Из прошлого передо мной встал образ ленинградского театрального актера Владимира Особика, который часто играл на сцене Театра им. Комиссаржевской царя Федора Иоановича, сына Ивана Грозного, царя слабого, но нравственно сильного, – играл великолепно, оставив след в сердцах зрителей. Однажды, лет 50 назад, я слышал его размышления, во время выступления по радио, о несбывшемся. У каждого человека, – говорил он, – есть несбывшееся, благодаря которому человек живет и человечество движется, живет, развивается.

Но, вот, человечества не стало. А что значит несбывшееся по отношению к человечеству – человеку-роду, жившему несколько миллионов лет, человеку-роду, одна только письменная история которого охватывает множество тысячелетий, около 800 – 1000 поколений?

Несбывшееся по отношению к человечеству, которое нашло, и уже это факт, могилу себе на Земле, – это ведь и несбывшееся само человечество, несбывшийся человек, несбывшийся человеческий разум, несбывшийся Homo Sapiens – человек разумный. Почему? Потому что об умершем человечестве можно сказать, что вот здесь на Земле, похоронено несбывшееся, а значит – неудавшееся разумное человечество, следовательно – человечество неразумное, погибшее вследствие неразумности и анти-разумности капитализированного, «оденьженного» интеллекта мирового капиталовластия.

Какая это горькая истина! Как прискорбно и страшно осознавать это мне, ведь я тоже человек, часть человечества и должен уже неотвратимо умереть, погасить свой разум, не дав своего «продолжения», не породив нового поколения людей, не передав им приобретенный горький опыт, чтобы они, опираясь на этот опыт, стали лучше, разумнее, чище, совестливее, чтобы они несли миру – всему миру, начиная от атома и кончая звездами, всем живым сущностям Вселенной только свою Любовь, потому что только на Любви держится этот огромный красивый мир, давший жизнь нам, людям! Да! Перед этим несбывшимся человечеством уже не стоит вопрос великого Шекспира, задавшего его устами Гамлета: «Быть или не быть?». Вопроса уже не стало. Осталась только одна его половинка – «не быть!». И это «не быть» и есть несбывшееся в человечестве – несбывшееся его оразумление и значит очеловечивание. Расчеловечивающее воздействие капитализма задушило все ростки человечности, нравственности, духовного поиска красоты и совершенства, ростки любви, ростки того, что можно назвать историческим становлением человека, становлением гуманизма. И вот трагический финал.

Как-то, Загфрид Ленц, немецкий писатель, где-то в середине 80-х годах ХХ века, на одной из «посиделок» в редакции «Литературной газеты», издаваемой тогда в СССР, обсуждая возможную экологическую смерть человечества, сказал, что если оно, человечество, погибнет, то на его могильной плите можно было бы выгравировать слова (передаю мысль по памяти): «Здесь похоронено человечество, в котором каждый хотел счастья только для себя». Вот это хотение счастья только для себя, а не для всех, эта забота только о «себе любимом», а не забота о всех, и явилась причиной этой смерти человечества, свидетелем которой являюсь я, Иван Александрович Муромцев, оставленный Природой на какое-то время жить, чтобы написать эту «Исповедь» от имени человечества.

Индивидуализм, хотение счастья «для себя любимого» и стало тем «топливом», на котором «сгорело» человечество, оставив после себя «пепел» от своих былых намерений и идеалов красоты, добра, любви и справедливости на Земле, от так называемого гуманизма.

Именно индивидуализм и эгоизм, стремление пожить «на халяву» (было такое слово в 90-х годах в России), как привлекательный стимул, стали тем инструментом «разрухи в душах» советских людей, с помощью которого вершилась капиталистическая контрреволюция в СССР – в России в 90-х годах прошлого ХХ столетия, как форма реванша глобального империализма США и Англии и Западной Европы – Центра развитого капитализма мира. А ведь это происходило уже на фоне развивающейся первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы и было одним из «вестников» Конца рыночно-капиталистического человечества.

Правда, о чем это я пишу? Что будут означать такие понятия, как США, Англия, Западная Европа, Россия, СССР, вспоминаемые мною фамилии уже живших в прошлом в чем-то известных и знаменитых людей, если со смертью человечества исчезли, растворились в небытии – и история, и страны, в которых жили народы, и культура, как огромная историческая память, для того неизвестного читателя из Будущего, близкого или далекого, но не владеющего этой памятью? Нет, не надо обессмысливать всю ситуацию, а вернее и саму мою «Исповедь последнего человека». Продолжу свою мысль.

формате PDF (213Кб)