции // Общество и экономика, 2010, №10-11. С. 42-66.

3Яковец Ю.В. Формирование постиндустриальной парадигмы: истоки и перспективы // Вопросы философии, 1997, № 1. С. 9.

4 В.Ю. Татур, Биосферные губернии - ключ к единству России. // Деловой мир, №187-188 от 01.11.1995. В.Ю. Татур. Структура биосферы и самоорганизация общества. Матер. III науч. конференции " От истории природы к истории общества: прошлое в настоящем и будущем", ч. IV, стр. 49. М., 2001.

5 Кохно П.А., Кохно А.П. Теоретические основы экономики высокотехнологичных предприятий // Общество и экономика, 2010, №12. С. 85-111.

6 Кохно П.А. Современный этап освоения нанотехнологий // Аналитические записки. Прил. к журналу «Международная жизнь», апрель-июнь 2010. С. 82-95.

7 Кохно П.А. К Предложению о премии «Интеллект России» и новом национальном лидере // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16809, 02.09.2011.

8 Кохно П.А. Главное противоречие между трудом и капиталом в современной России // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16743, 11.08.2011.

9 И. Ставинский. Капитализм сегодня и капитализм завтра. - М.: Изд.УРСС, 1997. С. 45-49.

Продолжение следует


Кохно П.А., Цивилизационные модели // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.16846, 27.09.2011

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]

В начало документа

© Академия Тринитаризма
info@trinitas.ru